Января, понедельник

Королевская хроника

 

8.00–12.00

Королевский симфонический концертный зал.

Когда кажется, что может быть, ну может быть, наконец, дела начинают идти на лад, кто‑нибудь обязательно все испортит.

И как всегда, это была бабушка.

Думаю, она догадалась, что я опять всю ночь болтала с Майклом по телефону, судя по моему сонному виду. Поэтому сегодня утром, аккурат между моей верховой прогулкой с Обществом любителей конного спорта и встречей с Обществом обустройства пляжей Дженовии, бабушка усадила меня перед собой и прочитала лекцию. На этот раз не о социально приемлемых подарках мальчикам на день рождения. Сегодня лекция была о правильном выборе.

– Замечательно и прекрасно, Амелия, – начала она, – что тебе нравится этот мальчик.

– Ну еще бы! – вскричала я с праведным возмущением. – Учитывая, что ты его даже не видела никогда! И вообще, что ты знаешь о Майкле? Да ничего!

Бабушка недобро взглянула на меня.

– И тем не менее, – продолжила она, – я считаю неразумным допускать, чтобы твое увлечение этим Майклом застило тебе глаза, не позволяя разглядеть более подходящего супруга, как, например…

Я перебила бабушку и сказала, что если она сейчас назовет имя принца Уильяма, то я спрыгну с моста Девственниц.

На что бабушка сказала, что не надо казаться смешнее, чем я есть, и что я все равно никогда не смогу выйти замуж за принца Уильяма хотя бы потому, что он принадлежит к англиканской церкви. Однако есть и другие гораздо более подходящие романтические партнеры для принцессы королевского дома Ренальдо, чем этот Майкл. И бабушка сказала, что не допустит, чтобы я упустила возможность познакомиться с другими молодыми людьми только потому, что воображаю, что влюблена в Майкла. Она заверила меня, что если бы обстоятельства сложились наоборот, и Майкл оказался бы наследником трона и значительного состояния, то вряд ли он был бы столь же верным мне, как я ему сейчас.

Я категорически не согласилась с такой оценкой характера Майкла. Я сообщила бабушке, что если бы она потрудилась познакомиться с Майклом, то она поняла бы, что он всегда и во всем – и когда был главным редактором ныне закрытого журнала «Крэкхэд», и когда стал исполнять функции казначея компьютерного клуба – демонстрировал исключительную честность и преданность. И еще я объяснила ей, как можно терпеливее, что мне больно слышать, как она негативно отзывается о человеке, которому я отдала свое сердце.

– В том‑то и дело, Амелия, – бабушка выкатила свои и без того страшные глаза, – ты слишком юна, чтобы отдавать свое сердце кому бы то ни было. Я думаю, с твоей стороны очень глупо в четырнадцать лет решать, с кем ты проведешь всю оставшуюся жизнь. Если, конечно, это не кто‑то очень, очень особенный. Кто‑нибудь, кого мы с папой знаем. Причем, очень хорошо знаем. Кто‑то, кто, быть может, кажется немного незрелым, но кому просто нужна подходящая женщина, чтобы угомониться. Девочки взрослеют намного быстрее юношей, Амелия…

Я перебила бабушку, заявив, что мне через четыре месяца уже исполнится пятнадцать, а Джульетта вышла замуж за Ромео в четырнадцать. На что бабушка ответила:

– И эти отношения сложились чудесно, не так ли?!

Ясно, что бабушка никогда не была влюблена. И более того, ей, видимо, совсем не нравятся романтические трагедии.

– В любом случае, – добавила бабушка, – если ты надеешься удержать этого мальчика, то ты неправильно ведешь себя.

Я напомнила бабушке, что мы с Майклом вместе всего двадцать пять дней и за все это время поговорили по телефону ровно три раза, и поэтому очень жестоко с ее стороны намекать мне, что его уведет какая‑нибудь девица с разноцветными глазами.

– Прости меня, Амелия, – сказала бабушка, – но если ты и впрямь хочешь удержать этого молодого человека, то надо бы тебе знать, как это делается.

Клянусь, не знаю, что на меня нашло в тот момент. Словно все, что копилось все эти дни – катавасия с платными парковками, разлука с Майклом, мамой и Толстым Луи, неумением разговаривать с принцем Уильямом, прыщ на подбородке – все это переполнило чашу терпения, и я заявила:

– Конечно, я хочу удержать его! Но как, интересно, мне это сделать, когда я совершенно несамоактуализированная, бездарная, плоскогрудая, непохожая на Кейт Босуорт, уродина‑принцесса???

Бабушку, казалось, изумила эта моя вспышка. В первый момент она даже не знала, на что сначала возразить: на выступление о моей бездарности или о плоскогрудости. В конце она все‑таки выдала:

– Ну, ты могла бы начать с того, что перестала бы висеть с ним всю ночь на телефоне. Ты даже не даешь ему повода усомниться в твоей любви.

– Конечно, нет! – вскричала я в ужасе. – С какой стати? Я же люблю его!

– Но ты не должна давать ему это понять! – Бабушка была готова запустить в меня своим фужером с «Сайдкаром». – Ты что, совсем тупая? Никогда не позволяй мужчине увериться в твоей любви к нему! Ты очень хорошо начала, забыв о его дне рождения. А теперь ты все портишь, постоянно названивая ему. Если этот мальчик поймет, что ты на самом деле чувствуешь, он перестанет угождать тебе.

– Но, бабушка! – Я была немного сбита с толку. – Ты же вышла за деда. Значит, он понял, что ты его любишь, раз уж пошла за него.

– Не дед, а дедушка, Миа, ради Бога, оставь этот ваш вульгарный американский жаргон. – Она оскорблено засопела. – Твой дедушка ничего «не понял» о моих чувствах. Уж я постаралась, чтобы он думал, что я выхожу за него исключительно ради титула и состояния. И думаю, не надо напоминать тебе, что мы прожили с ним счастливо сорок лет. Причем не имели раздельных спален, – добавила она с некоторым злорадством, – в отличие от некоторых королевских семей.

– Подожди‑ка, – уставилась я на нее. – Сорок лет ты спала с дедушкой в одной постели и ни разу не сказала, что любишь его?

Бабушка допила остатки «Сайдкара» и любовно погладила по голове Роммеля. С тех пор как мы вернулись в Дженовию и Роммелю поставили диагноз НН и заставили носить пластиковый воротник на шее, шерсть у него начала отрастать. Белый пушок стал пробиваться по всему телу, как у новорожденного цыпленка. Но от этого он не стал симпатичнее.

– Именно об этом я тебе и толкую, – ответила бабушка. – Я держала твоего дедушку в тонусе, и ему это очень нравилось. И если ты хочешь удержать этого Майкла, советую тебе поступать так же. Перестань звонить ему каждую ночь. Перестань сторониться других молодых людей. И перестань носиться, как одержимая, с подарком ему на день рождения. Это он должен ломать голову, что подарить тебе, чтобы поддерживать в тебе интерес, а никак не наоборот.

– Мне? Но мой день рождения только в мае!

Я не стала говорить ей, что уже решила, что подарю Майклу. Не стала, потому что вообще‑то прихватила это из запасника Дворцового музея.

Все равно никто этим не пользуется, так что почему бы не взять это мне? В конце концов, я принцесса Дженовии. И все в этом музее все равно принадлежит мне. Ну или, во всяком случае, королевской семье.

– А кто сказал, что мужчина должен дарить женщине подарки только на день рождения?

Бабушка смотрела на меня так, словно уже сомневалась в моей принадлежности к Homo sapiens. Она подняла руку. С запястья свисал браслет, кои бабушка носит в большом количестве. Этот браслет был увешан бриллиантами размером с одноцентовую монету.

– Я получила это в подарок от твоего дедушки пятнадцатого марта ровно сорок лет назад. Почему? Ведь это не день моего рождения и никакой не праздник. Твой дедушка подарил его мне только потому, что считал, что браслет, как и я, очень изысканный. – Она снова водрузила руку на голову Роммеля. – Вот так, Амелия, мужчина должен относиться к женщине, которую любит.

Я сразу подумала о бедном дедушке. Он и понятия не имел, во что ввязывается, когда познакомился с бабушкой, которая была красоткой в молодости, до того как сделала татуаж и сбрила брови. Я уверена, что он всего раз взглянул на нее на балу, где они встретились, когда он был еще безрассудным наследником трона, а она – дерзкой юной дебютанткой, и застыл, как художник граффити в свете фар полицейской машины, не подозревая, что ждет его впереди…

Годы тонких психологических игр и приготовления «Сайдкара».

– Мне кажется, я не смогу быть такой, бабушка, – сказала я. – Я не хочу, чтобы Майкл дарил мне бриллианты, мне хочется только, чтобы он пригласил меня на выпускной бал.

– Ну так он этого не сделает, – заявила бабушка, – если не будет допускать возможность, что ты можешь принять предложение от какого‑нибудь другого юноши.

– Бабушка! – Я была в шоке. – Я не пойду на выпускной бал ни с кем, кроме Майкла! – Не то чтобы многие рвались меня пригласить, правда, но я подумала, что это к делу не относится.

– Но ты не должна давать ему понять этого, Амелия, – сурово сказала бабушка. – Ты должна все время держать его в сомнениях относительно твоих чувств, держать его в напряжении. Мужчины, видишь ли, любят охоту, и, заполучив добычу, часто теряют к ней всякий интерес. Вот, прочитай‑ка. Думаю, здесь наглядно продемонстрировано то, что я тебе сейчас сказала.

Бабушка достала из своей сумочки от Гуччи книжку и протянула ее мне. Я недоверчиво взглянула на нее.

– «Джейн Эйр»? – Я не могла поверить своим глазам. – Бабушка, я видела фильм. И не обижайся, но он скучноват.

– Фильм, – фыркнула бабушка. – Прочти эту книгу, Амелия, и увидишь, она научит тебя кое‑чему во взаимоотношениях мужчины и женщины.

– Бабушка, – начала я, не зная, как бы потактичнее донести до нее, что она отстала от жизни. – Мне кажется, что в наши дни люди, которые хотят узнать о взаимоотношениях мужчин и женщин, читают книгу «Мужчины с Марса, женщины с Венеры».

– ПРОЧТИ ЭТО! – заорала бабушка, да так громко, что Роммеля со страху сдуло с ее колен, и он укрылся за горшком с геранью.

Клянусь, не знаю, за какие грехи мне досталась такая бабушка. Бабушка Лилли просто обожает парня Лилли, Бориса Пелковски. Она всегда посылает ему вафельные трубочки с начинкой и другие вкусности. Не знаю, почему моя бабушка пытается заставить меня порвать с парнем, с которым я встречаюсь всего двадцать пять дней.

 

Семь дней, шесть часов, сорок две минуты до того, как я снова увижу его.