ПОСЛАНИЕ ГР. ХОДКЕВИЧУ ОТ ИМЕНИ ФЕДОРОВА

Бога в Троицы славимаго милостию и во едином существе поклоняема и славима, великого государя государем и самодержца, великого царя и великого князя Ивана Васильевича всея Русии [следует полный титул], от его царского величества совету боярина и воеводы Полотцкого и наместника Ярославского Ивана Петровича Федоровича, брату нашему Григорыо Александровичи Хоткевича, пану Виленскому, гетману навышшему великого княжства Литовского, старосте Городенскому и державце Могилевскому слово наше то.

Что присылал еси к нам з листом хлопца Воротынских князей Ивашка Козлова, а в нем писал еси многие неподобные речи. Инож пак, пане Григорей, будучи нам в таковых сединах згоже ли нам такие ссылки меж себя чинити, як же ты в своем писаньи писал еси и мне зрадити своего государя радишь? Мы же ся о том добре дивуем и жалуем о твоих сединах, як же еси в таковых сединах таковому лотровскому обычею вдался еси, еже нам не годитца таковым неподобным обычаем государем своим служити, но и справедливою правостью государем заслуговати, а то есть неподобных людей и лотров обычей, что язык свой на укоризну обращати. И мы о тебе, брате своем, добре жалуем, што в такое неподобное дело вдался еси. Также что в своем листу писал еси, называючи того молодого хлопца Воротынских князей государя своего дворянином, верным слугою: ино, пане Григорей, годно ли тебе, такому сединами украшену человеку, так государю своему радити, як же того молодого хлопца дворянином и верным слугою таковаго великого государя описовати? Ино то есть не прямая ваша служба государю вашему и не добрая рада! А што щ он собатцким обычаем царьское величество укоряя, тобе я ко змия яд излиял, ино, пане Григорей, взгоже ли тебе в таковых сединах, собатцкой рот вземши, таковое неудобство писати? А государь наш, его царьское величество, как есть государь милостивый, истинного православия, всех нас подданных слуг своих милостиво осмотряет и нас подданных слуг своих по нашим заслугам своим жалованьем жалует, и есть есмя и ныне его царьского величества милостию, честью, и отчизною и скарбом одарен много. А штож писал еси в листу своем, штож государь мой хотел надо мною кровопроливство вчинити, и тое, брат наш, берешь перед себя небылыя слова але радные, а ни есть того коли бывало, а ни быти может, што царьскому величеству без вины кого карати. Также и того не бывало, што Литве Москва судити; полно, пане, вам и ванте местьцо справовати, але не Московское царство. А штож в твоем листу писано, што потреба жалованью, как бы годно самому подданому; и якая ж то прямая служба, еже не мает волн государя своего над собою, но свою волю мает? И то есть не прямая служба, но зрадная, тоя ж от тебе зазле имею, як же в таковых сединах неразумьем писал еси. А што в твоем листу писано, штож государь мой волокитами меня трудит; ино государь мой, его царское величество, волокитами меня не трудит; а где есть годно его царскому величеству наша послуга, тут его царское величество на потребы свои посылает, также и наше прироженство царскому величеству с радостию заслуговати, а не в трудность то себе ставити, а так же мы не хотим выслуговати, як же вы, пане Григорей, у государя своего старшые вряды поймали с курвами бачачи до ложницы его государские, также с ним машкарством прохлажаючися, мы же на то дозволити не хотим. А штож есмя от Бога разумом украшены и одарены, ино згоже ль разумному и дородному зрадцею быти, як же, пане Григорей, посмехая свою седину, так неподобно радишь? Также, пане Григорей, такую мне вашу приязнь видячи ко государю вашему, как мне в вашу землю податися, як же не токмо к нам, своей братье, але же к своему государю прямые службы не оказуете, як же вы ныне его в якое безчестье ввергли, и як же вы ему прирадили, к яким безлепицам руку приложити на ссору христьянскую и на многое розлитие неповинные крови христьянские? Бо государь наш, как есть истинный, милостивый христьянский, на таковые ваши змииные причины, якож солнце сени отгоняя, не зрит. Мне же при своей старости зрадивши своего прироженного государя, чего от предков наших в нашем роду не бывало, также и аз предком своим последетвуючи, хочю государю своему прямо заслуговати и до своей смерти. Што к по вас, по безбожных людех будет, як же вы церкви Божьи со священными законы испровергли есте? А штож писал еси, што яз государя вашего зычливый, ино ж яз как есть христьянский а побожный человек, и коли ж есми не видал злого дола в христьянстве, як же всякую любовь и милость свою показал и як же видели есмя но вас неприятелъство к царскому величеству и ко всего народа христьанству желанье кровопролитью, и мне штож до вас дело, кое бо причастие свету ко тме и кое согласие Христови к Велияру и кая часть хрестьянину з безбожными? (и мне штож до вас дело, кое бо причастие свету ко тме...и кая часть хрёстьянину з безбожными? - Характерно, что послание Челяднина Гр. Ходкевичу написано в менее оскорбительном тоне, чем предыдущие послания: боярин Челядин, в отличие от князей Бельского, Мстиславского и Воротынского, именует Гр. Хоткевича «братом» и «паном Григорием». - Действительная позиция Челяднина по отношению к предложениям Сигизмуида II Августа, очевидно, сильно отличалась от той, которая приписывалась ему в комментируемом послании (см. известие Мартина Вельского в прим. 1). Вскоре после написания этого послания Челяднин был казнен по обвинению в заговоре [ср. сводку известий о его казни в статье С. Б. Веселовского «Синодик опальных царя Ивана как исторический источник (Пробл. источииковед., III, 1940, стр. 354)].) А о вифлянтех что и писатм! Толко тово государь ваш царскому величеству не поступитца, ни яким же обычаем может кровопролитство в христьянстве уяятися. Так бы еси ведал!

Писана в царского величества отчизне в Полотцку, лета от создания миру 7075, августа 6 дня.