Перспективы интеллекта в натуралистической и в постнеклассической футурологииКонечность есть только эвфемизм для ничтожества. Не может ли оказаться так, что сознание, как и пространство-время, имеет свои собственные степени свободы, без учета которых описание Вселенной будет принципиально неполным? А.Д. Линде Автор принадлежит к тем крайним оптимистам, которые верят, что добываемые знания… превратят человечество в богов, смело поворачивающих штурвал нашей Вселенной. И.Д. Новиков Последовательно познавая себя, космический субъект, тем самым, стремится стать вечным двигателем. <…> Если допустить, что мы являемся инструментом Вселенной, то наше предназначение это борьба с тепловой смертью. В.А. Лефевр Одна амстердамская газета 1650 года напечатала заметку: «В Стокгольме, в возрасте 54 лет, умер дурак, который говорил, что может прожить так долго, как он пожелает» (цит. по [Спекторский Е., 1910, с.57]). Представьте, речь шла о Рене Декарте. Возможно, великий философ как-нибудь в полемическом задоре позволил себе неосторожное высказывание, давшее повод для подобных истолкований, хотя, скорее всего, он говорил все же не о собственной физической неуязвимости, а о потенциально безграничной способности духа регулировать естественные процессы. Это убеждение и вызывало иронию современников. Из приведенных в эпиграфе цитат только первая, в общем-то, скептическая, принадлежит философу, остальные – двум профессиональным астрофизикам и математику. Суждений подобного рода, высказанных серьезными учеными, я мог бы наскрести от силы с десяток, а противоположных – сотни. И это понятно: согласно законам классического и неклассического (квантово-релятивистского) естествознания, носитель интеллекта, по большому счету, обречен. Думать иначе значит допустить возможность коренного пересмотра естественнонаучных моделей, в рамках которых, впрочем, удивительно не столько то, что живое и мыслящее вещество со временем обязательно исчезнут, сколько то, что они возникли и продолжают существовать. Как обычно, начнем с линейной экстраполяции и посмотрим, какую долгосрочную перспективу обещают естественные науки в том случае, если эволюционный процесс не будет прерван глобальной антропогенной катастрофой. В разделе 3.1 этот вопрос частично рассматривался, и здесь подведем некоторые итоги. Исходя из гипотезы о генетически ограниченном сроке существования каждого вида в обратной пропорции с морфологической сложностью организма, авторитетные советские ученые Н.П. Федоренко и Н.Ф. Реймерс [1981] определили, что возраст вида Homo sapiens – уже «за сорок» и максимальный срок его дальнейшего существования не более 30-40 тыс. лет. Имеются и более пессимистические прогнозы. Так, по мнению М. Лобзака, человек с его непропорционально развитым мозгом представляет собой «ошибку природы» и срок его дальнейшего существования ограничен 20-50 поколениями (т.е., вероятно, 0,7 – 1,7 тыс. лет) [Lobsack T., 1974]. Если мы не согласимся с этими спорными гипотезами, то предельный срок существования может быть увеличен. М.И. Будыко [1975] указывает, что с затуханием вулканической активности Земли приток углекислого газа в атмосферу сокращался на протяжении последних 100 млн. лет, снижая тем самым продуктивность биоты. Таким образом, человек застал «последние геологические секунды» умирающей биосферы, и, если его деятельность не изменит наблюдаемую тенденцию, то снижение продуктивности до нуля должно произойти в ближайшие 3-4 млн. лет. Дальнейшее сохранение более или менее сложных форм жизни станет невозможным: с прекращением фотосинтеза могли бы существовать разве что простейшие хемосинтезирующие организмы. Далее вступают в силу прогнозы геологического порядка: через сотни миллионов лет на планете иссякнет водообмен, сильно обмелеют океаны и «обезвоженная среда… едва ли станет пригодна для жизни». Кроме того, химические процессы в атмосфере приведут к образованию большого количества свободного кислорода, и «вся органика на поверхности Земли должна будет сгореть». Спустя еще некоторое время «тектоническая история Земли закончится» [Арманд А.Д. и др., 1999, с.27]. Чтобы мало не показалось, затем наступит очередь космического Апокалипсиса. Солнце, начав предсмертное расширение до размеров красного гиганта, либо поглотит, либо, во всяком случае, полностью сожжет нашу планету [Аллен Дж., Нельсон М., 1991]. Последующие события, кажется, совсем уже никого не должны интересовать. Тем не менее, астрофизики живописуют кошмарные сценарии окончательной гибели Вселенной: выбор сценария зависит от реальной плотности вещества, пока достоверно не установленной (см. раздел 3.1), но все они одинаково безнадежны в плане долгосрочной перспективы разумного субъекта. По большому счету едва ли может обнадежить и теория гравитационного поля, хотя и там речь идет о периоде колебаний в сотни миллиардов лет. Добавим, что, согласно современной теории объединенного взаимодействия, протон, считавшийся абсолютно стабильным, на самом деле имеет огромный, но все же не бесконечный срок существования. Значит, всем вещественным образованиям предстоит распад, после которого пространство Метагалактики будет заполнено электронами, позитронами, фотонами и нейтрино (а также, возможно, черными дырами); причем задолго до того, как распад вещества завершится, соответствующие процессы начнут играть существенную роль в эволюции Вселенной. Очень немногие осмеливаются допустить при таких условиях возможность адекватного перерождения живых форм, а тем более сохраняют надежду на то, что «невещественная плазма так же хорошо, как плоть и кровь, сможет служить носителем структур нашей памяти» [Дайсон Дж., 1982, с.70]. Подавляющему же большинству специалистов по космологии человеческое существование видится «фарсом», которому только предвосхищение неизбежного конца придает смысл «высокой трагедии» [Вайнберг Ст., 1981, с.144]. Чудовищный разнобой во временных оценках – от сотен до триллионов лет – оставляет только одну неизменную черту во всех натуралистических сценариях. Сознание есть не более чем эпифеномен, сопутствующий некоторому, более или менее длительному этапу эволюции физических процессов, не играющий в них самостоятельной роли и долженствующий бесследно исчезнуть на каком-либо последующем этапе: таково «естественное» течение событий, не подвластных субъективной воле… На фоне острейших проблем современности как-то даже нелепо обсуждать будущее в масштабе тысяч, миллионов или миллиардов лет. Но вот наблюдение, о котором я писал в прежних публикациях и в справедливости которого все более убеждаюсь, изучая литературу по астрофизике. Стоит только зайти речи о невообразимо далеком, но неумолимом конце – и лед строгих научных построений и математических формул вдруг растапливается неожиданно «душевными», эмоциональными, а то и поэтически-ностальгическими аллегориями. А один ученый откровенно признался: «Строя теоретические модели Вселенной, мы все время пытаемся получить ответы на глубокие философские вопросы, связанные с нашим собственным существованием. Более того, получив не удовлетворяющий нас ответ, мы начинаем пристрастно допрашивать модель и даже идем на уловки, чтобы доказать, что пессимистический ответ является неверным» [Лефевр В.А., 1996, с.154]. Трудно сохранять академическую беспристрастность, обсуждая даже смерть Метагалактики. А главное, есть на этой планете люди – и их не единицы, – которым легче примириться с мыслью об индивидуальной смерти, чем с конечностью вселенского духовного бытия. Их мироощущение отчетливо резонирует с приведенным в эпиграфе замечанием Л. Фейербаха о ничтожестве конечного субъекта. Еще раз подчеркну, что все приведенные до сих пор сценарии суть экстраполяции линейные и построенные исключительно на посылках классического естествознания: таким образом должны развиваться события, если в них не примет активное участие интеллектуальный субъект. Как мы ранее отмечали, линейные экстраполяции полезны на начальной стадии прогнозирования, но, ограничившись ими, мы себя дезориентируем. Сегодня можно уверенно утверждать, что реальные события будут происходить иначе, чем предписано натуралистическими сценариями. Если эволюция жизни и цивилизации на Земле завершится, то произойдет это не потому, что через тысячи лет иссякнет генетическая программа, или через миллионы лет – запасы углекислого газа, через сотни миллионов лет истощится тектоническая, а через миллиарды лет солнечная энергия. Гораздо вероятнее, что конец истории положит собственная активность цивилизации, и для этого не понадобятся столь умопомрачительные временные дистанции. Но, согласно формулам /I/ и /II/ (см. раздел 2.5), внутренняя устойчивость социума снижается, а внешняя устойчивость, т.е. независимость от факторов среды, – возрастает с ростом технологического потенциала. Если цивилизация и далее сумеет преодолевать (как «с грехом пополам» делала это до сих пор), а тем более предотвращать техногенные кризисы, то станут ли для нее фатальными перечисленные объективные процессы? И будут ли они развиваться вне зависимости от присутствия разумного субъекта? Или, как полагают цитированные в эпиграфе ученые, сознание обладает дополнительными «степенями свободы», дальнейший рост которых способен кардинально изменить ход событий? Результаты предыдущего анализа дают нам основание для положительного ответа на последний вопрос. Вспоминаю, как меня, ребенка «космической» («гагаринской») эры, потрясло Введение Ф. Энгельса к «Диалектике природы». Там описывается отдаленное будущее и печальный финал человеческой истории. Люди, построив справедливое бесклассовое общество и прожив счастливо «миллионы лет», затем столкнутся с неизбежным исчерпанием солнечной энергии. Сокращающийся приток тепловых лучей приведет к тому, что восходящая ветвь истории сменится нисходящей. В поисках тепла люди станут «скучиваться у экватора», но, в конце концов, Солнце погаснет и все живое на Земле (вместе с человечеством, разумеется) погибнет [Маркс К., Энгельс Ф., т.20]. Читая все это, я доподлинно знал, что спустя всего несколько десятилетий после смерти автора первые люди полетели в космос, на стенах школьных аудиторий читал цитаты из К.Э. Циолковского, а по радио слушал песни про то, как на пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы. Поразительным же казалось то, что Энгельсу, неудержимому оптимисту и далеко не последнему из мыслителей своего времени, даже в голову не пришла мысль о возможном (через миллионы лет!) освобождении человечества от жесткой привязки к Земле и к солнечной энергии. Позже я узнал, как с юных лет мучительно пытался Энгельс согласовать жизнерадостную философию, материалистическое благоговение перед естественнонаучными истинами и накладываемые ими безоговорочные пределы. И почему эта концептуальная задача (над которой до него безуспешно бились Ф. Бэкон, Ж. Кондорсе, Ш. Фурье, а после него В.И. Вернадский и многие другие) оказалась неразрешимой. Святая вера в то, что мир управляется ограниченным количеством вечных, вездесущих и в основном уже раскрытых законов, исключала возможность непредсказуемых технических решений.[1] Вера в завершенность (или близость к завершению) естественнонаучного и особенно физического знания и, соответственно, в принципиальную невозможность радикальных технологических инноваций разделялась подавляющим большинством солидных ученых и просто образованных людей. Иметь, а тем более высказывать отличные суждения в респектабельном обществе значило вызвать подозрение в невежестве. Только аутичные субъекты, не замечающие, как им смеются в лицо, позволяли себе заявления в том духе, что сила разума способна преодолеть ограничения, налагаемые уже известными законами природы, а потому перспектива человечества безгранична. К числу таких гениальных безумцев и относились Р. Декарт, Г. Фихте, Н.Ф. Федоров, К.Э. Циолковский... Сегодня аргументами в их пользу могут служить не только потрясающие и совершенно немыслимые для их современников технические достижения, но также концептуальные соображения постнеклассической науки (ср. разделы 3.1, 3.2). Во-первых, причинные зависимости объективного мира признаются многомерными, неограниченно сложными и нестационарными (эволюционирующими). Законы же Природы видятся не метафизическими сущностями, а проявлениями определенных структур бытия, преобразуемых активностью мыслящего субъекта. Во-вторых, всякое знание признается культурно производным и исторически ограниченным, а абсолютные «истины» уступают место взаимодополнительным «моделям». Соответственно, любой окончательный запрет на технические решения, будучи порождением определенной модели, оказывается таким же относительным, как сама модель. В-третьих, прослеживается возрастающая роль субъектных отношений и целенаправленного управления в системе мировых взаимодействий. Эта тенденция глобальна и в некотором отношении универсальна (поскольку становление субъектных качеств происходило и до возникновения жизни), а потому, распространив ее в будущее, логично ожидать дальнейшей универсализации интеллектуального фактора. Наконец, в-четвертых (last but not least), стал понятнее когнитивный механизм, посредством которого носитель информационной модели, творчески играя ее компонентами, способен формировать метамодели, в рамках которых неуправляемые константы превращаются в управляемые переменные. Таким образом, технические задачи, принципиально неразрешимые в одной модели, оказываются решенными в другой модели, и, коль скоро мы перестали возводить функциональные по определению модели в ранг «объективных истин», не видно иных оснований считать возможности целенаправленного управления потенциально исчерпаемыми. Поэтому в парадигме постнеклассической науки «абсолютные» запреты следует считать выражением исторически конкретного знания: мы не в состоянии предугадать, какие именно из окончательно принятых умозаключений будут завтра и послезавтра дезавуированы. Между тем непреложная посылка всех натуралистических сценариев отдаленного будущего – ограниченные возможности вмешательства в масс-энергетические процессы. Следовательно, такие сценарии интересны и полезны, но заведомо недостоверны, как большинство линейных прогнозов: события на Земле и, вероятно, в Метагалактике будут развиваться не так, как они видятся в естественнонаучных моделях, игнорирующих интеллектуальный фактор. Как же совместить обсуждавшиеся ранее сценарии возможного краха планетарной цивилизации с выводом о потенциальной беспредельности интеллектуального управления? Конечно, если разбалансированная деятельность человечества приведет цикл эволюции на Земле к катастрофической развязке, то говорить о дальнейшем влиянии «земного» разума на универсальные процессы не приходится. Здесь, однако, необходимо воспользоваться еще более общими предположениями, вытекающими из наличного опыта универсальной эволюции в сочетании с методологией контрфактического моделирования и теории систем. «Если уравнение имеет решение, то природа должна его реализовать» – этот принцип широко принят в современном естествознании, на нем основана периодическая система элементов Д.И. Менделеева и ряд других фундаментальных построений, и он вводится по умолчанию в математические модели [Александров Е.А., 1996]. Иначе говоря, все, что может произойти в данной системе (т.е. не противоречит ее закономерностям), непременно происходит. Руководствуясь принципом осуществления всех сценариев и рассматривая Метагалактику как единую систему, физики теоретически выявляют элементы, которые эмпирически еще не обнаружены [Форд К., 1965]. Такой инструмент применим и для того, чтобы разрешить противоречие между тезисами о возможной гибели цивилизации на Земле и о возрастающей в перспективе роли интеллектуального управления. Мы видели, что наряду с несколькими сценариями самоуничтожения планетарной цивилизации (реалистичность которых вряд ли нуждается в доказательствах) существует сохраняющий сценарий, по которому цивилизация, радикально трансформировавшись, выходит на новые рубежи развития. Если это верно, то следует полагать, что обе возможности (в их различных вариантах) должны осуществиться. Возникший парадокс заставляет допустить, что во Вселенной образуются множественные локальные очаги, в которых реализуются все возможные сценарии эволюции неравновесных процессов, включая их самоистребление на различных переломных этапах.[2] В разделе 3.3 упоминалась гипотеза о существовавшей когда-то жизни на Марсе. Американские станции, достигшие Марса в 2004 году, дополняют эту гипотезу новыми аргументами. В итоге наше допущение может превратиться в бесспорный факт: не все планетарные биосферы оказываются достаточно жизнеспособными. Отсюда напрашивается еще один вывод – об универсальном естественном отборе цивилизаций. Механизмом отбора жизнеспособных носителей разума может в таком случае служить уже известный нам закон техно-гуманитарного баланса: субъекты, не сумевшие совладать с возрастающим инструментальным могуществом, выбраковываются из дальнейшего эволюционного процесса, подорвав основы собственного существования. Это означает, что суровая Учительница-История (см. раздел 2.5) действует и на вселенском уровне, а планетарные цивилизации-«двоечницы», как и биосферы-«двоечницы», выставляются за дверь… Если этот теоретический вывод справедлив, то он в очередной раз подтверждает, что мораль, правовое сознание, совесть и прочие факторы самоограничения, будучи явлениями «космическими», при этом имеют не запредельное (богооткровенное), а вполне прагматическое (негэнтропийное) происхождение. Преодолевая естественное для ученого подозрение к чрезмерным красотам, все же рискну заключить: только мудрый интеллект имеет шанс стать универсальным. Поэтому, кстати, сюжеты о межпланетных и межгалактических сражениях наверняка останутся достоянием фантастов – по всей видимости, такие события «противоречат законам Природы». Отсутствие же соответствующих событий (которые астрономами фиксировались бы как «космические чудеса»), вопреки выводам некоторых астрофизиков [Липунов В.М., 2001], само по себе не доказывает отсутствия развитых цивилизаций в космосе, а тем более – того, что каждая из них, окончательно познав мир, непременно стагнирует и «чахнет». Планетарная цивилизация выходит на космический режим развития в том случае, если ей удается выдержать серию тестов на зрелость, успешно преодолев кризисы развития и выработав адекватные качества самоконтроля, критического мышления и терпимости к различиям. Остальные, не справившиеся с заданием, становятся «расходным материалом» метагалактической эволюции, реализуя необходимый системе опыт тупиковых стратегий. Дальнейшая диверсификация, по закону Седова, обеспечивается унификацией интеллектуальных субъектов на базовых, несущих уровнях миропонимания.[3] Исходя из этого, экзистенциальная проблема XXI века может быть представлена следующим образом. Окажется Земная цивилизация в числе «выбракованных» из универсального эволюционного процесса, или в числе тех, которым доведется выйти на космические рубежи? Следовательно, будет ли интеллект, восходящий к Земной цивилизации (безусловно, не человеческий, а «послечеловеческий» интеллект), участвовать в активном управлении космическими процессами? В разделе 3.1 упоминалось о расчетах академика Н.С. Кардашева, приведших его к выводу, что цивилизации во Вселенной существовали до возникновения Земли. Отмечалось также, что этот вывод контрастирует с мнением многих других ученых: белково-углеводная форма жизни могла возникнуть только на определенной стадии метагалактической эволюции Для такого суждения имеются, по меньшей мере, два основания. Первое состоит в том, что для образования углеродистых соединений плотность и температура Вселенной должны были опуститься до определенного уровня, а это произошло несколько миллиардов лет назад. Второе – в том, что одно поколение звезд, в недрах которых синтезировались тяжелые элементы, должно было завершить жизненный цикл и, взорвавшись, выбросить их в космическое пространство («Наши тела состоят из пепла давно угасших звезд»). В подразделе 3.1.3. упоминались данные радиоастрономии о широком распространении в космосе органических молекул. Впрочем, мысль о том, что Земная цивилизация и наблюдаемые космические процессы являются порождением другой цивилизации, Н.С. Кардашев [1977] высказывал за много лет до того, как мог сослаться на новейшие расчеты, так что здесь, возможно, мы имеем дело с «самоподтверждающейся гипотезой». Следуя преобладающей точке зрения, согласно которой биоподобные процессы различной локализации в Метагалактике могли возникнуть только на определенной фазе ее эволюции, нельзя исключить и того, что Земля волею судеб оказалась среди лидеров, и наше сегодняшнее бытие – фронтальный слой, авангард универсального эволюционного процесса. Такое предположение, высказанное ранее И.С. Шкловским [1977], конечно, в высшей степени спекулятивно и «нефальсифицируемо» – оно не поддается эмпирическому опровержению или подтверждению в обозримом будущем, – хотя теоретически вполне правдоподобно. Вместе с тем психологически оно лишает почвы инфантильное ожидание внешней опеки (Внеземной Разум в функции Всевышнего), а в морально-этическом плане, как подчеркивал Шкловский, решительно повышает значимость человеческих деяний и «вселенскую» ответственность человечества за собственную судьбу... Пока это издание готовилось к печати, меня пригласили на доклад физика А.Д. Панова в Государственном астрономическом институте им. П.К. Штернберга. Автор сопоставил временн ы е интервалы между качественными скачками в развитии биосферы и общества, использовав для этого геохронологическую шкалу и датировку революций от нижнего палеолита до современности (см. раздел 2.6) [Панов А.Д., 2004]. Расчеты показали, что последовательное сжатие исторического времени на протяжении миллиардов лет происходило в соответствии с простой логарифмической формулой. Полученная формула была оценена оппонентами как научное открытие, а экспонента, представленная на графике, стала наглядным выражением единства биосферной и человеческой истории. Но, по логике вещей, экспонента должна рано или поздно завершиться вертикальной линией, когда интервалы между переломными событиями стремятся к нулю, а скорость исторического процесса – достигает бесконечности. Самый же поразительный результат доклада состоял в том, что, согласно полученной формуле, такое происходит не через миллионы, тысячи или хотя бы сотни лет, а уже в районе 2030 года. Что бы это значило? Было организовано два заседания семинара, чтобы обсудить странный результат, но, по большей части, высказанные предположения выражали, скорее, испуг перед логическими следствиями, нежели их последовательное истолкование. Поэтому приведу только одну из гипотез, наиболее невероятную, но отвечающую упоминавшейся заповеди Гераклита: «Не мне, но Логосу внимая». Гипотеза строилась на том, что, согласно стандартной космологической модели, в первые минуты после Больного Взрыва события развивались с невообразимой скоростью: новые состояния материи возникали в каждую долю секунды. Далее частота фазовых переходов сокращалась – счет пошел на тысячелетия, миллионы и миллиарды лет. Только с появлением живого вещества скорость изменений в определенной точке (точках?) Вселенной стала экспоненциально возрастать, причем влияние биотической, а затем интеллектуальной активности последовательно расширялось. Таким образом, линия, отражающая частоту фазовых переходов, первоначально была близка к вертикальной, далее обернулась плавной кривой и, в конечном счете, приобрела противоположный – экспоненциальный характер, вновь заворачивая в вертикаль. Напрашивается вывод, что дело идет к новой сингулярности. Выходит, развитие цивилизации на одной из бесчисленных планет способно положить конец эволюции Вселенной? Мыслимо ли такое операционально? «В режиме бреда» обсуждали, например, следующий вариант. Вертикаль Панова может быть связана с двумя техническими прорывами в области переработки и передачи сигнала. Первый состоит в том, что, благодаря нанотехнологиям, переработка информации станет вневременным процессом, т.е. поток информации будет проходить через компьютер со скоростью светового луча. Второй прорыв – решение проблемы сверхсветовых скоростей. Для этого едва ли придется опровергать теорию относительности: как отмечалось, достаточно сконструировать концептуальную модель, в рамках которой эта теория окажется предельным частным случаем. Например, если верно, что в сверхмалых масштабах пространство остается многомерным (об этом упоминалось в разделах 3.1 и 3.3), то овладение такими масштабами позволило бы передавать сигнал с теоретически неограниченной скоростью через иные измерения. В свою очередь, бесконечная скорость переработки и передачи информации положила бы начало уничтожению онтологического пространства-времени. И возвращения Метагалактики к состоянию сингулярности – геометрической (лишенной измерений) точке – под влиянием разумной деятельности. Выходит, если планетарная цивилизация не рухнет в обозримом будущем, то наши дети и внуки могут застать «конец истории Вселенной»? Получившийся сценарий настолько трудно укладывается в сознании, что рассматривать его можно пока только с юмором, чем мы и займемся в завершающем разделе. Только на сроках не станем настаивать, памятуя об ограниченной достоверности интерпретации формулы вблизи «точки расходимости». Во всяком случае, приходится допустить, что не бесконечно далеко то время, когда проблемы глобальной экологии сменятся проблемами универсальной экологии: интеллектуальному субъекту придется думать об оптимальном управлении космосом, избегая роковых решений для себя и для инопланетных цивилизаций... [1] Энгельс, канонир по образованию, был убежден, что даже в военной сфере после изобретения ружья, заряжающегося с казенной части, дальнейшее качественное развитие оружия невозможно. Когда он писал об этом, А. Нобель уже успел запатентовать динамит, а Х. Максим работал над созданием станкового пулемета. [2] Если верно предположение о том, что биоподобные и интеллектуальные системы способны образоваться на иных материальных носителях – например, кремниевых или плазменных структурах [Лефевр В.А., 1996], – то все эти варианты также должны быть представлены во вселенском паноптикуме. [3] Трудно сомневаться в том, что на космических стадиях эволюции цивилизацию ожидают новые критические повороты, но не исключено, что по достижении некоторой степени зрелости интеллект приобретет способность предвосхищать их и тем самым смягчать драматические обострения. 4.3. И все-таки, спираль или заколдованный круг? Смысл… Смысл!.. Смысл?.. Ты спрашивала шепотом: Свобода нашего сознания приближается к абсолютной. Знать прошлое достаточно неприятно; знать еще и будущее было бы просто невыносимо. …Итак, я скептически отношусь к естественнонаучным сценариям, предрекающим завершение истории (человечества, жизни, Вселенной и, главное, Разума) постольку, поскольку они игнорируют возрастающую роль собственно разумной деятельности. С включением субъектного фактора картина будущего могла бы выглядеть не столь удручающе безысходной. Но в ушах, как навязчивый мотив, звучит наивный вопрос, который шептала растерянная дева молодому поэту Евгению Евтушенко: «А что – потом?» Следует ли из всего сказанного однозначный вывод о том, что универсальная эволюция беспредельна? Не несет ли в себе само мышление – плюралистическое, постнеклассическое, диалогическое, взаимодополнительное и самое что ни на есть прогрессивное – потенциальную исчерпаемость?.. Из великих психологов античности самое сильное впечатление на меня произвели двое – Сократ и Эмпедокл. Сократ убедил меня в том, что высокоразвитый интеллект по своей внутренней логике нравствен, и это обнадеживает. Эмпедокл же вверг меня в глубокую меланхолию, заставив задуматься о неискоренимой внутренней интриге духовного бытия. Историки философии обычно не уделяют Эмпедоклу большого внимания: мыслителя, не вмещающегося в классификационные матрицы, удобнее всего игнорировать. Зато охотно упоминают его имя историки науки, находя у греческого мыслителя предвосхищение ряда фундаментальных идей Нового времени. Изложу далее некоторые аспекты эмпедокловского учения в стиле каприччо, фантазии на тему, т.е. не заботясь о точности воспроизведения, смело домысливая и осовременивая его (тем более что не все тексты дошли до нас полностью) и заранее попросив прощения за это у специалистов.[1] Пока Фалес, Гераклит, Левкипп, Демокрит и другие философы Эллады спорили о структуре и базовых элементах мироздания, Эмпедокла больше интересовали факторы, побуждающие элементы притягиваться и отталкиваться; в этом историки физики усматривают истоки энергетической теории. Он пришел к выводу о существовании двух противоположных космических сил: Любви и Ненависти. Эти силы, обусловливающие взаимное притяжение и отталкивание, никогда не пребывают в равновесии, и от того, какая из них преобладает, зависит направленность мировых процессов. Когда сила притяжения превосходит силу отталкивания, доминирует тенденция к объединению всех элементов Вселенной. В этой фазе появляется множество «дивноподобных» чудовищ и уродов: «двулицые и двугрудые существа, быки с человеческой головой и, наоборот, люди с бычьими головами» (цит. по [Семушкин А.В., 1985, с.124]). Особи с неудачным строением органов не могут приспособиться и вымирают; например, муравей, которому достался желудок свиньи, не способен прокормиться, а лошадь, имеющая вместо ног рыбьи плавники, не убежит от преследования. Существа же красивые и гармоничные оказываются более жизнеспособными и адаптируются к окружающей среде. Любовь методом проб и ошибок, одной только слепой страстью к единству и целостности, создает современные виды животных, включая человека. Читая эти фрагменты, трудно не согласиться с теми, кто считает Эмпедокла далеким предшественником теории естественного отбора. Но восходящая фаза вселенского цикла не завершается с появлением человека. Ее конечный пункт – слияние всей вещественной и духовной субстанции Космоса в единый Сфайрос – Шар Любви. Нет более места ненависти, конфликтам и страданиям, наступает, так сказать, идиллия Большого Кайфа: мир застывает в экстазе взаимного притяжения. Кажется, вот он – вожделенный Рай, Царство Божие, Коммунизм, Ноосфера!.. Здесь, однако, и начинается самое интересное для всех, кто изучает психологию, этику, эстетику или теорию систем. Мир абсолютной любви, красоты и гармонии оказывается неустойчивым. Свободный от событий, страданий и устремлений, он наполняется Скукой; слившись в экстазе, он превращается в единый субъект, и, таким образом, Любовь лишается предмета, а дальнейшее существование – мотива и смысла. Любовь предполагает наличие другого, и, дабы вновь обрести ее предмет, надо оттолкнуться. Так в Сфайросе регенерируется сила дизъюнкции, Любовь рождает Ненависть, эротический Шар взрывается – и начинается возвратная фаза мировой эволюции. Теперь уже усиливающаяся Ненависть превосходит ослабевающую Любовь, сила разрыва одолевает силу сцепления и все в мире дезинтегрируется. На этой фазе вновь появляется человек, но, если прежде он служил ступенью к абсолютной гармонии, то теперь это падший ангел, временный продукт распада, обреченный на дальнейшее разложение. Процесс будет нарастать до тех пор, пока мир не расщепится на неделимые элементы. А далее психо-логическая коллизия оборачивается новой стороной: на сей раз уже Ненависть теряет свой предмет. Как Любовь нуждается в разъединении, так Ненависть нуждается в соединении (надо же на ком-то «оттянуться»!), и как Любовь рождает Ненависть, так Ненависть рождает взаимное притяжение, то есть Любовь. Насыщенные безадресной Ненавистью элементы в поисках контакта (конфликта!) тянутся друг к другу – и возобновляется фаза космического синтеза, завершающаяся образованием Сфайроса… Так, вероятно, впервые спекулятивно-философскими средствами был угадан феномен эмоциональной амбивалентности, о котором в этой книге неоднократно говорилось. Переживания положительной и отрицательной валентности, любовь и ненависть, наслаждение и страдание, радость и горе переплетены в своих онтологических основаниях, рождаются и умирают друг в друге и друг без друга не существуют. Это фундаментальное свойство душевной жизни и, судя по всему, не только человеческой; причем с повышением уровня субъектности и усложнением психических процессов тяга к острым переживаниям (прежде мы говорили о «провоцировании неустойчивостей») усиливается. Сегодня более или менее известна нейрофизиологическая подоплека этой зависимости. Но есть основания сомневаться в том, что даже «сверхчеловеческий» интеллект, активно конструирующий свою телесную основу или последовательно освобождающийся от нее («бестелесная субстанция»?), сможет вместе с тем освободиться и от функциональных потребностей, а значит, и от системообразующего качества психической феноменологии – эмоциональной амбивалентности. И вот, я мобилизую остатки своего воображения и рисую сверхфантастическую картину будущего. И соотношу ее с самым загадочным образом современной науки, с космологическим пугалом, которое известный одесский хохмач и, по совместительству, великий американский физик Георгий Гамов обозначил как Большой Взрыв. Выходит нечто умеренно забавное и бесконечно печальное. ...Сложность физического мира все-таки оказывается конечной, и контроль, осуществляемый Демоном Универсального Интеллекта над его микро-, макро- и мегаструктурами, последовательно расширяясь и углубляясь, достигает абсолютных значений. Ницшеанская воля к власти, свойственная всему живому, полностью реализована. Образуется нечто вроде Сфайроса, Метагалактической Ноосферы. Материальные процессы и события прекращаются, время останавливается: еще Бенедикт Спиноза доказал, что всемогущему Божеству не нужно время, а потому, если Божество существует, то время – только человеческая иллюзия. Но Божеству не нужно и пространство, которое перестает существовать при бесконечной скорости сигнала. Вселенная окончательно виртуализуется, ее масс-энергетическая составляющая сжимается в геометрическую точку. Образуется, простите за выражение, мыслящая Сингулярность, психея освобождается от материи и наступает Большой Кайф – то самое состояние, которое создал бы Бог, если бы сочетал в себе качества всемогущества и всеблагости. (Для этого Ему, не мудрствуя лукаво, всего-то надо было внести в мироздание два корректива: упразднить второе начало термодинамики и амбивалентность эмоций; тогда мир стал бы не столь «интересным», зато беспредельно счастливым). В образовавшемся безвременье и застыть бы Кайфующему Сверхинтеллекту, но… Но фундаментальные законы психики оказываются устойчивее законов физики. Вместе с временем, событиями, конфликтами и острыми переживаниями теряются цели, мотивы и смыслы бытия. Между тем психические процессы освободились от физических, а значит, с остановкой физического времени психическое время продолжается. Обостряются клинические явления, обозначаемые в психологии как потеря смысла жизни, экзистенциальная фрустрация, синдром Мартина Идена. И тогда самая неравновесная из всех мыслимых систем, будучи не в силах противиться нарастающей тоске по неустойчивости, прибегает к самой грандиозной провокации: Демон умирает в Большом Взрыве. И все начинается сначала, и спустя миллиарды лет возродившегося физического времени опять образуется интеллект, несовершенный, борющийся, страдающий и провоцирующий все новые неустойчивости, и теряющийся в догадках, просчитывая на релятивистских моделях химерическое начало своего мира в виде сингулярности и достраивая модели пузырящегося пенного вакуума… Так воображение возвращает меня к злополучной циклической картине, от которой я старался отделаться, и опять городит огород дурной бесконечности. Только теперь уже цикл опосредован интеллектуальным фактором и приобрел новые опорные точки: Большой Взрыв → Большой Кайф → Большая Скука → Большой Взрыв →… Многолетний опыт психологической работы убедил меня в том, что Разум способен по-своему разобраться и с Природой, и с Богом, а главные источники всех проблем (и всех опасностей) – мятущаяся душа и неуемный дух. Меня оттого так увлекла и огорчила космогония Эмпедокла, что в ней показана неизбежность циклизма, обусловленная не природными или потусторонними законами (повторю, такие аргументы не очень убедительны), но собственно качествами интеллектуального субъекта. С тех пор я пытаюсь преодолеть Эмпедокла, вырваться из его цепких объятий. Но ни наука, ни философия не дают надежных контраргументов. Мне очень не нравится получившаяся картина. Выводы о «промежуточности» человеческого рода и о возможной гибели Земной цивилизации мне тоже не по душе, но там хоть сохраняются альтернативность и неопределенность, выбор и даже какой-то намек на справедливость, воплощенную в слепых механизмах эволюции (так можно понять закон техно-гуманитарного баланса). Здесь же мысль разворачивается в сторону предопределенной судьбы и предельных смыслов. Соблазнительно обратиться к образу асимптоты – мол, Вселенная приближается к идеальному состоянию (суператтрактору), никогда его не достигая. Но это сильно смахивает на старую телеологическую уловку. Вроде, например, коммунистической идеи в редакции 1980-х годов: с провалом всех прежних сроков «построения Коммунизма» партийные пропагандисты стали объяснять, что Коммунизм – это не черта, за которой последует социальная идиллия, а горизонт, отодвигающийся по мере приближения к нему... Можно еще предположить, что сложность материального мира, его связей и отношений неограниченна и что «наша» Вселенная, вопреки общей теории относительности, составляет только часть большой вселенной. При обсуждении антропного принципа указывалось на ряд парадоксов квантовой механики, дающих повод для такого предположения, которое, заметим, возвращает нас все к той же циклической картине. Мега-вселенная опять становится стационарной, т.е. лишенной векторных изменений. И в такой вселенной эволюционные процессы вновь превращаются в локальную флуктуацию – как у Жана Кондорсе, Фридриха Энгельса или Владимира Ивановича Вернадского. Изменяется только масштаб локуса. В версии прежних мыслителей флуктуация ограничивалась планетарными процессами или, в лучшем случае, Солнечной системой, а теперь она приобретет масштаб Метагалактический. Наконец, если переинтерпретировать эффект красного смещения и, таким образом, развенчать вывод о расширении Метагалактики, то космическая картина XIX века и вовсе будет восстановлена во всей своей красе. И, как в той картине, эволюция на Земле превратится в событие местного значения, имеющее не больше перспектив, чем волна от брошенного в океан камня… Один политик грустно пошутил по поводу партийного строительства в постсоветской России: какую бы партию мы ни создавали, все равно выходит КПСС. Такую же «фрактальность» обнаруживает циклическое мышление – как ни поверни, все спирали сворачиваются в замкнутые циклы… Что это, «объективная истина»? Или в структуре нашего мышления пока еще преобладает инфантильный мифологизм? Или это имманентное свойство мысли – стремиться к завершенности, к абсолюту, подобно тому, как в экспериментах гештальтпсихологов испытуемые склонны высматривать в сочетании линий завершенные геометрические фигуры? И она (мысль человеческая) не способна выскользнуть из заколдованного круга, а способна только расширять его до невероятных размеров?.. Когда средневековый математик и историк Аль Бируни попытался перевести Сутки Шивы – максимальный цикл древнеиндийских философов – на язык цифр, получилось 560-значное число лет. В справедливом раздражении он не удержался от желчного комментария по поводу индийских авторов: «Если бы эти писаки занялись арифметическим действием…, то они бы отказались от чрезмерного увлечения большими числами. Аллаха им достаточно!» [Бируни А.Р., 1963, с.320]. Мне особенно понравилось насчет Аллаха – так, знаете ли, ясно и без затей. Действительно, в «эмпедокловом» цикле нам вряд ли светит что-либо подобное 560-значным (?!) срокам. Экспоненциальная интенсификация процессов и овладение сверхсветовыми скоростями должны чрезвычайно спрессовать время распространения «ударной волны интеллекта», и та фаза универсальной эволюции, которую мы переживаем, может оказаться гораздо ближе к точке Большого Кайфа, чем к точке Большого Взрыва. А если учесть расчеты Александра Панова (см. раздел 4.2), то выходит, что Большой Кайф уже у нас на носу… После того как Эмпедокл проведал все о прошлом и о будущем мироздания, он не нашел ничего лучшего, чем броситься в кратер вулкана Этна. Абсолютное Знание оказалось таким же удручающе скучным, как и Абсолютная Любовь. По преданию, на вершине горы нашли только потерянный философом башмак, по которому соседи и догадались о его кончине. Беседуя с выпускниками философского факультета МГУ, я убедился, что они ничего не помнят об учении Эмпедокла, однако легко вспоминают про башмак на Этне. В этом открытии угадывается какой-то божественный вызов. Умей я общаться с душами мертвых – и, может быть, такое известие подвигло бы величайшего из прорицателей на новую, столь же роскошную концепцию. Концепцию Мирового Подвоха? А может, философ просто внес бы в прежнюю модель дополнительный элемент трагикомических случайностей, и каждый космический цикл расцветился бы неповторимой индивидуальностью. Тогда, интересно, изменилась ли бы картина по существу? …Но Эмпедокл канул в Этну, а нам остается только шутить. Шутка моя, можно сказать, беспроигрышная: когда смертный принимается рассуждать о судьбе Метагалактики, – это уже смешно. И все же сказка-ложь содержит один намек. Глубинные свойства душевной жизни, сознания, мотивации (т.е. законы той самой «вторичной», «виртуальной», на поверку – самой беспокойной реальности) могут труднее поддаваться волевому контролю, чем биологические или физические процессы. И я очень опасаюсь, что они сыграют с нашей цивилизацией злую шутку гораздо раньше, чем встанет вопрос о том, как управлять Метагалактикой… [1] Более полное изложение космогонии Эмпедокла на русском языке и перевод ряда оригинальных текстов читатель найдет в книге [Семушкин А.В., 1985]. Литература Азимов А. Выбор катастроф. СПб.: Амфора, 2001. Азроянц Э.А. Глобализация: катастрофа или путь к развитию? Современные тенденции мирового развития и политические амбиции. М.: Новый век, 2002. Акопян А.С. Демография и политика. // Общественные науки и современность, 2001, №2. Аксенов Г.П. От стыда к радости. // Отечественные записки, 2002, №4-5. Алаев Л.Б. Всемирная история: первобытный период. Лекция. М.: МГИМО, 1999-а. Алаев Л.Б. Размышления о прогрессе. // Общественные науки и современность, 1999-б, №4. Александров Е.А. Принцип или закон равных возможностей. В кн.: Международная конференция «Экологический опыт человечества: прошлое в настоящем и будущем». Тезисы докладов. М.: МАИ, 1996. Аллен Дж., Нельсон М. Космические биосферы. М.: Прогресс, 1991. Аникович М.В. Восточно-европейские охотники на мамонтов как особый культурно-исторический феномен. В кн.: SETI: прошлое, настоящее и будущее цивилизаций. Тезисы конференции. М.: АЦ ФИАН, 1999. Анисимов А.Ф. Духовная жизнь первобытного общества. М. – Л.: Наука, 1966 Анохин П.К. Опережающее отражение действительности. // Вопросы философии, 1962, №7. Арин О.А. Двадцать первый век: мир без России. М.: Альянс, 2001. Арманд А.Д., Люри Д.И., Жерихин В.В. и др. Анатомия кризисов. М.: Наука, 1999. Арский Ю.М., Данилов-Данильян В.И., Залиханов М.Ч., Кондратьев К.Я., Котляков В.М., Лосев К.С. Экологические проблемы: что происходит, кто виноват и что делать? М.: МНЭПУ, 1997. Арутюнян А.А. Западная Европа: от раннего христианства до Ренессанса. Ереван: Наири, 2000. Аршавский И.А. Некоторые методологические и теоретические аспекты анализа закономерностей индивидуального развития организмов. // Вопросы философии, 1986, №11. Аршинов В.И. «Самоорганизующаяся Вселенная» Э. Янча. В кн.: О современном статусе идеи глобального эволюционизма. М.: ИФАН, 1986. Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. М.: Прогресс-Академия, 1992. Аскано-Араухо А., Оро Дж. Кометное вещество и происхождение жизни на Земле. В кн.: Кометы и происхождение жизни. М.: Мир, 1984. Ахматова А.А. Тайны ремесла. В кн.: А. Ахматова. Сочинения в двух томах. Том первый. М.: Панорама, 1990. Бауман З. Индивидуализированное общество. М.: Логос, 2002. Бауэр Э.С. Теоретическая биология. М.: ВИЭМ, 1935. Беликова Т. Некоторые теоретические истоки идеи устойчивого развития. // Белорусский климат, 1998, №6. Берг Л.С. Труды по теории эволюции. Л.: Наука, 1977. Берг Р.Л., Ляпунов А.А. Предисловие. В кн.: Шмальгаузен И.И. Кибернетические вопросы биологии. Новосибирск: Наука, 1968. Бердников В.А. Эволюция и прогресс. Новосибирск: Наука, 1991. Бердяев Н.А. Смысл истории. М.: Мысль, 1990. Берзин Э.О. Вслед за железной революцией. // Знание – Сила, 1984, №8. Берзин Э.О. Чему учил Заратуштра. // Атеистические чтения, 1985, №14. Бериташвили И.С. Об образной психонервной деятельности животных. М.: Моск. Ин.-т им. И.М. Сеченова, 1966. Беркинблит М.Б., Петровский А.В. Фантазия и реальность. М.: Политиздат, 1968. Бернштейн Н.А. Пути и задачи физиологии активности. // Вопросы философии, 1961, №6. Беседа с профессором А.Ф.Лосевым. // Вопросы философии, 1984, №4. Бестужев-Лада И.В. Что мы знаем о XXI веке? И каким образом? В кн.: Впереди XXI век: перспективы, прогнозы, футурологи. Антология современной классической прогностики. 1952 – 1999. М.: Academia, 2000. Бжезинский З. Великая шахматная доска. М.: Международные отношения, 1999. Бируни А.Р. История Индии. В кн.: Абу Рейхан Бируни. Избр. произв. Т. II. Ташкент: Изд-во АН Узб. ССР, 1963. Богатырева О.А. Социальные циклы в живой природе: неэволюционная парадигма. Часть 1. Новосибирск: ИФП СО РАН, 1994. Божко А.Н., Городинская В.С. Год в «Звездолете». М.: Молодая гвардия, 1975. Божович Л.И. Значение культурно-исторической концепции Л.С. Выготского для современной психологии личности. В кн.: Научное творчество Л.С. Выготского и современная психология. М. ИООП, 1981. Божович Л.И. Личность и ее формирование в детском возрасте. Психологическое исследование. М.: Просвещение, 1968. Болонкин А. Если не мы, то наши дети будут последним поколением людей. // Литературная газета, 1995, 11 октября. Болонкин А.А. XXI век – начало бессмертия людей. // Экогеософский альманах, 1999, №1. Бондарев Л.Г. Средневековый экологический кризис в Западной и Центральной Европе и его преодоление. В кн.: Международная конференция «Экологический опыт человечества: прошлое в настоящем и будущем». Тезисы докладов. М.: МАИ, 1996. Бонхёффер Д. Сопротивление и покорность. М.: Прогресс, 1994. Боринская С.А. Генетические аспекты социальной эволюции. В кн.: Социальная эволюция: междисциплинарный анализ и логико-математические модели. М.: Гуманитарий, 2004. Борн М. Физика в жизни моего поколения. М.: Изд.-во иностр. лит., 1963. Бочков Н.П. Генетика человека. Наследственность и патология. М.: Медицина, 1978. Бранский В.П. Социальная синергетика как постнеклассическая философия истории. // Общественные науки и современность, 1999, №6. Бриллюэн Л. Наука и теория информации. М.: Физматгиз, 1960. Брудный А.А. Природа и культура: великое противостояние. // Общественные науки и современность, 1996, №4. Будыко М.И. Человек и биосфера. В кн.: Методологические аспекты исследования биосферы. М.: Наука, 1975. Будыко М.И. Эволюция биосферы. Л.: Гидромнтеоиздат, 1984. Булгаков М.А. Мастер и Маргарита. М.: Современник, 1984. Буровский А.В. Человек из биосферы. Постнеклассическое знание versus классическая экология. // Общественные науки и современность, 1999, №3. Буровский А.М. Идиллический палеолит? // Общественные науки и современность, 1998, №1. Буровский А.М. Экстремальные ситуации и мыслящее вещество. // Общественные науки и современность, 2000, №5. Бьерре Й. Затерянный мир Калахари. М.: Географгиз, 1963. Бьюкенен П.Дж. Смерть Запада. М.: АСТ, 2003. Вайнберг С. Первые три минуты. Современный взгляд на происхождение Вселенной М.: Энергоиздат, 1981. Вайцзеккер Э., Ловинс Э, Ловинс Л. Фактор четыре. Затрат – половина, отдача двойная. Новый доклад Римскому клубу. М.: Academia, 2000. Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире. СПб.: Университетская книга, 2001. Васильев В.С. Древний Рим и Палестина: имперские прообразы современной глобализации. В кн.: Материалы постоянно действующего междисциплинарного семинара Клуба ученых «Глобальный мир». Вып.2 (25). М.: ИМЭМО, ИМ, 2003. Васильев Л. С. Конфуцианская традиция и современный Дальний Восток. // Общественные науки и современность, 1994, №6. Васильев Л.С. Восток и Запад в истории (основные параметры проблематики). В кн.: Альтернативные пути к цивилизации. М.: Логос, 2000. Вассоевич А.Л. Духовный мир народов классического Востока. (Историко-психологический метод в историко-философском исследовании). СПб.: Алетейя, 1998. Вебер А.Л. Глобализация: взгляд в будущее. В кн.: Глобальные проблемы: географическая панорама 2002. Материалы постоянно действующего междисциплинарного семинара Клуба ученых «Глобальный мир». Вып.7 (19). М.: ИМЭМО, ИМ, 2002. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма. В кн.: Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. Веллер М.И. Кассандра. СПб.: Фолио, 2002. Венгер Л.А. К проблеме формирования высших психических функций. В кн.: Научное творчество Л.С. Выготского и современная психология. М.: ИОПП, 1981. Венгеров А. Б. Предсказания и пророчества: за и против. Историко-философский очерк. М.: Московский рабочий, 1991. Вересаев В.В. Лизар. В кн.: Вересаев В.В. Повести и рассказы. М.: Правда, 1988. Вернадский В.И. Живое вещество. М.: Наука, 1978. Вернадский В.И. Химическое строение биосферы Земли и ее окружения. М.: Наука, 1987. Вероятностное прогнозирование в деятельности человека. М.: Наука, 1977. Вигасин А.А. Мудрецы Древнего Китая. В кн.: Древний мир глазами современников и историков. Часть I. Древний Восток. М.: Интерпракс, 1994. Власова Н.Н. К изучению некоторых психогенных потребностей у младших школьников. В кн.: Проблемы формирования социогенных потребностей. Материалы I Всесоюзной конференции. Тбилиси: Ин-т психологии, 1974. Волков П.Н., Короленко Ц.П. О соотношении психического и физиологического в отражательной деятельности мозга животных. В кн.: Природа сознания и закономерности его развития. Материалы симпозиума. Новосибирск: Новосиб. гос. унив., 1966. Воловикова М.И., Ребеко Т.А. Соотношение когнитивного и морального развития. В кн.: Психология личности в социалистическом обществе. Личность и ее жизненный путь. М.: Наука, 1990. Волошин М.А. Путями Каина. В кн.: М. Волошин. «Средоточье всех путей». М.: Московский рабочий, 1989. Воробьева Е.А. Вечная мерзлота и поиск внеземной жизни. // Земля и Вселенная, 2001, №2. Восточноевропейские широколиственные леса. М.: Наука, 1994. Выготский Л.С. Развитие высших психических функций. М.: АПН РСФСР, 1960. Гаев Г.И. Христианство и «языческая культура». // Атеистические чтения. Вып. 16. 1986. Гайденко П.П. Парадоксы свободы в учении Фихте. М.: Наука, 1990. Галимов Э.М. Феномен жизни: между равновесием и нелинейностью. Происхождение и принцип эволюции. М.: УРСС, 2001. Ганжа А.Г. Роль окружающей среды в формировании разных типов цивилизаций. В кн.: От истории природы к истории общества: прошлое в настоящем и будущем. Материалы научной конференции. Часть I М.: РФО, 2000. Гарун В. А если серьезно? Ереван: Лурдж, 2000. (На арм. языке). Гейтс Б. Дорога в будущее. М.: Channel trading Ltd., 1996. Генетическая инженерия: технологические возможности, социальные перспективы, этические проблемы. «Круглый стол» ученых. // Общественные науки и современность, 1998, №5. Гиндилис Л.М. Астросоциологический парадокс в системе SETI. В кн.: Астрономия и современная картина мира. М.: ИФРАН, 1996. Голицын Г.А. Динамическая теория поведения. В кн.: Механизмы и принципы целенаправленного поведения. М.: Наука, 1972. Голицын Г.С., Гинзбург А.С. Атмосферные последствия ядерной катастрофы. В кн.: Кибернетика, ноосфера и проблемы мира. М.: Наука, 1986. Голубев В.С. Эволюция: от геохимических систем до ноосферы. М.: Наука, 1992. Голубев В.С., Тарко А.М., Малиновский Ю.М., Савенко В.С. Вечные русские вопросы в учебном пособии. // Общественные науки и современность, 1997, №5. Голубев В.С., Шаповалова Н.С. Человек в биосфере. М.: ЛА «Варяг», 1995. Горшков В.Г. Физические и биологические основы устойчивости жизни. М.: ВИНИТИ, 1995. Грант М. Клеопатра. Последняя из Птолемеев. М.: Центрполиграф, 2002. Григорьев А.А. Экологические уроки прошлого и современности. Л.: Наука, 1991. Григорян С.С. О крупномасштабной модели Вселенной. // Доклады Академии наук, 2002, т.386, №4. Гримак Л.П. Вера как составляющая гипноза. // Прикладная психология, 2001, №6. Гринченко С.Н. Демографическая динамика как проявление социально-технологической метаэволюции человечества. // Электронный журнал «Исследовано в России». http://zhurnal.ape.relarn.ru/articles/2002/146.pdf Гудожник Г.С., Елисеева В.С. Глобальные проблемы в истории человечества М.: Знание, 1988. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. Л.: Гидрометеоиздат, 1990. Гумилев Л.Н. Этносфера: история людей и история природы. М.: Прогресс, 1997. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М.: Искусство, 1984. Гуггенбюль А. Зловещее очарование насилия. Профилактика детской агрессивности и жестокости и борьба с ними. СПб.: Академический проект, 2000. Давиденков С.Н. Эволюционно-генетические проблемы в невропатологии. Л.: И-т им. С.М. Кирова, 1947. Давиташвили Л.Ш. Причины вымирания организмов. М.: Наука, 1969. Дайсон Дж. Будущее воли и будущее судьбы. // Природа, 1982, №8. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М.: Книга, 1991. Данилов-Данильян В.И. Наука и гуманизм versus фантастика и техницизм. // Общественные науки и современность, 1998, №4. Девис П. Случайная Вселенная. М.: Мир, 1985. Декарт Р. Рассуждение о методе, чтобы хорошо направлять свой разум и отыскивать истину. В кн.: Декарт Р. Рассуждение о методе с приложениями. М.: Изд.-во АН СССР, 1953. Делокаров К.Х. Системная парадигма современной науки и синергетика. // Общественные науки и современность, 2000, №6. Демоз Л. Психоистория. Ростов/Дон: Феникс, 2000. Дерягина М.А. Эволюционная антропология: биологические и культурные аспекты. М.: УРАО, 1999. Довгуша В.В., Тихонов М.Н. Нет войнам! // Жизнь и безопасность, 1996, №4. Додонов Б.И. Эмоция как ценность. М.: Политиздат, 1978. Дружинин В.В., Конторов Д.С. Основы военной системотехники. М.: МО СССР, 1983. Дружинин В.В., Конторов Д.С. Проблемы системологии. М.: Советское радио, 1976. Дункер К. Структура и динамика процессов решения задач. В кн.: Хрестоматия по общей психологии. Психология мышления. М.: Изд-во МГУ, 1981. Дьяконов И.М. Пути истории. От древнейшего человека до наших дней. М.: «Восточная литература» РАН, 1994. Дьячков П.Н. Углеродные нанотрубки. Материалы для компьютеров XXI века. // Природа, 2000, №11. Егорова А.В. Открытие Америки европейцами и его исторические последствия. В кн.: Средневековая Европа глазами современников и историков. Ч. IV. М.: Интерпракс, 1994. Ефимов Н.Н. Нас ждет грозное столетие войн. // Мир за неделю, №10(27), 18-25 марта 2000. Жданов Ю.А. Материалистическая диалектика и проблема химической эволюции. В кн.: Диалектика в науках о природе и человеке. Эволюция материи и ее структурные уровни. М.: Наука, 1983. Жданов Ю.А. Углерод и жизнь. Ростов / Дон: РГУ, 1968. Жегалло В.И., Смирнов Ю.А. Экогенез Homo sapiens и проблемы SETI в аспекте эволюционной экологии. // Общественные науки и современность, 2000, № 1. Жегалло В.И., Смирнов Ю.А. Экогенез Homo sapiens и проблемы SETI. В кн.: SETI: прошлое, настоящее и будущее цивилизаций. Тезисы докладов научно-методической конференции. М.: АЦ ФИАН, 1999. Заболоцкий Н.А. Лодейников. В кн.: Н. Заболоцкий. Столбцы и поэмы. Стихотворения. М.: Худ. литература, 1989. Зельдович Я.Б., Новиков И.Д. Строение и эволюция Вселенной. М.: Наука, 1975 Зиновьев А.А. Глобальный человейник. М.: Центрполиграф, 2000. Зинченко В. П. Посох Мандельштама и Трубка Мамардашвили. К началам органической психологии. М.: Тривола, 1997. Зубаков В. А. Эндоэкологическое отравление и эволюция: стратегия выживания. СПб.: ФРР, 2002. Зубаков В.А. Параметры стратегии выживания. // Общественные науки и современность, 2000, №5. Зубаков В.А. Экогея – Дом Земля. Кратко о будущем. СПб.: М.А., 1999. Ионов И.Н. Историческая глобалистика: проблемы и перспективы. // Общественные науки и современность, 2001, №4. Ионов И.Н. Теория цивилизаций на рубеже XXI века. // Общественные науки и современность. 1999. №2. История буржуазной социологии XIX – начала XX века. Ред. И.С. Кон. М.: Наука, 1979. История древнего мира. Упадок древних обществ. Ред. Неронова В.Д. М.: Наука,1989. История первобытного общества. Общие вопросы. Проблемы антропосоциогенеза. Ред. Бромлей Ю.В. М.: Наука, 1983. История человечества. Том I. Доисторические времена и начала цивилизации. Ред. Де Лаат З.Я. М.: Магистр-Пресс, 2003. Казанков А.А. Агрессия в архаических обществах (на примере охотников-собирателей полупустыни). М.: ИА РАН, 2002. Казанский А.Б. Биосфера как аутопоэтическая система. // Экогеософский альманах, 2003, №3. Казютинский В.В., Дрогалина Ж.А. Современные проблемы универсального эволюционизма. В кн.: Мыслители – выходцы из земли Коми: В.П. и В.В. Налимовы. (Материалы налимовских чтений). Сыктывкар: КНЦ УрО РАН, 2001. Кант И. Критика практического разума. В кн.: Кант И. Сочинения в 6 томах. Т. 4. Часть 1. М.: Мысль, 1965. Кант И. О педагогике. В кн.: Кант И. Трактаты и письма. М.: Наука, 1980. Капица С.П. Модель роста населения Земли. // Успехи физических наук, 1995, т.26, №3. Капица С.П. Общая теория роста человеческого населения. Сколько людей жило, живет и будет жить на Земле? М.: Наука, 1999. Капица С.П., Курдюмов С.П., Малинецкий Г.Г. Синергетика и прогнозы будущего. М.: Наука, 1997. Каплан А.Б. Коллективный страх и реформация Лютера. В кн.: Человек: образ и сущность. Перцепция страха. Ежегодник – 2. М.: ИНИОН, 1991. Кардашев Н. С. Космология и проблема SETI. // Земля и Вселенная, 2002, №4. Кардашев Н.С. Космология и цивилизации. В кн.: Труды государственного астрономического института им. П.К. Штернберга. Том 67, часть 2. М.: Янус-К, 2001. Кардашев Н.С. О стратегии поиска внеземных цивилизаций. // Вопросы философии, 1977, №12. Каспэ С.И. Новый Свет. Опыт социального конструирования. (Иезуиты в Парагвае). В кн.: Средневековая Европа глазами современников и историков. Ч. IV. М.: Интерпракс, 1994. Кастельс М. Информационная эпоха. Экономика, общество и культура. М.: ГУ ВШЭ, 2000. Кац А.И. Употребление и «изготовление орудий» приматами. В кн.: Биология и акклиматизация обезьян: материалы симпозиума. М.: Наука, 1973. Качановский Ю.В. Проблема «теплового барьера». В кн.: Система «Общество – Природа»: проблемы и перспективы. М.: ВНИИСИ, 1983. Кейнс Дж.М. Экономические последствия Версальского мирного договора. М.: Гос. изд., 1922. Кеннеди П. Вступая в двадцать первый век. М.: Весь Мир, 1997. Кларк Дж.Г.Д. Доисторическая Африка. М.: Наука, 1977. Классен Х.Дж.М. Проблемы, парадоксы и перспективы эволюционизма. В кн.: Альтернативные пути к цивилизации. М.: Логос, 2000. Кликс Ф. Пробуждающееся мышление. История развития человеческого интеллекта. Киев: Вища школа, 1985. Ключевский В.О. Курс русской истории. В кн.: Сочинения в 8 томах. Т.4. М.: Соцэкгиз, 1958. Клягин Н.В. Диалектика ранней цивилизации. В кн.: Цивилизация и общественное развитие М.: ИФАН, ФО СССР, 1987. Клягин Н.В. Человек в истории. М.: ИФАН, 1999. Князева Е. Н., Курдюмов С.П. Основания синергетики. Режимы с обострением, самоорганизация, темпомиры. СПб.: Алитейя, 2002. Компаниченко В.Н. Возникновение жизни в глубинах гидротермальных систем. Хабаровск: ПГО, 1996. Кон И.С. Ребенок и общество. (Историко-этнографическая перспектива) М.: Наука, 1998. Кондорсэ Ж.А. Эскиз исторической картины прогресса человеческого разума. М.: Соцэкгиз, 1936. Кондратьева А. С. Связь когнитивной компетенции с проявлениями внушаемости и ригидности в социальной перцепции. // Вестник МГУ, серия 14, 1979, №2. Конрад Н.И. О смысле истории. В кн.: Конрад Н.И. Избр. труды. История. М.: Наука, 1974. Контамин Ф. Война в Средние века. СПб.: Ювента, 2001. Коренев В.И. Буддизм и общество в странах Южной и Юго-Восточной Азии. М.: Наука, 1987. Коротаев А.В. Некоторые экономические предпосылки классообразования и политогенеза. В кн.: Архаическое общество: узловые проблемы социологии развития. Сборник научных трудов I. М.: ИИ АН СССР, 1991. Коротаев А.В. Тенденции социальной эволюции. // Общественные науки и современность, 1999, №4. Коротаев А.В. Факторы социальной эволюции. М.: ИВАН, 1997. Коротаев А.В., Бондаренко Д.М. Политогенез, «гомологические ряды» и нелинейные модели социальной эволюции. // Общественные науки и современность, 1999, №5. Коул М. Культурно-историческая психология. М.: Когито-Центр, 1997. Коул М., Скрибнер С. Культура и мышление. М.: Прогресс, 1977. Красилов В.А. Нерешенные проблемы теории эволюции. Владивосток: ДВНЦ АН СССР, 1986. Ксанфомалити Л.В. Экзопланеты: планетные системы других звезд. В кн.: SETI: прошлое, настоящее и будущее цивилизаций. Тезисы докладов научно-методической конференции. М.: АЦ ФИАН, 1999. Кульпин Э.С. Бифуркация Восток – Запад. Введение в социоестественную историю. М.: Московский лицей, 1996. Кульпин Э.С. Путь России. М.: Московский лицей, 1995. Кун Т. Структура научных революций. М.: Прогресс, 1977. Кургинян С., Кудинова А., Репин В. Что есть устойчивое развитие? // Завтра, 1995, №16.
|
