ВВЕДЕНИЕ. на участие во II Всероссийском конкурсе творческих и исследовательских работ учащихся «ПРЕ-образование» Название учрежденияна участие во II Всероссийском конкурсе творческих и исследовательских работ учащихся «ПРЕ-образование»
Приложение 2
ВНИМАНИЮ РАБОТНИКОВ БАНКА! В графе наименование получателя платежа указывать «ИП Веселовская Е.В.», а не «Кузбассхимбанк»! Уважаемые участники конкурса, контролируйте правильность заполнения платежного документа банковским работником! Оплата экспертной оценки конкурсных работ может быть осуществлена также и через систему WebMoney R233722215494
Ярская В.Н. МЕТОДОЛОГИЯ ДИССЕРТАЦИОННОГО ИССЛЕДОВАНИЯ
КНИГА 1 ВВЕДЕНИЕ
Цель учебного издания по курсу «Методология диссертационного исследования» – дать соискателю в области социальных наук широкую панораму методологических подходов к научному диссертационному исследованию. В связи с задачами курса его программа включает разделы по предмету и объекту социологии образования, конструированию профессий, технологиям работы над диссертацией. В книге есть разделы, посвященные определению, эволюции и методологии науки, особенностям института образования, так как взаимодействие этих институтов определяет пути становления научного исследователя. Выделяются также темы, литература, облегчающие реализацию научных знаний в тексте, написание и оформление диссертации к защите, даются материалы в помощь для подготовки текста автореферата, рекомендации, инструкции, правила поведения на защите. Научно-методическое пособие содержит две книги и приложения. В данной книге даются самые общие сведения о науке как социальном институте, научной методологии, именно эти первоначальные сведения важны для ученого, начинающего разработку диссертационной темы. Подробно анализируется прогностическая функция науки, раскрывается важное для диссертанта и экспертизы диссертации понятие научной новизны. Вписываясь в ткань социальной деятельности, процессы предвидения и открытия становятся близки по временным ритмам, своей структуре и стратегии. Практика научного открытия и ее временные характеристики становятся отраженными по отношению к соответствующей теории и ее временным характеристикам, причем исследование предвидения составляет несколько уровней: методология, теория, лингвистический анализ, анализ данных специальных наук. Часть учебника посвящена методологии анализа образования как социального института. Вторая книга посвящена уже непосредственно методологии диссертационного исследования, здесь излагается анализ типовых ошибок, опыт разработки методологии и самого текста диссертационных работ, дается обобщение подготовки диссертации к защите. Рассматриваются основы, требования, методология и шаблоны написания автореферата, приведены инструкции по организации защиты и выполнения некоторых документов, необходимых для успешной защиты. Соискатель найдет в этих книгах полезные для него методические рекомендации, примеры оформления, шаблоны, образцы, формы документов. В приложении даются нормативные документы, инструкции, бланки официальных писем, требования к официальной экспертизе и в целом новое Положение ВАК России о присуждении ученой степени. Текст учебной монографии предполагает широкое библиографическое поле дополнительно к тому, что представлено в программе, а также формирование собственной библиотеки каждым магистрантом, аспирантом, докторантом, соискателем, преподавателем. Содержание курса основано на принципе методологической априорности научного исследования, позволяющей интегрировать междисциплинарные подходы: рефлексии не только общих категорий, но и различных типов методологий. Программа учитывает предварительную базу знаний, полученную соискателем в процессе обучения в вузе по программам бакалавриата, специальности, магистратуры, аспирантуры и докторантуры. Другая важная сторона научно-методического пособия – приглашение к участию в дискуссиях по методологии, совместному обсуждению соотношения науки и образования. Методология участвует в социальном конструировании науки, но самые общие подходы к научному исследованию конкретизируются прагматически важными для аудитории вопросами методологии диссертационного исследования, включающей не только анализ структуры работы, но и вопросов академизма, научной этики, стилевых форм и жанровых особенностей языка диссертации и автореферата. Успешное изучение содержания курса по предлагаемым научно-методическим материалам способствует формированию методологической и научной культуры, гибкому восприятию научных текстов, эффективному применению полученных знаний не только в научно-исследовательской, но и преподавательской работе, знакомит с социологией образования, проблемами высшей школы, навыками самостоятельных научных исследований и научно-методического обеспечения учебного процесса. Научно-методическое пособие предназначено не только соискателям ученой степени кандидата наук, которые нуждаются в методических материалах по написанию, оформлению и подготовке диссертации к защите в соответствии с требованиями ВАК. Полезные сведения найдут здесь и соискатели ученой степени доктора наук, и магистранты.
УЧЕБНО-ТЕМАТИЧЕСКИЙ ПЛАН КУРСА «МЕТОДОЛОГИЯ ДИССЕРТАЦИОННОГО ИССЛЕДОВАНИЯ»
Раздел 1
Наука и научная методология
1.1. Культурно-историческая эволюция науки
Представляя собой конкретную систему сложной инфраструктуры, а не простую сумму знаний, она вместе с тем есть своеобразная форма духовного производства и специфический социальный институт со своими организационными формами. На протяжении многовековой истории культуры люди шли к новой цели малопроизводительным методом проб и ошибок, а приемлемое решение находилось лишь после длительного и бессистемного перебора большого количества вариантов. Но на более поздних, последующих этапах интенсификации производства потребовалось находить новые решения в короткие сроки, что стимулировало рост инновационного знания. А сегодня научный потенциал определяет престиж любого государства, его будущее, затраты на науку возрастают, профессия научного работника уже стала одной из привлекательных. Научный прогресс является важнейшей частью процесса интеллектуализации общества, расколдовывания культуры [10]. Каждая научная дисциплина имеет свою индивидуальную историю возникновения и развития, постепенно превращается в относительно самостоятельную сферу человеческой деятельности, выступая историческим продуктом развития цивилизации и духовной культуры, постепенно складываясь в особый социальный организм, вырабатывая новые типы общения и взаимодействия. Важнейшей функцией этой деятельности является систематизация теоретического и эмпирического знания, научного открытия, разработки законов, обобщения и взаимосвязи фактов; целостность социальной системы, объединяющей ученых, технику и учреждения с целью объяснения и предвидения событий, конструирования и преобразования действительности. Дефиниции науки включают: ●системность знаний, образующих научную картину мира (НКМ); ●инновационность научной деятельности – по воспроизводству нового научного знания; ●принадлежность к духовной культуре. Дискуссия по предмету науки включает вопросы, связанные с различными сюжетами науки: профессия, теория, учебная дисциплина. Вместе с тем наука как часть культуры участвует в ее воспроизводстве, выступает в роли института научных организаций и учреждений, а как ценность культуры предстает результатом этой институциальной деятельности: совокупности методов и знаний в понятийной форме, концепций, системы принципов и методологии [23, 31]. В числе функций науки – процесс получения и создания целостной системы знания, конструирующая деятельность социальных субъектов, духовное производство истины; этос и профессия, ресурсы, информация, коммуникации. Хотя знания приобретаются человеком в повседневной жизни, политике, экономике, искусстве, но лишь в науке они определяются как ее главная цель. Научные знания относятся к определенной отрасли, но базируются на общих принципах научной методологии, подтверждаются эмпирически, объясняют природу и логику процессов, не противоречат фундаментальным научным теориям. Отличительными качествами научного знания выступают: системность, умение классифицировать предмет и объект исследования, стремление к обоснованности. Эти качества являются социальной ценностью, оказывают влияние на организационные культуры, индивидуальную деятельность [24, 41]. В итоге продуктом науки является не только знание, но и рациональный стиль принятия решения, который используется в других видах деятельности человека.
Наука имеет интегральный характер: противоречие в том, что она как бы должна знать все, но одновременно встает вопрос о сути ее дифференциации на различные науки [41]. Современная социальная проблема, которую решает исследователь, не может рассматриваться в рамках одной науки, она носит мультидисциплинарный характер. Чтобы иметь всестороннее представление о проблеме и методах ее решения понадобится интеграция самых различных знаний. Вместо пяти-шести точек зрения с позиций медицины, социологии, психологии, антропологии должна быть получена общая картина проблемы отношения человека и общества. Поэтому мы говорим о мультидисциплинарном характере проблемы. Если пять-шесть человек работают в команде, одновременно они знакомятся с проблемой всесторонне, а не только методами одной науки. Речь идет об интердисциплинарной квалификации специалиста: каждый знает что-то необходимое из других, близких специальностей. Социальные институты развиваются и изменяются при участии людей, а они включены в отношения обмена. Наука в качестве системы создается сообществом ученых на протяжении более чем двух тысячелетий и представляет собой не только отношение ученого к объекту познания, но и систему взаимосвязей между поколениями, научными когортами, членами научного сообщества. Сегодня наука – мощная отрасль по производству знаний с развитой материальной базой, системой коммуникаций, традициями, этическими нормами. Здесь существует свой стиль, регулируемый системой неписаных, но передаваемых по традиции правил, своя система ценностей. Исследователь обязан владеть научными знаниями, уметь конструировать и применять знания на практике. В общем смысле наука есть систематическое изучение физических или социальных явлений, а в более узком – поиск универсальных законов и объяснений, конкретный анализ при помощи наблюдения, эксперимента [17–21]. Как элемент культуры наука питается ее соками и сама оказывает на нее мощное воздействие, может использовать художественные образы, но ее главное ядро составляют понятийные каркасы, сетки категорий, научных гипотез и концепций, дающие объяснение картине мира. Знание как эпистема выступает в качестве общезначимой и самодостаточной сферы деятельности, по отношению к которой вненаучные реалии могут в лучшем случае рассматриваться как сопутствующие. Но если наука связана с определенной отраслью знания, то понятно, что объектом внимания отдельных наук становятся лишь фрагменты, конусы, сегменты мира: например, социальная наука изучает человека и его социальную жизнь [8, 30, 33]. Вряд ли универсум, который представляет собой замкнутый круг тождественности с центром в единой абсолютной норме, сегодня может быть мерилом всего сущего. Превращение человека в предмет познания социологии, психологии, антропологии предполагает абстрагирование от свободы и сострадания как основы нравственности. Однако понимание чужого мира возможно исключительно путем вживания, чувствования, эмпатии, преодоления эгоистической природной склонности. Когда есть необходимость индивидуального прояснения вины, ответственности, решения, то этому сопутствует свобода выбора желания либо безразличия. Смысл текста уникален для конкретного человека, а те истины, которые мы конструируем, являются осмысленными в специфических социальных средах и ограниченных исторических условиях. Хотя традиционная социальная наука не раз объявляла о своей способности репрезентировать опыт народов и культур, сегодня нельзя утверждать, что можно с уверенностью выступать от имени других. Осуждение и обесценение здравого смысла – будь то простые верования, предрассудки или банальные проявления невежества – определяются как отклонения от идеального типа Вебера [10, 11] или нормы Дюркгейма [14]. В повседневной жизни люди объясняют происходящее на основе здравого смысла, не задумываясь над обоснованием своих умозаключений. Массовое сознание монтирует ценностные аспекты, стереотипы, культурные нормы в мировоззренческую картину концепций, методологий, в контекст объективированного предметного знания. Вместе с тем здравый смысл склоняется к неоправданному расширению области применения и зависит от того, что хотелось бы считать истиной. Наука и здравый смысл могут оказаться несовместимыми. В отличие от обыденного сознания наука опирается на уровни, формы и методы научного познания, хотя сама влияет на жизненные стили и повседневность, организационные и национальные культуры, вырабатывая новые типы общения и взаимодействия людей, формы разделения труда, ориентации, нормы сознания, научный этос. Дискуссии о значении науки концентрируются на необходимости выработки четкого определения этого понятия и его одинаковой пригодности применительно к физическим и социальным наукам, ибо последним свойственно учитывать выбор человека и социальную деятельность. В последнее время возросли споры о сущности науки в результате критики философии науки [40]. Сциентистский взгляд на науку исходит из неявного предположения, что знание не зависит от личных качеств людей, занятых в этой области. Ни социально-исторические обстоятельства, ни биографические подробности, ни даже преемственность научных школ не объясняют возникновение инновационной идеи. Иной подход задан социологией знания, оно перестает быть монадой и выводится из объективных обстоятельств [23, 24, 31]. Методология науки включает в себя помимо идей жизненную историю ученых и описание общества, предполагается корреляция между внутринаучным и вненаучным измерениями. Тщательное научное доказательство еще не является гарантией абсолютной истинности общезначимого суждения. Признаки научности диссертационного исследования вытекают из понимания критериев теории научного знания. Любая развитая научная дисциплина легко обнаруживает уровни: эмпирически-прикладной, теоретический, методологический. Научная теория диссертации содержит тезаурус, совокупность основных понятий, суждений и положений в изучаемой области, объединенных в единую систему знаний о предмете исследований. Система знаний признается теорией, если она удовлетворяет признакам предметности; адекватности как возможности описывать любые ситуации; верифицируемости, проверяемости либо фальсифицируемости, опровергаемости; истинности и достоверности [19–21, 35]. В структуре научной теории выделяют основные уровни: эмпирическая основа, новые запросы практики, идеализированный объект исследования, теоретическая модель, методология, методики доказательств, массив теоретических знаний, образующий новые положения об изучаемом объекте. При этом доля составляющих зависит от множества факторов и не регламентируется. Важно приблизиться к достижению поставленной цели исследования. Наука включает около тысячи дисциплин, которые взаимодействуют друг с другом, изучает все, что представляет интерес, рефлексирует свое происхождение, развитие, другие формы культуры, влияние на жизнь общества. Взаимодействие теоретического, умозрительного и эмпирического уровней развития науки оказывает влияние на повседневное сознание и субкультуры. В принципе социолог решает аналогичные задачи, пытаясь объяснить, почему события происходят в определенной последовательности. Однако научное социологическое объяснение отличается от суждений здравого смысла тем, что должно быть выведено из общих закономерностей, установленных на основе правил логического доказательства. Нормы и идеалы научного исследования предписывают систематическое опровержение установленных генерализаций, поиск таких фактов, которые противоречат общепринятому мнению. Это есть норма, которую Р.Мертон [22] назвал организованным скептицизмом. Прочная эпистемологическая позиция признает неизбежную относительность научного познания. Выйти за пределы контекстуальной ограниченности возможно, лишь отрефлексировав локализацию и темпорализацию собственного или чужого текста. Претензия же на универсальную истину научной репрезентации лишь маскирует тотальную волю к власти, стремление сформировать, подчинить научный поиск тирании господствующего дискурса. К тому же отрицательное воздействие на развитие науки оказывает централизованная структура планирования и управления научными исследованиями, монополизм, неравноправные отношения.
Так, проблема временисоставляет содержание термина темпорализм в самом широком аспекте, хотя может употребляться в более узком значении: физический темпорализм, геологический, социальный. Внутри физического описания времени в литературе получили признание понятия положительного и отрицательного космологического, инверсного темпорализма. Противники новых терминов и поклонники русского языка должны иметь в виду, что каждый такой термин имеет длинный, сложившийся в определенных обстоятельствах семантический шлейф. Например, в научной и особенно в учебной литературе по проблеме времени не всегда четко различаются понятия релятивного, реляционного и релятивистского. Отметим здесь содержание каждого из указанных понятий [39]. · Релятивный (relativus – лат.) – категория философии, означающая относительный характер абсолютного в познании, истине, существовании, в соотношении движения, времени и пространства, субъекта и объекта. · Реляционный (relatien – нем.) – общенаучное понятие, которое обозначает учет связи и концепции времени, движения. Реляционная концепция времени, например, противоположна субстанциональной концепции. · Релятивистский (relativistisch – нем.) – частнонаучное физическое понятие, обозначающее принадлежность к теории относительности.
Профессиональная лексика утилитарна, она экономит время специалистам и экспертам при объяснении теоретических концепций, суть которых может уместиться в нескольких скупых, конвенциально принятых терминах. Расшифровка символа и понятия времени, жизненного хронотопа человека оказалась связанной с культурно-исторической эволюцией темпорализма в гуманитарном и естественнонаучном знании [39, 40]. Поскольку же понятийный аппарат социологии в основном также развивался на Западе, многие термины были заимствованы из английских переводов германской и французской литературы или оригинальных трудов английских и американских социологов. Важно предоставить соискателям и экспертам доступ к концептуальным ресурсам, которые накоплены в международном социологическом сообществе. Хотя освоение новых областей реальности приводило к дифференциации науки, дроблению на специализированные области знания, историю науки пронизывает сочетание дифференциации и интеграции. В последнее время принимаются научные комплексные программы, заполняются лакуны научного знания, преодолеваются дисциплинарные барьеры. Научная парадигма, теоретический арсенал социальной науки носят междисциплинарный характер, синтезируют различные научные знания, их семантическая нагрузка передается друг другу, обогащая каждую научную специальность. Задачей фундаментальных наук служит анализ взаимодействия базисных структур человека, природы и общества, а непосредственной целью прикладных наук является применение результатов фундаментальных наук для решения не только познавательных, но и социальных практических проблем. Критерием успеха здесь служит не только достижение истины, но и эффективность внедрения, об этом обязан писать диссертант в разделе о практической значимости своей работы. Являясь одним из видов деятельности, научная практика вплетена в ткань культуры, а поэтому как часть своего целого требует наличия стереотипов действия, стандартизации. Уровень культуры и степень научности метода в качестве способа организации деятельности детерминируют уровень научной практики как элемента всей общественно-исторической практики, а последняя, будучи осознанной, переходит в деятельность, выступающую единственно возможным условием приобщения индивида к культуре и его пребывания в ней. Невозможно получить адекватное отражение процесса движения научного знания, исключив из анализа влияние общественно-исторической практики, социального времени на развитие науки и культуры в целом. Развитие науки не сводится к филиации идей, оно лишь в конечном счете совпадает с логикой развития познания, также как методологический анализ выявляет из реального времени практики научного открытия структуру предсказания и структуру собственно открытия в чистом, атемпоральном, логическом виде [41]. Наука выступает средством формирования научной картины мира. Так, должна была пройти длительная история предсказаний и времен, прежде чем были созданы научные концепции времени и теорий предвидения. И прогностическая способность человека, и его понимание времени в конечном счете находят свое обоснование в деятельности, в эволюции практики. Развитие способности к предвидению сразу попадает в живую ткань культуры, сущность которой во многом характеризует понимание времени. Первобытный презентизм и наивно-статический подход ко времени, атемпоральность мифологического сознания детерминированы застойными формами трансформации пережитого в неподвижное; реальность не дифференцировалась по модусам времени и в силу этого не нуждалась в предсказании. Хотя все же намечается временная ориентация: ретросказания об идеальном мифическом периоде без смерти, болезни, табу [39–41]. Истоки науки уходят своими корнями в практику ранних человеческих обществ, когда производственные и познавательные моменты деятельности людей были неразделимы. Отдаленной предпосылкой науки считают мифологию, в которой впервые реализована попытка построения целостной системы представлений об окружающей действительности. Первоначальные знания носили чисто практический характер, выполняя роль методических указаний в конкретных видах человеческой деятельности. Эти знания, полученные на основе простого наблюдения, не раскрывали сущности явлений и взаимосвязи между ними, которая позволяла бы объяснить, почему данное явление протекает так или иначе и предсказать дальнейшее его развитие. Мифологическое сознание и образ времени обращены к индивидуальной психике человека, это обстоятельство детерминирует и античные представления о роке и судьбе. Предпосылки науки связывают с появлением стремления к обоснованию научного знания как самостоятельной сферы деятельности в натурфилософии Древней Греции. Фалес Милетский поставил вопрос о необходимости доказательства геометрических построений и выполнил ряд таких доказательств, что послужило поводом именно этот период назвать датой рождения научных исследований. В структуре античного сознания становится возможным жесткое, фатальное предсказание будущих событий, неизбежных в силу идеологических предписаний и стереотипов, в силу устойчивости отношений между людьми в эту эпоху. Взятые глобально, мировые события непредсказуемы, они сливаются в вечном круговороте. Но античное время не сводится к циклическому времени пифагорейцев и Гераклита, ибо систематическую разработку получает у Аристотеля: время вырывается из круга и становится векторным. В греческой философии получает развитие идея вневременного существования и вневременной предикации, в связи с распространенной идеей подлинности знания о вечном. Правда, преодоление предшествующих парадигм пошло по пути разрушения презентизма прежде всего за счет игнорирования ценности существования в настоящем. В связи с таким распределением акцентов теологическая прогностика распределяется на ретроспекцию и собственно предсказание, реализуется рефлексия индивидуальных предсказаний в понятии судьбы и теологическое провидение. Темпорализм Апокалипсиса становится не только линейным, но и финалистским, что ведет к новой форме предвидения. В религиозном сознании намечается дифференциация исторического времени и предвидения и попытка их осознания, хотя отвергается возможность активного участия человека в развитии событий. Прогностику средневековья развивали также астрологические предсказания, способствуя развитию субъективной прогностической функции средневекового сознания. В целом мировоззренческий горизонт времени и предвидения раздвинулся благодаря тому, что прогностическая рефлексия эпохи во многом вышла из презентивых замкнутых циклов и стала существенно оценочной в познании времени и хода истории. Если в мифологическом сознании персонификация времени в образе Хроноса выступала отражением обеспокоенности человеческой несвободой, фатальной предопределенностью, то человек Возрождения приходит к осознанию себя как творца себя самого и своей судьбы. Аксиологическая рефлексия времени явилась огромным скачком в мировоззрении, интегрирующим новый тип деятельности и новую жизненную позицию. Чем выше рефлексия социальной практики, тем сильнее социализация предвидения и успешнее освоение исторического времени. Шагом вперед по пути исторической эволюции социального предвидения явилась утопия, отрицающая провиденциализм и эсхатологию. В то время как теологическая прогностика шла по пути мистифицированного, а утопия – по пути иллюзорного предсказания, философия формировала концептуальное предвидение и оценочную рефлексию времени. Именно лотмановский синтактический тип культуры являет собой выражение практицизма деятелей эпохи, реабилитации практической деятельности. Существенной стороной организации этого типа культуры была ее включенность во временное развитие. Именно этот тип культуры господствует затем в эпоху централизации. С XVI века наука превращается в самостоятельный фактор духовной жизни. Успехи науки в годы Галилея, Коперника и Ньютона считают первой научной революцией. Ее итогом стала целостная механистическая картина мира. Более высокая степень рефлексии предвидения и исторического времени детерминируют развитие общественного сознания эпохи, освобождая человеческое сознание от фетишей, формируя новый тип деятельности. С новым уровнем культурного самосознания эпохи культура времени обогащается как развитием натурфилософии, так и художественным освоением времени. Темпорализм Возрождения структурен: историческое время, художественное, природное, личное, деятельностное. Историческое время средневековья было внешним по отношению к существованию человечества, тогда как для человека Возрождения время характеризует бытие культуры, осознается в качестве важнейшего критерия исторической ориентации человека, с точки зрения вхождения субъективного времени в русло социально-исторического, с позиций фундаментальной этической ценности. Позднее классическая научная парадигма семантизирует время как сухую рациональную бесстрастную категорию, означавшую по сравнению с античностью, средними веками и Возрождением ее полную дегуманизацию: тотальность материи в натурфилософии не позволяла допустить человеческую темпоральность. Философия, начиная с неклассической и развиваясь в постнеклассическую, пытается преодолеть изъян абстрактного человека и ввести его в конкретный культурно-исторический контекст, систему общечеловеческих нравственных ценностей. Переопределение ситуации, по Л.Г.Ионину [15, 16], произошло в XVIII веке: Руссо разделил все вертикальные классификации на две группы – природные и политические, или культурные. В процессе же перехода к неклассической форме наука становится одним из основных видов деятельности, и сама предметность сплавляется со средствами получения знания и операциональными схемами, через которые это знание получают. Мутации мировоззрения означают, что образ мира вытесняется на суд философской и научной методологии, которая либо адаптируется к новой картине, либо резко ее пересматривает. Во второй половине девятнадцатого века, открытие социального неравенства и требование равенства было осмыслено как часть грандиозного духовного переворота того времени, положившего начало новой культурной эпохе – эпохе модерна. Понятие социальной проблемы, пишетГ.С.Батыгин, сформировалось в начале XIX века в контексте реформистской идеологии, имелись в виду нищета, преступность, заболеваемость, проституция, неграмотность. Движение за социальные обследования (social survey movement) было усилено социалистическими идеями, чрезвычайно популярными в образованных кругах Европы и Америки, а социология и социализм шли в то время рука об руку [2, с. 14]. Вместе с тем и уровень прогностического действия науки оказался зависимым от культурно-исторического типа деятельности. На рубеже ХIХ–ХХ веков новые открытия в физике обнаружили ограничения классической теории, механистической концепции мира, привели к созданию новой физики теории Эйнштейна, Планка, Резерфорда и охватили основные отрасли науки. Наука стала неотъемлемой и наиболее важной частью нашей цивилизации, обрела социальные, экономические, политические функции. С новой ролью науки в культуре меняется облик науки как социального института. В модернизации функций науки в эволюции культуры и характера социальных систем работает уже не личный опыт распознавания и предвидения, а безличная процедура обоснования общезначимых заключений, которые могут быть воспроизведены при соблюдении заданных условий. Традиционно тип научной рефлексии оказывается связанным не только с исторической эпохой и национальной культурой, но и персоналией, конкретной личностью. И какой бы отдаленной от технических приложений не выглядела любая диссертационная работа, она представляет собой звено в цепи действий и решений, определяющих судьбу рода человеческого. Научная картина мира эволюционирует вместе с культурой. Понятие научного сообщества родственно куновской парадигме [18], но более широко связано с социокультурной детерминацией. Ценным является соотношение культурных традиций и представленческих образов с эволюцией социальной картины мира [1, 25], тесно связанной с типом научной рациональности и авторитетами философских систем. Ортодоксальный традиционный курс марксизма должен выступать как определенный исторический этап развития мировой философии. Идеологическое клише В.С.Степин [31] передает образно: на философию одели дурацкий колпак, отправили громить науку. Немецкая классическая философия культивировала интеллектуальность, ясность, замкнутость, самодостаточность и самосознание. Она дала как бы общий чертеж истории, но в нем, по Сартру, нет концепции совести и морального суда. В противоположность западному классическому типу восточная философия акцентировала коммуникативную социальность, медитацию, связь сознания с природой. Экзистенциальный, более поздний европейский тип философствования и русская традиция философии человека уже содержали обращенность к душе, экзистенции, здесь-бытию, а также этос примирения, открытость человеческому бытию, идею соборности, национальную идею. Вместе с западными концепциями человека русская высокая философия осуществила определенное влияние на социологию постмодернизма. Классическая социология строила типологию социальных систем по принципу старое – новое, консервативное – прогрессивное. Социологи концентрировали внимание на типологиях социальных общностей и масштабах систем, но на социальном уровне анализировали два важнейших типа обществ: доиндустриальное и индустриальное. Это классические модели Ф.Тенниса, Э.Дюркгейма, Г.Зиммеля, Г.Спенсера, Т.Парсонса. Если воспользоваться идеей вертикальной классификации, то в современном обществе, отличающемся от традиционного по ряду параметров, переопределение ситуации произошло с подъемом буржуазного класса [1, 11, 27]. П.Бергер [5] считает, что капитализм – это не только элемент практики, но и определенная концепция, исторически капиталистический феномен в его вполне развернутой форме совпал с феноменом индустриализма. Новые экономические институты и технологии преобразили мир, капитализм тесно связан с технологией и преобразованиями материальных условий жизни человека, новой системой стратификации, основанной на классах, политической системой в лице национального государства и демократических институтов, культурой, которая исторически связана с классом буржуазии и подчеркивает значение отдельной личности. Таким образом, все элементы взаимно переплетены и представляются как защитниками, так и критиками в рамках экономической культуры капитализма. Рост популярности массовой периодической печати обусловил, анализирует Г.С.Батыгин, возникновение еще одного вида социальных обследований – опросов аудитории органами массовой информации. Это была попытка систематической организации полевого интервьюирования, в том числе отбора респондентов по полу, возрасту, профессии и месту проживания. Традиционно в центре внимания находились выборы, собирались сведения о разных сторонах жизни американцев. Особенно важным оказался вклад социологов в изучение влияния формулировок вопросов, типов аргументации и установки на процедуру и содержание высказывания мнений. Институт общественного мнения Дж.Гэллапа нашел способ многоступенчатого вероятностного выборочного обследования с максимально точным прогнозом [2, с. 20–21]. Подлинной фундаментальной революцией в научном осознании времени явились положения А.Эйнштейна, а революция в физике на рубеже XIX–XX веков, ее принципы и гносеологические установки Эйнштейна преодолели кризис абсолютного субстанциального темпорализма в физической теории, продемонстрировав возможность преодоления стандартных рамок классической парадигмы в революционном скачке теории. Это был лишь первый, хотя и существенный, вклад в построение нового культурно-исторического темпорализма. Философия XX века пытается преодолеть изъян абстрактного человека и ввести его в конкретный культурно-исторический и темпоральный контекст. Развитие науки XX столетия характеризуется коренным пересмотром концептуальных оснований проблемы времени, а также аппарата научной прогностики, тесно связанной с парадигмой времени. После ограничения ньютонианского понимания времени прогрессивные идеи Эйнштейна, имеющие не только физическое, но и общекультурное значение, все больше влияют на общий стиль мышления в различных сферах культуры. И это влияние будет осуществляться до тех пор, пока релятивистская парадигма, имея более чем полувековую историю, не уничтожит без остатка сохранение веры в единое и единственное для всего мира и всех процессов время. Расшифровка символов времени произошла в философиях XX века с осознанием предельных пограничных ситуаций в жизни индивида. Оторванность от темпоральных корней подлинного бытия порождает маргинальность и риск существования, предпосылка его находится в безликости жесткой детерминированности общественного устройства. Совокупность переживаний по поводу отношения Гамлета ко времени и вечному философскому вопросу бытия переносится непосредственно на современность, усиливая остроту вопроса. Жизненный путь индивида сливается с темпоральностью возраста, оказывается зависимым от жизненного времени нации, времени культуры [36, 39]. В хронотопе культуры постепенно возрастает наполненность времени в зависимости от типа деятельности. Известно, что энтропийное обоснование направления времени вслед за Больцманом разрабатывалось А.Эддингтоном, Г.Рейхенбахом, А.Грюнбаумом. У Ницше было бы одной интеллектуальной радостью меньше, если бы он имел понятие о законе термодинамики. Исходя из того же самого энтропийного определения порядка времени, ученые приходили к мнению и о статистической природе, статистическом характере направления времени, состояния с отрицательной энергией было предложено рассматривать как движение электронов попятно во времени. В культурно-исторической эволюции идея времени представлена архетипом, структурирующим деятельность, культуру, картину мира. Она эволюционирует от первобытного презентизма и античного циклизма к линейному времени Августина и Ньютона, затем к целому вееру форм художественного, психологического, природного и социокультурного времени постнеклассической культуры, а также временным инверсиям, суперпозициям и петлям времени постмодернизма. Человеческая мысль проходит через осознание множественности и равноправия ценностных и нормативных систем, от понимания и сопереживания пограничных ситуаций к состраданию, воплощаемому во вполне прагматичной и рациональной помощи и поддержке. В XX веке распад тоталитаризма и отсутствие потребительского изобилия, открытости, глубокой информатизации в условиях ювенильности психики социальных субъектов сформировал известный тип гомо советикус с такими социальными характеристиками, как представление о собственной исключительности, патерналистская ориентация, сочетание внутренней установки на эгалитаризм с иерархичностью миропорядка и имперскими притязаниями. И только феномен более позднего типа чаще характеризуют здравый смысл, амбивалентность, маргинальность, толерантность. Осознание собственной смертности и несовершенства, несправедливости социума оказалось едва ли не самым адекватным и глубоким знанием о природе человека. На пути расчленения корней социальных институтов, научного прогресса, немецкого теоретизирования происходят потери дофилософского синкретизма, которые обнаруживаются вновь как обретенные терапевтические идеалы: антропологизм, приоритет личностных отношений, стремление к сельской идиллии узников урбанизации. То, что утратила западная рефлексия цивилизации, теперь стремительно открывается заново как понимание смысла, переживание эпохи, человеческой темпоральности, внетеоретическое проникновение в ситуацию. Вместе с тем модернистские пласты культуры сохраняют западный тип цивилизации, создают новую типологию личности и стиля жизни, кодифицируют право и авторитет дедукции, при этом возрождая индукцию. Мир, в котором мы живем, не оказывается простым линейным механизмом: скорее это мир без стабильности, гарантий и простых линейных зависимостей. Постнеклассическая ситуация социума полностью опрокинула академизм безликого бессубъектного мира, нарисовав картину творческого, нравственного индивида, жизненного разума и спонтанной жизненной культуры. Классическим техногенным стереотипам чистых оппозиций не соответствует образная гамма переживания в целостном представлении мира, рациональные глубинные программы человеческой жизнедеятельности не везде проступают явно, уступая место непроясненным интенциям. Изъятая в прошлом из мира человеческая субъективность восстановилась, разрушение картезианско-ньютонианской ценности познания привело к пониманию субъекта не только как познающего, но и живущего.
Прежние парадигмы оказались бессильными в рассмотрении истории как системы человеческого опыта, а человека как духовного существа. Человек, по Ортега, является драмой, его жизнь есть универсальное событие, в каждый момент которого открываются возможности жизненного пути. Линейному мыслителю, собравшемуся пофилософствовать о социальной жизни индивида в ситуации постмодернизма, придется натолкнуться на необычные принципы и характеристики профессионализации, междисциплинарность предмета, концептуализацию социального действия посредством рефлексии судьбы. Глубокое беспокойство, напряженность не будничного, а экзистенциального происхождения органически вошли в психологическую сферу современного социума, субъект которого все чаще капитулирует, либо приводит к капитуляции другого. С развитием цивилизации этот риск возрастает, но отклик на глубокие потрясения найден в лоне философской рефлексии и технологий смягчения шока для человека и общества. Когда Т.Кун предложил использовать понятие парадигмы, он имел в виду некую когнитивную модель, взаимодействующую с социальным измерением науки, последовательно проходящую состояния нормальной науки и научной революции [18]. Последовавший рывок в неклассическое поле науки означал уже приземление в нелинейные процессы природы и социума, непредсказуемость и непрозрачность, отягощенные человеческим беспокойством и озабоченностью мировых процессов, с которыми не мог гармонично уживаться образ единого для всех процессов, абсолютного линейного времени Ньютона. Отечественная социология имеет короткую и непростую историю [30]; несколько поколений ученых не имели возможности знакомиться с работами современных социологов, социологическое знание развивалось драматично и изолированно от мировой эволюции социологической мысли. Многие направления, получившие развитие на Западе, в советской науке отсутствовали, а те, которые были разрешены, испытывали давление идеологических ограничений. Начиная с 60-х годов теоретиками, несмотря на разницу в определениях, признается, что различия в собственности, престиже и власти являются функциональными аспектами неравенства. Классическими аспектами неравенства стали деньги, власть, престиж, знания. Если даже эти показатели не имеют достаточного эмпирического обоснования, то все же представляют собой определяющие условия реализации общепризнанных жизненных целей в современном обществе. Дополнительными индикаторами могут быть: вид дохода, тип жилья, место жительства, образование, доход главы семьи, культурный уровень. Современная европейская цивилизация считается продуктом осуществления модернистского проекта, то есть всеми своими отличительными признаками она обязана эпохе модерна и модернистскому проекту. Наука, искусство, мораль индустрия, свобода, демократия, прогресс – продукт модерна, так же как достигнутое равенство, рациональная общественная организация, высокий жизненный стандарт и прочие достижения цивилизации. Одно из главных приобретений духовной культуры постмодернизма – положение о том, что человек имманентен, а не трансцендентен миру, субкультуры социальных групп не являются идеологическим конструктом, а выступают системой смыслов, средством выражения образа жизни и механизмом адаптации к доминантной культуре общества.
|
Таким образом, наука развивается посредством опровержений собственных истин, однако этот процесс совершается в рамках определенной системы эпистемических норм и социальных институций, регламентирующих научный вывод. Здесь работает не личный опыт распознавания и предвидения, а безличная процедура обоснования общезначимых заключений, которые могут быть воспроизведены при соблюдении заданных условий, конвенциальности семантических и языковых норм.
Научная рациональность в качестве анонимной, независимой от человека сменилась новой парадигмой рациональности науки, включенной в культуру в качестве системы идей о человеке и человеческом мире.
