Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Глава V. ДЕЛО ПЛОХО!..





 

Хотя все старые члены команды были готовы поддержать боцмана с коком и, конечно, капитана, старшего помощника и меня, выступающих за продолжение путешествия, мы не смогли бы ничего предпринять, если бы новички приняли решение возвращаться назад. Нас было четырнадцать человек против девятнадцати, так что о равенстве сил не могло быть речи, хотя у нас был такой союзник, как Дирк Петерс. Да и могли ли мы рассчитывать на всех «старичков» без исключения?.. Разве не мог и в их души закрасться ужас от безумного плавания вдали от берегов? Смогут ли они противостоять подстрекательствам Хирна и его подручных? Не присоединятся ли к большинству, требующему возвращения к паковым льдам?

Скажу начистоту: я не был уверен даже в том, что сам капитан Лен Гай решится продолжить экспедицию. Ведь нам грозили полярная зима, нестерпимый холод, снежные бури, не отдаст ли он команду лечь на обратный курс? Что толку будет от моих доводов, заклинаний, уговоров, когда я останусь один?.. Меня, конечно, поддержит Дирк Петерс! Только станет ли кто-нибудь слушать его и меня?..

Пока капитан, не в силах смириться с необходимостью бросить брата и соотечественников на произвол судьбы, еще крепился, но я чувствовал, что он уже на пределе. Шхуна тем временем не отклонялась от прямой линии, проведенной от острова Тсалал точно к югу. Казалось, укрытый в толще вод магнит не дает ей сойти с меридиана, являющегося продолжением маршрута «Джейн», и оставалось уповать на небо, чтобы ни ветры, ни течения не заставили ее отклониться. Сопротивляться силам природы было бы бесполезно, тогда как с беспокойством, порожденным испугом, еще можно было как-то бороться…

Еще одно обстоятельство благоприятствовало нашему продвижению на юг. На протяжении нескольких дней течения почти не ощущалось, однако потом оно снова появилось, и скорость его составляла теперь три-четыре мили в час. Несомненно, как заметил Лен Гай, оно и раньше никуда не пропадало, просто время от времени его гасят потоки, движущиеся в противоположном направлении, которые было бы крайне трудно пометить на карте. Оставалось сожалеть, что мы не сможем определить, каким именно течением несло в сторону от острова Тсалал шлюпку с Уильямом Гаем и его товарищами, а ведь именно течения играли основную роль в перемещении шлюпки, лишенной парусов, и каноэ, маневрирующих при помощи весел.

Наша шхуна тем временем уносилась все дальше на юг, увлекаемая обеими стихиями.

Десятого, одиннадцатого и двенадцатого января все оставалось по-прежнему, если не считать некоторого похолодания воздуха (до 48°F, то есть 8,89°С) и воды (до 33°F, то есть до 0,56°С). Разница по сравнению с температурой воды, о которой Артур Пим сообщал, что в нее нельзя опустить руку, была, как видите, существенной.

Шла вторая неделя января. До того момента, когда зима приведет в движение айсберги и начнет заковывать в ледяную броню прибрежные воды Антарктиды, оставалось целых два месяца. Теперь мы совершенно точно знали, что в летний сезон здесь существует свободное ото льда море, занимающее пространство между семьдесят второй и восемьдесят седьмой параллелями. В это море проникали корабли Уэдделла, а затем «Джейн» и «Халбрейн», причем всякий раз все дальше. Да и по какой причине южные моря следует меньше баловать визитами по сравнению с северными?

Тринадцатого января у нас с боцманом состоялся разговор, подтвердивший мои опасения относительно состояния духа нашего экипажа.

Команда завтракала в кубрике, за исключением Драпа и Стерна, несших вахту на баке. Шхуна резво бежала по воде с наполненными свежим ветерком парусами. Франсис, стоявший у штурвала, держал курс на зюйд-зюйд-ост. Я прогуливался между грот-мачтой и фок-мачтой, наблюдая за птицами, испускающими оглушительные крики; качурки время от времени присаживались на кончики рей. Матросы и не думали целиться в них из ружей: их жесткое мясо совершенно непригодно в пищу.

Харлигерли, тоже поглядывавший на птиц, подошел ко мне и сказал:

— Я обратил внимание на одну вещь, мистер Джорлинг…

— На какую же, боцман?

— Птицы не летят больше к югу, как то было до недавних пор. Они, наоборот, предпочитают северное направление…

— Я тоже заметил это, Харлигерли.

— И еще, мистер Джорлинг: те, что улетели к югу, скоро вернутся.

— Каков же вывод?

— А такой, что они чувствуют приближение зимы…

— Зимы?

— Без сомнения!

— Тут вы ошибаетесь, боцман! Солнце еще достаточно высоко, температура тоже не низкая, так что птицы вряд ли помышляют о том, чтобы загодя улетать в менее холодные края.

— Загодя, мистер Джорлинг?..

— Ну как же, боцман, нам ли с вами не знать, что мореходы всегда оставались в антарктических морях до марта?

— Но не на этой широте, — отвечал Харлигерли. — Между прочим, зима, как и лето, может оказаться слишком ранней. В этом году теплый сезон наступил на целых два месяца раньше срока; есть опасность, что и холодный даст о себе знать раньше обычного.

— Что ж, вполне возможно, — согласился я. — Однако так ли это важно, коль скоро наше путешествие завершится уже недели через три?..

— Если до той поры не возникнет какого-нибудь затруднения, мистер Джорлинг…

— Какого же?

— Вдруг наш путь перегородит континент, простирающийся в южном направлении?

— Целый континент, Харлигерли?..

— Если хотите знать, меня это не очень удивит!

— В этом и не будет ничего особенно удивительного, — сказал я в ответ.

— Что до той земли, которую якобы видел Дирк Петерс и на которой могли бы найти пристанище люди с «Джейн», — продолжал Харлигерли, — то я больше не верю в ее существование.

— Почему же?

— А потому, что Уильям Гай, у которого могла быть всего одна шлюпка, да и та скромных размеров, не смог бы заплыть в такую даль…

— Я не стал бы утверждать это с такой определенностью, боцман.

— И все же, мистер Джорлинг…

— А если Уильяма Гая принесло к земле сильным течением? — воскликнул я.

— Не думаю, чтобы он оставался в шлюпке восемь месяцев. Он и его спутники наверняка высадились или на маленьком островке, или на континенте, — вот вам и довод в пользу продолжения поисков!

— Без сомнения! Только не все члены экипажа разделяют это мнение…— отвечал Харлигерли, качая головой.

— Знаю, боцман, это-то меня и беспокоит более всего. Неужели дурное настроение усиливается?

— Боюсь, что да, мистер Джорлинг. Удовлетворение от заработка в размере нескольких сотен долларов уже прошло, а перспектива заработать еще несколько сотен не мешает людям высказывать упреки… А ведь премия очень даже приличная! От острова Тсалал до полюса — если предположить, что мы до него доберемся, — целых шесть градусов, а шесть раз по две тысячи долларов — это уже двенадцать тысяч на тридцать человек, или четыре сотни на нос! Неплохие денежки заведутся в карманах моряков с «Халбрейн», когда они спустятся на берег! Но даже несмотря на это, проклятый Хирн так умело обрабатывает своих дружков, что я только и жду бунта.

— Согласен, что новички способны на это, боцман, но старая команда…

— Гм, даже среди них найдутся трое, а то и четверо, у которых завелись сомнения. А плавание продолжается, и это только увеличивает их тревогу…

— Думаю, что капитан и его помощник сумеют привести команду к повиновению!

— Как сказать, мистер Джорлинг… А вдруг у самого капитана опустятся руки, чувство ответственности возьмет верх над всеми прочими и он откажется продолжать экспедицию?

Именно этого я и опасался, сознавая, что тогда уже ничего нельзя будет поделать.

— К примеру, за своего друга Эндикотта я отвечаю так же, как за самого себя. Мы с ним дойдем до края света — если допустить, что он существует, этот край, — лишь бы того же хотел наш капитан. Однако мы двое да Дирк Петерс с вами на пару — этого маловато, чтобы диктовать нашу волю остальным!

— А что думают люди о метисе? — поинтересовался я.

— Честное слово, мне кажется, что именно его люди и готовы обвинить в продолжении экспедиции! Прошу вас, мистер Джорлинг, если тут замешаны вы, то позвольте мне сказать об этом матросам! Вы-то хоть платите, и неплохо, а этот упрямец Дирк Петерс знай себе твердит, что его бедняга Пим все еще жив, хотя тот наверняка либо замерз, либо утонул, либо его раздавило льдиной — в общем, он уже одиннадцать лет как мертв!..

Я был здесь полностью согласен с боцманом, поэтому в разговорах с метисом избегал этой болезненной темы.

— Понимаете, мистер Джорлинг, в начале экспедиции Дирк Петерс еще вызывал кое-какое любопытство. Потом у людей возник интерес — это когда он спас Мартина Холта. Конечно, он не стал к ним ближе и язык у него не развязался больше, чем раньше. Да и то сказать— медведь не любит вылезать из берлоги… Однако теперь, когда всем известно, кто он такой, это не прибавило к нему симпатии, даю слово! Ведь это он заговорил о земле, якобы лежащей к югу от острова Тсалал, убедив капитана пойти в этом направлении, и если теперь мы пересекли восемьдесят шестую параллель, то благодарить за это приходится одного его…

— Согласен, боцман.

— Вот я и боюсь, мистер Джорлинг, чтобы с ним не поступили дурно.

— Дирк Петерс сумеет за себя постоять. Мне жаль того, кто осмелится прикоснуться к нему пальцем!

— Согласен, мистер Джорлинг, согласен! Не хотелось бы мне попасть ему в лапы, которыми он с легкостью согнет железный прут! Однако если на него навалится вся команда, то, боюсь, он ничего не сможет поделать: его накрепко скрутят и запрут в трюме…

— Надеюсь, до этого пока не дойдет! Рассчитываю на вас, Харлигерли — уж вы-то сумеете предотвратить нападение на Дирка Петерса! Урезоньте своих людей! Заставьте их понять, что у нас хватит времени вернуться на Фолкленды до конца теплого сезона. Недоставало только, чтобы их жалобы стали предлогом для того, чтобы капитан лег на обратный курс, так и не достигнув цели!

— Можете рассчитывать на меня, мистер Джорлинг! Я буду полезен вам! Это так же верно, как то, что ветер свистит под реями…

— И вам не придется об этом пожалеть, Харлигерли! Нет ничего проще, чем приписать нолик к сумме, которую зарабатывает каждый член команды с пересечением очередного градуса, если он — не просто матрос, а выполняет на борту «Халбрейн» обязанности боцмана!..

Я попал в самое чувствительное место и мог теперь надеяться на полную его поддержку. Да, теперь он сделает все, чтобы расстроить замыслы одних, поднять дух других, приглядеть за Дирком Петерсом. Но удастся ли ему предотвратить бунт на «Джейн»?..

Ни 13, ни 14 января не произошло ничего примечательного, не считая дальнейшего понижения температуры. На это обратил мое внимание Лен Гай, показав мне бесконечные стаи птиц, летящих на север. Слушая его, я чувствовал, что он теряет надежду. Этому не приходилось удивляться: мы так и не увидели суши, вопреки утверждениям метиса, хотя отошли от острова Тсалал на сто восемьдесят миль! Куда ни повернись — повсюду расстилалась морская гладь, бесконечный водный простор. Начиная с 21 декабря солнце все ближе клонилось к горизонту; 21 марта оно окончательно спрячется за его кромкой, после чего на целых шесть месяцев наступит полярная зима! Даже если искренне верить, что Уильям Гай и пятеро его спутников могли преодолеть такое расстояние в утлом суденышке, то у нас все равно не было шанса отыскать их.

Пятнадцатого января удалось произвести точные наблюдения, показавшие, что мы находимся в точке с координатами 43°13' западной долготы и 88°17' южной широты. «Халбрейн» отделяло теперь от полюса менее двух градусов или сто двадцать морских миль.

Капитан Лен Гай не думал скрывать результаты своих наблюдений, а моряки были достаточно хорошо знакомы с навигационными вычислениями, чтобы понять, что это означает. Все последствия такого местоположения вполне могли объяснить им старшины Холт и Харди. Затем за дело мог приниматься Хирн, чтобы довести услышанное до полного абсурда…

Во второй половине дня меня не покидали подозрения, что гарпунщик делает все возможное, чтобы подогреть недовольство. Люди, сгрудившиеся под фок-мачтой, переговаривались вполголоса, бросая в нашу сторону недобрые взгляды. Затем среди матросов началось совсем уже подозрительное шушуканье. Двое-трое, глядя на нас, позволили себе угрожающие жесты. Наконец, шепот стал настолько непочтительным, что Джэм Уэст не смог совладать с гневом.

— Молчать! — заорал он и, подойдя к матросам поближе, добавил уже тише:

— Первый, кто откроет рот, будет иметь дело со мной!

Капитан заперся в своей каюте, однако я ждал, что он выйдет на палубу и, бросив напоследок печальный взгляд на юг, отдаст команду ложиться на обратный курс…

Однако минул еще день, а шхуна продолжала следовать прежним курсом. На беду, над океаном начинал клубиться туман. Это не сулило ничего хорошего. Признаюсь, мне было трудно усидеть на месте. Мои опасения росли. Я видел, что старший помощник только и ждет команды изменить курс, и понимал, что капитан, пусть и с болью в душе, вот-вот сдастся…

Уже несколько дней я не видел метиса — во всяком случае, мы с ним давно не разговаривали. Матросы сторонились его, как прокаженного. Если он пристраивался у левого борта, экипаж дружно перекочевывал на правый. Один боцман отваживался заговаривать с ним, однако его вопросы неизменно оставались без ответа.

Дирка Петерса такое положение совершенно не тревожило. Видимо, он был настолько занят своими невеселыми мыслями, что просто ничего не замечал вокруг. Но повторяю: услышь он команду Джэма Уэста: «Курс на север!»— и я не знаю, что бы он натворил!.. Что касается его стараний не сталкиваться со мной, то я объяснял эту сдержанность его нежеланием бросать на меня тень.

Однако 17-го числа пополудни метис изъявил готовность побеседовать со мной. Мне и в голову не могло прийти, что я узнаю в результате этого разговора!…

Притомившись и испытывая легкое недомогание, я возвратился в свою каюту, где приоткрыл боковой иллюминатор, оставив закрытым задний. Внезапно в дверь, ведущую на рубку, кто-то постучал.

— Кто там? — откликнулся я.

— Дирк Петерс.

— Вам надо со мной поговорить?

— Да.

— Я сейчас выйду…

— Прошу вас… Уж лучше я… Можно мне войти к вам в каюту?

— Входите.

Войдя, метис плотно затворил за собой дверь. Не вставая с койки, я жестом предложил ему присесть в кресло. Однако Дирк Петерс остался стоять. Видя, что он не решается заговорить, видимо, испытывая смущение, я решил подбодрить его:

—Что вам от меня нужно, Дирк Петерс?

— Хочу сказать вам одну вещь… Поймите меня, сэр… Мне кажется, что вам нужно об этом знать… Вы будете единственным из всего экипажа, кто узнает об этом… Нельзя, чтобы кто-нибудь заподозрил…

— Если это так серьезно и вам не хочется, чтобы я проговорился, то зачем вообще посвящать меня, Дирк Петерс?

— Нужно! Нужно! Это нельзя утаивать дальше… Это давит на меня, как… как скала… Вот здесь…

При этих словах Дирк Петерс со всей силы стукнул себя кулаком в грудь.

— Я всегда боюсь, как бы не проболтаться во сне, — продолжал он, — боюсь, что меня услышат… Потому что мне это все время снится, и во сне…

— Что вам снится? — спросил я.

— Он… он… Поэтому я и сплю по углам… подальше от других… от страха, как бы другие не узнали его настоящее имя…

У меня возникло предчувствие, что метис вот-вот ответит на вопрос, который я ему пока не задавал, ибо он брезжил на задворках моего сознания: почему, покинув Иллинойс, он зажил на Фолклендах под именем Ханта?

Однако, услыхав мой вопрос, он ответил:

— Нет, не в этом дело… Я хотел не об этом…

— Но я настаиваю, Дирк Петерс, мне необходимо знать, по какой причине вы предпочли покинуть Америку, почему вы избрали Фолкленды.

— Почему? Просто чтобы быть поближе к Пиму, моему бедному Пиму… Я надеялся, что на Фолклендах мне представится случай наняться на китобойный корабль…

— Но откуда взялось это имя — «Хант»?

— Я не хотел больше носить свое имя, нет, не хотел! Из-за той истории на «Дельфине»!..

Метис намекал на то, как они тянули жребий на борту американского брига, решая, кто из четырех — Август Барнард, Артур Пим, Дирк Петерс или матрос Паркер — будет принесет в жертву, чтобы превратиться в пищу для оставшихся троих. Я вспомнил, как Артур Пим не мог заставить себя согласиться на жребий и в то же время не сумел отказаться «участвовать на равных трагедии, которая неминуемо разыграется в самом скором будущем, — таковы его собственные слова, — ужасной драме, горькое воспоминание о которой будет до конца дней омрачать каждый миг существования выживших в ней»…

Да, они тянули жребий — деревянные щепочки разной длины, которые сжимал в руке Артур Пим… Вытянувший самую короткую был обречен на смерть. Артур Пим признается в проснувшейся в нем жестокости, с какой он собирался обмануть товарищей, применив хитрость… Однако он не смог так поступить и просит прощения за такие помыслы, приглашая тех, кто захочет обвинить его, сперва оказаться в его положении.

Наконец, решившись, он протягивает кулак, в котором зажаты четыре щепки. Дирк Петерс тянет первым. Судьба оказалась благосклонной к нему; теперь ему нечего бояться. Артур Пим понимает, что вероятность, что он останется жить, уменьшилась. Следующим жребий тянет Август Барнард. Спасен и он! Теперь у Артура Пима с Паркером были абсолютно равные шансы. В этот момент Артуром Пимом «овладела какая-то звериная ярость», и он «внезапно почувствовал безотчетную сатанинскую ненависть к себе подобному»…

Прошло пять минут, прежде чем Паркер осмелился потянуть щепочку. Затем Артур Пим, закрывший глаза и не ведающий, какая судьба уготована ему, чувствует чье-то прикосновение. К его руке прикоснулся Дирк Петерс… Артур Пим избежал смертельной опасности…

Метис бросился к Паркеру и ударил его ножом в спину. Затем последовало «кровавое пиршество» — «такие вещи можно вообразить, но нет слов, чтобы донести до сознания весь изощренный ужас их реальности».

Да, мне была знакома эта чудовищная история, оказавшаяся, вопреки моим сомнениям, чистой правдой. Она случилась на «Дельфине» давно, 16 июля 1827 года, и я никак не мог понять, для чего Дирку Петерсу понадобилось снова вызывать ее в моей памяти. Однако ждать объяснений оставалось недолго.

— Вот что, Дирк Петерс, — снова заговорил я, — я требую, чтобы вы ответили, почему, не желая открывать свое настоящее имя, вы все-таки назвали его, когда «Халбрейн» стояла на якоре у берега острова Тсалал? Почему вы расстались с именем Хант?

— Поймите, сэр… Люди колебались, плыть ли дальше… Решили плыть назад… Вот я и подумал… что, сказав, что я — Дирк Петерс, лотовой с «Дельфина», спутник бедного Пима, я заставлю их прислушаться… Что они поверят, как и я, что он еще жив, и согласятся отправиться на его поиски… Но это было так трудно… признать, что я — Дирк Петерс, тот, кто убил Паркера… Однако голод… нестерпимый голод…

— Бросьте, Дирк Петерс, — отвечал я, — вы преувеличиваете… Если бы короткую щепку вытянули вы, то судьба Паркера постигла бы вас! Никто не стал бы называть вас преступником…

— Сэр, да поймите же! Разве стала бы семья Паркера рассуждать так, как вы?..

— Семья? Так у него были родные?

— Да, вот потому-то… в книге… Пим изменил его имя… Паркера звали не Паркером… Его звали…

— Артур Пим поступил разумно, — перебил я его, — и я вовсе не хочу знать подлинное имя Паркера. Оставьте эту тайну при себе!

— Нет, я скажу! Это слишком давит… Может быть, мне полегчает, когда я назову вам его имя, мистер Джорлинг…

— Нет, Дирк Петерс, нет!

— Его звали Холт, Нед Холт…

— Холт! — вскричал я. — То же имя носит наш старшина-парусник…

— Его родной брат!

— Мартин Холт — брат Неда?

— Да… Понимаете… Брат…

— И он считает, что Нед Холт погиб вместе с «Дельфином», как и все остальные?..

— Но это не так!.-. Если он узнает, что я….

В этот момент шхуну тряхнуло, да так, что я слетел с койки. Шхуна дала опасный крен на правый борт, грозя опрокинуться. До моего слуха донесся взбешенный голос:

— Что за пес стоит у штурвала?

Голос принадлежал Джэму Уэсту, «псом» же оказался Хирн. Я пулей вылетел из каюты.

— Ты что, бросил штурвал? — кричал Джэм Уэст, схватив Хирна за шиворот.

— Ничего не знаю, господин лейтенант…

— Все ты знаешь, говорю я тебе! Это неслыханно — бросить штурвал! Еще немного — и шхуна перевернулась бы!

Не приходилось сомневаться, что Хирн действительно — преднамеренно или случайно — выпустил штурвал.

— Гратиан, — позвал Джэм Уэст одного из матросов, — становись за штурвал! А ты, Хирн, отправишься в трюм!..

В это время раздался крик «Земля!», и все как по команде устремили взоры на юг.

 







Дата добавления: 2015-10-02; просмотров: 391. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!




Вычисление основной дактилоскопической формулы Вычислением основной дактоформулы обычно занимается следователь. Для этого все десять пальцев разбиваются на пять пар...


Расчетные и графические задания Равновесный объем - это объем, определяемый равенством спроса и предложения...


Кардиналистский и ординалистский подходы Кардиналистский (количественный подход) к анализу полезности основан на представлении о возможности измерения различных благ в условных единицах полезности...


Обзор компонентов Multisim Компоненты – это основа любой схемы, это все элементы, из которых она состоит. Multisim оперирует с двумя категориями...

Предпосылки, условия и движущие силы психического развития Предпосылки –это факторы. Факторы психического развития –это ведущие детерминанты развития чел. К ним относят: среду...

Анализ микросреды предприятия Анализ микросреды направлен на анализ состояния тех со­ставляющих внешней среды, с которыми предприятие нахо­дится в непосредственном взаимодействии...

Типы конфликтных личностей (Дж. Скотт) Дж. Г. Скотт опирается на типологию Р. М. Брансом, но дополняет её. Они убеждены в своей абсолютной правоте и хотят, чтобы...

Сущность, виды и функции маркетинга персонала Перснал-маркетинг является новым понятием. В мировой практике маркетинга и управления персоналом он выделился в отдельное направление лишь в начале 90-х гг.XX века...

Разработка товарной и ценовой стратегии фирмы на российском рынке хлебопродуктов В начале 1994 г. английская фирма МОНО совместно с бельгийской ПЮРАТОС приняла решение о начале совместного проекта на российском рынке. Эти фирмы ведут деятельность в сопредельных сферах производства хлебопродуктов. МОНО – крупнейший в Великобритании...

ОПРЕДЕЛЕНИЕ ЦЕНТРА ТЯЖЕСТИ ПЛОСКОЙ ФИГУРЫ Сила, с которой тело притягивается к Земле, называется силой тяжести...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.013 сек.) русская версия | украинская версия