Типы инвесторов 39 страница

Я не могу бросить все, что начал на Западе. Я покинул вас всего на шесть месяцев и по истечении этого срока, а может быть, и раньше, приеду к вам снова. Киртанананда говорит, что, судя по внешнему виду, я поправляюсь. Я и сам это чувствую.

В Дели Бхактиведанта Свами получил письмо от Брахмананды, в котором тот сообщал, что компания «Макмиллан» заинтересовалась изданием его перевода «Бхагавад-гиты». Свамиджи написал Брахмананде, чтобы тот немедленно подписал контракт от его имени. Бхактиведанта Свами раздумывал, что лучше: напечатать книгу частным образом в Японии или в Индии, или же ждать, пока это сделает «Макмиллан». Его мало интересовали престиж и финансовые преимущества публикации у «Макмиллана»; главной его заботой было напечатать книгу как можно скорее.

Меня вполне устроят комиссионные. Единственное, что доставляет мне радость — это видеть, как эти книги читают сотни и тысячи людей. Весь полученный доход будет направлен на строительство здесь Американского Дома.

Свамиджи остановился в своей старой комнате при храме Радха-Дамодары. Он был все еще очень слаб, и Киртанананда каждый день делал ему массаж и заботился о нем, хотя сам смертельно уставал и еле двигался от жары. Тем не менее, Свамиджи продолжал строить планы, один другого грандиознее, которые предстояло осуществить его только что появившемуся на свет движению сознания Кришны. Он вслух размышлял о томах «Шримад-Бхагаватам», которые уже готовы к публикации — если бы «Макмиллан» взялся напечатать их, а его ребята смогли бы действовать от его имени. Ведь нужно столько всего сделать! Он хотел вернуться в октябре, чтобы проследить за всем самому.

Температура воздуха поднялась до 43?С, и Свамиджи с Киртананандой были вынуждены целыми днями сидеть в доме с закрытыми дверями под вентилятором. Киртанананда едва справлялся со своими обязанностями, но зато Свамиджи считал, что тепло вселяет в него силы и восстанавливает здоровье. Через неделю начались муссонные дожди, и жара спала.

Десятого августа Киртанананда снова написал домой:

Боже, какая здесь жара! Но, наконец, начались дожди и принесли с собой облегчение. Поверьте, здесь было жарко. Но сейчас большую часть времени идет дождь, и это делает погоду более сносной для меня, но, к сожалению, не для Свамиджи. Вдобавок я подхватил неизбежную дизентерию, которая не отступает уже неделю.

Вчера начался пятидневный праздник «Джхулан», во время которого Радха и Кришна качаются на качелях, поэтому я обошел с полдюжины местных храмов. Некоторые из них имеют необычайно роскошное внутреннее убранство, хотя по большей части они невелики. И все же со всей прямотой и искренностью могу сказать, что ни один из них не может сравниться по трансцендентной красоте и духовности с домом №3720 на Парк-авеню в Монреале, и я думаю, что даже Свамиджи согласился бы со мной в этом.

Письмо Киртанананды вселило надежду в преданных, оставшихся за океаном, подтвердив то, о чем они и сами догадывались: их духовную жизнь поддерживает не индуизм и не Индия, а Свамиджи и повторение «Харе Кришна».

Бхактиведанта Свами отвечал на все письма своих духовных детей. Письма шли из всех духовных центров, недавно открывшихся в шести городах Северной Америки.

Вриндабан — только для вдохновения, настоящее поле нашей деятельности — весь мир. Если даже я умру, вы — моя надежда, и вы сделаете это. Я очень люблю всех вас. Пожалуйста, продолжайте в том же духе.

Желая разобраться, почему Свамиджи, чистый преданный, страдает от серьезной болезни, из Нью-Йорка написал Брахмананда. Свамиджи говорил когда-то, что обусловленные души и даже начинающие преданные «подвержены атакам майи». Неужели майя напала и на него? Четырнадцатого августа Свамиджи ответил:

Не бойтесь того, что майя нападает на меня. Всем известно, что когда сражаются две враждующие стороны, кто-то может потерпеть поражение. Ваша страна и западный мир находятся во власти майи и гун страсти и невежества, и когда я объявил войну майе, это означало великую битву. Майя увидела, какого большого успеха я добился всего за один год — у меня появилось множество искренних, юных последователей таких, как ты. Майе был нанесен сокрушительный удар: молодежь западных стран прекращает заниматься незаконным сексом, принимать наркотические и опьяняющие средства, есть мясо и играть в азартные игры — дело майи, безусловно, серьезно от этого пострадало. Поэтому она воспользовалась моей старческой слабостью и нанесла мне смертельный удар. Но Кришна спас меня; поэтому вместо того, чтобы превозносить майю, мы должны больше благодарить Кришну. Что касается состояния моего здоровья на данный момент, я думаю, что выздоравливаю: по крайней мере, ем я лучше, чем в Нью-Йорке. Поэтому, как только я буду хоть немного готов вернуться на поле битвы, я снова буду среди вас.

 

* * *

Бхактиведанта Свами представлял себе Американский Дом во Вриндаване местом, где его ученики могли бы жить и изучать санскрит и вайшнавскую литературу.

Когда с ним случился удар, он сказал, что Рая-Раме нужно будет завершить перевод «Бхагаватам», а Ачьютананду, Гаурасундару и еще нескольких преданных он попросил начать изучать санскрит, бенгали и хинди, чтобы, если он не поправится, они продолжили его дело. Еще Свамиджи надеялся, что некоторые из старших учеников, такие как Брахмананда, Хаягрива и Рая-Рама, приедут в Индию, приобретут здесь участок земли и возведут Американский Дом. «Даже если я буду чувствовать себя хорошо, — писал он девятого сентября, — я все равно не буду в состоянии заниматься делами Американского Дома».

Бхактиведанта Свами решил обратиться к одному из своих духовных братьев, Свами Б.Х. Бону Махараджу, чтобы попросить его разместить некоторых учеников из Америки в своем Институте восточной философии. Институт Свами Бона Махараджа был провинциальным колледжем, в котором обучалось около трехсот студентов. Институт располагался во Вриндаване и относился к Агрскому университету. В Индии подобные учебные заведения называли «колледжами дипломированных специалистов». Выпускники подобных институтов могли найти более престижную работу и так улучшить свое экономическое положение.

Когда Свамиджи и Киртанананда посетили Свами Бона Махараджа в Институте восточной философии, тот принял их в чистой гостиной, обставленной стульями и кушетками. Был там и радиоприемник. Свами Бон, одетый в кожаные сандалии, шорты, которые просвечивали сквозь тонкое дхоти, и отглаженную рубашку с латунными запонками, производил впечатление человека мягкого и умудренного жизнью — образованный, с прямыми, аккуратно расчесанными на пробор седеющими волосами. Хотя он был жителем Вриндавана, в тридцатых годах он несколько лет провел в Англии, где был принят членами королевской фамилии и читал лекции в ряде колледжей. Но вскоре интерес к нему угас.

Когда в 1965 году Бхактиведанта Свами в одиночку сражался в Нью-Йорке, он писал Свами Бону, прося его о помощи. Но тот не ответил. Даже сейчас, когда Бхактиведанта Свами рассказывал ему о своей проповеди в Америке, Свами Бон не знал, что и сказать. Однако перспектива приезда американцев и обучения их в его институте очень его заинтересовала: иностранные студенты очень повысят престиж его заведения в глазах правительства. Он сказал, что, по всей вероятности, сможет принять этих студентов на учебу бесплатно.

 

Воодушевленный встречей с Боном Махараджем, Бхактиведанта Свами написал несколько писем своим ученикам, приглашая их приехать изучать санскрит.

Если вы хотите изучать санскрит, в этом институте для этого есть все возможности. Мы все предварительно оговорили, и есть надежда, что Свами Бон может дать нам участок земли для здания; впрочем, в любом случае, с помощью уже имеющихся в наличии средств, мы вполне сможем все организовать так, чтобы наши студенты, приезжающие сюда изучать санскрит и произведения Госвами, не испытывали никаких трудностей… Это очень хорошая возможность для наших учеников, и я буду рад узнать, многие ли из вас захотят приехать.

 

 

* * *

 

В день Джанмаштами, 28 августа, в храме Радха-Дамодары Бхактиведанта Свами дал Киртанананде санньясу. Таким образом, Киртанананда стал первым учеником Свамиджи, принявшим санньясу – теперь его звали Киртанананда Свами. На церемонии присутствовали сотни гостей, приехавших во Вриндаван на празднование дня рождения Господа Кришны, и многие из них подходили, чтобы поздравить юного санньяси. Кто-то сказал, что он похож на Господа Чайтанью. Свамиджи писал:

Скоро он вернется в Штаты и начнет проповедовать с еще большей энергией и успехом. А пока я постараюсь использовать этого «белого санньяси», чтобы сделать членами нашего Общества нескольких индийцев.

В начале сентября в Дели прилетел Ачьютананда. Какая-то индианка дала ему пять рупий, и он на поезде доехал до Матхуры, где ему показали дорогу к Кешаваджи-Гаудия-Матху. Нараяна Махарадж, друг Свамиджи, взял Ачьютананду под свою опеку и, показав ему зал, где в 1959 году Бхактиведанта Свами принял санньясу, посадил его на автобус до Вриндавана, дав в сопровождающие какого-то старичка. Вместе со своим попутчиком Ачьютананда подъехал на рикше к храму Радха-Дамодары.

Ачьютананда вошел в комнату Свамиджи и распростерся у его ног.

— О, — воскликнул Свамиджи, — и ты здесь!

Когда Ачьютананда поднял голову, он увидел, что лицо Свамиджи покрыто пятидневной щетиной, а одет он в обмотанный вокруг туловища кусок ткани, концы которого пересекались на груди и завязывались сзади на шее. Бхактиведанта Свами улыбался и выглядел совершенно здоровым.

Киртанананда Свами тоже поприветствовал Ачьютананду и показал ему свою новую данду.

Больше всего Ачьютананду поразило то, в какой убогой обстановке живет его духовный учитель во Вриндаване. Хотя в Нью-Йорке Свамиджи тоже носил простую одежду, он всегда имел царственный вид, всегда был гуру. Однако здесь он жил просто и скромно. Как-то раз он вышел из комнаты на веранду, чтобы вымыть руки, и все тело его тотчас облепили мухи. Киртанананду и Ачьютананду мухи просто сводили с ума (был сезон дождей), но Свамиджи как будто не замечал их и продолжал спокойно мыть руки.

Делясь друг с другом впечатлениями, Киртанананда и Ачьютананда сошлись в том, что Свамиджи не просто один из вриндаванских бабаджи. Таких, как он, больше не было. И уж конечно, совсем не похож на Свамиджи Гаурачанд Госвами, владелец храма Радха-Дамодары. Он носил очки с толстыми линзами и едва видел сквозь них. Когда Киртанананда и Ачьютананда однажды подошли к Божествам, Гаурачанд Госвами громко спросил их:

— Как они вам нравятся? Кто вам нравится больше?

— Они мне все нравятся, — сказал Ачьютананда.

— А мне нравится вон тот большой, с краю, — сказал священник, небрежно махнув рукой в сторону мурти Кришны. — Он чем-то напоминает мне генерала Чаудри.

Ученики Свамиджи переглянулись — что это за тип? — и вернулись к Свамиджи за разъяснениями.

— Это кастовые госвами, — объяснил Свамиджи.

Первые госвами, заложившие храмы во Вриндаване, например, Джива Госвами, основатель храма Радхи-Дамодары, поручили заботу о Божествах своим ученикам-домохозяевам. А эти кастовые госвами — потомки тех первых пуджари. Свамиджи также объяснил, что кастовые госвами являются владельцами храмов. Для них забота о храме и поклонение Божествам — это бизнес, на доходы от которого они содержат свои семьи. Всего несколько лет назад у каждого из Божеств, стоящих сейчас на алтаре, был собственный храм, земля, доходы и жрецы, но из соображений экономии госвами распродали недвижимость, упростили поклонение и объединили Божества.

Во Вриндаване было немало и других занятных персонажей: старая вдова Сараджини с обритой головой, шикхой и мозолистыми босыми ногами, которая спала в комнате у ворот храма, подметала кухню Свамиджи и стирала ему одежду; Панчудас Госвами, сын владельца храма, который постоянно жевал пан и целыми днями с заспанным видом слонялся по двору в шелковом дхоти с красной вышитой каймой; темнокожий старый бабаджи, который приходил по вечерам, все время смеялся и делал для Свамиджи сандаловую пасту; местный врач-травник Ванамали Кавираджа, с неизменной широкой улыбкой восседающий за конторкой в крошечной комнатке, уставленной сверху донизу маленькими пузырьками; знаменитый пандит, который изредка наведывался к Свамиджи и носил оправленные в золото бусы из туласи и перстни с бриллиантами. Все эти люди были преданными — жителями священного Вриндавана. Но никого из них нельзя было поставить в один ряд со Свамиджи.

Киртанананда Свами даже огорчился, что во Вриндаване не оказалось ни одного человека, похожего на Свамиджи. Даже на земле, где все были индийцами и преданными, Свамиджи оставался неповторим. Никто не был так же прост и серьезен, как он, никто не обладал такой способностью распознавать фальшь, ни к кому так не влекло сердца людей, и никто не был так беззаветно предан Кришне. Вести их мог только он.

Как Киртанананда Свами с Ачьютанандой с недоверием относились к некоторым обитателям Вриндавана, так и некоторые обитатели Вриндавана смотрели на них с подозрением. В один из дней по Вриндавану бродила парочка хиппи из Европы, и Ачьютананда сопровождал их, показывая некоторые храмы. Но в храм Ранганатхи их не пустили. Ачьютананда рассказал об этом Свамиджи, и тот ответил:

— Это потому, что ты ходил с этими глупцами.

Когда Бхактиведанта Свами проходил по улице, люди с почтением кивали ему, приветствуя:

— Дандават, Махарадж.

Но принимать за вайшнавов его американских последователей они не торопились.

 

* * *

 

Бхактиведанта Свами в сопровождении учеников вновь посетил Свами Бона.

Пока они ехали на рикше к Институту восточной философии, Свамиджи рассказал Ачьютананде, что институт был основан Свами Боном как Вайшнавская академия, но позднее вошел в состав Агрского Университета, потому что не приносил никакого дохода. Теперь у Свами Бона появились деньги, но институт превратился в обыкновенную школу, не представляющую никакой духовной ценности.

Когда Бхактиведанта Свами и его ученики сидели в приемной Свами Бона, тот прозрачно намекнул им, что не собирается жертвовать землю для Американского Дома Бхактиведанты Свами, но ученики его вполне могут приезжать и учиться в его заведении. Ачьютананда, предложил он, мог бы стать первым.

После этого Свами Бон повел их в главное здание, чтобы показать, как проходят занятия. Но вместо пандитов и изучающих санскрит брахмачари, которых они ожидали увидеть, ученики Свамиджи обнаружили там юношей с тонкими усиками и хихикающих девушек. Бхактиведанта Свами прочитал лекцию, а затем попросил Киртанананду поставить пластинку с «Харе Кришна». Через несколько минут Бон Махараджа попросил Киртанананду выключить пластинку, но Киртанананда, видя, как Свамиджи наслаждается записью, не послушался.

Ачьютананда: Мы ходили по этому заведению, и я думал: «Это обычная школа! Я не хочу здесь учиться. Вот если бы я смог жить в храме Радха-Дамодары и там же изучать санскрит, то не жалел бы о времени, проведенном в Индии».

Они продолжали осмотр помещения, и, увидев общую спальню, Свамиджи засомневался, смогут ли его американские ученики жить в таких суровых условиях и при этом заниматься наукой. Не один, так другой из двоих его учеников постоянно был болен. Сначала Киртанананда Свами подхватил дизентерию, потом и у Ачьютананды что-то случилось с желудком, а после этого оба ослабели от жары. «В общем, — писал Свамиджи Рупануге в Нью-Йорк — наши американские юноши, приехав сюда, первое время пребывают в весьма плачевном состоянии. Так что я не знаю, насколько успешными окажутся наши планы относительно Американского Дома во Вриндабане». Его юноши не отличались ни аскетизмом, ни прилежанием в учебе, и, кроме того, у Киртанананды Свами и Ачьютананды развилась явная неприязнь к ректору Института восточной философии. Да и у самого Свамиджи, очевидно, были сомнения относительно этого места.

— Вы можете ходить сюда на занятия, — сказал он им, – но жить здесь не нужно. Живите в храме Радха-Дамодары, а сюда приходите учиться. Вы можете раздобыть велосипед и ездить на нем.

Постепенно идея немедленного основания во Вриндаване Американского Дома стала отходить на второй план. Бхактиведанте Свами необходимо было собственное место для учеников, а это требовало времени.

 

* * *

 

Регулярное лечение, массаж, отдых и тепло Вриндавана делали свое дело: Свамиджи почувствовал, что выздоравливает. Уже в середине сентября он заявил, что на девяносто процентов готов к возвращению в Соединенные Штаты. Он предполагал вернуться в конце октября.

Духовный брат Бхактиведанты Свами, Б.Р. Шридхара Махарадж, чей ашрам находился в Навадвипе (Западная Бенгалия), написал Свамиджи письмо, в котором приглашал его провести у них месяц Карттика и поучаствовать в праздновании его Вьяса-пуджи. Свамиджи понравилась идея посетить святую землю Навадвипы, где провел Свои детские годы Господь Чайтанья, и увидеться со своим духовным братом. Кроме того, ему хотелось заехать в Дели и узнать, как обстоят дела с изданием книг.

— Свамиджи, — спросил Ачьютананда, — когда Вы поедете в Навадвипу, мне, наверное, лучше остаться здесь, во Вриндаване, учиться?

— А ты разве не хочешь увидеть место, где родился Господь Чайтанья? — удивился Свамиджи.

Ачьютананда хотел, и Свамиджи вместе с Киртананандой Свами и Ачьютанандой покинули Вриндаван и вернулись в храм в Чиппиваде, в Дели.

Жизнь в этом храме для учеников Бхактиведанты Свами оказалась очень трудной. Дели был раскален, как сковородка, и был напрочь лишен того очарования, которым их так покорял Вриндаван. Воду давали только два часа в день, рано утром, и текла она тонкой струйкой. Они наполняли водой два глиняных кувшина (для комнаты Свамиджи) и несколько ведер, чтобы все трое могли помыться. Оставшуюся часть дня воды не было. По всему зданию свободно разгуливали мангусты.

— Они едят змей? — спросил Ачьютананда.

— Они едят змей, — ответил Свамиджи, — они едят мусор, они едят все что угодно.

Бхактиведанта Свами, для которого и жара, и отсутствие воды, и даже мангусты были в порядке вещей, оставался невозмутим. В соседней комнате, репетируя выступления на танцах, какие-то юные музыканты постоянно играли на электрооргане, барабанах бонго и электрогитарах мелодии из кинофильмов. Свамиджи и к этому отнёсся спокойно.

 

Шри-Кришна Пандит был очень высокого мнения о деятельности Бхактиведанты Свами в Америке и его английском переводе «Шримад-Бхагаватам». Будучи управляющим храма Радха-Кришны в Чиппиваде и секретарем активно действующего Общества индуизма, Шри-Кришна Пандит стремился популяризовать индуистскую дхарму и потому хотел, чтобы Бхактиведанта Свами выступил с лекцией в расположенном неподалеку храме Гаури-Шанкары, одном из самых популярных индуистских храмов Дели. Свамиджи согласился и взял с собой Ачьютананду (Киртанананда Свами 22 августа уехал на Запад).

Храм Гаури-Шанкары находился на Чанди-Чоук. После короткой прогулки по многолюдным улицам Старого Дели, Бхактиведанта Свами и Ачьютананда сняли свою обувь у дверей храма и вошли внутрь. Главным Божеством здесь был Господь Шива, но было и много других: Рама, Дурга, Кали, Радха-Кришна, Хануман. Перед пышно украшенными алтарями стояли толпы людей, глядя на Божества и вознося им молитвы.

О поклонении полубогам Ачьютананда узнал из рассказов Свамиджи на Второй Авеню, 26. Согласно «Бхагавад-гите», полубоги исполняют только материальные желания, и потому им поклоняются люди не слишком разумные. Вайшнав, говорил Свамиджи, с почтением относится к полубогам – он даже к муравью относится с почтением – но поклоняется только Верховной Личности — Кришне или Вишну.

Ачьютананда уже сам убедился в том, что имперсоналисты ввели индийцев в заблуждение, отрицая существование личностной ипостаси Бога и утверждая, что все виды поклонения ведут к одной цели. Большинство жителей Индии не понимали ни «Бхагавад-гиты», ни Кришны. Ачьютананда помнил об этом, когда вместе со Свамиджи кланялся у алтарей полубогов. После этого духовный учитель подвел его к алтарю Радха-Кришны.

— Посмотри-ка, — сказал он. — Кришна просто играет на флейте. А полубоги — кто-то держит лук и стрелы, кто-то — палицы, кто-то — еще какое-то оружие, но Радха и Кришна просто танцуют, и Кришна держит флейту. Поэтому Он — Верховный Господь.

В одной из комнат на нескольких подушках сидел грузный человек с огромной белой бородой. На нем была цветочная гирлянда, и Ачьютананде он напомнил Санта-Клауса.

— Свамиджи, кто это? — спросил Ачьютананда.

— Какой-то йог, — безразлично ответил тот.

В главном зале на стене висело большое изображение Господа Шивы. Зал был полон народа — женщины в цветных сари, мужчины в ярких тюрбанах… Посреди всего этого столпотворения Ачьютананда чувствовал себя под защитой Свамиджи. Они сели на возвышение, и Шри-Кришна Пандит представил толпе своего друга Бхактиведанту Свами. Свамиджи говорил на хинди около часа.

Возвращаясь домой, в Чиппиваду, Ачьютананда удивлялся, зачем Свамиджи отправился проповедовать в это странное место, где смешались столько видов поклонения. Но, даже не высказав свое сомнение вслух, он вдруг понял, что Свамиджи готов говорить о Кришне где угодно и кому угодно. Разве не приехал он в Нью-Йорк-Сити? А есть ли на свете место, где творился бы больший кавардак, чем в Нижнем Ист-Сайде Нью-Йорка?

 

Сидя на веранде, Бхактиведанта Свами видел вырисовывающийся на фоне вечернего неба купол мечети Джама. Однажды вечером, когда он сидел и тихо повторял джапу, а Ачьютананда, который еще не выучил наизусть Гаятри-мантру, сидел рядышком и про себя читал ее по бумажке, на веранду пришел какой-то индийский джентльмен и стал беседовать со Свамиджи. Ачьютананда закончил чтение Гаятри и сидел, слушая, как его духовный учитель говорит с незнакомцем на хинди. Ачьютананда смог различить только отдельные слова: какие-то упоминания об аюрведической медицине, адреса, индийские имена, города. Они проговорили несколько часов, и все это время Ачьютананда не переставая удивлялся, кто же этот господин, которому позволено так долго говорить со Свамиджи. Когда человек ушел, Ачьютананда спросил:

— Свамиджи, это Ваш духовный брат?

Свамиджи сказал:

— Нет.

— Он свами?

Свамиджи ответил:

— Нет.

— Это Ваш родственник?

— Нет.

— Но тогда кто же он?

— Это мой друг! – многозначительно ответил Свамиджи.

 

Иногда посетители приносили Свамиджи какие-нибудь пожертвования: одежду, фрукты а иногда даже готовые блюда в металлических тиффинах. Одна женщина средних лет, которая слышала речь Бхактиведанты Свами в храме Гаури-Шанкары, пришла к нему в Чиппиваду и попросила дать ей посвящение. Побеседовав с ней, он дал согласие и попросил Ачьютананду приготовить все необходимое для небольшого огненного обряда. При посвящении он дал ей имя Мукунда-даси. Она приходила каждый день, чтобы помыть его комнату, а когда увидела, что его деревянные сандалии износились, купила ему новые.

Чандрашекхар знал Бхактиведанту Свами уже много лет и в свое время практически выполнял обязанности его секретаря. Но он любил выпить, и, к тому же, Свамиджи подозревал, что за последние два года он стащил из его почтового ящика не менее двух тысяч рупий. Адрес Свамиджи в Чиппиваде был указан во всех его печатных изданиях, и люди посылали ему по этому адресу деньги за книги и за подписку на журнал «Назад к Богу». Даже в последние два месяца ученики писали, что вкладывают в конверты с письмами к Свамиджи деньги, но тот так ни разу ничего и не получил. Однажды он увидел Чандрашекхара и спросил:

— Где ключ от моего почтового ящика?

— Я п-полагаю… он у Вас, — ответил Чандрашекхар. — Или… м-может б-быть… у Шри-Кришны Пандита, — Чандрашекхар был пьян.

— Свамиджи, — в гневе сказал Ачьютананда, — может, стоит заявить в полицию?

— Нет, — покачал тот головой.

— Что ж, — сказал Ачьютананда, — если не наказать его по закону, тогда в следующей жизни его накажет Кришна.

— Точно, — согласился Свамиджи.

Чандрашекхар испуганно смотрел то на Свамиджи, то на его американского ученика.

— Тогда нам остается только одно, — сказал Ачьютананда, — я вызываю полицию?

— Нет, — сказал Свамиджи, — я его прощаю.

Но через несколько дней куда-то пропал проигрыватель, и Свамиджи вновь заподозрил в краже пьяницу Чандрашекхара.

 

Свамиджи взял Ачьютананду с собой в банк Бароды, где у него был открыт счет, чтобы обменять некоторую сумму в американской валюте. Когда они только подошли к дверям, вход им преградил охранник – пожилой человек в поношенной униформе, с дробовиком и большим патронташем. Он принял их за садху, пришедших просить подаяния. Свамиджи был разгневан. Он стал что-то громко говорить ему на хинди.

— У меня здесь счет! — горячился он.

В конце концов, охранник их впустил.

Свамиджи направился прямиком к управляющему и стал жаловаться:

— Вы что думаете, если я садху, значит ко мне можно относиться как к попрошайке?

Свамиджи рассказал о своей организации в Америке и о счете в банке Бароды. Управляющий извинился и отчитал охранника.

 

Однажды Свамиджи отправил Ачьютананду в ресторан.

— Если хочешь посмотреть, насколько разнообразна индийская кухня, скажи официанту, что хочешь сладостей на десять рупий и на десять рупий соленых блюд — это называется «мишти» и «нимака». Посмотришь, сколько всего они тебе принесут.

Ачьютананда был болен и не мог даже представить себе, что съест много сладостей. Но все-таки задержался у ресторана и заглянул внутрь. Вернувшись в храм в Чиппиваде, он сказал Свамиджи, что видел пищу, хотя есть не мог.

— Да, но ты видел, какое там разнообразие, — заключил Свамиджи, и объяснил, что сознание Кришны наряду с индивидуальностью подразумевает разнообразие – в нем нет места скуке.

 

К Свамиджи присоединился еще один американский ученик — Рамануджа, с Хэйт-Эшбери. Свамиджи дал ему посвящение прямо перед отъездом из Сан-Франциско. Рамануджа щеголял густой черной бородой, которая очень не нравилась его духовному учителю. Свамиджи делал на этот счет осторожные намеки, но Рамануджа бороду не сбривал. Он носил с собой книгу о тибетском буддизме и не производил впечатления человека, утвердившегося в философии сознания Кришны. Но сейчас этот разболтанный, сентиментальный преданный приехал в Индию, готовый пуститься со Свамиджи в приключения.

 

* * *

 

Свамиджи нанес визит крупному делийскому промышленнику, г-ну Сетху Дальмии, чтобы обсудить с ним планы издания в Индии некоторых своих книг. Г-н Дальмия хорошо принял гостя, но его обещания о помощи звучали как-то неопределенно. Еще Свамиджи встретился с Хитсараном Шармой, секретарем г-на Дальмии, который работал в тесном сотрудничестве с Хануман-Прасад Поддаром из популярного религиозного издательства «Гита-Пресс». Свамиджи был уже давно знаком со всеми этими людьми – все они уже когда-то жертвовали на первый том его «Шримад-Бхагаватам». Свамиджи хотел, чтобы «Гита-Пресс» напечатала его «Гитопанишад» и «Шримад-Бхагаватам», и Хитсаран Шарма показал ему недавно опубликованную иллюстрированную «Гиту» в стихах на хинди. Свамиджи это задело.

— Но моя «Гита», мой «Бхагаватам», — сказал он, — это описание Бога. Это описание Кришны.

Г-н Шарма ответил, что не может себе представить, как «Гита-Пресс» сможет осилить объемные труды Бхактиведанты Свами. Однако Свамиджи все-таки рассчитывал на его посредничество при выпуске «Гитопанишад» на свои средства.

Одиннадцатого октября Бхактиведанта Свами написал Брахмананде:

Наши книги должны быть напечатаны во что бы то ни стало; мы и так уже столько времени потеряли на поиски подходящего издательства! Когда я был один, я сумел напечатать три тома, а за последние два года у меня не вышло ни одной книги. Это серьезное поражение. Если у меня будут одна или две искренние души, вроде тебя, и если мы сможем напечатать другие книги, наша миссия увенчается успехом. Я готов сидеть под деревом даже с одной искренней душой. Так я избавлюсь от всех своих болезней.

 

* * *

 

Преданные из Америки регулярно писали Свамиджи о том, что желают вновь увидеть его в добром здравии. Но он решил, что не покинет Индию до тех пор, пока лично не убедится в том, что «Гитопанишад» запущена в тираж. Издание «Гитопанишад» и получение вида на жительство в США — вот две ближайшие задачи, которые он поставил себе до возвращения в Америку. Но все-таки он часто думал о возвращении.

Как вы ощущаете разлуку со мной, так и я хочу вернуться как можно скорее. Я думаю, в настоящий момент мое состояние уже позволяет мне вернуться к вам, и, как было намечено прежде, я смогу сделать это в конце октября. Я обязательно вернусь, но до этого предстоит еще очень много сделать. Я еще не уверен, что получу вид на жительство. Лучше всего, если каждый центр вышлет мне приглашения с указанием, что мое присутствие там крайне необходимо… В настоящий момент я только и думаю о том, чтобы начать печатать книги здесь, если компания Макмиллана за это не возьмется. Поэтому, пожалуйста, сообщите мне о результате переговоров с ними — да или нет. Если они не имеют серьезных намерений, сейчас же вышлите рукопись – неважно, завершена она или нет – по следующему адресу: Пандит Хитсаран Шарма, для передачи предприятию Дальмия, Дом «Синдия», Нью-Дели. После того, как отправите рукопись, сообщите мне, и я сделаю все необходимое.

Индийский друзья, приходившие к Свамиджи, жадно слушали его рассказы об Америке — стране миллионов автомобилей, скоростных шоссе и тысяч молодых людей, отвернувшихся от богатства своих отцов. Но гости не могли до конца оценить значение этой поездки. Не потому, что были слишком наивны, чтобы понять это, и не потому, что никогда не были на Западе – просто Америка Свамиджи состояла из его близких духовных отношений с учениками – как мог сторонний наблюдатель понять внутреннюю жизнь его храмов?