ЖМ 6 курсына интерндерге «Клиникалық электрокардиография» элективті пәні бойынша емтихан тестілері 2014-15 34 страница

— Харидас, что ты делаешь?

Харидас кланялся, а Господь садился и какое-то время с ним беседовал. Затем Чайтанья Махапрабху шел принимать омовение.

Так все и шло, пока однажды Чайтанья не увидел, что Харидас чувствует себя неважно:

— Харидас, как твое здоровье?

— Да, господин, оно не очень… в конце концов, это всего лишь тело.

Через два дня Чайтанья Махапрабху увидел, что Харидас вот-вот оставит тело. Он спросил:

— Харидас, чего бы ты хотел?

Они оба понимали, о чем идет речь. Харидас ответил:

— Мой час близок. Если бы Ты милостиво согласился остаться передо мной…

Свамиджи полностью погрузился в напряженное переживание этой сцены, словно она разворачивалась у него на глазах. Он закрыл глаза и застонал. Воцарилось молчание. Затем он продолжил – медленно, запинаясь:

— Итак, Чайтанья Махапрабху стоял перед ним… и он оставил тело.

Он глубоко вздохнул и замолчал. Хаягрива сидел, уставившись в пол. Когда он поднял глаза, то увидел, что Свамиджи плачет.

Свамиджи быстро набросал последние эпизоды своего сценария.

— Теперь пиши, — сказал он Хаягриве, — а я добавлю или подправлю. Это был просто конспект, план. Разработка за тобой.

Хаягрива вышел. Материала было много, и он сильно сомневался, что когда-нибудь напишет эту пьесу. Но он был бесконечно благодарен Свамиджи за возможность поучаствовать в этой удивительной беседе.

 

* * *

Стэндфордский Университет.

Бхактиведанта Свами начал киртан. Он сидел в комнате отдыха для студентов, на столике для игры в бридж, и в маленький микрофон пел мантру. Ученики ему подыгрывали. Сначала собралось около двадцати человек, но постепенно зрителей становилось все больше и больше. Все пришедшие тоже присоединялись к пению. Комната преобразилась до неузнаваемости — более двухсот студентов, большинство из которых слышали мантру «Харе-Кришна» впервые, танцевали и пели, не хуже чем заправские хиппи с Хэйт-Эшбери. Киртан шел больше часа.

Затем, обращаясь к студентам, Свамиджи объяснил, чтo они только что испытали:

— Этот танец «Харе Кришна» — лучшее средство избавиться от иллюзорного представления о том, что вы — тело. Наше Общество пытается передать миру этот бесценный дар Господа. Толком не понимая слов, вы все же чувствовали восторг, побуждавший вас танцевать.

Затем Свамиджи ответил на вопросы. Все шло как всегда, пока кто-то не спросил, что Бхактиведанта Свами думает по поводу призыва студентов в армию. Свамиджи ответил, что раз они сами избрали себе такое правительство, какой толк теперь жаловаться, что оно гонит их на войну. Но некоторые из студентов, которые еще минуту назад пели и танцевали, подняли крик:

— Нет! Нет!

Свамиджи попытался обосновать свою точку зрения, но студенты в гневе стали кричать еще громче, и устроили настоящий бедлам. В конце концов Свамиджи взял караталы и снова запел. Бунтовщики ушли прочь.

На следующий день газета «Пало-Альто Таймс» поместила на первой полосе рассказ об этом событии, с большим заголовком и фотографией киртана.

 

Свами отмечает свой визит в Стэнфорд древним экстатическим танцем

Если вы не хотите отстать от моды, то уделите минуту этой статье. Появился новый танец, который грозит превратиться в повальное увлечение. Он называется «свами».

Не удивляйтесь, если он заменит фруг, ватуси, свим и даже старую добрую польку.

Почему? Потому что вы можете исполнять любые движения и в то же время ощутить настоящее счастье. Этот танец может избавить вас от иллюзии того, что вы и ваше тело неразделимы…

Пение начиналось спокойно, но, по мере того, как к нему присоединялось все больше людей, набирало силу.

Через полчаса длинноволосый юноша с тремя рядами красных бус на шее поднялся и начал танцевать. В экстазе он закрыл глаза, а руки поднял на высоту плеч, ладонями вверх.

Вскоре его примеру последовали две девушки. У одной на шее висели нанизанные на шнурок колокольчики.

К ним присоединился бородатый парень в ярко-розовой шапочке, при этом он не прекращал играть на бубне.

Свами стал петь в микрофон, чем вдохновил других петь и топать громче.

Симпатичная девушка в сари танцевала, словно погрузившись в гипнотический транс.

Невысокий, смуглый, опрятно одетый человек в костюме и галстуке сбросил туфли и присоединился к танцующим. То же самое сделал и молодой профессор математики. В уголке раскачивалась и кружилась красивая трехлетняя девочка со светлыми волосами.

Вскоре уже почти все пели и танцевали. Темп ускорялся. На лицах выступил пот, в помещении становилось жарко.

Затем все закончилось.

 

Бхактиведанте Свами статья понравилась, и он попросил сделать с нее несколько копий.

— Как они назвали танец? — смеялся он. — «Свами»?

Над фотографией киртана было напечатано: «Когда Свами Бхактиведанта поет свое гипнотическое «Харе Кришна», все присоединяются к нему в полном экстазе».

Преданные привезли Свамиджи в Христианский союз молодежи, где аудитория состояла почти исключительно из детей. Преданные украсили зал плакатами с изображениями Кришны и повесили большой плакат с маха-мантрой. Во время киртана дети тоже пели. Перед самой лекцией Гурудаса напомнил Свамиджи:

— Может, стоит говорить попроще – им всем от девяти до четырнадцати лет.

Свамиджи молча кивнул.

— Кто из вас самый умный? — начал он.

Никто не откликнулся. Но вот руку поднял какой-то двенадцатилетний мальчуган, подбадриваемый своими учителями и товарищами. Свамиджи поманил его к себе. На мальчике были очки с толстыми линзами, шорты и спортивная курточка, волосы его были аккуратно зачесаны назад. Указав на его голову, Свамиджи спросил:

— Это что?

Мальчуган чуть было не хмыкнул, услышав такой простой вопрос:

— Моя голова!

Тогда Свамиджи указал на его руку и спокойно продолжил:

— А это что такое?

— Моя рука! — сказал мальчик.

Затем Свамиджи показал на его ногу и спросил:

— А это что?

— Моя нога, — недоверчиво поглядывая, ответил мальчик.

— Верно, — сказал Свамиджи. — Ты говоришь моя голова, моя рука, моя нога — мое тело. Но где же ты сам?

Мальчик совершенно растерялся, не зная, что и сказать.

— Мы говорим моя рука, — продолжал Свамиджи, — но кто владеет этой рукой? Когда мы говорим моя рука, это значит, что эта рука кому-то принадлежит. Но где живет этот кто-то? Я не говорю: «Я — рука». Я говорю: «Моя рука». Итак, я и моя рука — это не одно и то же. Я нахожусь в своем теле, а вы в своем. Но я не являюсь своим телом, и вы не являетесь вашим. Мы отличны от тела. Быть по настоящему разумным — значит понимать, чтo есть «я».

 

«Психоделический магазин» на Хэйт-Эшбери был популярным местом встреч для хиппи, и Свамиджи неоднократно получал приглашения прочитать там лекцию. После «Мантра-рок-дэнса» местные хиппи повесили в окне вывеску «Ночь сознания», а в дальней части своего магазина открыли комнату для медитации. Но поскольку хиппи в этом магазине почти всегда находились в состоянии наркотического опьянения, ученики Свамиджи отговаривали его от визита туда. Но хиппи продолжали умолять, и, в конце концов, преданные смягчились и сказали Свамиджи, что, может быть, и стоит туда сходить.

Итак, в один из субботних вечеров Свамиджи и двое преданных вышли на Хэйт-стрит и направились в «Психоделический магазин». На улицах толпилась молодежь: хиппи, сидящие вдоль тротуара и торгующие папиросами с гашишем и прочими наркотическими принадлежностями; гомосексуалисты; безумно одетые хиппи с раскрашенными лицами. Тут и там парни и девушки собирались в небольшие группы, чтобы покурить марихуану, выпить, попеть и поиграть на гитарах — обычный вечер на улице Хэйт.

В «Психоделическом магазине» было не продохнуть от дыма табака и марихуаны, смешанного с алкогольными парами и запахом пота. Свамиджи вошел в комнату для медитации, задрапированную индийскими тканями, и сел. Комната была забита хиппи, многие из которых лежали на полу в «невменяемом» состоянии, глядя на него из-под полуопущенных век. Хотя говорил он тихо, само его присутствие каким-то образом удерживало их внимание. Аудитория была довольно вялой, но все же смогла по достоинству оценить его слова, и когда он закончил, те, кто был еще в сознании, выразили свое одобрение.

 

* * *

 

В субботу, первого апреля, незадолго до своего отъезда из Сан-Франциско, Свамиджи получил приглашение от Лу Готлиба, возглавлявшего «Ранчо «Утренняя звезда»» — коммуну хиппи-нудистов. Преданные сказали, что «Утренняя звезда» — это сообщество молодых людей, живущих в лесу. Эти хиппи стремились к духовному, выращивали овощи и поклонялись солнцу. Они брались за руки и слушали ветер. И, само собой разумеется, у них не было недостатка в наркотиках и свободном сексе.

Утром Лу заехал за Свами. Они немного побеседовали, и Свамиджи угостил гостя расагуллой (маленьким творожным шариком, пропитанным сахарным сиропом). Сразу же после этого они выехали в «Утреннюю звезду», расположенную примерно в ста километрах к северу от Сан-Франциско.

Лу Готлиб: Я попросил Свамиджи пристегнуть ремень. Но он отказался, сказав, что все в руках Кришны, или что-то вроде. По дороге я демонстрировал ему свои обширные познания, основанные на биографии Рамакришны. Тогда Бхактиведанта дал мне лучший совет из всех, дотоле слышанных мною. Мы говорили о Рамакришне, Вивекананде, Ауробиндо, о том, о сем. И он сказал, мягко положив руку мне на колено: «Знаете, когда вы уже встали на истинный путь, то все дальнейшие исследования в области сравнительного религиоведения — не что иное, как услаждение чувств».

Ранчо «Утренняя звезда» располагалось на территории бывшей птицефермы, в лесу из секвой, где деревья достигали в высоту шестидесяти метров. Часть земли была расчищена под поля. Там стояли палатки, несколько небольших хижин, весьма непрочных на вид, и два или три бунгало. Единственным приличным домом, стоявшим в стороне от других, был дом Лу (бывший курятник). В коммуне постоянно проживало около ста человек, а по выходным, если была хорошая погода, это число увеличивалось до трехсот, за счет приезжавших поработать на земле или просто побродить нагишом и «побалдеть».

Свамиджи приехал прекрасным солнечным днем, в час пополудни. Он хотел немного отдохнуть, и Лу предоставил в его распоряжение свой дом. Прогуливаясь возле домика, Свамиджи заметил несколько обнаженных мужчин и женщин, пропалывающих огород. Один из работающих, невысокий, коренастый юноша, Херби Брессак, прервал работу и подошел поздороваться.

Херби: Лу Готлиб представил меня. Тогда мы как раз сажали картошку. Он сказал: «Это Свами Бхактиведанта». Я вышел из сада и пожал Свамиджи руку. Я сказал: «Привет, Свами».

Он спросил меня: «Что вы делаете?» Я ответил, что мы сажаем картошку. Тогда он снова спросил: что я делаю со своей жизнью. Я ничего не ответил.

Через несколько минут Свамиджи был готов начать киртан. Вместе с Лу он вышел на холмистый луг, где на эстраде, сделанной из диких цветов, хиппи поставили для него деревянное сиденье. Свамиджи сел и начал петь. Члены коммуны, с нетерпением ожидавшие приезда Свами, с радостью приступили к совместной медитации.

Майк Морисси: Кто-то из нас был одет, кто-то — нет. Некоторые танцевали. Но Свами не смотрел на наши тела, он смотрел на наши души и давал нам милость, в которой мы так нуждались.

Киртан прошел на ура. На одного из членов коммуны он произвел такое впечатление, что он решил тут же одеться и вместе со Свами вернуться в Сан-Франциско. Лекция была очень короткой.

Сразу после лекции Свамиджи направился к автомобилю, пожимая руки и обмениваясь любезностями.

Хотя он мало говорил о философии, его киртан произвел на хиппи «Утренней звезды» огромное впечатление. Уходя, он сказал одному молодому человеку:

— Продолжайте повторять «Харе Кришна» мантру.

И они последовали этому совету.

Лу Готлиб: Свами был чрезвычайно умный человек, и хорошо знал свое дело. В нем не было и тени ханжества. Он не корчил из себя святого, не «возводил-молчаливо-глаза-к-небу». Единственное что я помню, это то, что находиться с ним было очень приятно. Было какое-то невероятное чувство уверенности и покоя. Не было никаких сомнений в том, что маха-мантра, единожды услышанная, навсегда останется в вашей голове и никогда не прекратит своего действия. Она вошла в каждую клетку тела, она пробуждает ДНК… все в таком духе. Вскоре после этого добрая половина хиппи из «Утренней звезды» начала серьезно повторять мантру. Те, кто это делал, были людьми очень открытыми, ищущими Бога. Их устремления были на тысячу процентов искренними, особенно если учесть обстановку, в которой они находились. Все они принимали наркотики, и в этом можно не сомневаться, но настолько же не подлежит сомнению то, что они бросили все это, соприкоснувшись с маха-мантрой.

 

* * *

Небрежно набросив на плечи чадар, Свамиджи остановился у открытой двери автомобиля и бросил прощальный взгляд на преданных и храм в магазинчике. Теперь это уже не просто магазинчик, а нечто куда более значительное: Нью-Джаганнатха-Пури. Он приехал сюда, выполняя волю Шрилы Бхактисиддханты Сарасвати. Кто из его духовных братьев мог представить себе, до какой степени безумными окажутся эти американские хиппи, одурманенные наркотиками и кричащие: «Я — Бог!»? Столько юношей и девушек, несчастных и безумных, несмотря на все свое богатство и образование! Но сейчас, благодаря сознанию Кришны, некоторые из них обретали счастье.

В день его приезда в Сан-Франциско репортер спросил у него, почему он приехал именно в Хэйт-Эшбери.

— Потому что здесь можно недорого снять квартиру, — ответил Свамиджи.

Он хотел распространить движение Господа Чайтаньи — зачем еще ему было приезжать в этот обшарпанный магазинчик и жить рядом с китайской прачечной и бесплатным магазином «диггеров»? Журналисты спросили его, приглашает ли он принять сознание Кришны хиппи и богему.

— Да, — сказал он, — я приглашаю всех.

Но он знал, что, присоединившись к нему, они уже не будут такими, какими были до этого.

Сейчас преданные жили одной семьей. Если они будут следовать его наставлениям, то сумеют сохранить свою силу. Если они будут искренни, Кришна поможет им. В храме находится Господь Джаганнатха, и они должны поклоняться Ему с верой и преданностью. Повторяя мантру «Харе Кришна» и следуя указаниям духовного учителя, они непременно очистятся.

Вместе с несколькими учениками Свамиджи сел в машину и отбыл в аэропорт. За ними следовало несколько автомобилей, заполненных преданными.

В аэропорту преданные плакали. Но Свамиджи заверил их, что вернется, если они устроят праздник Ратха-ятры.

— Вы должны организовать шествие по главной улице города, — сказал он. — Сделайте все как следует. Мы должны привлечь много людей. В Джаганнатха-Пури этот праздник проводят каждый год. В это время Божество Джаганнатхи выходит из храма.

Свамиджи знал, что должен будет вернуться, чтобы сберечь нежные ростки преданного служения, которые он посадил в их сердцах. Если он не приедет, его ученики-неофиты вряд ли выживут в океане материальных желаний под названием «Хэйт-Эшбери». Он несколько раз повторил, что обязательно к ним вернется. Он просил их сотрудничать друг с другом: Мукунду, Шьямасундару, Гурудасу, Джаянанду, Субала, Гаурасундару, Хаягриву, Харидаса и девушек.

Всего два с половиной месяца назад он прибыл сюда, в этот аэропорт, где под пение «Харе Кришна» его встречала толпа молодых людей. Многие из них теперь были его учениками, хотя едва ли сознавали свою духовную природу и вряд ли исполняли принятые обеты. И все же, покидая их, Бхактиведанта Свами не чувствовал угрызений совести. Он знал, что некоторые из них уйдут из сознания Кришны. Но он не мог остаться здесь навсегда. У него было не так много времени.

Бхактиведанта Свами, отец теперь уже двух небольших семей преданных, нежно прощался с одной из них и направлялся на восток, туда, где его ждала другая — но в другом настроении, в настроении радости от предстоящей встречи.

 

 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Наш учитель еще не закончил свой труд

 

Нью-Йорк.

Май 1967 года.

Казалось, ничто не предвещало того, что здоровье Свамиджи пошатнется. А если и были какие-то признаки, то никто не обращал на них особого внимания. Оставив своих сан-францисских учеников и вернувшись к преданным в Нью-Йорк, Свамиджи ни словом не обмолвился о том, что ему нужно немного сбавить темп. После пяти с половиной часов полета он лишь посетовал, что ему заложило уши, но выглядел вполне здоровым. Ни минуты не отдохнув после радостной встречи в аэропорту, он провел трехчасовую программу с лекцией и киртаном в храме на Второй авеню. Своим нью-йоркским ученикам он казался удивительно красивым и лучезарным, и они не сводили с него влюбленных глаз. Его присутствие, его взгляды и слова — все это укрепляло в них сознание Кришны. Его преклонный возраст — а ему было уже за семьдесят — был для них лишь одним из его божественных качеств. Свамиджи был их силой, но им никогда не приходило в голову подумать о его силе.

Сидя на новом возвышении, за обитой бархатом подставкой для книг, Свамиджи сказал:

— Пока меня не было, здесь стало лучше.

На свежевыкрашенных белых стенах висели новые картины. В остальном это был все тот же маленький магазинчик, где было основано Международное Общество сознания Кришны.

Он писал им, что хочет приехать в новое здание, но у них ничего не получилось. Мало того, по глупости своей они потеряли шесть тысяч долларов. Но он не стал напоминать им об этом, а сделал куда более важное наблюдение: несмотря на отсутствие духовного учителя, просто следуя его наставлениям, преданные духовно выросли.

Свамиджи радостно смотрел на свежевыкрашенные стены и сияющие лица учеников. Объясняя, как ученик прогрессирует в сознании Кришны, смиренно следуя духовному учителю, Свамиджи привел пример. Ученик механика может и не быть специалистом, но, завинчивая шуруп под личным наблюдением мастера, он действует, как специалист. Услышав это, многие преданные с облегчением вздохнули. Они знали, что отказаться от материальных желаний не так-то просто и что мгновенно стать чистыми преданными они не смогут. Брахмананда даже написал стихотворение, в котором признавался, что, если после многих жизней сможет внимательно повторить один круг мантры «Харе Кришна», то будет считать это своим величайшим успехом. Но Свамиджи объяснил, что даже ничего не понимая в любви к Кришне, но действуя под руководством чистого преданного, они будут действовать, как чистые преданные.

Но на следующее утро, когда фанфары по поводу приезда Свамиджи утихли, стало заметно, насколько все-таки преданные зависели от присутствия рядом духовного лидера. Количество посетителей сократилось до десятка верных друзей. Свамиджи молча вошел в магазинчик и запел. Но когда настала очередь преданных подпевать, и Свамиджи услышал их хор, он взглянул на них с удивлением и жалостью. Он услышал слабые голоса, больше похожие на кваканье, чем на пение, и ему все стало ясно — на самом деле за время его отсутствия они деградировали! Пока его не было, киртаны изменились, и теперь он слышал, что стало с преданными: сейчас это беспомощные души, квакающие безжизненно и безрадостно.

Свамиджи читал лекцию по «Чайтанья-чаритамрите».

— Когда я летел из Сан-Франциско, я заметил, что самолет летит над океаном облаков. Когда я плыл из Индии на корабле, то видел океан воды, а с самолета открывался вид на необозримый океан облаков. Над облаками сияло солнце, но когда в Нью-Йорке мы опустились под облака, на землю, все оказалось сумрачным и туманным. Но ведь солнце по-прежнему светит! Эти облака не могут закрыть весь мир. Они не могут закрыть даже Соединенные Штаты, а ведь Америка — просто песчинка во Вселенной. С самолета небоскребы кажутся совсем крошечными, и точно так же, с точки зрения Бога, вся эта материальная чушь совершенно незначительна. Как живое существо, я очень незначителен и всегда стремлюсь вниз. Но солнце не стремится вниз. Оно всегда над облаками майи…

Один недавно пришедший парень поднял руку:

— Почему один человек, одна душа, приходит к сознанию Кришны, а другая нет?

Свамиджи ответил, задав встречный вопрос:

— Почему одна душа оказалась на Бауэри, а другая – в храме Кришны? — Свамиджи выдержал паузу, но никто не ответил. — Потому, что один хочет быть здесь, а другой нет. Это вопрос свободной воли. Если мы правильно воспользуемся ею, то сможем отправиться к Кришне. В противном случае, мы останемся внизу, в материальном мире.

У каждого было что спросить. Весь день преданные заходили к нему в комнату, чтобы задать свои практические и философские вопросы. Они опять получили возможность близко с ним общаться. И снова Свамиджи указывал Ачьютананде, чтo готовить сегодня на обед, попутно объясняя, что опытный слуга — это тот, кто заранее знает, чего хочет духовный учитель, и тому даже не нужно просить об этом.

Зашел Сатсварупа, чтобы показать Свамиджи отпечатанную рукопись «Учения Господа Чайтаньи». Обязанности Сатсварупы оставались теми же, что и раньше, но сейчас, оказавшись лицом к лицу со Свамиджи, он понял, что должен печатать и редактировать еще прилежнее. Он попросил разрешения уволиться с работы, но Свамиджи не разрешил.

Джадурани по-прежнему занималась живописью в одной из комнат своего духовного учителя. Забыв о своей стеснительности, она засыпала его вопросами о том, как рисовать Кришну.

— Как Господь Вишну располагается в сердце? — спросила она. — Он сидит или стоит, или что делает?

Свамиджи ответил:

— О, чтобы узнать это, тебе придется заниматься медитацией тысячу лет.

Джадурани испуганно уставилась на него. Тогда Свамиджи ответил:

— Он стоит, — и Джадурани, счастливая, отправилась рисовать.

Когда однажды она пожаловалась на слабое здоровье, Свамиджи попросил Ачьютананду проследить, чтобы два раза в день она получала молоко. Через окно, выходившее в боковую комнату, где печатали, рисовали и иногда даже что-то строили, Свамиджи однажды наблюдал, как Джадурани работает над картиной, изображающей Господа Чайтанью в группе санкиртаны. Когда она начала писать в нижней части полотна маха-мантру, Свамиджи сказал через окно:

— Не пиши там маха-мантру.

— Но вы ведь сами мне велели ее здесь написать, — удивилась она.

— Я передумал. Маха-мантра не должна быть ниже Чайтаньи Махапрабху.

Один за другим к Свамиджи приходили его старые нью-йоркские ученики: Гаргамуни, казначей храма, который сообщил ему, что благовония и пластинки с мантрой «Харе Кришна» расходятся очень хорошо; Рая-Рама, редактор «Назад к Богу», который пожаловался на несварение желудка; Рупануга, у которого была хорошая работа, но которому никак не удавалось убедить жену принять сознание Кришны. Зашел даже м-р Чати, домовладелец, и пожаловался на поведение ребят.

Еще Свамиджи встретился с новичком – Майклом Блумертом. Майкл лечился у психиатра (результат разрушительных экспериментов с наркотиками). Когда он начал ходить в храм, его родители подумали, что Свамиджи — это очередная злая сила, но, встретившись с ним, миссис Блумерт убедилась в том, что это настоящий духовный учитель. Муж ее, однако, продолжал сомневаться.

— М-р Блумерт, — сказал Свамиджи, — ваша жена разумнее вас.

Тот сказал, что хочет, чтобы сын его помогал миру более конкретно — став врачом. Свамиджи возразил, сказав, что врачей и так уже предостаточно, и, несмотря на это, люди по-прежнему страдают. Но человек в сознании Кришны может полностью избавить людей от страданий; поэтому деятельность в сознании Кришны куда более ценна. М-ра Блумерта это не убедило, но все же он разрешил Майклу остаться с преданными и больше не ходить к психиатру. Несмотря на свое несогласие со Свами, он стал относиться к нему с уважением.

С Брахманандой Свамиджи обсуждал неотложный вопрос о получении постоянной визы. С тех пор, как в 1965 году он впервые въехал в страну, ему приходилось неоднократно продлевать визу, но сейчас иммиграционные службы отказали в дальнейшем продлении. Он не хотел уезжать из Штатов, но остаться мог только в том случае, если получит вид на постоянное жительство. Он подал заявление, но ответа пока не было.

— Ваше правительство не хочет, чтобы я оставался, — говорил он, — поэтому, возможно, мне придется вернуться в Индию.

Перспектива возвращения Свамиджи в Индию очень пугала преданных. Ученики с трудом согласились на то, чтобы он уехал проповедовать на другой конец Соединенных Штатов, что уж говорить о его возвращении на родину!.. Они боялись, что снова могут пасть в материальный мир. Он поддерживал их духовную жизнь. Что смогут они без него? И Свамиджи разделял их чувства.

Брахмананде удалось найти адвоката, который на какое-то время сумел оттянуть рассмотрение вопроса в иммиграционной службе, и угроза депортации миновала. Свамиджи поговаривал о поездке в Монреаль и получении вида на жительство в Канаде, но главным его намерением было оставаться в Америке и развивать то, что он начал.

Брахмананда рассказал Свамиджи о том, как идут дела с изданием «Бхагавад-гиты». Рукопись была готова, и сейчас они приценивались, думая, куда отдать книгу в печать, хотя достаточной суммы для публикации у них пока еще не было. Они еще не начинали серьезных поисков, но Свамиджи вдохновлял Брахмананду:

— Это моя единственная надежда — напечатать книги.

Брахмананда говорил и о тех шести тысячах долларов, которые он потерял, отдав м-ру Прайсу. Свамиджи настаивал на возбуждении дела против аферистов. Он посылал Брахмананду к различным адвокатам и попросил предупредить м-ра Прайса и м-ра Тайлера, что «Его Превосходительство» вернулся и собирается подать на них в суд.

Угрозы подействовали. М-р Тайлер отдал бoльшую часть вложенных денег, а м-р Прайс вернул семьсот пятьдесят долларов из той тысячи, что хитростью выманил у Брахмананды. За услуги адвокатов пришлось заплатить еще тысячу. Это была потеря, но Свамиджи сказал, что когда имеешь дело с тигром, практически невозможно выйти из схватки невредимым. В письме Киртанананде, который в то время находился в Монреале, Свамиджи поведал об успешном окончании дела, связанного с аферой Прайса: «Сообщу тебе радостную новость — по милости Кришны мне удалось вернуть 4227 долларов… из 5000, которые угодили в утробу Сэра Жулика (Прайса)…».

 

Но вскоре появились некоторые признаки того, что Свамиджи следует внимательнее отнестись к своему здоровью. Впервые он плохо почувствовал себя в телестудии, когда принимал участие в телевизионном шоу Аллена Барка, который был известен тем, что к кому угодно мог повернуться спиной, курил и непристойно, иногда даже оскорбительно общался со своими гостями, а если это задевало гостя, м-р Барк старался окончательно вывести его из себя. Это было популярное шоу.

Прежде чем выйти в эфир, м-р Барк попросил у Свамиджи разрешения закурить. Свамиджи вежливо согласился. М-р Барк представил своего гостя как «настоящего свами». Когда он спросил, почему Свамиджи выступает против секса, тот ответил, что это неправда. Просто секс должен быть ограничен браком, и иметь своей целью появление сознающих Кришну детей. Но м-р Барк упорствовал, желая узнать, чем плох секс вне брака. Свамиджи ответил, что истинная цель человеческой жизни — осознать себя, а когда ум постоянно занят тем, где бы найти нового партнера, невозможно сохранять умиротворенное состояние ума, необходимое для самопознания. М-р Барк согласился. Он вел себя как никогда корректно и обходительно, а в конце назвал Свамиджи «очаровательным человеком».

 

По дороге в храм Свамиджи сказал, что свет софитов в студии вызвал у него сильную головную боль, и в какой-то момент ему показалось, что он не выдержит до конца съемки.

Затем, во время одной из лекций, Рупануга, сидевший недалеко от Свамиджи, заметил, как у того дрожит рука. Несколько месяцев назад, на другой день после записи пластинки, Свамиджи проснулся поздно и жаловался на перебои сердца и на то, что не может пошевелиться. Тогда за ним ухаживал Киртанананда.

— Если когда-нибудь я тяжело заболею, — сказал ему Свамиджи, — не зовите врача. И не кладите меня в больницу. Просто дайте мне четки и пойте «Харе Кришна».

Ученики считали, что не вправе ограничивать его. Правда, однажды Киртанананда все-таки попытался это сделать. Когда в «Авалоне» Свамиджи танцевал и прыгал, обливаясь потом, Киртанананда попытался настоять на том, чтобы киртан немедленно остановили, но преданные обозвали его параноиком.

Кроме того, Свамиджи не любил, когда его сдерживали. Да и кто они такие, чтобы сдерживать его? Он был полномочным представителем Кришны, способным преодолеть любые трудности. Он был чистым преданным и мог все. Разве сам он не говорил много раз, что чистый преданный поднялся над материальной болью?

Некоторое время назад Свамиджи написал письмо, утешая хворающую бабушку одного из своих учеников:

Все наши хвори происходят из-за нашего материального тела. Иногда, особенно в старости, мы вынуждены страдать от неудобств, связанных с телом, но если мы осознаем Бога, то не будем чувствовать боли. Поэтому лучше всего — постоянно повторять святое Имя Господа.

Но преданные думали, что Свамиджи может только давать добрые советы чьей-нибудь бабушке, а с ним самим ничего подобного никогда не случится. Конечно, иногда он называл себя стариком, но делал это в основном на лекциях, чтобы показать неотвратимость старости.

Преданным казалось, что у Свамиджи довольно крепкое здоровье. Его глаза блестели, отражая переживаемые им духовные эмоции, кожа была гладкой и золотистой, а улыбка свидетельствовала о здоровье и хорошем самочувствии. Однажды кто-то из учеников сказал, что улыбка Свамиджи источает такую энергию молодости, что невольно приходит на ум выражение «здоров, как бык». Свамиджи каждый день принимал холодный душ, выходил рано утром на прогулку по Нижнему Ист-Сайду, играл на мриданге и с аппетитом ел. И даже если бы ученики захотели, чтобы он не расточал свои силы, много ли они смогли бы сделать?