Александр Шаров

 

Жил на свете мальчик и у него была бабушка - старая добрая черепаха. Жили они на опушке леса. А звали мальчика Мальчик Одуванчик, потому что у него была круглая, очень пушистая голова.

Раз Мальчик Одуванчик проснулся среди ночи; ему показалось, будто кто-то зовёт его красивым звонким голосом:

- За мною! Скорее!

Мальчик собрался бежать из дому - хотя было совсем темно и страшно, - но Бабушка Черепаха остановила его:

- Будь терпеливым! Это Южный ветер летит в Южную страну. Ты маленький, тебе рано в дальнюю дорогу. Спи спокойно.

Мальчик послушался и снова уснул.

Прошло неизвестно сколько времени. И мальчику снова среди чёрной ночи почудилось, будто кто-то зовёт его:

- Лети с нами! Скорее!

Мальчик выбежал из дома. Далеко в высоте летели птицы, стая за стаей. Мальчик Одуванчик взмахнул руками. Но он не поднялся в воздух. Не все мальчики умеют летать.

Он стоял на опушке леса и смотрел вслед птицам. Бабушка Черепаха нашла его, увела домой и уложила в тёплую постель:

- Спи спокойно! Ты ещё маленький. Придёт и твоё время, ты увидишь страны, куда летел ветер, и страны, куда торопились птицы. И другие страны, куда не долетает ни ветер, ни птицы.

Когда же придёт это моё время? – нетерпеливо спросил Мальчик Одуванчик.

Скоро? - ответила Бабушка Черепаха. – Тебя позовут гномы. Ещё немного подрасти, они тебя позовут.

И однажды ночью это случилось. Бабушка Черепаха разбудила мальчика.

- Слышишь? - спросила она.

Мальчику казалось, что всё тихо. А потом он прислушался, и до него донёсся серебристый звон.

- Одевайся потеплее, не забудь надеть шарф, - торопила бабушка.

Они вышли из дому, и пошли по полю: бабушка впереди, а мальчик за нею.

Ближе и ближе слышался серебряный звон. За тёмным полем открылась поляна. Среди колокольчиков, качающихся на длинных, как у аиста, ногах, среди лилий, тюльпанов и ромашек горели жёлтые, голубые и розовые огни.

- Бабушка? Бабушка? Смотри? Звёзды в цветах?- воскликнул мальчик Одуванчик.

- Это не звёзды, - ответила Бабушка Черепаха. Слышно было, как шуршат её лапы по траве, как она устало дышит, и видно было, как цветные огни отражаются в её панцире, покрытом глубокими трещинами-морщинами.

- Это не звёзды, а светляки,

Они светят гномам, чтобы те могли ковать ключи.

Светляки горели всё ярче. Серебряный звон доносился с поляны.

Молоты ударяли по наковальням: один тонко - динь-дили-динь-динь, другой чуть громче и реже - бим-бом-бом и третий совсем редко и громче всех - бам-бамм-бамм. Под звон молотов гномы пели песню:

 

Ударил молотом гном.

Гром!

Птицы очнулись от сна.

Весна!

И цветы, и трава -

Вся земля, что вчера спала,

Расцвела!

И жучиный народ,

Муравьиный народ,

Бабочкин народ

И хитрый кот,

Тот, который мышку ждёт

(Она спрячется, кот её не найдёт),

Даже старый слепой крот -

Словом, все пробудились от сна!

Ведь весна! Наступила весна!

 

Бабушка Черепаха тем временем подползла к широкому ручью.

- Смотри, - сказала она мальчику, когда немного отдышалась.

И тут он увидел: за ручьём, среди синих колокольчиков, стояли три наковальни. Маленькая - зелёная, побольше - красная и третья, самая большая, - из алмаза.

Над зелёной наковальней наклонился крошечный гном в зелёном фартуке. На голове у него была зелёная вязаная шапочка с длинной кисточкой, свешивающейся до самой земли. В руках он держал зелёный, почти игрушечный молоток и быстро бил им по зелёной наковальне, где лежал зелёный ключик.

Динь-динь-дилинь-динь... - часто бил он молотком и пел тонким голосом:

 

Ударил молотом гном!

Гром! Гром! Гром!!!

Птицы очнулись от сна.

Весна!

И птицы! И трава!

Рядом с наковальней росла зелёная ель. На каждой ветке мерцали светляки, как лампочки на новогодней ёлке; они всё время перепрыгивали с ветки на ветку - а ведь лампочки не летают - и подпевали зелёному гному:

 

Земля, что вчера спала.

Расцвела!

И ручей журчит,

И жучиный народ жужжит.

Птичий народ поёт.

Муравьиный народ ползёт,

Бабочкин народ летит.

 

А у красной наковальни стоял гном побольше, в красном фартуке - брат зелёного гнома - и бил красный молотом по красной наковальне, где лежал красный, сверкающий, как рубин, ключ. На голове у него была красная вязаная шапочка с кисточкой до земли. А на лице росла рыжая борода. Бим-бом-бом... - сильно бил он красным молотом по красному ключу и пел:

 

Даже старый крот не спит,

Он глядит, глядит...

В эту чёрную ночь -

Одну - одну во всём году -

Слепой крот видит весну.

А хитрый кот всё ждёт,

Ждёт,

Не дождётся кот: мышка обманет, уйдёт,

Мышки хитрый народ.

И весна уйдёт.

И жизнь пройдёт.

Не такой уж ты хитрый,

Хитрый кот.

 

Клён с красными и зелёными листьями и дуб с красными и зелеными листьями росли над наковальней. Красные светляки висели на деревьях, как праздничные лампочки. Они перелетали с места на место. А ведь лампочки не умеют летать. Светляки подпевали гному тонкими голосами:

 

В эту черную ночь –

Одну-одну во всём году –

Ты увидишь свою судьбу.

Птиц идёт далёкий путь,

И мальчиков - далекий путь,

Дивно далёкий путь,

С которого нельзя свернуть.

 

А у третьей, алмазной наковальни стоял старый гном - старший брат - в белом фартуке, в белой вязаной шапочке, с длинной белой кисточкой до самой земли и с длинной белой бородой!

Он ударял молотом редко и сильно по алмазному ключу:

Бам-бамм-баммм!..

Около его наковальни не росли деревья, в траве, в цветах не было светляков. Но над головой гнома в небе мерцали звёзды.

Ударяя молотом, гном с седой бородой не пел, а глухо говорил:

В эту чёрную ночь –

Одну на твоём веку –

Ты увидишь свою звезду.

Запомни свою звезду.

Иди на её огонь.

Ведь тому, кто собьётся с пути,

Дорогу к звезде не найти.

 

- Лови! - крикнул младший зелёный гномик тоненьким голоском и кинул через ручей зелёный ключ.

А когда мальчик поймал ключ, крикнул ещё:

- Только не открывай прозрачный сундук с зелёными самоцветными камнями.

- Лови! - крикнул средний брат - красный гном с красной бородой, бросая мальчику через ручей красный ключ. - Только смотри не пробуй открывать прозрачный сундук с красными драгоценными камнями.

- Лови! - низким, густым голосом тихо проговорил старший брат - седой гном, бросая через ручей алмазный ключ. - Да смотри не открывай прозрачный сундук с алмазами и бриллиантами.

Старый гном сказал это - и поляна скрылась из глаз.

Да и ночь прошла, и светляков больше не было видно. И гномов не было видно, только поле в синих колокольчиках. Дорожка среди поля. Звезда над дорожкой.

- Бабушка! - позвал мальчик. Но и бабушка исчезла.

Мальчик заплакал. Потом он вытер слёзы - ведь что был мальчик.

Звезда горела ярким зелёным светом, хотя был день и светило солнце.

Мальчик пошёл по дороге - туда, где горела звезда. Шёл, шёл. Солнце стало припекать. «Жарко» - подумал мальчик.

Только он успел подумать это, зелёный лес со столетними дубами, столетними елями и столетними берёзами вырос перед ним. Но деревья были такими старыми и так тесно переплетались ветвями, что войти в лес было нельзя.

А звезда – та, зелёная - горела по-прежнему, хотя уже наступил полдень; горела она прямо над вершиной дуба.

Мальчик пригляделся и видит: у дуба дупло. Дупло закрыто дверцей, поросшей зелёным лишайником. На дверце - маленький зелёный замок. Мальчик Одуванчик вытащил зелёный ключ, повернул в замке - дверца открылась.

Из дупла выскочила белочка с длинным пушистым хвостом.

- Идём играть! - позвала она.

Деревья в лесу расступились. Не так уж ото ко бывает, что деревья в лесу расступаются. Белочка побежала по мшистой тропе - от дерева к дереву. Мальчик за ней - от дерева к дереву.

- Хочу пить! - сказал мальчик, когда наигрался.

Белка ударила длинным хвостом по мшистой кочке. Чуть-чуть ударила - так, чтобы кочке не было больно.

Рядом с кочкой пробился прозрачный ручей.

- Хочу есть! - сказал мальчик, когда напился воды.

Только он это сказал, из-под дуба послышался громкий голос:

- Пожалуйста! Пожалуйста!

Валежник под дубом зашевелился, и из берлоги вылез огромный старый медведь.

Мальчику стало страшно, но медведь улыбался во весь рот, а в лапах держал соты с мёдом.

И страх сразу прошел.

- Я устал и хочу спать, - сказал Мальчик Одуванчик, когда досыта наелся мёду.

Зяблик выскочил из гнезда и прощебетал:

- Ложись на берегу ручья, в тени, на травке, а я тебе спою колыбельную.

Мальчик улёгся поудобнее. Зяблик запел.

Он очень красиво пел. Но мальчик, прежде чем закрыть глаза и уснуть, увидел - близко, за ручьём, на траве, - прозрачный сундук с зелёным замком, наполненный самоцветными зелёными камнями.

Он вскочил и, забыв обо всём, побежал к сундуку.

Ключ сломался в замке. Мальчик не огорчился, даже не заметил этого. Он откинул крышку прозрачного сундука и, пригоршня за пригоршней, стал набивать карманы самоцветными, очень блестящими зелёными, как изумруды, камнями.

А когда он обернулся, чтобы похвастаться перед Белкою, перед Зябликом, который так красиво поёт, перед Ручьём и перед Медведем, особенно, конечно, перед Михаилом Топтыгиным, когда он обернулся, лес сомкнулся столетними дубами, соснами, елями и переплёлся ветвями.

В дубе было дупло.

На дупле дверца с зелёным замком. Но не было запасного ключа, чтобы открыть дверцу; ведь ключ сломался.

Поле, синее от колокольчиков, простиралось перед ним. А по полю бежала дорожка. И над дорогой красным светом горела звезда.

Мальчик повздыхал немного, поплакал даже - не очень весело остаться одному.

Вначале Бабушка исчезла, а теперь сразу пропали Ручей, Белка, Зяблик, Медведь. Поплакал, вытер глаза и пошёл по дорожке.

А в лесу Ручей сказал:

- Странный мальчик, он даже не заметил, какая у меня вкусная вода!

- И не поблагодарил за мёд, а ведь мёд был очень вкусный, - прорычал Михаил Топтыгин и облизнулся.

- Поиграл и забыл обо мне, - тихо сказала Белка.

- Он не дослушал мою песню, а я ведь так старался, - сказал Зяблик. - Странный мальчик,

- Вовсе не странный, а просто совсем обыкновенный, не чудесный, - прокрякала Мудрая Утка, которая много раз облетела свет, видела все страны и потому стала такой мудрой; она плавала в ручье, чистила перышки и сначала не принимала участия в разговоре.

- Мои птенчики были тоже совсем обыкновенными, непослушные, то и дело вываливались из гнезда... А я их так любил, - вздохнул Зяблик.

- И мои белочки...

- Нет, нет! В каждом должно быть хоть немного чудесного! - горячо перебила Мудрая Утка, которая вообще-то волновалась, только если видела ястреба над утятами. - Прошлый год наша стая летела над домом, где жил мальчик со своей Бабушкой Черепахой, очень доброй и достойной особой. Мальчик выбежал на поляну, махал, махал руками, но так и не смог подняться в воздух за нами.

- Р-р-р!.. - зарычал Михаил Топтыгин и стал крутить своими огромными лапами, как ветряная мельница крыльями. Он крутил крыльями так, что ветер поднялся в лесу, молодые деревья согнулись, только что распустившиеся листья отрывались от веток.

Он крутил огромными лапами и подпрыгивал и время от времени спрашивал Утку:

- Р-р-р, ну, а я? Я-то взлетаю? Хоть немного?

- Нет, ты не взлетаешь, - отвечала утка. Она не умела лгать.

А когда медведь угомонился, утка сказала:

- И всё-таки в тебе, Михаил Михайлович, есть чудесное. Вот ты дал мальчику мёду, а ведь ты сам больше всего на свете любишь мёд.

- Р-р-р!..- облизываясь, прорычал Медведь.

- А ты, Ручей, дал мальчику такой вкусной воды, - продолжала Утка.

- А ты, Зяблик, придумал для него песню.

- А ты, Белка, забросила все дела, чтобы поиграть с ним. Я ведь знаю, у тебя ужасно много своих дел.

- Да-да, у меня ужасно много дел! - воскликнула Белочка, схватилась за голову и стремглав помчалась к своему жилищу.

- Во всех есть хоть немного чудесного, - прокрякала Утка вслед Белочке.

«Полечу-ка я к Бабушке Черепахе и скажу ей, что внучек её жив и здоров, - подумала Утка и поднялась над лесом. - Бабушка Черепаха должно быть все глаза выплакала по своему Мальчику Одуванчику».

...Звезда горела в полуденном небе. Но теперь она была не такая яркая.

Мальчик шёл по дорожке туда, где горела звезда. Ему было не очень-то весело. Хорошо ли одному? Особенно когда у тебя карманы полны чудесными блестящими зелёными камушками, и не перед кем похвалиться.

Он шёл пригорюнившись - и вдруг увидел прямо перед собой девочку.

У неё была длинная золотая коса, синие глаза, а на высокой белой шее - красная цепочка с крошечным красным замком.

Но мальчик не стал её особенно разглядывать - подумаешь, синеглазая с косой! - он вытащил из кармана две пригоршни изумрудов, протянув их на раскрытых ладонях, и отступил на шаг, чтобы девочка чего доброго не зацапала камни.

«Девчонки все падки на блестящее, как галки», - подумал он, а вслух сказал:

- Завидно?! У меня ещё много!

- Фу, гадость какая - лягушки!

- Сама ты лягушка! - крикнул мальчик. Взглянул, а у него на ладонях копошатся маленькие зелёные лягушата.

И спрыгивают с ладоней на землю. И из карманов прыгают на землю.

- Большой, а глупый! - сказала девушка. - Ты уже не мальчик, а юноша, пора поумнеть.

- Глупый?! Ах так!.. - сердито крикнул Мальчик Одуванчик.

Он хорошо видел красный замочек. Тот самый крошечный красный замочек, которым закрывалась цепочка на шее девушки.

Он подбежал и одним поворотом ключа открыл замочек.

Цепочка упала на траву, но девушка не заметила этого.

- Нет, ты совсем не глупый, - медленно сказала девушка; она улыбнулась и стала дивно хороша.

Мальчик увидел, как она прекрасна, и затаил дыхание от счастья.

А Утка, та самая Мудрая Утка, пролетая над юношей и девушкой, подумала: «Кажется, из этого обормота ещё выйдет толк. Полечу-ка я к бабушке Черепахе, передам, какое счастье выпало на долю её Мальчика Одуванчика. Триста - четыреста километров невелик крюк. А бабушка, весьма достойная особа, на сто лет помолодеет от радости».

И Утка полетела.

Девушка стояла всё так же улыбаюсь и не спуская с юноши глаз, говорила:

- Нет, ты умный. И добрый. И сильный. Шутка ли, перетащить целый лягушачий народ из одного болота в другое! То болото, верно, высохло, вот ты и пожалел лягушек. Ты чудесный! Хочешь, мы будем с тобой дружить всю жизнь? Дома тебя звали Мальчик Одуванчик. Видишь, я знаю про тебя всё. Здравствуй, Мальчик Одуванчик!

И она протянула ему руки.

Он хотел взять её за руки, но, на беду...

Да, на беду в эту самую секунду он заметил в траве прозрачный сундук, доверху полный сверкающими камнями - рубинами.

И он бросился к этому сундуку.

- Подожди! - сказал он девушке.

Может быть, он хотел подарить ей необыкновенные драгоценные камни?

А может быть он просто забыл о девушке. Как прежде забыл о Бабушке Черепахе, о Белочке, о Ручье, о Зяблике, о Медведе.

Иначе, почему он ни разу не обернулся, пока бежал к сундуку? А если бы он обернулся, может быть всё произошло бы иначе.

Ах, если бы он обернулся!..

Он добежал до сундука. Открыл замок, и, конечно, ключ сломался. Но он даже и драгоценных камней не набрал, потому что, откинув крышку сундука, увидел, что никакие там не камни, а красные жуки.

Жуки выползали из сундука и скрывались в траве. Вскоре они все исчезли.

Вот теперь Мальчик Одуванчик обернулся.

Но девушки не было. В поле было пусто. Жарко пекло солнце; в его свете ещё была видна звезда - теперь она горела тусклым белым светом.

Что почувствовал Мальчик Одуванчик?

Он почувствовал, что стал старше - на десять или, может, на сто лет.

Тем временем Утка долетела до дома Бабушки Черепахи, которая всё сидела на крыльце, вглядываясь вдаль, и прокрякала:

- Уф, устала! Кажется, у твоего внука всё идёт на лад; скоро ты будешь нянчить правнуков.

- Правда?! - просияла Бабушка Черепаха. - О, я всегда знала, что он встретит принцессу. И принцесса полюбит его. Кто ещё так достоин любви?

«Не знаю, как принцесса, среди уток почему-то редко встречаются принцессы, но я бы облетала этого молодца за сто, нет - за тысячу километров, - подумала Утка, вежливо прощаясь с бабушкой Черепахой. - Впрочем, что мне: их дело молодое, а я свой век отжила".

Мальчик Одуванчик шёл по пыльной дороге под жарким солнцем, которое всё не закатывалось, нащупывая в кармане единственный оставшийся алмазный ключ.

Ему было грустно, одиноко и очень тоскливо; может быть, он вовсе не такой уж плохой...

Кругом росла одна лишь жёсткая, сухая трава, И в небе горела белая звезда.

Подняв голову, Мальчик Одуванчик увидел под звездой длинную - без конца и края, - высокую белую стену, сплошь оплетённую колючей проволокой. Посреди стены сверкали так, что было больно смотреть, алмазные ворота, закрытые алмазным замком. Изнутри на стену вскарабкивались старики, женщины и дети; они молили:

- Открой ворота, чужестранец. Ведь у тебя есть алмазный ключ. Мы уже много лет погибаем без воды и без хлеба. Открой.

Рядом с воротами стоял прозрачный сундук, доверху наполненный невиданно прекрасными алмазами и бриллиантами.

- Открой! - повторяли одно это слово женщины, старики и дети, карабкаясь на стену. Они срывались со стены и снова карабкались. Они были изранены, из ран текла кровь - ведь стену, всю сплошь, опутывала колючая проволока. - Открой!

Мальчик Одуванчик шагнул к воротам, конечно же, он шагнул к воротам.

Но в это время к сундуку бросились стражники с алебардами. И мальчик подумал: «Утащат сундук, а там ищи-свищи… Нет уж...»

Так вот, оказывается, почему он не открыл алмазные ворота в бесконечной белой стене.

- Потерпите! - кричал он, торопливо открывая сундук. - Пожалуйста, потерпите немного.

Он так торопился, что, конечно, сломал ключ – тот, который алмазный, последний.

А когда он поднял крышку сундука - устало и почти нехотя, - он увидел, что там не бриллианты, а очень красивые и блестящие, да, очень красивые капли росы.

Или слёзы? Кто знает…

Эти капли росы или слёзы сразу высохли - ведь солнце грело очень жарко, прямо-таки жгло.

И сундук опустел.

А когда мальчик огляделся, он увидел, что кругом никого и ничего нет - ни стражников с алебардами, ни алмазных ворот, закрытых на алмазный замок, ни бесконечной белой стены, оплетённой колючей проволокой. Только выжженная жёлтая трава.

И звезда на небе погасла.

А над сухой травой слабо раздавался крик:"Открой! Открой!"

Или это был стрекот кузнечиков?

Может быть, и так...

Мальчик постоял и пошёл обратно, по тропинке, которую сам протоптал. Куда ему еще было идти? Шёл он медленно, с трудом отрывая ноги от земли.

Шёл долго, очень долго.

Он обогнул лес и ночью - вот теперь наступила ночь - увидел вдали поляну, над которой горели, как звёзды, разноцветные светляки.

Он обрадовался, узнав поляну, и ускорил шаг.

Он подошёл к широкому ручью и увидел трех гномов: зелёного гнома - меньшого брата, среднего брата - рыжебородого гнома и старшего брата - гнома с длинной до земли, белой бородой.

- Милые гномы! - сказал Мальчик Одуванчик надтреснутым, слабым голосом. - Дайте мне ещё один разочек ключи. Теперь я буду умнее и не сломаю их.

Динь-дили-динь-динь, бим-бом-бом, бам-бамм,-баммм... - били гномы по наковальням, выковывая ключи.

- Мы даём ключи только мальчикам, - сказал маленький гном, не отводя глаз от наковальни.

- Я и есть мальчик. Разве ты не узнаёшь меня?

- Посмотри на себя! - прокрякала мудрая Утка, которая плавала по ручью.

Мальчик Одуванчик склонил голову и увидел в воде, среди отражений разноцветных светляков, своё лицо.

Он увидел старика с запавшими глазами, морщинистого с ceдой бородой.

Он повернулся спиной к ручью и пошёл по ночному полю куда глаза глядят.

Ничего не поделаешь. Так уж произошло, и недаром говорится - из сказки слова не выкинешь.

А Утка - хотя она только вернулась из Африки, очень устала и отдыхала после перелёта - тяжело поднялась в воздух и полетела к Бабушке Черепахе.

«Хочешь, не хочешь, а надо», - подумала она.

Прилетев, Утка прокрякала Бабушке Черепахе:

- Твой-то возвращается. Выйди встречать - сам он не найдёт дороги.

Она была уже очень стара, Бабушка Черепаха. Панцирь стал совсем серым, весь покрылся трещинами-морщинами и не отражал ни солнца, ни звёзд, ни светляков.

От старости она почти ослепла.

- Он возвращается с принцессой и маленькими принцами?- спросила бабушка черепаха.

- Ах, нет, - прокрякала Утка, которой очень бы хотелось на этот раз сказать неправду, но что поделаешь, если она не умела лгать. -Принцессы с ним нет, и принцев токе нет.

- Всё-равно я счастлива, что он возвращается.

«Значит, что-то в нём есть или было, если утёнка или мальчика так любят, в нём обязательно должно быть хоть немного чудесного»,- поднимаясь вверх и устало махая в черном воздухе старыми крыльями, подумала Мудрая Утка.

Бабушка Черепаха вышла из своего дома, который изрядно покосился и по окошко врос в землю, и побрела по полю, туда, где горели огни гномов и откуда доносилась их песня.

Она была слаба и стара, и, сделав шаг, не знала сумеет ли сделать второй.

И она почти ничего не видела.

И всё-таки среди огромного чёрного поля она нашла своего внука.

Она узнала его по шуму шагов, хотя он теперь волочил ноги; по дыханию, хотя дышал он теперь тяжело и хрипло. Кто ведает, как она его узнала Да это и не так важно.

Она узнала его и, как прежде, окликнула детским его прозвищем:

- Мальчик Одуванчик! Идём скорее домой, уже поздно! Что-то ты загулялся сегодня!

Дома она напоила его горячим молоком. И уложила в постель; в ту самую, из которой он поднялся в ночь, когда его позвали гномы.

Ему было тесновато в детской постели, но бабушка тепло укрыла его; он свернулся клубком, согрелся и скоро уснул. Во сне он улыбался. Снилось ему, что он, прежний Мальчик Одуванчик с пушистой головой, играет на лугу перед бабушкиным домом.

А когда он уснул, Бабушка Черепаха осторожно ссохшимися лапками, погладила его лицо. И почувствовала морщины на лбу, на щеках, у глаз - множество морщин - и по этим морщинам, как по строчкам книги она прочла всю его жизнь: как лес вначале открылся, а потом закрылся для него, как принцесса чуть не полюбила его, почти совсем полюбила, а потом исчезла; как остались закрытыми алмазные ворота города с бесконечной белой стеной, оплетённой колючей проволокой, за которой умирали люди.

Мальчик спал.

«Это я во всём виновата, - горько думала бабушка, - я рассказала моему дорогому мальчику слишком мало сказок, и он не узнал чудесного, когда оно встретилось ему на пути, и бросился к этим дурацким сундукам».

Во сне Мальчик Одуванчик дышал тихо и спокойно.

"Это я во всём виновата,- горько думала Бабушка Черепаха.- Я рассказала ему слишком мало правдивых историй о настоящей жизни».

Мальчик Одуванчик спал.

 

Я рассказал эту сказку моему мальчику. Он был тогда беленький, с золотыми кудряшками - похожий на девочку. Красивый, но капризный. Было условлено: я рассказываю сказку, а он сразу засыпает.

- И вовсе это не сказка, - сказал он, раскрыв большие зеленые, как у матери глаза, когда выслушал всё до конца.- Вот я не уснул, и не усну, и никогда не буду спать.

Глаза у него всё-таки слипались понемногу, так что я не очень испугался.

- Почему это не сказка?- спросил я.

- В сказке всегда всё кончается хорошо, - ответил он.

- И тут всё кончается хорошо... Почти всё, - сказал я. - Ведь Бабушка Черепаха жива это самое главное. И для неё внук всё тот же Мальчик Одуванчик. Видит она плохо, потому что она совсем старенькая. Но помнит хорошо.

- А... ключики.. всё-таки... сломались... - сказал мой мальчик.

- Ну и что ж. Зато ты будешь умнее; ведь и тебя скоро позовут гномы.

Он но ответил. Он крепко спал.

Я вышел в сад. Прилетели грачи и хлопотали, устраиваясь в старых гнездах.

«Ты-то не сломаешь ключи? - мысленно спрашивал я своего мальчика. - Ведь если сохранить ключи, остальное - пусть не сразу, не легко, - в конце-концов наладится... Ты-то не сломаешь ключи?»

 

...Когда слушаешь грачей кажется будто они ссорятся, но просто у них такие громкие голоса, а говорят они о самых обыкновенных вещах.

Вот и тогда, тем вечером, когда я вышел в сад, одна грачиха жаловалась:

- Гнездо за зиму совсем прохудилось. Но видишь какую я нашла толстую, хорошую ветку. Дай бог долететь с нею, стара я становлюсь, стара!

А молодая грачиха отвечала:

- Мне попалось чудесное пушистое гусиное перо. Говорит, в старину такими перьями люди писали сказки для своих птенцов. Грачонку, когда он появится на свет, будет хорошо спаться на постели из перьев, и ему будут сниться хорошие сны.

Только птица сказала это, я перестал слышать грачиный грай и шум весеннего ветра.

Издалека донеслась песня гномов:

Ударил молотом гном.

Гром!

«Гномы зовут моего мальчика, - со страхом и радостью, со щемящей - тревогой в сердце подумал я. - Каким-то он вернётся домой?»

Я подумал это, а мальчик уже вышел на крыльцо: умытый, хотя он обычно не очень любил мыться, и одетый в дорогу.

- Пора? - спросил он и взглянул на меня.

Я подумал: «Хорошо, что у тебя глаза зелёные, как у матери, и правдивые, как у матери, и добрые. И хорошо всё-таки, что ты услышал эту сказку о трёх ключиках; сказка не оттягивает плечи в дороге».

- Пора?! - второй раз нетерпеливо спросил мальчик.

Я смотрел на него, запоминая, запоминая -каким он начинает свой путь.

И неясно вспоминал свой собственный путь, уже близкий к концу.

- Ох, наконец-то я дотащил эту огромную ветку, - хрипло сказала старая грачиха. - Осталось снести яйцо и высидеть первенца, только и всего.

 

...А мы, я с моим мальчиком, вышли через калитку в поле.

Вдалеке виднелась поляна, где среди травинок и цветов и на ветвях деревьев горели сотни разноцветных светляков. Гномы били по наковальням: динь-дили-динь-динь, бом-бом-бом, бам-бамм-баммм - и пели свою песенку:

Птицы очнулись от сна.

Весна!

И цветы и трава –

Вся земля, что вчера спала,

Расцвела.

И жучиный народ,

Бабочкин народ,

Муравьиный народ,

И хитрый кот.

Тот, который мышку ждёт

(Она спряталась, кот её не найдёт).

Даже старый слепой крот -

Словом всё пробудилось от сна!

Ведь весна!

Наступила весна!

И слепой крот видит

Весну.

В эту чёрную ночь - одну

В целой жизни, а не только

В этом году -

Каждый видит свою судьбу.

 

«Всё ли я тебе успел рассказать?» - думал я едва поспевая за мальчиком, который вприпрыжку бежал по тропинке через поле.

А гномы пели своё.

И мальчик прислушивался к одной лишь песне гномов.

Каким-то ты вернёшься домой, мой мальчик?!