ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. Когда они ехали к Хэйли, и оставалось всего пару миль до дома, у Домино возле бедра завибрировал сотовый.

Когда они ехали к Хэйли, и оставалось всего пару миль до дома, у Домино возле бедра завибрировал сотовый.

– Прости, у меня голосовая почта, – Домино открыла телефон, прослушала сообщение и положила телефон в карман. Она должна была найти способ перезвонить Пирсу так, чтобы Хэйли не слышала разговор.

– Ты не против, мне нужно остановиться тут на заправке. Это всего на минуту, – сказала Домино, повернувшись к Хэйли и отстегивая ремень, – Тебе чего- нибудь принести?

Хэйли отрицательно покачала головой с полуулыбкой – лишь небольшой намек на ямочки на щеках.

– Просто возвращайся поскорее.

Все внимание Хэйли было приковано к Домино, и снова разгорался тот огонек чувственности, манивший Домино, когда они были в кино. Но Хэйли, похоже, тоже осознавала опасность, по крайней мере, она с тревогой отмечала каждое движение, происходящее в ее поле зрения. Она озиралась, словно испуганный кролик, готовый в любой момент убежать.

На заправке Домино нашла тихий закуток и позвонила Пирсу. Он рассказал ей о том, что Васкез мертв, и ее чувство, что над Хэйли нависает угроза, зашкалило чуть ли не до уровня паники. Ее таинственный благодетель, начал бить на поражение? Бессмыслица. Если в его планы входило развалить Организацию, зачем заставлять замолчать того, кто мог помочь Хэйли сделать это? Домино думала о том, что сказал Хэйли бывший коп в ночь перед своей смертью, и о «многообещающих» материалах, которые Хэйли так хотела видеть.

Смерть Васкеза объясняла, почему Хэйли примчалась в его квартиру так рано, когда Домино проводила там обыск. Получается, Хэйли каким-то образом узнала о том, что следователь мертв, и решила забрать записку и стереть свое сообщение на автоответчике, чтобы не дать полиции добраться до нее через него. Нашла ли Хэйли то, что Васкез собирался ей показать? Она оставалась в квартире еще минут пять, времени бы хватило.

Единственный человек, от кого можно было хоть что- то узнать помимо Хэйли, был мертв, но Домино должна была так или иначе понять, какими сведениями и доказательствами располагает Хэйли. Но мысль о том, что для этого придется переспать с Хэйли, волновала ее. Сильнее ее волновала только мысль о том, что, когда ОЭН получат все, что им нужно, Хэйли придется убрать.

С каждым днем росла уверенность Домино в том, что Хэйли была лишь невинной жертвой, пешкой в чьей-то игре, цель которой была – развалить ОЭН.

Она вернулась в машину и устроилась на водительском сидении. Хэйли улыбнулась так соблазнительно, а ее короткая юбка оставляла так мало на долю воображения, что Домино пришлось, как можно сильнее стиснуть руль, чтобы не поддаться искушению прикоснуться к самым теплым и нежным местам: маняще близко, бесстыдно доступно.

И Хэйли не намерена была отступать так просто. Скромность и строгость, явно, были у нее не в почете: как только Домино завела машину, Хэйли положила руку ей на бедро – упругое, накачанное, – и стала гладить его, ласкать нежно, но настойчиво.

Нет, похоже, старомодному размеренному подходу недолго оставалось держаться.

 

***

 

– Скажи-ка еще раз, Джеки? – Терренс ненавидел, когда что-то мешало его планам. С его нынешним политическим весом Барроусу практически не приходилось слышать отказа или пессимистичного прогноза, по крайней мере, в глаза. Проблемы решались, а препятствия обходились без его участия. По крайней мере, его многочисленные помощники умели так преподнести плохие новости, чтобы пилюля казалась достаточно сладкой. А в этом случае непременно нужно было его личное вмешательство, требовалось много его внимания. Слишком много.

– Этого чертова хрена раскусили, – сообщала Джеки, – Твоя журналистка была со своей подружкой, притом ревнивой, которая подумала, что за ними подглядывают, или что-то в этом роде.

– Ревнивая подружка?!

Хэйли Вард была привлекательной рыжей чертовкой. Это, вкупе с ее очевидными амбициями и целеустремленностью, и привлекло внимание Барроуса в свое время, когда она брала у него интервью для студенческой газеты. Он вообразил себе Хэйли обнаженной, извивающейся под такой же привлекательной женщиной, и едва не расплылся в улыбке. Едва не. Потому что этот флирт отвлекал ее от задания, которое ей дали.

– Да, мы проверили, кто она такая, – продолжала Джеки, – Реставратор из Вашингтона. Парень, которого мы наняли, говорит, она сильная, как сам дьявол. Обезвредила его, сказав, что техника у нее с курса самообороны. Но у него сомнения на этот счет. Говорит, она ему такого солдата Джейн показала по самые гланды…

– Ладно, Джеки, приглядывай за нашей мисс Вард, – сказал Терренс и повесил трубку.

 

***

 

– Кофе или может быть последний стаканчик перед сном? – игриво спросила Хэйли, когда они вернулись к ней домой. Вопрос повис: Лука сидела на диване, пристально и ласково глядя на Хэйли. А та стояла, скрестив руки на груди, в дверях кухни, прислонившись плечом к косяку. Долгая игра взглядов.

Заигрывать с женщинами, – что уж душой кривить, и с мужчинами тоже, – было неотъемлемой частью Хэйли, и получалось у нее почти автоматически. Ее внешний вид, взгляд, легкая манера общения помогали ей не только с легкостью получить любые подробности, необходимые для сюжета, но и заполучить кого угодно в свою постель. А с Лукой она… нервничала, до головокружения. Она так не чувствовала себя со школьных лет.

Пока Лука зацепила ее тем, что была совсем не похожа на женщин, с которыми Хэйли встречалась раньше. Как могло такое быть, что у этой умной и привлекательной особы никогда не было серьезных отношений? Что значили ее слова: «Ты первая женщина, к которой меня так тянет, которую мне хотелось бы постоянно видеть, не один вечер».

В ней самой было что-то от журналистки. Раз за разом она ухитрялась обойти любой личный вопрос. Вот уже сколько было свиданий, а Хэйли практически ничего о ней не знала, за исключением того, что Лука выросла в приемной семье.

Кроме того, Лука держала себя необычно, хотя и всегда была уверенна в себе. Она все обо всем вокруг знала, больше, чем кто-либо в окружении Хэйли. И всегда, даже в моменты наибольшей раскованности, раскрепощения, никогда не теряла самообладания… казалось, была наизготовку. Хэйли даже не знала, с чем это было связано. Просто читалась отчаянная готовность к чему-то, что должно случиться.

Хотя она замечала все, и все держала под контролем, стоило немного сократить расстояние между ними, и Лука отводила взгляд, избегая прямого контакта.

Она была сдержанной – не только в отношениях, но и в том, как выражала свои чувства. Какие-то отработанные жесты и мимика, не дающие никаким подлинным эмоциям или мыслям отразиться на лице. Часто в ее глазах ничего невозможно было прочесть, и это огорчало Хэйли. Этого мог не заметить кто-то другой, но работа научила ее читать между строк, понимать, когда тот, у кого она берет интервью, думает одно, а говорит другое. Но невозможность понять, что у Луки на душе не уменьшала притяжения. Скорее, наоборот.

И хотя Лука пока была еще совсем незнакомым человеком, Хэйли было удивительно спокойно в ее присутствии. О таких людях говорят, что с ними «как за каменной стеной», и чувствовалось, что Лука останется такой, что бы ни случилось. Качество, перед которым невозможно устоять. Впрочем, как и чувство юмора, и обаяние…

Что бы она ни надела – все смотрелось сексуально. Хэйли любовалась Лукой, разве что не облизываясь. На ней были обтягивающие джинсы с заниженной талией и черно- фиолетовый полосатый джемпер. Высокие сапоги из черной кожи были далеко не новыми, но тщательно начищенными, блестящими. То же касалось и широкого черного ремня. Лука не пользовалась духами, не носила украшений. Ни пирсинга, ни татуировок. Даже уши не проколоты.

Но это, пожалуй, и не было нужно. Лука была очаровательна, как ни крути, – и принадлежала к тому типу женщин, которые красивы, даже если их поднять с постели рано утром.

С одной стороны, Хэйли была готова наброситься на Луку, стоило ей вспомнить, как возбудили ее поцелуи в шею. Она была готова к секс-марафону: горячему, мощному, и чтобы на финише пот ручьем бежал между лопаток…

С другой стороны, ей хотелось прочувствовать сладостное ожидание этого «возможно», насладиться игрой в постепенность. Ей хотелось не только чтобы их тела двигались вместе, но и чтобы ей открылась женщина за непроницаемым фасадом. Сложная химия взаимоотношений. И, господи боже, эти поцелуи…

– Просто воды.

У Домино все внутренности узлами завязывались, ее тело невозможно хотело Хэйли. Перед ней стояла красивая сексуальная женщина, которая нравилась ей больше, чем любая другая, прежде. Домино весь вечер медленно закипала от возбуждения. Ей было наплевать, что Пирсу все слышно. Ей было наплевать, сколько для этого понадобится лгать. Она говорила себе, что это просто работа. Ей приходилось трахаться ради операции прежде, сейчас то же самое, – уговаривала она себя. И это просто нестерпимое возбуждение, зудящая боль под лобковой костью, нарастающий внизу живота голодный трепет, который должен быть утолен.

Еще немного, и жеманный взгляд Хэйли сломил бы ее волю. Домино поддалась бы желанию, если бы знала наверняка, что после этой ночи их роман с Хэйли не закончится, то есть миссия не будет провалена. В противном случае, Пирс отозвал бы ее с задания, а достать из Хэйли необходимые сведения послал бы кого-нибудь другого. И тот воспользовался бы куда менее приятными способами дознания.

Держась за дверной косяк, и изящно наклонившись, Хэйли сняла по очереди туфли.

Домино не могла не отметить, сколько провокации было в этом движении.

– Разуйся и устраивайся на диване, я сейчас к тебе… присоединюсь, – бросила Хэйли, и исчезла в кухне.

– Ты говорила очень возбужденно о своем сюжете, когда я тебе позвонила, – громко произнесла Домино, – Я так поняла, что твои зацепки сработали?

Хэйли вернулась в гостиную – в одной руке стакан воды, в другой бокал с янтарной жидкостью и льдом. Домино заметила, как Хэйли изменилась в лице, когда разговор зашел о Васкезе. Хэйли молча подала стакан Домино, поставила бокал на стол и прошла к окну. Она смотрела на улицу, повернувшись к Домино спиной.

– Все в порядке?

– Ну, не совсем… Сюжет… у меня была зацепка – бывший коп. Хороший источник сведений. Я только начала с ним работать, на самом деле, получать информацию, когда мы с ним на днях встретились. Но не успела я увидеться с ним еще раз, как он погиб в автокатастрофе.

– Какая жалость. Я вижу, как ты переживаешь. Вы были близко знакомы, да?

– Не то чтобы. Но он оказался хорошим парнем. Меня волнует, что его смерть вовсе не кажется несчастным случаем, – Хэйли задернула занавески и села рядом с Домино на диван.

– Какой сумбур. С чего ты взяла, что это было неслучайно?

Хэйли поджала губы.

– Ну, сюжет такой… как его продвинуть? Вообще-то, потенциально мощный сюжет, с возможными опасными последствиями для серьезных людей. И, я полагаю, что имеющие к этому отношение криминальные авторитеты узнали, о чем мы говорили, и заставили его замолчать.

Хэйли сделала глоток из бокала, рука ее дрогнула.

– Это значит, что ты в опасности? Ты сообщила в полицию? – спросила Домино, как раз, когда полицейская сирена за окном стала слышна отчетливее. Взволнованная, Хэйли подбежала к окну и выглянула, когда сирена стала затихать.

– Я не могу пойти в полицию… все слишком сложно. И я не знаю наверняка, угрожает ли мне что-нибудь, но, думаю, да, – сказала она, вернувшись на диван.

Пауза затянулась.

– Он посоветовал мне быть осторожной. И… и я уже натерпелась страха от таких вещей. Хотя ничего серьезного, – солгала Хэйли, и, вымучив улыбку, сделала большой глоток из своего бокала, – Ты помогла мне развеяться сегодня, хотя я все еще, как на иголках. Не могу выкинуть все это из головы.

– О каком страхе ты говоришь?

Хэйли откинула голову, коснувшись затылком спинки дивана и закрыла глаза.

– Лука, я не хочу больше говорить об этом. Это… было жутко, и эти плохие воспоминания еще слишком свежи. Если я буду слишком много об этом думать, я потеряю сон.

– Ладно, пока оставим это, но ты же знаешь, что я здесь, чтобы у тебя была возможность выговориться. Это иногда помогает. А если ты решишь все же пойти в полицию, я буду рада сопроводить тебя и поддержать, – Домино начала нежно разминать шею и плечи Хэйли. Та вздохнула, принимая ласку.

– Знаешь, что от этого поможет? – спросила она, не открывая глаза, после долгой паузы. Домино уже думала, что Хэйли задремала.

– Что же?

– Оставайся со мной на ночь, – она медленно подняла голову, и посмотрела на Домино из-под полуприкрытых век, – Мне сейчас так нужно, чтобы кто-то был рядом. Я сегодня не выдержу спать в одиночестве. Я знаю, что ты не хочешь торопить события, но я обещаю вести себя хорошо. Я даже могу положить тебя в спальне, а сама лечь на диване, если хочешь.

Несмотря на то, что Хэйли хотела, чтобы это прозвучало непринужденно, Домино чувствовала ее страх, слышала его запах, – этот навык был у нее очень хорошо развит. Ей всегда нравилось знать, что цель испытывает страх. Но только не сейчас. Она знала, что в голове Хэйли проносятся воспоминания о том, как ее прижали к кровати Васкеза, держа пистолет у головы.

– Конечно, я останусь. Не могу видеть тебя такой напуганной.

– Я не напуганная. Просто немного… нервная, – сказала Хэйли, – Думаю, в твоем присутствии я смогу расслабиться. С тобой так спокойно. С тобой я всегда чувствую себя в безопасности.

Домино не потеряла самообладания и чувства юмора:

– Тогда дай мне подушку и простынку, – ответила она, – Потому что я настаиваю на том, чтобы лечь тут, и никаких возражений. Иди баиньки. Уже поздно, а тебе, насколько я знаю, завтра рано вставать на работу.

– Ну, правда…

– Диван, или ничего, – настаивала Домино.

Хэйли улыбнулась ей, и та увидела, как беспокойство начинает уступать место растерянной расслабленности в глазах Хэйли.

– Сейчас принесу.