Капли дождя падают отовсюду...
Я тянусь к тебе, но тебя нет рядом.
Я стою в темноте и жду
С твоей фотографией в руках...
История разбитого сердца.
Останься со мной,
Не покидай меня,
Потому что я не могу быть без тебя.
Просто останься со мной
И держи меня в объятиях.
Потому что я построила свой мир вокруг тебя.
Я не хочу знать, как это — быть без тебя
Так останься со мной,
Просто останься... (пер.песни Danity Kane – Stay with me).
1 глава
Трещина.
В конце пятого курса, после бойни в Министерстве, Гарри сказал, что Волан-де-Морт назвал его уязвимым.
Я долго думала над значением этого слова. Вдоль и поперек проштудировала словари, справочники, энциклопедии...
Уязвимый. Недостаточно защищенный, имеющий слабые места... чрезмерно, болезненно чувствительный. Не сдерживающий эмоции, теряющий контроль... Уязвимый. Любой. Кто угодно. Только не Гарри. Определение очень знакомое, почти мелькающее перед лицом. Относящееся ко мне. Полностью совпадающее с моим внутренним кораблекрушением.
Это я. Уязвимая. Прогуливающаяся по краю контроля своих эмоций. Съедаемая своим же молчанием. Слабая.
Мне хватало одного взгляда, чтобы перед глазами все начинало плыть. Ноги отказывались двигаться, руки немели. Но никто ничего не замечал. Ведь я просто «мастер маскировки». Умею правильно соединять слова в предложении. Умею создавать видимость. Улыбаюсь в нужное время. Становлюсь безвозмездным домашним психологом в то время, когда мне самой, похоже, нужна медицинская помощь. Потому что я, кажется, окончательно повернулась. На этом. Нереальном. Чувстве. От которого у меня пересыхает во рту. Потеют ладони. И я плыву по течению своего всепоглощающего контроля и выдаю какую-нибудь совершенно обдуманную, взвешенную со всех сторон реплику. Меня спасает мое же остроумие. Оно по инерции отскакивает от стен и возвращается ко мне, подальше заталкивая идею об одном единственном прикосновении. Дружеском. Я клянусь себе, что именно о дружеском. Так чем-то похожим на удар в плечо или похлопывание по руке. Подушечками пальцев по ладони. Быстро. Незаметно. Случайно.
Я сумасшедшая. Я прекрасно понимаю, что это — не нормально. Третий, четвертый, пятый курс. С того самого момента, как мне посчастливилось познакомиться с отрицательной стороной подростковых гормонов. С тех самых пор я делаю, говорю, смотрю и даже ем под собственным жестким контролем. «Постоянная бдительность», - как обычно говорил Грозный Глаз. Это теперь мой девиз на каждый день. Я запомнила его, как запах дождя и мокрой травы. Запах кожаных перчаток и наколенников. Запах дерева, отполированного, начищенного до блеска. И зеленый цвет. Много зеленого. Не яркого или изумрудного, а слегка застеленного серой дымкой. Мутного, почти невесомого...
Мне всегда хотелось перевести дух. Я назубок заучивала учебную программу, но не могла извлечь хотя бы какой-нибудь урок из жизни.
«Он даже не смотрит на меня, Гермиона... Я для него никто».
В моменты этих редких разговоров наедине с Джинни мне приходилось, обычно, казаться бесстрастной, расслабленной, равнодушной и, черт, почти мудрой.
«…Живи своей жизнью. Не обращай внимания. Встречайся с другими... и он увидит...».
Я зачем-то советовала что-нибудь из своей жизненной позиции: «Не признавайся себе — не будет так больно». Мне ведь это не помогало, почему должно было помочь кому-то другому? Мои мысли дробились на кусочки признаний, сделок с самой собой, приторного сиропа собственного лицемерия. Гордость была спутником и держала стойку. Я бы никогда не сказала. И не скажу. Забуду. Спрячу.
«Чжоу с тебя глаз не сводила».
После этой фразы на пятом курсе я гордилась собой примерно полминуты. Джинни на меня не смотрела. Он сиял. У меня, кажется, крошились кости.
«Я уверенна, Гарри отлично целуется...».
В гостиной тогда было не слишком светло. В камине плясал огонь, а у меня перед глазами плясали картинки. Я судорожно глотала воздух, чтобы продолжить и повернуть свою речь в правильном направлении. Получилось. Всегда ведь получалось.
Третий, четвертый курс. Мне казалось, что тогда я могла его обнимать. Потом уже было нельзя. Слишком взрослыми мы стали.
Сейчас все окончательно изменилось. Волан-де-Морт, война, куча нерешенных проблем. А я не могла остановиться...
* * *
Кровь... Почему он все время в крови?
У меня тогда, похоже, отнялся язык.
На этот раз кровь его...
Я медленно дышала, разглядывая красные губы. Глубокий порез на нижней. Подбородок с кровоподтеком. С внутренней истерикой я справилась успешно.
- Где ты был? - это, наверное, единственное, что я могла сказать.
Он поднял глаза и приложил красный от крови платок к носу.
- Потом объясню... Что я пропустил?
Пришлось опустить голову в тарелку. Рон что-то пробубнил с набитым ртом. Джинни потянулась к его лицу, и я попыталась убить свой десерт взглядом. Желе подрагивало на золотом блюде, а у меня, кажется, дергался уголок губ.
- Гермиона...
Замкнуло. Я нервно дернулась и хмуро уставилась на него, с силой сжимая в руках ложку.
-...Ладно тебе. Я же, в конце концов, не специально.
Мне хотелось что-нибудь разбить. Но, вместо этого, пришлось улыбнуться.
- Все в норме. Не обращай внимания.
Он расслаблено улыбнулся в ответ. Джинни провела платком по его скуле. Я свободной рукой вцепилась в собственную ногу под столом. Это было похоже на бег с препятствиями.
Ужин продолжался еще слишком долго. Я улыбалась. Практически весь вечер.
- Первокурсники, за мной!
Рон и Лаванда прекрасно смотрелись в роли старост. Мне не хотелось обсуждать этот пунктик даже в мыслях, чтобы, не дай Мерлин, не пришлось улыбаться еще шире.
Я поднялась со скамьи и чуть не упала. Сильная концентрация на абсолютном контроле мешала следить за координацией. Я теряла что-то важное.
- Пойду, умоюсь...
Очки тоже были забрызганы кровью. Я не хотела этого замечать. Но все люди реагируют на что-то особенно сильно.
Моя болезнь, например, - низкий голос с придыханием... это правильная подборка интонации, приглушенные звуки.
- Идея отличная, - у меня хватило сил еще раз за вечер раскрыть рот. - Мы подождем тебя в гостиной.
Он ушел.
* * *
На шестом курсе я поняла, что он и кровь вкупе означают для меня нестерпимую боль в груди.
Я никогда не знала, о чем он думает. Его мысли, как непреступная крепость. Его задумчивый вид постоянно не давал мне покоя. Я боялась, что он придет к неправильному решению. Боялась, что почувствует себя ненужным. Боялась, что он уйдет. И сейчас боюсь. Еще сильнее, чем раньше.
Поэтому я встала с кровати, сбросив на пол теплый плед. Прошла на импровизированную кухню, заварила чай и вышла из палатки. Под ногами скрипел снег. Гарри сидел на диванной подушке, задумчивый, обхватив руками колени, и слегка дрожал от особенно пронизывающих порывов ветра. Я опустилась перед ним на корточки и протянула дымящуюся кружку. Он, молча, принял ее у меня и продолжил безжизненным взглядом рассматривать лес. Я кашлянула.
- Гарри, хм... может, хватит? - я попыталась заглянуть ему в глаза. - Мне кажется, тебе пора выложить все, как есть, а не держать это в себе... В чем дело?
Он молчал. Он — наглухо запечатанное сердце. Я была готова продать душу дьяволу, чтобы только узнать, о чем он думает.
Ветер растрепал мои волосы, и я, с кружкой в одной руке, уселась рядом с ним, поджимая под себя ноги. Мне казалось, это был мой некий намек на желание услышать его ответ. Огромное желание. Нестерпимое.
- Тебе не обязательно это делать, - он неожиданно повернулся ко мне.
Я оторопела.
- Делать что?
- Быть со мной... - Гарри, будто подыскивая правильные слова, прикусил губу. - Я знаю, тебя многое не устраивает и... В смысле я готов к тому, что ты вот-вот соберешь вещи и тоже уйдешь.
Мне стало плохо. Морально. Воспоминание об уходе Рона вызвало только тупой приступ гнева внутри.
- Я не уйду, - мне пришлось постараться, чтобы голос не звучал оскорблено. - Никогда, слышишь, Гарри.
Он покачал головой.
- Твоя смелость не играет тут никакой роли. Я прекрасно понимаю, что ты думаешь обо всем, об этом... и обо мне в том числе. Отсутствие плана. Хождение вслепую. Я — никчемный бесхребетный дурак, который поверил в безумные сказочки Дамблдора и теперь, «еще разок», так на всякий случай, рискую своей жизнью... и жизнью близких мне людей.
Он горько усмехнулся и сделал глоток. Я шумно втянула воздух и, в очередной раз, прокляла абсолютно идиотский монолог Рона о том, где он перечислял все то, что сейчас сказал Гарри.
- Я уже сказала тебе, что не думаю так. Повторить еще раз?
- Иди в тепло, Гермиона, - он вылил остатки чая на снег и протянул мне кружку. - Я до дежурю.
Бывало, Гарри грубил мне. В такие моменты я старалась максимально отключится от реальности, чтобы не слышать этого. Но, когда он заставал меня врасплох, я грубила в ответ.
- Упрямый мальчишка, - раздраженно бросила я и встала.
Когда проходила в палатку мои эмоции были на пределе, и я не удержалась. Опустила руку и легко провела по черной лохматой макушке, стряхивая несколько белых снежинок. Этой ночью я, разумеется, не спала. На улице было слишком тихо: опять пошел снег. Проворочавшись пару часов в кровати, я осторожно встала и, надев серую бесформенную толстовку, вышла из палатки. Гарри сидел в той же позе и не шевелился. Его черная спортивная куртка была вся в снегу. Зажженная палочка, которую он сжимал в кулаке, слабо подрагивала.
- Я в полном порядке, Гермиона, - тихо сказал он. - Можешь идти снова спать.
Ррррр. Я стиснула зубы.
- Думаю, нам стоит поискать менее снежное место, а?
Гарри медленно поднял голову и посмотрел на меня немного удивленно.
- Хочешь трансгрессировать отсюда?
- Да, - я искренне не понимала его удивления. - А что тут такого?
- Ммм... ничего, - он свободной рукой взъерошил волосы. - Но я просто думал, что ты хотела побыть еще тут и подождать...
Он не закончил предложения и просто неопределенно махнул в сторону темного леса. До меня, наконец, дошло. Теперь он не произносил его имени.
- Нет, Гарри, - я стряхнула с рукава мокрый снег. - Глупые решения некоторых людей не должны мешать нам двигаться дальше.
Гарри грустно усмехнулся и протер запотевшие очки.
- Извини, - он снова посмотрел на лес. - Я не хотел торопить тебя... Мне показалось, ты была слишком расстроена.
Да. Но скорее от того, что Рон оставил нас наедине друг с другом. Так близко. Так опасно близко.
- Нуу, - я попыталась отшутиться. - Ты тоже тут не бегал от радости, верно?
- Да уж, - Гарри тихо фыркнул. - Ситуация не из веселых...
Мне показалось, или он, действительно, все еще злился? Новая потеря мешала ему сосредоточиться. Да и мне тоже.
- Ну так что, собираемся?
Гарри еще раз окинул взглядом деревья, окружающие наш небольшой лагерь.
- Да... но трансгрессируем на рассвете. Чтобы не бродить по темноте на новом месте.
Мы зашли в палатку, и я позволила себе немного расслабиться. Стянула куртку и, оставшись в клетчатой рубашке, прошлепала к креслу и рухнула в него. Гарри усмехнулся, разглядывая меня.
- Это так мы собираемся?
Я потянулась.
- Угу...
Он снял куртку и бросил ее на кровать.
- Может, все-таки останемся еще на одну ночь?
Его голос был немного надломленным, сквозил сомнением. Настороженностью. Недоверием.
- Нет, Гарри, - я почему-то не могла улыбнуться. - Мы уже решили. К рассвету успеем собрать вещи.
Он кивнул и в нерешительности замер посреди палатки. Взглядом окинул брезентовую крышу, опять посмотрел на меня и вдруг, слегка зажмурившись, потер лоб.
Мне хватило секунды, чтобы оказаться рядом с ним. Я быстрым движением отняла от лица его руку и ладонью дотронулась до затылка, заставляя посмотреть на себя.
- Что?
Гарри покачал головой и через силу улыбнулся.
- Это не шрам. Просто голова болит... честно.
Я подозрительно вгляделась в его лицо и тут меня осенило.
- Снимай медальон, Гарри. Это из-за него. Ты слишком долго его уже носишь.
Он медлил. Я не выдержала и залезла рукой за ворот его коричневого свитера, нащупывая металлическую цепочку. Быстро стянула злосчастное украшение и нацепила его на себя. Гарри молчал. Я все еще держала его за шею и мысленно отсчитывала секунды этой тишины. Приходилось прикладывать титанические усилия, чтобы дышать не так удовлетворенно...
Я тряхнула головой. На лице Гарри медленно появлялась улыбка. Мне пришлось снова зажмуриться и открыть глаза, чтобы понять, что это реально. Он улыбался.
- Ты ведь врешь, Гермиона, - его голос был тихим, я едва различала слова. - Тебе абсолютно не все равно. Я вижу это по твоим глазам... Это не дает тебе покоя...
Я осторожно выдохнула, опуская руку на его плечо. Он был чертовски прав. Но только с определением... не с причиной. И когда он стал таким?..
-...Не надо заставлять себя, - его глаза потускнели. - Иди за ним.
На секунду мне показалось — он хотел моей смерти. Его слова медленно, как остро наточенные ножи, убивали меня.
- Прогоняешь меня? - я взглянула куда-то поверх его плеча. - Опять?
- Просто не хочу, чтобы ты больше плакала, - Гарри опустил глаза на медальон, висевший у меня на шее.
Я искала подходящие слова. Что-то, что могло спасти нас сейчас.
- Так развесели меня...
Гарри, кажется, поперхнулся воздухом и поднял на меня глаза.
- Что?
Если честно, я совершенно точно не хотела этого говорить. Сказалась защитная реакция.
- Развесели меня, Гарри.
Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но замер на полуслове. Его глаза устало рассматривали мое лицо. Мне хотелось на холод. Остудить этот чертов жар в моей голове.
- На четвертом курсе... - Гарри вдруг хмыкнул, вспоминая, и его губы снова растянулись в улыбке. - Ты послала меня спать, помнишь? На балу... Мы встретились в фойе...
Я мысленно перенеслась на несколько лет назад. Этот день я запомню навсегда. Святочный бал. Моя истерика. Никто не знал настоящей причины, и мне хотелось кричать на всю школу… Нет, на весь мир, о том, что меня так сильно раздирает изнутри. Гарри тогда получил свою порцию гнева...
- Да уж... такое не забудешь.
- Так вот... - он продолжил невозмутимо смотреть меня. - Я тогда ведь тебя искал.
- Меня? Зачем это?
- Нуу... - Гарри тяжело выдохнул. - Я же не напрасно столько времени потратил на зубрежку всех затейливых «па», которым нас так старательно Макгоногалл обучала. Это было бы просто непростительно с моей стороны тогда...
Я опять ничего не понимала. Мой мозг практически не функционировал в такой напряженной обстановке.
- Непростительно что?
- Не потанцевать с Гермионой Грейнджер, конечно.
Я широко распахнула глаза.
- Что?!
- Ага, - Гарри усмехнулся. - Я шел с такой важной целью: пригласить тебя на танец, а ты так нехорошо послала меня тогда. Я до сих пор в обиде, знаешь ли...
Новость была занятная. Но не для меня. Мне вдруг захотелось выпить что-нибудь алкогольное.
- Извини, - выдавила я, делая шаг назад. - Но согласись, ты ведь тогда выспался, да?
- Еще как, - Гарри шагнул вперед. - Но вины твоей это не снимает.
Огневиски. Много огневиски. Вместе с обычной магловской водкой. Да. Закапать все это себе в нос.
- Не самое подходящее время для заглаживания моей вины, ты не находишь?
Он покачал головой.
- Самое подходящее. Больше, может, и не представиться.
Горечь кипела перед моими глазами. Я почти не видела, как он подошел. Это было еще хуже, чем произнести «Забвение», направив палочку на собственных родителей.
Это было разрушением. Я ведь изо всех сил хотела сохранить. Друга. Дружбу. Невинное чувство. Простые слова...
- Молись Мерлину, чтобы я не забыл ничего из уроков Макгоногалл, Гермиона, - Гарри, похоже, еле сдерживал смех.
Он быстро взял мою правую руку в свою ладонь и встряхнул меня, заставляя выпрямиться. Я недоуменно уставилась на него, пытаясь в какой раз за эту ночь его понять.
- Гарри, что...
Он резко притянул меня к себе, беря свободной рукой за талию и делая шаг вперед.
- Что за?..
Волна облегчения, пришедшая ко мне на помощь, ничего, кроме смеха, не принесла.
Но этого хватило.
Я уткнулась ему в плечо, беспорядочно передвигая ноги, обутые в тяжелые сапоги, и смеялась изо всех сил. Гарри пытался держать ритм, даже бормотал что-то похожее на: «…раз, два, три…», но вряд ли у нас что-то получалось. Я наступала ему на ботинки, извинялась и меня снова пробирал смех. Ноги заплетались, Гарри то и дело ухмылялся, продолжая безропотно вести меня в танце. Мне даже казалось, что я слышу музыку... еле-уловимую... уязвимую… такую же, как я.
Постепенно я возвращалась в норму. Обнимала его за плечи и не чувствовала ничего, кроме дружеской благодарности. Он что-то шептал мне на ухо, кажется, вспоминал, как Хагрид причесался перед свиданием с мадам Максим. Говорил, его тогда чуть не стошнило. Я дышала этим запахом морозного воздуха, запахом дождя, мокрой земли и снега. Он пах свободой. Проводила пальцами по его щеке, покрытой жесткой щетиной.
Вырос. Сильнее, чем я думала. В его глазах теперь одно и то же выражение: обреченная усталость. Я не смогу попросить его остаться со мной. Время — наш общий враг. Нам его осталось совсем мало. День, неделя, месяц. Мы никогда не будем целой картиной. Скорее всего, смерть для нас будет спасением, ведь я никогда не смогу попросить его остаться. Я пойду за ним. Повсюду. Такое невозможно выразить. Это сильнее мыслей. Это быстрее рефлексов. Это важнее жизни.
Он думал, я смогу бросить его. Оставлю одного. Глупый...
-...он говорил, помнишь: «…к хвосту я привык, но блохи... убивают…». Я только недавно понял, как это забавно звучало тогда...
Я прижалась к нему сильнее, зарываясь пальцами в черные волосы. Мы уже не танцевали. Просто стояли посреди спальни. Я не смогла бы его отпустить даже под угрозой смерти. Мерлин, я слишком привыкла к нему. Я не смогу без него.
* * *
На рассвете мы трансгрессировали на широкое поле, покрытое высокой травой и примыкающее к одинокой ферме. Место выбирала я, и Гарри, после быстрого осмотра местности, вопросительно взглянул на меня.
- Я подумала, что ты бы не отказался от завтрака, - я кивнула в сторону ветхого здания, расположившегося неподалеку. - Ферма... здоровая еда… улавливаешь мои мысли?
- Ааа, - протянул Гарри. – Ну, тогда ты подожди здесь, а я пойду и принесу что-нибудь.
Я укоризненно посмотрела на него, а он натянуто улыбнулся, примирительно поднимая руки.
- Я, разумеется, оставлю им деньги...
- Дело не в этом, Гарри. Просто, давай-ка мы не будем разделяться.
- Гермиона, да это же просто...
- Абсолютно не смешно. Прекрати вести себя, как герой-одиночка.
Гарри, сдаваясь, медленно кивнул.
- Окей. Не разделяемся.
Я победно вскинула подбородок и прошагала мимо него. Гарри пошел следом.
Старая ферма, к нашей великой радости, оказалась не такой уж и заброшенной. Хозяйство процветало, и нам удалось под мантией невидимкой пробраться на кухню и раздобыть немного хлеба, яиц и молока. Большинство маглов, видимо, еще спали, так что нас никто не заметил. Я, ведомая благородными порывами, оставила деньги под клеткой для кур.
Останавливаться на таком открытом месте мы не решились, поэтому трансгрессировали в предместье небольшого рыночного городка. Как только мы поставили в рощице палатку и окружили ее набором защитных заклинаний, Гарри набросил себе на плечи мантию-невидимку.
- Ты куда это собрался? - я перегородила ему путь и уперла руки в бока.
- Осмотрюсь, - нервно бросил он, косясь на выход поверх моего плеча.
- А завтрак?
- Через пять минут буду, - спокойно ответил он. - Да и на молоке мы долго не продержимся. Надо купить воды.
- Я с тобой.
- Гермиона...
- Мы, вроде, договорились, Гарри, - я раздраженно хмыкнула.
- Отлично. Идем вместе, - он недовольно посмотрел на меня и вышел из палатки.
Я вытащила шнур из темно-бардовой бисерной сумочки и, перекинув ее через плечо, вышла вслед за Гарри.
Городок оказался совсем крохотным, больше похожим на небольшую деревеньку. Дома — узкие и серые, походили на гротескные изваяния. Рынок нашелся быстро, и Гарри, решив, что мантия будет только мешать, стащил ее с нас и затолкал в черный рюкзак. Небо над нами стремительно темнело, опускался туман. Мне стало не по себе.
- Зря мы сюда притащились, - пробормотала я, проталкиваясь между угрюмыми прохожими.
- Надо было тебе остаться в палатке, - буркнул Гарри, натягивая на голову черную бейсболку и опуская ее на глаза. - Ничего бы со мной не случилось.
- Ну уж нет, - возмущенно прошептала я, придвигаясь поближе к нему. - Тебя бы я одного не отпустила...
И сама бы одна не осталась.
- Я вижу что-то вроде минимаркета, - Гарри кивнул в сторону магазинчиков, находящихся на первых этажах ближайшей высотки.- Идем?
- Давай закончим с этим поскорей, - я подтолкнула его вперед.
- Увидишь Волан-де-Морта — дай мне знать, - Гарри, настороженно вглядываясь в особенно темный переулок, хмыкнул.
Я тихо прыснула.
- Идет.
Мы перешли дорогу, покрытую глубокими выбоинами, и, воровато оглядываясь, зашли в магазин. Звякнул колокольчик, и я невольно вздрогнула. В помещении оказалось довольно темно: горело всего пару лампочек, но зато значительно теплее, чем на улице. Я шумно выдохнула, рассматривая небольшой стенд с наклеенными на нем разноцветными объявлениями, в то время как Гарри, схватив с прилавка несколько свежих газет, направился вдоль продовольственных стеллажей. Я тут же юркнула за ним.
Несколько бутылок воды, блестящие пакетики с орешками или чипсами, что-то похожее на печеные вафли — все это уже было у него в руках к тому моменту, как я нагнала его в отделе полуфабрикатов.
- Ничего себе скорость, - тихо поразилась я, стаскивая с прилавка банку консервированной фасоли.
- Незачем прохлаждаться, - так же тихо отозвался он. - Не нравиться мне что-то тут.
С этим я была полностью согласна. Этот серый, неприветливый городок совсем не был похож на знакомый Лондон.
Еще раз звякнул колокольчик. Кто-то зашел в магазин. Я, ссутулившись, нервно оглянулась назад. Слабоосвещенный проход был пуст.
- Что, вообще, это за место? - шепнула я Гарри, вновь вернувшись к изучению прилавка.
Гарри пожал плечами.
- Понятия не имею.
- Что?! - мои глаза, похоже, вылезли из орбит. - Ты трансгрессировал сам не зная куда? Это же невозможно!
- Я видел этот город на картинке из набора открыток «Города и деревни Англии», - пояснил он, шикая на меня и заставляя сбавить тон. - Так что я знал, куда трансгрессирую... теоретически.
Меня такой ответ не обрадовал. Я с еще большим желанием захотела уйти отсюда.
Гарри, не обращая внимания на мой недовольный вид, уверенно прошел в соседний проход и через секунду вышел оттуда с упаковкой сосисок. Я, взяв с нижней полки коробку пакетного чая, выразительно взглянула на его ношу.
- Ты, кажется, говорил только о воде.
- Мы не каждый день ходим по магазинам, насколько я знаю, - уклончиво заметил Гарри, вынимая из крутящейся подставки черные солнцезащитные очки. – И, наученный горьким опытом, я прекрасно понимаю, что на сытный желудок думается лучше. Держи.
Он нацепил на меня очки и опять повернулся к высоким прилавкам, заставленным кашами быстрого приготовления.
- Это еще зачем? - я ткнула пальцем в очки.
- Конспирация, - устало произнес Гарри. - На войне все средства хороши. Тебе... хм, кстати, очень идут светлые волосы. И новая стрижка...
Я удивленно моргнула и, стянув с носа очки, провела рукой по волосам. Мне пришлось многим пожертвовать ради этого путешествия.
- Не думала, что ты заметил, - я бросила чай в корзину и отвернулась.
- Нуу, я ведь не такой чурбан, каким ты меня считаешь, - Гарри тяжело вздохнул. - Я многое замечаю.
- Я не считаю тебя чурбаном, - тихо отозвалась я и еще тише добавила. - Но замечаешь ты далеко не все.
- Ты что-то сказала?
- Может, пойдем на кассу? - пропуская мимо ушей его вопрос, поинтересовалась я.
- Да, пойдем.
Мы с трудом пробрались к кассовой стойке через груду коробок, наваленных в конце отдела мясной продукции. Отряхиваясь от пыли, я несколько раз чихнула и только потом поняла, что продавца за кассой нет.
- Эй! - крикнула я, вглядываясь в коридор черного хода, расположенного за стойкой. - Тут кто-нибудь есть?
Гарри, прищурившись, разглядывал соседний отдел гигиенических принадлежностей.
- Из-за этого освещения совсем ничего не видно, - пробурчал он, протирая стекла очков.
Я усмехнулась и тут же резко развернулась обратно, услышав какой-то шорох за дверью кладовки. Тусклая лампа качнулась, заставляя черные тени плясать на стенах. Гарри грубо схватил меня за локоть и быстро оттянул подальше, выходя вперед и вытягивая из заднего кармана джинсов палочку. Тяжелое шарканье приближалось. Я надрывно дышала, припоминая хотя бы какое-нибудь заклинание.
Деревянная дверь заскрипела и с резким хлопком открылась. Я вскрикнула.
- Ооой... зачем же так визжать?
Лампа качнулась еще раз, освещая вход в кладовку. На пороге стояла тучная старушка с иссохшим, пожелтевшим лицом, одетая в синий замусоленный передник и такой же колпачок.
- Неужто покупатели пожаловали? Давненько тут никого не было...
Она с явным трудом прошаркала к стойке и вытянула вперед сморщенную ладонь.
- Ну, давайте, что там у вас.
Мне в нос тут же ударил мерзкий, просто отвратительный запах гнили. Я поморщилась. Гарри тоже, похоже, почувствовавший этот «аромат», уже успел затолкать палочку обратно в карман и сделал несколько шагов вперед, толкая корзину ближе к кассе. Я медленно вышла из-за его спины и обошла стол с другой стороны.
Выкладывая продукты на пластмассовую столешницу, я, вспомнив слова продавщицы о давних покупателях, на всякий случай, проверила у всего скоропортящегося дату изготовления. Все, кажется, было довольно свежим. Я подозрительно покосилась на старушку, сканировавшую штрихкоды. Что-то было не так. Вот только я не могла понять, что именно...
Пожилая женщина закряхтела, поворачиваясь к задним полкам, чтобы стянуть с металлического крючка пакет. Отдуваясь и грузно дыша, она протянула кусок смятого полиэтилена мне. Я, натянуто улыбнувшись, покачала головой.
- Мы сложим все в рюкзак, спасибо.
Старушка ничего не ответила и просто бросила пакет себе под ноги. Гарри удивленно посмотрел на продавщицу.
- Эмм… так сколько с нас?
Женщина с каким-то странным, шелестящим свистом выдохнула, но ничего не ответила. Гарри вопросительно уставился на нее, но она продолжала молчать. Я, совершенно насытившаяся этой гремучей обстановкой, не выдержала, перегнулась через стойку и заглянула в компьютер. Быстро пробормотав Гарри стоимость наших покупок, вернулась в вертикальное положение и нервно затеребила шнурок своей сумки.
Пока Гарри расплачивался, я судорожно заталкивала продукты в его рюкзак. Нацепила на голову черные очки и засунула пару бутылок воды в свою сумочку, стараясь, как можно правдоподобнее, скрыть их чудесное исчезновение от продавщицы.
Лампа, висевшая над кассой, с тихим скрипом покачнулась. Я подняла глаза и смогла краем глаза уловить движение: несколько тараканов в ужасе разбегались потемным углам заплесневелого потолка. Свет в лампочке моргнул. Я поежилась. Свет снова моргнул. У меня пересохло во рту. Лампа закачалась сильнее, свет замигал на этот раз быстрее. С тихим клацаньем он продолжал слабо искриться в пыльной лампе, прежде чем ярко вспыхнуть и потухнуть.
Гарри взял меня под локоть и, натянув рюкзак, подтолкнул в сторону выхода.
- Большое спасибо, - вежливо кивнул он продавщице.
Старушка опять промолчала. Ее лицо, в тусклом свете нескольких ламп, теперь казалось могильно-синим. Она покачнулась в сторону и опухшей рукой схватилась за стойку. Я, подгоняемая Гарри, в оцепенении замерла.
- Гарри, смотри...
Он остановился и посмотрел в сторону кассовых аппаратов. Старушка еще раз покачнулась и захрипела. При таком освещении трудно было рассмотреть что-то конкретное, но мне показалось, что ее глаза помутнели, покрывшись какой-то серой пеленой.
- Вам плохо? - Гарри, все еще держа меня за руку, не двигался.
Старая женщина испустила странный звук, больше похожий на утробное рычание, и повалилась на стол.
Я, скинув руку Гарри, бросилась к ней, но не успела: старушка, странно шипя и булькая, соскользнула вниз и упала, с глухим стуком ударившись об пол.
- Черт, - бросила я, огибая кассу с другой стороны. - Гарри, иди сюда.
Я быстро подбежала к лежащей ничком старушке, но тут же отшатнулась: запах гнили и разложения с новой силой потревожил мое обоняние. Гарри, медленно обогнув меня, присел на корточки у головы продавщицы. Он осторожно просунул руки под ее тучное тело и толкнул в сторону старых шкафов, переворачивая на спину.
Запах разлагающегося мяса стал нестерпимым. Я зажала нос рукой и склонилась над старушкой. От увиденного меня чуть не стошнило.
- Мерлин, Гарри, она что, умерла?
- Да, - Гарри, не поднимаясь с пола, медленно выглянул из-за стойки. - И, похоже, уже давно.
