С тростинкой рядом — дуб, и всюду царь — отвес.

Но чем внимательней, твердыня Notre Dame, Я изучал твои чудовищные ребра, — Тем чаще думал я: из тяжести недоброй И я когда-нибудь прекрасное создам...

 

 

Создавать "из тяжести недоброй" прекрасное - вот то, чем близки, в чём роднятся поэт и архитектор, творец из камня. В этом стихотворении Мандельштам подчёркивает прежде всего сложность искусства. Следуя законам гармонии, создатель соединяет несоединимые, на первый взгляд, предметы и явления: "египетская мощь и христианства робость" и тут же "с тростинкой рядом - дуб". И над всем этим соединением несоединимого - "царь - отвес" - законы строения, законы точности и гармонии, расчёт красоты. Архитектура служит для поэта отправной точкой в его размышлениях о природе творчества, о победе одухотворённого художественного замысла над бездушным немым материалом - "тяжестью недоброй".

Осип Мандельштам выступает за осязательность "вещность" мира, предметность поэзии. Поэт принимает реальный мир, восторгается им, но в то же время испытывает какую-то боязнь, страх перед миром:

Я вздрагиваю от холода - Мне хочется онеметь! В небе танцует золото - Приказывает мне петь.

Томись, музыкант встревоженный, Люби, вспоминай и плачь И, с тусклой планеты брошенный, Подхватывай лёгкий мяч!

Так вот она - настоящая С таинственным миром связь! Какая тоска щемящая, Какая беда стряслась!

Что, если, вздрогнув неправильно, Мерцающая всегда, Своей булавкой заржавленной Достанет меня звезда?

(1912, 1937)

Петь поэту приказывает танцующее в небе золото. И он - "музыкант встревоженный" - призывается подхватывать "лёгкий мяч" (может быть, и мяч это то же самое "танцующее золото"). И всё-таки мяч в небо (чем бы он ни был, какую бы красоту, мысль, идеал мы под ним не подразумевали) брошен "с тусклой планеты". Его естество, предметность - земные и соотносятся прежде всего с землёй.

Поэт нашёл в небе танцующее золото, приказывающее ему петь. Он твёрдо знает, что подхватываемые его поэзией мысли, воздушные образы неразрывно связаны с планетой, Землёй. А в последней строфе снова появляется тема неба - "мерцающая звезда", в красоте которой есть нечто своё осязаемое земное и даже грубо заземлённое: "своей булавкой заржавленной"... Оказывается, звезда - это не только красота или танцующее золото. Она может дрожать "неправильно", она может быть и "булавкой заржавленной", достающей сердце поэта. Не потому ли уже во второй строке стихотворения Мандельштам восклицает: "Мне хочется онеметь!"?

Осип Мандельштам нередко ищет вдохновение в образах культуры разных времён и народов, что давало повод некоторым современникам поэта утверждать, что "его поэзия светит отражённым светом". Поэт считает себя вправе делать экскурсы в историю литературы, как русской, так и зарубежной, театра, музыки, танца, архитектуры. Он воспроизводит, переосмысливает уже найденное кем-то, "даёт отражение отражённого". Особое место в его поэтическом мире занимает античность, творения которой (мифы, поэзия, скульптура) являются для него воплощением человеческого гения.

Классическим в этом отношении представляется нам стихотворение "Бессонница. Гомер. Тугие паруса..."; (1905):

 

Бессонница. Гомер. Тугие паруса. Я список кораблей прочёл до середины: Сей длинный выводок, сей поезд журавлин, Что над Элладою когда-то поднялся.

Как журавлиный клин в чужие рубежи, — На головах царей божественная пена, — Куда плывёте вы? Когда бы не Елена, Что Троя вам одна, ахейские мужи?

И море, и Гомер - всё движется любовью. Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит, И море чёрное, витийствуя, шумит И с тяжким грохотом подходит к изголовью.

 

 

Вы, конечно, поняли, что основанием для рассуждений поэта в этом стихотворении служит история Троянской войны, однако Мандельштам, используя это событие только как отправную точку, приходит к другому, важнейшему для него выводу: "И море, и Гомер — всё движется любовью..." Вдумайтесь в эти слова и вы почувствуете философскую глубину и человеческую красоту мысли поэта: без любви не было бы ни войны с Троей, ни похода "ахейских мужей", ни поэм Гомера, сама природа не могла бы двигаться, развиваться, существовать...

Вторая книга стихов Осипа Мандельштама "Tristia"; (1922), заглавие которой восходит к циклу стихов Публия Овидия Назона "Tristia" ("Скорбные песни"). К моменту выхода сборника поэт успел поработать в различных учреждениях новой власти, преимущественно культурно-просветительских, бывал в Крыму, на Кавказе, пытался понять и быть полезным новой власти. Однако позже в ответе на анкету 1928 года Мандельштам вынужден был признаться, что он "приносит революции дары, в которых она пока не нуждается". И виноват был не "приносящий дары", а сама революция, которая в них не нуждалась. А приносил их поэт, о котором М. Волошин написал ещё в 1917 году: "Быть может, наиболее музыкальный и богатый мелодическими оттенками из всех современных поэтов, но ещё слишком молодой голос, постоянно пробуждающий себя, любующийся округлостью собственного звука и сам себе удивляющийся". Перечень кораблей, участвовавших в морском походе против царя Трои.

Жена Менелая, царя Спарты, похищенная троянцем Парисом, из-за чего началась Троянская война.

Поэта не покидает ощущение ненужности его "даров" революции, новому времени, новым слушателям. Поэт видел то, как происходила величайшая в истории человечества переоценка ценностей.