Оголошувати дисциплінарні стягнення командирам у присутності підлеглих заборонено.

Дата добавления: 2015-10-12; просмотров: 599

Логика коммунистической "экспроприации экспроприаторов" и освобождения от господства капитала такова: раз общество при капитализме делится на частных собственников-эксплуататоров (владельцев капитала в городе и деревне) и некапиталистов, несоб­ственников, лиц, лишенных капитала (пролетариев), то уничтоже-,ние в процессе пролетарской революции частной собственности пред­стает как ликвидация итогов капиталистической узурпации собст­венности и ее возвращение всему обществу, а носителем и исполни­телем всего этого процесса ликвидации частной собственности, ее со­циализации и коммунизации может быть только пролетариат, т. е. класс, отчужденный от собственности на средства производства.

Согласно такой логике (логике не только коммунистической теории, но и мероприятий социалистической революции и реально­го социализма), частная собственность при капитализме означает отчуждение большинства общества, трудящейся массы (словом, "пролетариата" как последовательного выражения и олицетворе­ния этого отчуждения) от собственности на средства производства и для ликвидации такого отчуждения необходимо вообще уничто­жить частную собственность. Таким образом, преодоление отчуж­дения от средств производства одних членов общества, согласно марксизму, мыслится (и было практически осуществлено в виде реального социализма) как отрицание индивидуальной собственно­сти на средства производства для всех без исключения членов об­щества. Общественная собственность как отрицание и противопо­ложность частной собственности, как преодоление ее отчуждения для части общества означает, следовательно, отчуждение собст­венности от всех членов общества в качестве индивидов и призна­ние собственности всего общества в целом.

Т

Глава 1. Собственность и право 131 Собственность, право собственности и право вообще (с его прин­ципом формального равенства и свободы) имеют смысл лишь там, где имеется, признается и действует индивидуально-человеческое начало и измерение в общественной жизни людей, где, следова­тельно, отдельный человек, индивид как таковой признается в ка­честве независимого и самостоятельного лица — субъекта собст­венности и права, т. е. экономически и юридически свободной лич­ности. Лишь из совокупности таких лиц и их отношений складыва­ется особый тип и форма социального общения и социальной жизни вообще — так называемое гражданское общество, порождающее соответствующие всеобщие государственные формы и законодатель­ные установления. Причем наличие определенного типа граждан­ского общества является необходимым исходным условием и посто­янной объективной основой для формирования и функционирова­ния соответствующих ему и выражающих его всеобщие потребно­сти конструкций правового государства и норм правового закона.

Уничтожение же частной собственности и вместе с тем всякой индивидуальной собственности на средства производства означает по сути дела отрицание экономической и правовой самостоятельно­сти и независимости отдельного человека, индивида, каждого от­дельно взятого члена такого общества, которое базируется на нача­лах обобществления средств производства.

Коммунизм по своей сути и определению (а социалистическая практика — и фактически) отрицает человека как личность, как независимого и самостоятельного (экономического, правового, мо­рального и т. д.) субъекта.

Коммунистическое "освобождение" от частной собственности и сложившихся форм свободы, права, индивидуальности оказыва­ется вообще состоянием без свободы, права, личности и т. д. И та­кое "освобождение" без свободы характерно не только для пере­ходного периода, но и для марксистского коммунизма в целом, по­скольку он совместим лишь с негативным "освобождением", но не с позитивным индивидуально-человеческим определением и утвер­ждением свободы. "Освобождение" от прежней свободы — это лишь несвобода, а не какая-то новая свобода.

Поэтому утвердительное отношение к свободе в марксизме оста­ется простым заверением, опровергаемым самим же марксистским коммунизмом. Напомним известные слова из "Манифеста": "На ме­сто старого буржуазного общества с его классами и классовыми про­тивоположностями приходит ассоциация, в которой свободное разви­тие каждого является условием свободного развития всех"¹.

Оставим в стороне проясненный уже самой историей вопрос о прогностическом качестве этого утверждения. Обратимся к некото­рым другим вопросам, порождаемым данным положением.

К., Энгельс Ф. Соч., т. 4. С. 447.

132 Раздел II. Философия отрицания права. Идеология коммунизма

Прежде всего бросается в глаза неожиданность появления та­кого утверждения в общем антииндивидуалистическом, коллекти­вистском контексте "Манифеста", да и всего марксизма. Правда, показательно, что речь идет не о свободе "каждого", а лишь о "сво­бодном развитии", что может означать "беспрепятственное разви­тие", т. е. нечто весьма неопределенное. И все же данное утвержде­ние звучит весьма необычно и странно для марксистского подхода, согласно которому именно при капитализме, но никак не при ком­мунизме индивидуальная свобода (экономическая, правовая, мораль­ная и т. д.) и вообще индивидуальное начало носит исходный, опре­деляющий характер и в этом смысле действительно является усло­вием, необходимым основанием для всего общественного развития. Но основной вопрос состоит в следующем: откуда и как в упо­мянутой ассоциации с обобществленными средствами производст­ва вдруг появляется тот "каждый" (т. е. самостоятельный индивид, личность), о "свободном развитии" которого идет речь? Вот нали­чие "всех" не вызывет сомнений: "все" ("все вместе", неиндивидуа­лизированная масса, ассоциация, коллектив, народ, общество, тру­дящиеся) есть, а "каждого" (каждого отдельного, обособленного ин­дивида, независимой личности) нет и быть не может в рамках ком-мунизированной ассоциации, поскольку суть коммунизации как раз и состоит в преодолении этого "каждого" в отдельности, в его слия­нии со "всеми" вместе в качестве "сочлена коллектива", коммуни-зированного и коллективизированного момента (элемента, "винти­ка") в структуре всеобщего целого.

Кстати говоря, коммунизированная ассоциация "всех" вместе потому и возможна, что в ней нет индивидуального начала (авто­номного индивида), нет "каждого" как отдельного, независимого, самостоятельного, свободного субъекта.

В "Критике Готской программы" при изображении высшей фазы коммунизма речь уже идет не о "свободном развитии каждо­го", а о "всестороннем развитии индивидов"¹. Но тот же вопрос о самой возможности появления и свободного бытия индивида в пра-воотрицающих условиях обобществления средств производства и форм жизни не то что остается без ответа, а вообще не ставится. И не случайно, поскольку в рамках марксизма и коммунизма на него нет и не может быть адекватного положительного ответа.

Кстати говоря, эта невозможность свободного индивида в ус­ловиях социализации средств производства и всей жизни лишает известные марксистские формулы о труде и распределении при социализме и коммунизме ("каждый по способностям..." и т. д.) над­лежащего субъекта — свободной личности, без чего о реализуемо­сти этих формул не может быть и речи.

Свобода, которая отрицается коммунизмом, известна и понят-

' Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 19. С. 20.

Глава 1. Собственность и право 133 _на .— это всеобщая формальная (правовая) свобода и равенство индивидов в условиях буржуазного строя. Будущая же "свобода" ("свобода" при отрицании права, государства, индивидуальной соб­ственности, моральной автономии личности и утверждении всепо­глощающего, тотального коллективизма, господства обобществлен­ных средств и форм жизни, плановой централизации и т. д.) как раз и невозможна как свобода ни логически, ни, как показал историче­ский опыт социалистического тоталитаризма, практически. Отри­цание свободы реально-исторически оказалось утверждением не­свободы и тоталитаризма.

В капиталистическом обществе каждый имеет право (т. е. об­ладает правоспособностью) быть собственником средств производ­ства, но реально собственниками (т. е. обладателями уже реально приобретенного, субъективного права на определенные объекты соб­ственности) являются только некоторые члены общества, лишь те, кто в стихии жизненных отношений сумел эту всеобщую и равную для всех абстрактно-правовую возможность превратить в действи­тельность, в наличную собственность. Здесь, при капитализме (в отличие от сословно-политических ограничений права на собствен­ность в докапиталистических формациях) формально равное право приобрести собственность (как, впрочем, и потерять ее, лишиться собственности) имеет каждый индивид в качестве отдельного чело­века самого по себе, а не в качестве члена того или иного социаль­ного или политического слоя, сословия или класса. С этим, кстати говоря, связан и индивидуализмбуржуазной идеологии и практи­ки, буржуазного гражданского общества и порождаемого им право­вого государства — словом, буржуазный индивидуализм, означаю­щий буржуазный либерализм, т. е. правовое равенство, независи­мость и свободу каждого человека как такового во всех сферах об­щественной и политической жизни. Индивид является, таким обра­зом, исходной фигурой, персонификацией, субъектом и носителем экономических, юридических и политических отношений буржуаз­ного строя. i Поэтому переход от капитализма к социализму, от частной собственности к собственности общественной, ликвидация индиви-< дуальной собственности на средства производства фактически оз­начают не только уничтожение буржуазного индивидуализма, но вместе с тем и отрицание самостоятельного статуса и значения ин­дивида, отдельного человека и в качестве субъекта экономики, права и политики, радикальный отказ от индивидуального в пользу все­общего (общественного, коллективного), всестороннюю трансфор­мацию человека-индивида-личности в живое орудие и вспомога­тельное средство всеобщего целого, в простого исполнителя соот­ветствующих функций пролетарски организованной коллективно­сти и социалистической общности — словом, в обезличенного орди­нарного, бесправного "винтика" единой огромной машины коллек-

134 Раздел II. Философия отрицания права. Идеология коммунизма

тивного подавления, насилия, властно-централизованного производ­ства, распределения и потребления.

Уничтожение частной собственности и создание общественной собственности, согласно марксизму, должно было привести к лик­видации эксплуатации человека человеком, к утверждению свобо­ды всех, формированию нового человека будущего.

Действительно, эксплуатация человека человеком возмож­на лишь там, где вообще есть частная собственность на средства производства: лишь в этих условиях один человек-индивид (одни индивиды), обладающий собственностью, может эксплуатировать другого человека (других индивидов), лишенного собственности. В таком смысле эксплуатации человека человеком, конечно, не может быть там, где нет частной собственности, в том числе и в условиях социалистического отрицания частной собственности. Вообще отсутствие при социализме эксплуатации человека че­ловеком имеет лишь тот смысл, что при социализме ни у кого нет частной собственности на средства производства. И ничего более того. Ведь сама по себе ликвидация частной собственности и соответствующей ей формы эксплуатации вовсе не уничтожа­ет других (неэкономических и неправовых) форм и способов организации труда и присвоения его результатов. Это ясно уже чисто теоретически, а реальный социализм продемонстрировал это практически на огромном фактическом материале принуди­тельного труда, скудного потребительского рациона "уравнилов­ки", массовой нужды, лишений, голода и бедственного сущест­вования трудящихся в условиях обобществления средств про­изводства.

Идея уничтожения частной собственности — не изобретение марксизма. Она так же стара, как и сама частная собственность. Критика частной собственности, попытки преодолеть ее негатив­ные проявления, оппозиция против нее, как тень, сопровождают всю историю становления и развития этого социально-экономиче­ского института.

Уже в древности появился ряд проектов идеального устройст­ва общественной жизни, в основе которых лежала коммунистиче­ская идея отрицания частной собственности.Наиболее известным из них является платоновский проектидеального государства, ока­завший заметное влияние на последующие представления об иде­альном будущем строе, где не будет частной собственности.

С отрицанием частной собственности, осуждением неравенст­ва и требованиями обобществления имущества в общине верующих выступали представители раннего христианства.Так, согласно "Деяниям святых апостолов" (2, 44—45; 4, 32), в христианских об­щинах "никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее", а средства, необходимые для жизни, члены об­щины "разделяли всем, смотря по нужде каждого". Согласно этим

Глава 1. Собственность и право

нЧь IT

представлениям, богатым закрыт доступ в грядущее Царство Бо-жие. "Блаженны нищие, ибо ваше есть Царствие Божие" (Лк. 6, 20).

К раннехристианской идеологии восходит и ряд других идей и положений, воспринятых затем в той или иной модернизации раз­личными течениями коммунистической мысли. Приведем некото­рые из таких положений: "Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь" (2 Фее. 3, 10); "Но каждый получает свою награду по своему труду" (I Коринф. 3, 8).

Идея отрицания частной собственности была подхвачена и развита представителями утопического социализма.

В марксизме вопросы уничтожения частной собственности и установления общественной собственности ставятся и освещаются в общем контексте исторической смены различных социально-эко­номических формаций, анализа внутренних противоречий капита­лизма и их разрешения на путях пролетарской революции, и пере­хода к новой, коммунистической формации.

Во всемирно-историческом прогрессе способов, форм и отно­шений общественной жизни людей частная собственность сыграла огромную позитивную роль. Вместе с тем ей присущи недостатки, обусловленные ее природой. Отличительная особенность частной собственности состоит в том, что она представляет собой внутренне противоречивое единство формального (правового) равенства и су­щественных фактических различий, экономической зависимости несобственников от собственников.

Здесь коренятся всемирно-исторические коллизии,связан­ные с отношением к частной собственности. С одной стороны, сво­бода и равенство индивидов (в том числе и в экономических отно­шениях) невозможны без права, во внеправовых формах, а, следо­вательно, и без частной собственности со всеми ее пороками и нега­тивными последствиями, демонстрирующими границы лишь фор­мального (правового) равенства и формальной свободы. С другой стороны, естественно-исторически возникшее и окрепшее в массо­вых движениях низов общества требование большего, чем допуска­ет право, равенства и свободы, — словом, так называемого "факти­ческого равенства", противопоставляемого "иллюзорному" и "фик­тивному" формально-правовому равенству, по существу означает не только уничтожение частной собственности, товарно-денежного производства, рынка и т. д., но вместе с тем и преодоление права, государственности и вообще всех прежних "надстроечных" форм и структур.

Как показывает опыт реального социализма, уничтожение ча­стной собственности сопровождается ликвидацией прежнего (фор­мально-правового) равенства, но не создает и в принципе не может создать какое-то другое, неправовое равенство (экономическое, по­требительское и т. д.). Движение к фактическому (неправовому) Равенству, по логике вещей, лишило общество исторически апро-

136 Раздел II. Философия отрицания права. Идеология коммунизма

бированных экономических и правовых регуляторов, место кото­рых заняли диктаторско-приказные средства и методы тоталитар­ной организации жизни.

Все это, однако, не означает, будто социальное движение про­тив частной собственности, в русле которого возник и реальный социализм, инспирировано какими-то идеологами или является ка­кой-то исторической ошибкой, отклонением от магистральной ли­нии исторического прогресса, тупиковой ветвью развития и т. д.

Напротив, представленное в частной собственности противо­речие между формальным (правовым) равенством и экономическим подчинением является центральной проблемойвсемирно-истори­ческого прогресса равенства, свободы, справедливости.

Или капитализм (с буржуазной частной собственностью и бур­жуазным правом) является концом истории и последней ступенью в прогрессе человеческой свободы, справедливости и равенства, или история продолжается и возможна новая, более высокая, чем капи­тализм, ступень прогресса. Дилемма эта поставлена всем ходом предшествующего развития человеческой цивилизации. Здесь — развилка всемирной истории, здесь определяются ориентиры и век­тор последующего движения.

Уже то обстоятельство, что в истории нашлись достаточно мощ­ные социальные силы для практической реализации социалистиче­ской идеи, свидетельствует об объективных социально-экономиче­ских причинах массового социалистического движения против ча­стнособственнического строя.

По своей природе частная собственность на средства произ­водства такова, что она, отражая процесс поляризации богатства и бедности, не может быть у всех членов общества: наличие в обще­стве частной собственности означает, что у одних (меньшинства) она фактически есть, у других (большинства) ее нет. Поэтому част­ная собственность выражает собой не просто имущественное раз­личие между богатыми и бедными, но нечто гораздо более сущест­венное — экономическую зависимость (даже при отсутствии вся­кой иной зависимости и принуждения) несобственника от собствен­ника, порождающую эксплуатацию человека человеком.

Эти экономические отношения между собственниками и не­собственниками (и соответствующие правовые и государственные формы), согласно Марксу, в классически развитом виде представ­лены при капитализме, где все формально свободны и равны и от­сутствуют внеэкономические (как при рабстве, феодализме) фор­мы принуждения и зависимости. Здесь формально свободный рабо­чий, по Марксу, вынужден продавать капиталисту на товарном рынке свою единственную собственность, свой товар—рабочую силу. Купля-продажа этого специфического товара, способного принести покупателю-капиталисту прибавочную стоимость, осуществляется в правовой форме свободного, добровольного договора. "В действи-

I

Глава 1- Собственность и право

137,

льности, — замечает Маркс, — рабочий принадлежит капитали­сту еще раньше, чем он продал себя капиталисту. Его экономиче­ская несвобода одновременно и обусловливается и маскируется пе­риодическим возобновлением его самопродажи, переменой его ин­дивидуальных хозяев-нанимателей и колебанием рыночных цен его

труда"¹.

Но эта подчеркиваемая Марксом "экономическая несвобода"

(в ее крайнем выражении — в отношениях между капиталистом и пролетарием) на самом деле означает правовую свободу людей (а свобода и может быть только в правовой форме), у которых нет собственности на средства производства. Правовой тип отношений между собственниками и несобственниками не только не отрицает, а, напротив, предполагает формальную (правовую) свободу и пра­вовое равенство всех участников данного экономического процесса, всех членов общества. Более того, даже пролетарий выступает здесь, согласно анализу Маркса, не только как формально (юридически) свободное лицо, но и как владелец особого товара — рабочей силы, как его реальный собственник. Так что он продает не всего себя, а лишь свою определенную способность в виде специфического това­ра на общих для товарного рынка договорно-правовых условиях, с соблюдением требований формально-правовой свободы и нанима­теля (капиталиста), и нанимаемого (рабочего).

Поэтому критикуемая Марксом капиталистическая ситуация "экономической несвободы" в действительности (в силу господства здесь правового способа экономических отношений между собст­венниками и несобственниками, нанимателями и наемными рабо­чими) является ситуацией правовой, а следовательно, и экономиче­ской свободы.

Требуемая же марксистским коммунизмом внеправовая "эко­номическая свобода" (посредством уничтожения частной собствен­ности и ее обобществления) ведет к бесправию и тотальной несво­боде, к экономической несвободе всех, включая и бывших собствен­ников, и "освобожденных" пролетариев. Здесь, при социализме, все люди оказываются несобственниками и существуют в условиях эко­номической несвободы — в тотальной зависимости от пролетарско-коммунистической диктатуры, распоряжающейся всеми объекта­ми бывшей частной собственности, всеми производительными си­лами, включая и непосредственного производителя.

Вместе с ликвидацией права членов общества (включая и не­посредственных производителей) на частную собственность отри­цается и собственность всех индивидов на свою рабочую силу, т. е. экономическая основа юридической свободы труда и предпосылка правового договора о добровольности найма на работу и увольне­ния с нее, о размере заработной платы и т. д.

¹ Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23. С. 590.

138 Раздел II. Философия отрицания права. Идеология коммунизд^а

"Экономическая несвобода", о которой говорит Маркс, т. е. эко­номико-правовые отношения буржуазной свободы, при социализме действительно уничтожается вместе с ликвидацией частной собст­венности, права, свободной личности, товарно-денежных отноше­ний, свободы труда и т. д. Но отрицание этих присущих капитализ­му экономико-правовых форм свободы вовсе не означает, вопреки марксистским ожиданиям, позитивного утверждения каких-то дру­гих форм свободы. Коммунистическое освобождение от капитализ­ма оказывается негативной "свободой" от экономико-правового типа общественных отношений, "свободой" от права и без права.