Александр Щипков. Во что верит Россия. Если мусульманские республики Российской Федерации: Башкирия, Татария,

 

Если мусульманские республики Российской Федерации: Башкирия, Татария,

Чечня, Дагестан -- постоянно в центре внимания аналитиков и СМИ, то

находящиеся в центре европейской части России Мордовия, Марий Эл, Удмуртия и

Чувашия почему-то не вызывают должного интереса. А напрасно. Здесь

наблюдаются весьма любопытные национальные и религиозные процессы, о которых

пойдет речь в нашей очередной лекции.

Включенные в состав России в XVI-XVII веках, эти республики медленно и

тихо подвергались русификации и христианизации (до этого они были

языческими). Редкие всплески народного протеста и самостоятельной духовной и

культурной жизни подавлялись жестоко и без лишнего шума, сейчас о них помнят

лишь немногие специалисты. Эти народы испытали короткий период национального

подъема: в конце XIX - начале XX вв. у них сформировалась национальная

интеллигенция и появились первые плоды ее художественного творчества. При

советской власти были созданы национальные автономные республики, что

явилось формальным основанием для национальной жизни и позволило сохранить

язык.

Только на излете горбачевской перестройки начинается бурное и

болезненное национальное пробуждение. Пожалуй, наиболее интересное и

необычное в нем -- религиозные процессы. Все эти народы были обращены в

православие очень поздно. Язычество -- в форме ли пережитков, наслоившихся

на христианское сознание, или, что реже, в чистом виде поклонения языческим

богам в затерянных в лесной глуши деревнях -- сохранилось лучше, чем у

каких-либо других народов Европы.

Национальное возрождение создает небывалые возможности для религиозного

творчества. В поисках национальной идентичности новые народные вожди

относятся к Русской Православной Церкви как к "имперской", "оккупационной",

"антинациональной" и начинают выбирать веру где только можно, конструируя ее

применительно к местным условиям. В своих религиозных исканиях они

обращаются и к идее создания национальных православных Церквей, и к другим

христианским конфессиям, и к исламу, и даже к иудаизму и зороастризму. Но

наиболее мощными и организационно оформленными стали попытки возродить

язычество.

"Религиозное творчество" в поволжских республиках стало делом почти

исключительно представителей высшей гуманитарной интеллигенции, в первую

очередь озабоченной сохранением национального языка, культуры, традиций:

писателей, художников, театральных деятелей, университетской профессуры.

Социальная база религиозных движений привносит свою специфику: эстетизм,

спонтанность, декларативность, некий "художественный" стиль.

Религиозные процессы накладываются на политические, причем происходит

это в каждой из поволжских республик своим особенным образом.

Националистические движения, как правило, имеют яркую специфику. Русские

общины оказываются перед выбором, как реагировать, и в одних случаях

ориентируются на православие, в других -- на коммунистов. Перед аналогичным

выбором оказывается интернациональная по составу и разнородная по идеологии

правящая номенклатура. В одних случаях ее представители цепляются за

коммунистические идеологемы, в других -- перенимают риторику сторонников

Ельцина, в третьих -- заигрывают с националистами.

Религиозная ситуация, сложившаяся ныне среди немусульманских народов

Поволжья, несмотря на свою уникальность, в определенном смысле более ярко,

даже гротескно отражает то положение, которое типично для всей остальной

России. Эта ситуация характеризуется разрывом громадного большинства

населения с традиционными формами религиозной жизни, слабым знакомством с

существом религиозной веры, аморфным, эклектичным религиозным

мировоззрением.

Возвращение к религии происходит не в результате религиозной проповеди,

но вследствие саморазвития светской культуры и идеологии. Средства массовой

информации и деятели культуры играют в религиозном возрождении едва ли не

более важную роль, чем представители духовенства. Эта общая для России

ситуация проявила себя в Поволжье наиболее ярко -- здесь председатели союзов

художников, писателей или главные режиссеры драматических театров становятся

апостолами новых религий.

Картина религиозной жизни в республиках Поволжья чрезвычайно интересна

и показательна, поскольку именно там в ярко выраженной, контрастной форме

возникают и развиваются ситуации, характерные или весьма возможные для

остальных регионов России.

Мордовия

Коренное население Мордовии раньше других поволжских народов

столкнулось с русской экспансией. Еще в домонгольскую эпоху начинается

ассимиляция и христианизация мордовских племен. Планомерно и последовательно

московское правительство проводило эту политику с XVII в. Русских

переселенцев размещали среди мордовского населения, которое насильно

крестили в православие. К концу XIX в. все мордовские священные рощи были

вырублены, священные поляны и кладбища распаханы. Но в народной культуре

частично сохранялись молитвы языческим богам и духам предков, в песнях и

сказках были живы образы древней мифологии. Наиболее непокорные и

свободолюбивые приверженцы веры предков убегали от русского диктата на Урал.

Там в мордовских поселениях до сих пор язычество сохранилось лучше. В

сознании мордовского народа по сей день живет память о религиозном движении,

созданном в начале XIX в. мордовским крестьянином Кузьмой Алексеевым,

объявившим, что "Иисус Христос -- не Бог, а чин, и чин этот низложен".

Кузьма пророчествовал гибель христианства и воцарение во всем мире

мордовской веры, когда "народы оденутся в мордовские платья и станут такими

же, как мордва"; что молиться надо на запад, а не на восток, потому что "с

запада придут спасение и свобода". Движение сторонников Кузьмы Алексеева

распространялось по мордовским селениям, к нему примыкали и русские. В 1810

г. движение "мордовского бога Кузьки", было подавлено правительством, но

память о нем осталась в сознании народа.

Только в конце XIX - начале ХХ вв. Святейшим Синодом предпринимаются

первые цивилизованные попытки миссионерства: появляются инициативы по

просвещению мордвы. И. Барсов приступает к переводу Библии и богослужебных

книг, однако революция прерывает эту работу в самом ее начале.

Большевики впервые создают мордовскую государственность -- Мордовскую

АССР. При этом в самой Мордовии мордва составляет лишь треть населения

республики, в то время как 2/3 мордвы оказываются на территории соседних

российских

областей.¹

Создание мордовской государственности спасло мордву от полной

ассимиляции и способствовало возникновению национальной интеллигенции.

Однако, по сравнению с другими автономными республиками, здесь

русификаторская политика была наиболее ярко выраженной. К 80-м годам само

существование национальных языков стало проблематичным. Положение

усугубляется тем, что мордовского народа в строгом смысле этого слова не

существует. Под этим понятием в действительности объединены два народа --

мокша и эрзя, имеющие свои собственные языки и культурные отличия. В

Мордовии постоянно тлел конфликт не только между "мордвой" и русскими, но

также между эрзей и мокшей. Религиозная политика коммунистического режима в

Мордовии также была весьма жестокой, даже по советским стандартам. До 90-х

гг. на всю республику насчитывалось всего 10 (в основном сельских)

православных приходов, не имевших своего архиерея и входивших в Пензенскую

епархию. Политика местной власти была настолько жестокой, что не допускались

никакие проявления самостоятельной национальной религиозной жизни или

сколько-нибудь заметной активности баптистов и иных протестантов или

представителей сект. Программа "преодоления религии" была осуществлена в

Мордовии с редким успехом. Не удивительно, что религиозное и национальное

возрождение протекает в Мордовии медленнее и болезненнее, чем в других

автономных республиках.

Первыми пробудились православные. В 1990 г. была создана Мордовская

епархия. Ее возглавляет епископ Варсонофий (Судаков), человек

рассудительный, энергичный, настроенный к мокшанам и эрзянам

благожелательно. Сам он русский, направлен Синодом. За первые три года его

архиерейства число приходов выросло в 10 раз и достигло 115. Однако число

верующих увеличилось незначительно, поскольку русские в большинстве своем

потеряли связь с Церковью, а для мордвы православие остается чужой религией

-- богослужение ведется по-славянски.

Епископ Варсонофий, ссылаясь на благословение патриарха, не

препятствует переводу богослужения на местные языки, но результатов пока

нет. Формально была создана комиссия по переводу Библии и богослужебных

текстов. В нее входили: один священник эрзя, один священник мокша и два

лингвиста из местного института языка и литературы. Силы явно недостаточные,

поскольку лингвисты не обладают богословской подготовкой, а священники --

филологической. Группа располагала лишь незначительным числом переводов,

осуществленных в конце XIX в. мордовскими просветителями, и шведскими

переводами Библии в детском переложении. Работа осложнялась наличием двух

местных языков и отсутствием финансирования.

Епархия бедна. Коммунистические власти Мордовии относятся к религии

вообще и к православию, в частности, если не враждебно, то безразлично. В

отличие от большинства автономных республик и областей, РПЦ в Мордовии не

получает субсидий. Сельское духовенство бедно, вынуждено держать скотину,

огород. Большинство священников не имеет высшего образования. Им явно не по

плечу дело возрождения православия даже среди русских, забывших, что такое

Церковь, не говоря уже о мордве. Среди мордовского духовенства нашелся один

подвижник -- отец Вадим Захаркин, прославившийся своими громкими эскападами

на всю республику то в поддержку мордовского богослужения, то против

западных миссионеров, то против язычества, то против коммунистов. Но это

глас вопиющего в пустыне.

Получается, что, несмотря на численное превосходство, несмотря на

усердие архиерея, который и перевод благословляет, и мордву рукополагает, и

регулярный епархиальный журнал издает, и самолично преподает на

катехизаторских курсах, православие оказалось не в "лучшей форме" перед

лицом начавшегося национального возрождения.

Начало религиозного возрождения в Мордовии было очень нелегким.

Коренные народы в республике в меньшинстве, не только на их представителей,

но на все население давил тяжелейший антирелигиозный коммунистический пресс.

На сегодняшний день и демороссы, возглавляемые недолго правившим первым

президентом Мордовии В. Гуслянниковым, и коммунисты относятся к "мордовским

националистам" негативно. Массовые национальные партии до сих пор не

сложились. Но с начала перестройки мордовская национальная интеллигенция

развернула бурную и во многом успешную кампанию по возрождению национального

языка и культуры. С самого начала это движение было во многом враждебно

православию -- "религии оккупантов", "русификаторской идейной силе".

Культурное возрождение для мордвы -- это, в первую очередь, возрождение

фольклора, ремесла, костюма -- всего того, что неразрывно связано с

язычеством. Православные священники прямо говорят: "Саранское Министерство

культуры создает языческую веру". И это высказывание не лишено оснований.

Именно из этой среды вышли первые неоязычники во главе с поэтессой Раисой

Кемайкиной. Кемайкина возглавила группу саранской интеллигенции, которая

поставила своей целью полную реконструкцию языческого мировоззрения и

богослужения на основе обработки этнографического, фольклорного и

лингвистического материала. Вскоре возникла малочисленная сепаратистская

эрзянская партия Эрзян Мастер, все активисты которой принимают язычество и

заявляют, что его распространение является одной из их политических целей.

В 1992 г. в интервью чувашской газете "Атланту" на вопрос: "Ваше

отношение к христианству?" Кемайкина ответила: "Резко отрицательное. Являясь

официальной государственной религией России, христианство задушило

национальные религии других народов, превратив их в безвольных духовных

рабов. Россию издавна называют "тюрьмой народов". Думаю, что для России это

слишком мягкое название. Она хуже тюрьмы. Из тюрьмы человек рано или поздно

может выйти и снова стать хозяином свой судьбы. Заключенный -- пленник,

потерявший свободу на время. Раб не пленник. Он не жаждет свободы, она ему

ни к чему. Христианство в течение многих веков кует из наших народов рабов,

отучая их от свободомыслия, сводя до уровня терпеливой скотины. В эрзянской

религии отношения между Богом и человеком совершенно не такие, как в

христианстве. Они глубже, человечнее, красивее... Достоинство человека в

нашей религии не убивается, не подавляется, а возвеличивается. В эрзянской

религии вы никогда не встретите утверждения типа: "ты -- раб Божий; ударят

по одной щеке -- подставь другую; снимают с тебя пиджак -- отдай и рубашку;

благословляй врага твоего".

В 1992 г. в одном из наиболее патриархальных, традиционных сел Мордовии

Кемайкиной (языческое имя Кемаля) на деньги мордовских предпринимателей

организуется первое после десятилетий или даже столетий перерыва языческое

моление. Все окрестные села с энтузиазмом разучивали подзабытые древние

языческие молитвы. Во время моления Кемайкина была провозглашена первой

жрицей эрзянского народа. Телерепортажи об этом и последовавших за ним

молениях всколыхнули республику. "Языческий вопрос" равно обсуждается и в

глухих деревнях, и в университетских аудиториях.

В то же время христианство пустило в сознании народов слишком глубокие

корни, чтобы все деятели мордовского национального возрождения могли так

легко и бескомпромиссно порвать с ним. "Молясь перед сном, -- вспоминает

Кемайкина, -- моя мама повторяла вперемежку то славянские псалмы, то древние

эрзянские молитвы нашему языческому богу Инешкипазу". Синтез мордовской

народной духовной культуры и христианства -- это реальное состояние

мордовского национального сознания. Неудивительно, что в среде деятелей

мордовского национального возрождения возникло движение, направленное на

идейное и организационное оформление стихийно сложившегося религиозного

мировоззрения народа. Также неудивительно, что оно оказалось связанным с

финским лютеранством: обоюдный интерес финнов и мордвы, двух родственных

народов, в 90-е годы выражается в установлении самых разнообразных связей.

При стечении всех этих обстоятельств возникло мордовское лютеранство.

Возникновение Мордовской лютеранской Церкви -- одно из самых ярких и

типичных явлений религиозной жизни Поволжья. Типичность его определяется в

значительной степени тем, что мордовское лютеранство -- плод личных духовных

исканий представителя гуманитарной и художественной элиты художника Андрея

Алешкина.

Талантливый юноша из мордовской деревни поступает в Ленинградскую

академию художеств. В своем чрезвычайно интеллектуализированном творчестве

он пытается выразить собственные философские и религиозные искания. Серии

картин и гравюр, которые Алешкин создает в Ленинграде и позднее в Саранске,

-- это выраженные в красках и образах размышления о финно-угорской мифологии

и глубоко личные христианские искания, в русле русской православной

традиции. В Петербурге Алешкин становится своим в кругах элитной

гуманитарной интеллигенции: Л. Гумилев, академик Д. Лихачев и другие с

большим вниманием и интересом относятся к необычному молодому

художнику-мыслителю, пытающемуся соединить родной для них мир православия и

русской культуры с неведомой стихией мордовского мифа, эпоса и фольклора. Но

среди всех питерских знакомств самым значимым для Алешкина стало общение с

местным финном-ингерманландцем Арво Сурво, стоявшим во главе религиозного

возрождения своего народа. Полностью уничтоженная при большевиках

ингерманландская Церковь была возрождена за несколько лет перестройки с

помощью лютеран Финляндии. При этом Арво Сурво никогда не боялся идти на

идейные конфликты с теми, кто финансировал те или иные работы, стремясь

создать не просто еще одну подчиненную Хельсинки епархию, а действительно

ингерманландскую национальную церковь со своими культурными, обрядовыми

особенностями.

Возвращение А. Алешкина в Саранск ознаменовалось всеобщим признанием

его таланта. Он избирается председателем Союза художников Мордовии,

становится одним из лидеров Общества изучения финно-угорской культуры. Но

профессиональные достижения не могут отвлечь его от более возвышенной цели -

духовного возрождения мордовского народа. Контакты с православной Церковью

утверждают его во мнении, что Русская Православная Церковь, во всяком

случае, в ближайшее время не собирается отказываться от русификаторской

политики, учитывать национально-культурные интересы мордвы, проводить

богослужение на мордовских языках.

Алешкин убеждает нескольких представителей саранской интеллигенции,

инициаторов национального возрождения: университетских преподавателей,

фольклористов, художников, - в том, что будущее христианства в Мордовии

связано с принятием лютеранства. В 1991 г. формируется первая община

"Мордовской христианской Церкви в изложении доктора Мартина Лютера". Власти

передают ей участок земли в центре города для строительства храма. Арво

Сурво совершает первые богослужения, а лютеране Финляндии обещают

материальную помощь. Первым священнослужителем новой Церкви становится брат

Андрея Алешкина Алексей. Однако сразу после регистрации на долю новой Церкви

выпадают тяжелые испытания.

Православное духовенство начинает кампанию, направленную на

дискредитацию новоявленных лютеран. Православная епархия требует от властей

отменить решение о выделении участка земли под строительство кирхи.

Неожиданным для Алешкина оказывается конфликт со спонсорами из

Финляндии, недовольными "своеволием" своих подопечных. Желание Алешкиных

создать Церковь, учитывающую духовные и культурные особенности мордовского

народа, вызывает возражения, финансовая помощь сокращается. Прихожане,

готовые беспрекословно слушаться духовных начальников из Финляндии, уходят

от Алешкиных и создают послушную Хельсинки общину.

Этот конфликт по-своему закономерен. Миссионеры из Финляндии

представляют господствующее ныне в Западной Европе либеральное

секуляризованное лютеранство с его формальным отношением к таинствам,

богословским либерализмом, женским священством, поддержкой сексуальных

меньшинств. В России же вообще и в Мордовии, в частности, существует

значительно более сильная, чем на Западе, потенциальная база для

традиционного, консервативного лютеранства с сильным идейным влиянием

православия. Мордовские лютеране не только не признают женского священства,

но вообще ко всем таинствам относятся скорее по-православному, нежели

по-лютерански.

Благодаря привитому православным окружением традиционному благочестию,

Мокшаэрзянская Церковь отказалась от идеи зафиксировать в своем названии

слово "лютеранская". Сохраняя верность доктрине "доктора Мартина Лютера", ее

члены стремятся отгородиться от мирских влияний, преобладающих в финском

лютеранстве, дистанцироваться от них даже в названии.

Несмотря на все трудности, лютеранское дело успешно развивается. К

началу 1994 г. на пастырских курсах Ингерманландской церкви в Петербурге

училось 10 семинаристов. Разрабатывается свое мордовское понимание

"лютеранского" богослужения - в церковную службу добавляются традиционные

духовные песни мордовского народа, в облачение священнослужителей вносятся

элементы мордовского национального костюма и некоторые элементы одеяний

православного духовенства. Обсуждается вопрос об иконопочитании. Шведский

институт перевода Библии, конкурируя с РПЦ, разворачивает работу по созданию

высококвалифицированного перевода Библии на мордовские языки с привлечением

филологов и писателей Саранска.

Небольшие лютеранские общины, собирающиеся для богослужений на частных

квартирах, лишенные значительной поддержки из Финляндии, были вынуждены

отказаться от скорого строительства кирхи. Но энтузиасты сумели найти путь

эффективной миссии. Случилось так, что в лютеранство всем составом перешел

полупрофессиональный фольклорный ансамбль "Тарома". А, надо сказать,

фольклорный ансамбль для мордвы -- культурное явление неизмеримо более

значительное, чем для русских или, скажем, итальянцев. "Тарома" вместе с

пастором А. Алешкиным колесят по дорогам республики, совмещая богослужение с

исполнением духовных песен. Миссионеры никогда не подчеркивают своего

лютеранства. Приезжая в деревни, они говорят: "Мы привезли вам мордовское

христианство". И плохо знающие русский язык крестьяне встречают этих

миссионеров с радостью и благодарностью, ведь они впервые слышат слово Божье

на родном языке. Эта община уже стала явлением духовной жизни мордовского

народа. Такие явления, раз возникнув, обретают собственную логику развития,

прервать которую очень непросто.

Чувашия

Есть среди народов Поволжья уникальный в культурно-религиозном

отношении народ -- чуваши. Чуваши -- тюрки, но они никогда не были

мусульманами. Чуваши -- потомки коренного населения Поволжья, которое

входило в состав древнего булгарского царства, существовавшего на берегах

Волги до момента захвата монголо-татарами в 1236 году. В большинстве своем

древние булгары (предки современных татар) ассимилировались с

монголо-татарами и приняли ислам, позднее они создали свое государство --

Казанское ханство. Другая часть булгар -- предки чувашей -- отстояли

язычество и постепенно сформировались в отдельную нацию. Лишь в середине XVI

в. вместе с татарами они были присоединены к России.

Чувашское язычество, несмотря на все попытки царского правительства и

руководства Русской Православной Церкви, никогда не было искоренено

полностью. Вплоть до середины XIX в. христианизация осуществлялась путем

расселения среди чувашей русских переселенцев. Эта политика почти не имела

успеха. Массовый отход от язычества начался в середине XIX в. с созданием

чувашской письменности и переводом Св. Писания и богослужебных текстов на

чувашский язык. Основная заслуга в этом деле принадлежит чувашскому

просветителю Ивану Яковлеву; сегодняшние чувашские националисты требуют

причислить его к лику святых. Процесс придания православию национальных черт

в Чувашии зашел значительно дальше, чем в других поволжских республиках. В

большинстве чувашеязычных приходов уже перед революцией по выходным дням

служили на национальном языке, чуваши составляли значительную часть

духовенства. С тех пор для многих чувашей православие стало "своей", родной

религией, которую они готовы жертвенно отстаивать. Достигнутый к моменту

революции уровень "чувашизации" Церкви в дальнейшем по понятным причинам был

законсервирован. Среди чувашей было много бесстрашных верующих, пострадавших

от репрессий в советское время. Тогда же возникли чувашские катакомбные

общины. Не случайно в 90-е годы одну из катакомбных иерархий возглавлял

чуваш епископ Гурий (Павлов).

С революцией была получена государственность - Чувашская автономная

республика, причем половина чувашей оказалась тогда за ее пределами. За

границами Чувашской АССР оказался и культурный и религиозный центр

чувашского народа город Симбирск (Ульяновск). Однако коренной народ в

Чувашии, в отличие от Мордовии, Марий Эл, Удмуртии и Башкирии, составил

подавляющее большинство населения вновь созданной республики. Русские

составляли (и составляют) большинство только в Чебоксарах и на крайнем юге

республики -- в районе городе Алатырь. Идеологические репрессии в Чувашии не

были столь эффективными, как в финно- угорских республиках.

В 1991 г. коммунисты под давлением националистов, демократов и

поддержавшей их хозяйственной номенклатуры были отстранены от власти. С тех

пор политическая борьба в республике -- это борьба националистов и

демократов различных фракций; коммунисты оказались на обочине политической

власти. С самого начала чрезвычайно важную роль не только в идейных

процессах, но и в политической борьбе играл религиозный фактор. В годы

застоя православной епархии в Чувашии повезло. Ее глава архиепископ Варнава

и его предшественник архиепископ Вениамин, как свидетельствуют преданные

гласности документы Совета по делам религий, были "на плохом счету" у

коммунистических властей. Независимые и честные, владыки неизменно

отказывались следовать указаниям властей.

В первые годы перестройки вл. Варнава почувствовал, что пришло его

время. Когда в 1991 г. в Чувашии были свергнуты коммунисты и "коридоры

власти" заполнили новые люди, из епархии по их просьбе были направлены

священники освящать кабинеты. Вл. Варнава, последовательный антикоммунист и

убежденный ельцинист, лично крестил и венчал многих руководителей республики

и их детей. Большой авторитет, приобретенный еще в годы застоя, помноженный

на высокую религиозность населения, позволили ему эффективно влиять на

действия правящей элиты и на народное волеизъявление. На президентских

выборах 1991 г. в первом туре больше всего голосов (47%) набрал Атнер

Хузангай, лидер национал-демократической партии Чувашский национальный

конгресс (ЧНК). В то время ЧНК выступал за создание независимой Чувашской

православной Церкви. Чтобы помешать ему, владыка Варнава обратился к

республиканскому Верховному Совету с предложением поддержать идею

президентского правления в Чувашии, но наложить мораторий на президентские

выборы, что дало бы народу возможность подумать и выбрать достойного

кандидата. Это предложение сыграло не последнюю роль в отсрочке

президентских выборов.

Более широкая, по сравнению с соседними республиками, поддержка Ельцина

и слабость коммунистов в Чувашии -- во многом результат деятельности вл.

Варнавы. Практически все политические силы республики стремятся заручиться

его поддержкой. Те из них, в чьей программе есть хотя бы слабый намек на

республиканский сепаратизм или коммунизм, неизбежно подвергаются владыкой

остракизму.

Вл. Варнава запрещает чувашскому духовенству каким-либо образом

сотрудничать с коммунистами и чувашскими националистами. Он настаивает на

принятии чувашским парламентом законодательства, резко ограничивающего

(практически запрещающего) деятельность западных миссионеров. Вл. Варнава

добивается быстрой передачи епархии всех церковных зданий, находящихся на

территории республики, и получения от республиканских, городских и районных

властей значительной финансовой помощи на их реставрацию. Как средневековый

"князь Церкви", он пресекает любое вольнодумство и непослушание внутри

епархии, а с помощью побаивающейся и уважающей его светской власти борется

за установление православной монополии в Чувашии.

Аналогичным образом вл. Варнава подошел и к решению "национального

вопроса" в Церкви. Это добродушно-патерналистский подход. Владыка лояльно

относится к достигнутому до него уровню "чувашизации" Церкви. Не зная языка,

он выучил возгласы, которые произносит во время чувашских служб. В епархии

по благословению владыки работает Библейская комиссия для перевода на

чувашский язык богослужебных текстов. Следует отметить также, что из 150

священников епархии только 18 русские, остальные -- чуваши. Если добавить к

этому существование чувашских воскресных и праздничных служб, становится

понятно, почему значительной частью коренного населения Русская Православная

Церковь воспринимается как своя, чувашская. Хорошо известен в республике

глава Библейской комиссии, священник чуваш отец Илья Карлинов, полностью

разделяющий курс, которым следует владыка Варнава. Не случайно среди русских

националистов, имеющих свою небольшую организацию в Чебоксарах, возникло

впечатление, что владыка притесняет русских в Церкви, о чем они и сообщали в

письменных жалобах патриарху.

Однако параллельно с ростом влияния и авторитета православия и его

предстоятеля в Чувашии набирает силу движение, с которым владыка Варнава не

может справиться. Со свержением коммунизма свобода была дарована не только

РПЦ, ее вкус почувствовали и представители национального движения чувашского

народа. Веками подавляемое, сначала царским правительством, а затем

коммунистами, оно пробудилось шумно, проявив весь бурный тюркский

темперамент чувашского народа. В конце 80-х гг. возникла политическая партия

Чувашский национальный конгресс (ЧНК), под знамена которой собрался цвет

национальной интеллигенции. Ее возглавил профессор-филолог Атнер Хузангай,

сын известного чувашского писателя. ЧНК выступает за широкую автономию

Чувашии, демократические и рыночные реформы, "чувашизацию" всех сфер

общественной жизни, создание федерации поволжских республик.

На первых порах религиозный вопрос существенного значения не имел. Сам

Хузангай, лично практикующий дзен-буддизм, выступал с общедемократической

программой свободы совести и полного равенства всех религий перед законом. В

период зарождения движения "националы", в большинстве своем православные,

пытались заигрывать с владыкой Варнавой. Но резко отрицательная позиция

владыки по отношению к ЧНК и ее лидеру на выборах 1991 г. ускорила

неизбежное размежевание.

С 1991 г. и в национальном движении, и в среде православного чувашского

клира получает распространение идея независимой (или автономной) Чувашской

православной Церкви во главе с патриархом-чувашом. Возглавлявшие Библейскую

комиссию при епархии писатель Михаил Юхма и настоятель Христорождественского

храма села Янгильдино протоиерей Иоанн Иванчин неоднократно письменно

жаловались патриарху Алексию II на владыку Варнаву. Они упрекали его в

чувашефобии, нежелании выучить чувашский язык и решительно ввести его в

богослужение. После этого владыка отстранил их от работы в Библейской

комиссии, поручив ее отцу Илье Карлинову, противнику независимой Чувашской

Церкви. Владыка Варнава обвинил Юхму и Иванчина в национализме и стремлении

привнести в православие языческие элементы. В ответ они инкриминировали

владыке русский шовинизм.

Вслед за взаимными упреками начинается отход национального движения от

православия. Юхма вступает в контакты с татарскими националистами и создает

микроскопическую общественно-политическую организацию -- Чувашский

общественно-политический центр (ЧОПЦ). Спасительной для чувашей верой

объявляется мусульманство. Однако ЧОПЦ, мусульманство и протатарская

ориентация не пользуются сколько-нибудь заметной поддержкой в республике.

Основные события, связанные с религиозными исканиями национальной элиты,

происходят в ЧНК, где быстро растет недовольство православием.

Начался процесс выбора веры. На шумных митингах ЧНК обсуждались

достоинства и недостатки ислама, баптизма, католичества, лютеранства,

язычества. Не были забыты иудаизм и зороастризм. Немногие, в основном

сторонники ЧОПЦ, выбрали ислам, кое-кто остановился на баптизме. Реальных

предпосылок для выбора католичества или лютеранства не было, так как в

Чувашии они практически не представлены. Самым простым и естественным для

националистов стал выбор язычества, к которому еще 150 лет назад

принадлежало большинство чувашей. Кое-где в глухих деревнях до сих пор

сохранились "чистые" потомственные некрещеные язычники, соблюдающие обряды

веры предков. Нашелся у язычников и харизматический лидер -- режиссер

национального драмтеатра Иосиф Дмитриев. Бросив свою работу, он принялся за

"возрождение" (а фактически -- реконструкцию) чувашского язычества. И.

Дмитриев считает, что "нельзя спешить с возрождением старочувашской веры,

сначала следует составить канон, выверенный текст верований, догматики и

обрядов, а уж потом предлагать народу. Тогда следует приступить к созданию

жесткой дисциплинированной церковной организации наподобие римского

католицизма".

Дмитриев и его соратники конструируют монотеистическую веру. В этом

монотеизме есть понятия, близкие к христианской Троице: бог Тура, божия

праматерь Асма, бог-хлеб (бог-сын Христос -- одно из человеческих воплощений

бога-хлеба). Тура -- бог-творец един для всех религий, но пророки у него

разные, так же как различны между собой национальные формы поклонения. Самая

истинная из них - чувашская народная. Бог имеет много (около 300) лиц и

воплощений, в основном анималистических, поэтому в каком-то смысле богов

много, а в каком-то -- нет. В старочувашской вере много общего с

зороастризмом: Тура ассоциируется со светом, огнем, солнцем, вообще с

небесными светилами. Тура непрерывно творит мир, он "творец, вседержатель,

наблюдатель". Параллельно так же непрерывно развиваются религиозное

сознание, догматика, понимание религиозной истины. При этом изначально

данные формы поклонения богам должны быть сохранены до последнего века.

В старочувашской вере есть два взаимодополняющих пласта: высший --

поклонение Туре, выводящее человека из природного мира, несущее

ответственность, активность, творчество; и низший -- поклонение Асме, то

есть природе, земле и подземному миру. В религии Асмы зла нет, все добро. С

поклонением Асме связано почитание предков и природных духов.

В 1992 г. в истории чувашского язычества произошло эпохальное событие.

В серии теледебатов с участием Иосифа Дмитриева и наиболее авторитетного

православного священника чуваша Илии Карлинова о том, чья вера лучше, по

мнению националистов, победителем вышел Дмитриев. Архиепископ Варнава после

этого всерьез оценил языческую угрозу.

Удмуртия

В Удмуртии, как и в других финно-угорских республиках Поволжья,

возрождение язычества неразрывно связано с национальным движением. Эта связь

была предопределена живучестью язычества в республике.

Христианство начало проникать в среду удмуртов еще в ХIII-ХIV вв., в

первую очередь, в северные районы их традиционного расселения, вместе с

первыми ру