Системная трактовка проблемы

Чтобы лучше понять смысл и основания сделанных выше утверждений, нужно учесть, что мы все время исходим из определенного понятия

__________________________________________________

⁴ Мы совершенно отвлекаемся здесь от обсуждения вопроса, насколько точно и полно были зафиксированы эти процессы в схемах традиционной логики: на этот счет у нас есть много возражений, и часть из них мы уже изложили в других публикациях [ 1958b *; 1960с*; 1962а*; 1962с; 1965с; 1974е]; в частности, мы показали, что если исходить из задачи изображения процессов и актов формального мышления, то схемы должны быть существенно иными. Однако независимо от степени своей адекватности реальным процессам мышления схемы традиционной логики практически организовывали и нормировали формальные умозаключения и в этой своей функции осознавались всеми.

­ Конец страницы 499 ­

¯ Начало страницы 500 ¯

системы [ 1974 с *; 1975 с*; Гущин и др., 1969] и используем его в качестве важнейшего категориального средства, организующего наши собственные рассуждения. Это понятие системы предполагает, во-первых, представление изучаемого объекта как минимум по четырем основным слоям существования: (1) процессов, (2) функциональных структур, (3) организованностей материала, (4) морфологии, а во-вторых — установление определенных соответствий между строением (или структурой) слоев; так, например, слой функциональной структуры является особой формой фиксации в нашем знании соответствующих процессов (ср. [1974 с*; 1975 с']), а слой организованностей материала — как об этом говорит само его название — представляет собой как бы «следы» течения процессов в определенном материале, совокупную «колею», проложенную предшествующими процессами и направляющую последующие (см. [ 1969 b, с. 68-69; 1974с*; 1975с*}).

Каждая функциональная структура и каждая организованность материала при правильном аналитическом представлении объекта должна соответствовать какому-то одному однородному процессу. Если в объекте существуют (или возникают) какие-то другие процессы, то происходит «взаимодействие» этих процессов с организованностями материала, фиксирующими первый процесс, в ходе которого изменяются, трансформируются как процессы, так и организованности материала, причем таким образом, что, в конце концов, между теми и другими устанавливаются соответствия: организованность материала становится сложной, многофункциональной, а каждому процессу (или типу процессов) соответствует свой особый фрагмент и своя особая структура организованности материала. Поэтому в сложной системе организованность материала устроена таким образом, что она соответствует сразу многим различным процессам и фиксирует их сосуществование и взаимодействие в одном объекте (см. [ 1974 с*; 1975 с*]).

Если теперь мы перенесем эти системные представления на традиционную логику, то получим то самое определение логических единиц, которое было дано выше; мы должны будем сказать, что основные схемы и понятия логики, с одной стороны, фиксировали те организованности речевого текста, которые соответствовали процессам формального умозаключения (или формального вывода), а с другой стороны, не учитывали никаких других процессов в мышлении и, следовательно, схватывали и отражали лишь ту сторону и тот аспект существования мышления, которые связаны с формальными выводами (силлогистическими, основанными на разных типах отношений между предметами, на связках между предложениями и т.д. и т.п.)⁵. Но дальше, когда стали

_______________________________________

⁵ Здесь могут возразить, что «мышление» — в точном соответствии с введенным нами выше понятием системы — это и есть формальные рассуждения, осуществляемые в соответствии с зафиксированными в логике схемами умозак-

­ Конец страницы 500 ­

¯ Начало страницы 501 ¯

выявляться другие процессы в мышлении — процессы образования (или происхождения) знаний, процессы передачи знаний и мышления в обучении, процессы исторической эволюции и развития мышления и т.д. и т.п., тогда главной исследовательской проблемой, в точном соответствии с принципами изучения сложных системных объектов, стала проблема соотношения между организованностями формального вывода, фиксируемыми в схемах, представлениях и понятиях традиционной логики,

_________________________________________________

лючений, что вне и помимо этого в «мышлении» вообще больше ничего нет, а поэтому не имеет смысла говорить о каких-то иных процессах, протекающих в мышлении, помимо процессов формального рассуждения.

У этого возражения могут быть два принципиально разных основания. Одно из них — догматизм, приверженность к старым, хорошо выученным схемам; в этом случае опровергать что-либо и доказывать просто бессмысленно. Вторым основанием может быть искусственный подход к духовным явлениям [ 1966 а *, {с. 211-227); 1967 g*; Генисаретский, 1971; Саймон, 1972]; в этом случае базу для возражений дает то бесспорное положение, что «мышлением» можно считать лишь те проявления и процессы в деятельности и поведении человека, которые определенным образом нормированы и, следовательно, зафиксированы и существуют в определенных культурных нормах (ср. [ 1966 а*; 1967а; 1971 d, e; 1972 а]); к этому положению добавляют второе, что-де до сих пор в логических нормах были выражены и зафиксированы только процессы формального вывода и поэтому только их и можно считать относящимися к мышлению.

Считая такого рода соображения весьма серьезными, мы все же рискуем утверждать, что они не учитывают, по меньшей мере, двух существенных обстоятельств, которые должны кардинальным образом изменить наши выводы. Во-первых, здесь производится отождествление норм мышления с логическими нормами, а это не только сомнительно, но и просто неверно: существует масса норм, уже много столетий регулирующих мышление, которые до сих пор никак не охвачены логикой, а охватываются, скажем, математикой (см. [19513 b*, V, {с. 614-620}; I960 b; 1960 с*, IV; Москаееа, Розин, 1966, Розин, 1964 а]), естественными науками и методологией. Во-вторых, в этой аргументации совершенно не учитывается различие нормативных, конструктивно-технических и собственно научных предметов (ср. [ 1966 а*, {с. 211-227}]), которые различаются между собой условиями и критериями полноты и целостности. Дело в том, что при естественнонаучном подходе к предмету мы не можем ограничиться одними лишь организованностями норм (т.е. парадигматическими системами) и рассматривать материал, на котором реализуются эти нормы, как совершенно пассивный, не привносящий ничего своего в предмет изучения, а должны рассматривать сложный объект, конституируемый связью между нормами и материалом; при этом как нормы, так и материал должны браться в своих специфических структурах и процессах, а кроме того, должен быть зафиксирован и исследован процесс, создающий объединяющую их связь (см. [ 1971 d, е; 1975 с* ], а также [1971 b]).

Особенности такого подхода к предмету изучения полностью учитываются тем понятием системы, которым мы пользуемся, в частности наличием в системном представлении слоя морфологии[ 1974с*]. Так как мышление должно быть представлено нами в виде системы и, следовательно, будет содержать веселой, в том числе и слой морфологии, то в нем необходимо должны быть и такие

­ Конец страницы 501 ­

¯ Начало страницы 502 ¯

и этими новыми процессами «жизни» мышления. И именно вокруг этого шли все основные «ноологические»⁶ дискуссии по крайней мере с конца XVI столетия.

При этом перед исследователями стояла сразу двойная задача: с одной стороны, им нужно было таким образом ввести понятия об исторической эволюции и развитии («прогрессе»), чтобы они «накладывались» на мышление и знания, а с другой стороны, им нужно было так определить и представить само мышление и порождаемые им знания, чтобы они допускали объясняемое и воспроизводимое в моделях историческое развитие. Это была очень сложная задача. Из общих системных соображений, которые уже были вкратце изложены, мы знаем, что решение ее требовало, с одной стороны, полного отказа от традиционных логических представлений, ибо последние фиксировали организованности процессов формального рассуждения, а теперь нужно было выделить и зафиксировать организованности совсем иных процессов (может быть, и связанных с процессами формального рассуждения, но явно отличающихся от них), а с другой стороны — такой перестройки всех этих представлений, чтобы они могли быть соотнесены с новыми представлениями о мышлении, вместе с тем сохранили бы свои специфические моменты, фиксирующие особенности формального мышления, и одновременно включили бы в себя целый ряд новых моментов, отражающих другие процессы в мышлении и их организацию. Одним словом, задача состояла в том, чтобы, исходя из традиционных логических представлений и трансформируя их, получить новое более всестороннее и полное

_______________________________________________

процессы, которые пока еще не отражены и не зафиксированы в соответствующих нормах: без них мышление просто не сможет существовать как естественный или искусственно-естественный объект (ср. [ 1973 а * ]).

Вообще здесь надо заметить, что существует большая разница между предметами нашей конструктивно-технической деятельности и предметами научного исследования: то, что достаточно полно и замкнуто для конструктивно-технической деятельности, может оказаться и, как правило, оказывается неполным и незамкнутым в отношении научно-исследовательской деятельности. Именно это и проявляется в данном случае: к мышлению подходят с конструктивно-технической точки зрения — ибо в этом суть логического подхода — и на основе этого объявляют мышлением только то, что описано и зафиксировано в логике; но нужно еще специально выяснить, имеет ли этот описанный в логике предмет самодостаточное естественное или искусственно-естественное существование и можно ли выделить естественные законы, описывающие его жизнь; если окажется, что таких законов нет и, следовательно, «логическое мышление», т.е. формальные рассуждения, не является целостным предметом, то нам неизбежно придется расширять этот предмет и искать для мышления такие процессы, которые смогут конституировать его целостность и обеспечить ему естественное или искусственно-естественное существование.

⁶ От греческого слова νουσ — «ум»; ср. с выражением «ноосфера», употреблявшимся В.И.Вернадским и Тейяр де Шарденом [ Тейяр де Шарден, 1965]).

­ Конец страницы 502 ­

¯ Начало страницы 503 ¯

представление о мышлении и протекающих в нем процессах⁷. И именно вокруг этого, повторяем, строилась вся ноологическая работа с конца XVI века. Но задача была столь сложна, что ее не удалось решить и до сих пор, несмотря на то, что в работе принимали участие лучшие умы Европы. Такой итог придал проблеме характер «вечной» и, естественно, несколько охладил интерес к ней, но он не снял и не мог снять ее совсем. Число работ, затрагивающих ее с той или другой стороны, неуклонно растет, а осознание значимости проблемы становится все более ясным и отчетливым.

Но было бы неверным и опрометчивым, исходя из этих соображений, продолжать лобовые попытки решения проблемы в условиях, когда накоплен столь значительный и богатый опыт неудач: наверное, более правильно и более выгодно перейти на сознательно методологическую позицию (ср. [1964 а*, {с. 157-170}; 1964 h* 1965 b, в особенности с. 48-53; 1968 е; 1969 b]), проанализировать сами эти попытки и созданную ими познавательную ситуацию, постараться выявить причины и истоки столь регулярных неудач, произвести историко-критический анализ самой проблемы и на основе этого, схематизируя весь полученный материал, поставить проблему заново в такой форме, которая допускала бы простое и эффективное решение. Такой вывод указывает единственно продуктивный, на наш взгляд, путь обсуждения и решения проблемы. Правда, он заставляет нас проводить очень сложное методологическое исследование истории проблемы и всех связанных с нею идей, представлений и понятий, а это, в свою очередь, ставит перед нами и заставляет решать много новых и весьма трудных проблем методологии исторического исследования, но, как говорится, лучше медленно продвигаться в правильном направлении, нежели быстро прийти совсем не туда, куда нужно. Поэтому мы готовы примириться с перспективой длительного и трудного историко-методологического исследования проблемы и начинаем его уверенные в том, что это единственный путь, ведущий к глубоким и обоснованным результатам.

II. Идея «прогресса разума»