С кем ведется диалог? С конкретным другим. Другим как
обобщением, со своим вторым - Я, с Другим как не-Я, с дру-
гим, тождественным Я? На все эти вопросы можно ответить
только понимая другого человека, относясь к нему не как к
объекту, а как к участнику собственного сознания автора
диалога. Отношение к человеку, выраженное в тексте, - это
' См.: Тейлор, Леви-Брюль, Поршнев и др.
Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. — М., 1986.-С.478.
362
два сознания, представленные в одном понимании. Соотнесе-
ние их - различие и тождественность - представляют собой
жизнь сознания.
Автор высказывания всегда предполагает не только бли-
жайших адресатов, но и некоторую высшую инстанцию от-
ветного понимания, которая может изменяться в разных на-
правлениях. Это специфика слова - слово обладает семанти-
ческой глубиной, которая может быть познана только при
расширении (неограниченном, как говорил М.М.Бахтин) кру-
га людей, которые его слышат. Для слова нет ничего страшнее
безответности. Слово вступает в диалог, которому нет смы-
слового конца. Только в этом бесстрашии перед расширяю-
щимся кругом слушателей слово приобретает свой смысл -
достигает понимания у другого человека.
Глубина и ширина текста, раскрывающего отношения че-
ловека к человеку, предполагают критерий понимания этого
текста как диалогического целого. Думаю, что таким крите-
рием является в зависимости от глубины понимания: «Я-кон-
цепция» автора, или «Концепция другого человека» (конкрет-
ного), или «Философия жизни», или «Идеал человека», вопло-
щающие степени персонификации понимающего (в перечис-
ленном списке степень персонификации уменьшается от «Я-
концепции» к «Идеалу человека»).
Это значит, что отношение человека к человеку имеет раз-
ный уровень понимания с точки зрения представленности в их
сознании собственных сущностных характеристик и анало-
гичных характеристик друг друга. Думаю, что это одно из
существенных психологических условий формирования в еди-
ной культуре относительно независимых друг от друга суб-
культур, критерий их различия между собой связан с вариан-
тами персонификации (понимания) сущностных характери-
стик человека.
Это могут быть возрастные субкультуры (подростковая,
юношеская, пожилых людей), профессиональные субкультуры
(юристы, педагоги, врачи и тому подобное), территориальные
(городская, сельская, подразделяющиеся на еще более мелкие
территории - дворовая, центровая, хуторская и тому подоб-
ное), предметно-опосредованные (фанаты спортивного клуба
или эстрадной звезды, коллекционеры, члены клубов по инте-
ресам и тому подобное).
Каждая из них предлагает свой способ персонификации
сущностных характеристик человека, хотя другие обстоятель-
ства жизни людей - предметное окружение, способы действия
с ним (использование инструкций) практически могут не от-
363
личаться как в разных субкультурах одного времени, так и в
субкультурах, разделенных историческим временем.
Каждая субкультура отличается от других теми текстами, в
которых находит отражение понимание других людей через
диалог с ними с точки зрения «третьего» участника диалога -
обобщенного представления о человеке, идеала человека. Но-
сителями этого идеала являются сами люди - реальные участ-
ники реальных отношений, воспринимающие друг друга лицом
к лицу в той опасной близости, которая обостряет проблему
любви к ближнему до ее амбивалентного проявления ненавис-
ти. Это именно те отношения, в которых сознание (слово) ис-
пытывает себя на силу (возможность понимания другими), на
адекватность отражения себя самого (осознание сознания).
Об успешности этого можно судить, например, по эффек-
тивности мирных переговоров, ведущихся в настоящее время
разными конфликтующими странами. О ней, к сожалению,
приходится пока только мечтать. Почему? Возможно, и пото-
му, что «третий» участник этих диалогов точно не задан или
полностью отсутствует, а может быть, что сегодня его (пока!)
и не может быть в нашем очень быстро меняющемся мире.
Хочется думать, что одним из главных критериев развития
культуры можно считать адресата текстов, которые строят
люди, принадлежащие к данной культуре. Того адресата, от-
ветного понимания которого они ищут и предвосхищают в
каком-то историческом времени (прошлом или будущем). В
зависимости от степени его близости, конкретности, осознан-
ности и будут отличаться разные культуры друг от друга, а
субкультуры - внутри одной культуры. Возможности конкре-
тизации этого адресата, как я понимаю, бесконечны, как бес-
конечно понимание человеком своей собственной сущности.
В наше время этот адресат большинством людей воспри-
нимается в виде предмета - денег.
Мне бы хотелось донести до читателя идею о том, что куль-
туру можно анализировать как неоднородное явление, имею-
щее несколько возможных уровней воплощения (опредмечи-
вания) идеала человека в тех текстах, которые люди обращают
друг к другу, которые могут обратить друг к другу.
«Но в последние века человеческое общество все более вы-
деляется по своему влиянию на среду, окружающую живое
вещество, это общество становится в биосфере, то есть в верх-
ней оболочке нашей планеты, единственным в своем роде
аспектом, могущество которого растет с ходом времени со все
увеличивающейся быстротой. Оно одно изменяет новым об-
разом и с возрастающей быстротой структуры самых основ
364
йиосферы. Оно становится все более независимым от других
(Ъорм жизни и эволюционирует к новому жизненному прояв-
яению»'. Какому? Что изменилось со времен В.В.Вернадского
п этой все возрастающей быстроте? Не хотелось бы отвечать,
что увеличилась опасность глобального разрушения, но она
очевидна, как хотелось бы видеть и возросшую глобальную
потребность в гуманитарном знании, потребность быть ус-
лышанными, говоря словами М.М.Бахтина, потребность по-
лучить ответ - внятный ответ на вопросы (тексты, высказы-
вания) о собственном назначении. Общение с другими людь-
ми у современного человека так часто и многослойно опосре-
довано культурными же инструкциями и предметами, что
встреча с конкретным, живым, персональным, телесным дру-
гим приводит к появлению удивительных переживаний, осо-
бенно в том случае, если этот другой во многих проявлениях
узнаваем, как ты. Удивительный характер переживаний состоит
в том, что они на время снимают проблемы автономности (а
значит, одиночества), создают (пусть иллюзорную) возмож-
ность «растворения» в другом. Вместо диалога, требующего
усилий персонально от каждого его участника, появляется
«хор» - мы, где усилия всех слагаются и возвращаются к каж-
дому из его участников уже в новом качестве возросшей инди-
видуальной силы. (Этот эффект группового взаимодействия
достаточно широко известен в социальной психологии.)
В основе такого группового взаимодействия лежит меха-
низм подражания со всеми его суггестивными проявлениями и
последствиями, подробно описанный Б. Поршневым2.
Самое главное, что строение социальных отношений в лю-
бом обществе предполагает функционирование групп людей
(детей, юношей, взрослых), объединенных по принципам пола
и возраста или по признакам возраста. В нашем обществе -
это детский сад (дети разного пола, но одного возраста в од-
ной группе), школа (то же самое), армия (одного пола, одного
возраста). В других культурах это может быть совместное
проживание мальчиков, готовящихся к обряду инициации,
или отдельное проживание женщин, ставших матерями, и т.п.
Дифференцированный подход к существованию разных
групп людей, объединенных половыми и возрастными при-
знаками, создает объективные условия для восприятия друго-
го человека как равного себе, то есть к формированию чувст-
ва «мы», способствующего построению персонифицированных
'Вернадский В.В. Открытия и судьбы. - М., 1993.-С.463.
2Пopшнeв Б. О начале человеческой истории. - М., 1976.
365
идеалов человека по принципу обобщения свойств и качеств
сверстников. Это одно из проявлений объективных социаль-
ных условий, способствующих оформлению субкультуры
которая несет в себе черты идеала человека данного историй
ческого времени в конкретной, часто предельно персонифи-
цированной, форме.
Условно существование в культуре субкультур можно пред-
ставить следующим образом:
Все субкультуры (1-5) относительно независимы друг от
друга и пересекаются только через соприкосновение с сущно-
стными свойствами идеала человека, представленными в дос-
тупной для каждой субкультуры форме. Носителями этих
сущностных свойств являются живые (или жившие) люди,
встреча с которыми и обеспечивает потенциальную возмож-
ность связи разных субкультур. Представители этих субкуль-
тур не обязательно находятся в одном пространстве и времени
(отмечено штриховкой), они могут (и существуют) относи-
тельно автономно.
Развитие каждой из субкультур потенциально обусловлено
переживанием встречи с человеком, воплощающим сущност-
ные человеческие качества, доступные для персонализации
представителей данной субкультуры. Так, например, для до-
школьников (на схеме первая) это может быть встреча со
взрослым человеком, который совершенно не похож на тех
взрослых, которых они знают. Главное, что происходит во
время такой встречи, - это обращение к Я человека, которое
366
пиводит к изменению в содержании чувства Мы - от кон-
коетной персонифицированной обусловленности оно подни-
мается на другой уровень обобщения.
Я не хочу здесь подробно останавливаться на всех деталях
формирования чувства Мы и Я - об этом подробно будет
говориться при характеристике разных возрастных периодов.
Опишу только некоторые типы возрастных субкультур и
взаимосвязь между ними'.
Думаю, что можно зафиксировать существование призна-
ков субкультуры уже в группах дошкольников. У них есть
общие ценности, вполне материальные и ранжированные.
Это проявляется в вариантах обмена (игрушек, фантиков), в
вариантах оценки другого человека как равного или нерав-
ного по признакам владения предметом ценности. Идеал
человека вполне конкретен, объединение происходит по прин-
ципу персонификации качеств человека в предмете. Надо
сказать, что эта шкала ценностей и персонификаций облада-
ет, хотя и не очень высокой, но достаточной степенью ус-
тойчивости, чтобы вторжение чужих других, не-Мы, было
встречено с явным сопротивлением.
Другой, очень устойчивой субкультурой является подро-
стковая. Она персонифицирует свое чувство Мы в специфи-
ческой форме - создается фольклор, вырабатывается новый
язык только этой общности, затрудняющей проникновение
чужого другого.
Фольклор (песни, анекдоты) отражает персонифицирован-
ные качества идеала данной общности, способы решения им
жизненных задач, его философию жизни и смерти. Для подро-
стковой субкультуры типично отражение жизни человека в
предельных ее проявлениях, а экзистенциальные характери-
стики самого человека остаются вне поля зрения. Подростко-
вый фольклор специфичен тем, что он предлагает набор пра-
вил, задач, обещая при этом успех.
Похоже, что одна из главных черт подростковой субкуль-
туры - в стремлении ее к жесткой замкнутости, изолирован-
ности от других общностей людей, структурированности об-
щими переживаниями, создаваемыми специальными средст-
вами. Это делает подростковую субкультуру крайне уязвимой
Для манипулирования теми людьми, кто способствует созда-
нию в этой общности людей переживаний, отличающих их от
Других (на нашей схеме вторая).
' Использован материал работ Мид М., Мухиной B.C.. Осориной Н., Ще-
панской, Давыдова Ю.Н., Кона И.С., Черноушека М и др.
367
Кроме подростковой можно выделить существование и
молодежной субкультуры. Признаком ее можно считать, на-
пример, наличие молодежной моды, группировок по разным
признакам общности. Молодежная мода распространяется не
только на одежду, но и на стиль жизни, язык, пластику дви-
жений. Из истории и этнографии нашей культуры известно
что молодежные группировки были всегда и специально ор-
ганизовывались с целью личного и делового общения моло-
дых людей. Человеку в этом общении можно было найти свой
персонифицированный образ близкого человека, кристалли-
зовать, как писал Стендаль, свои лучшие чувства на каком-то
конкретном человеке.
Думаю, что, как и подростковую, молодежную субкульту-
ру отличает обособленность от других людей с помощью спе-
циальных знаков, имеющих смысл только внутри этой куль-
туры, основное же отличие от подростковой субкультуры - в
создании идеала человека не через обобщение и персонифи-
кацию их правил организации жизни, а через персонифика-
цию в человеке качеств идеала. Если подростку важно нечто
общее с другими делать, то юноше важно, с кем быть в своей
субкультуре. Это не просто перестановка акцентов, это и из-
менение в способах построения идеала человека. В этом смыс-
ле юношеский возраст подвержен созданию конкретных идеа-
лов - кумиров - и следованию им (на схеме третья).
Другой тип субкультуры формируется у взрослых людей.
Думаю, что основное ее свойство проявляется в возможности
видеть в конкретных свойствах человека проявление его экзи-
стенциальности, соотнесение разных уровней обобщенного
знания о человеке в понимании его - другого и себя тоже.
Субкультура взрослых неоднородна по качеству обобщения
знаний о человеке, по возможности владения его экзистенци-
альными характеристиками, но она в любом случае ощущает
их присутствие как противоречие собственной жизни, отсюда
кризисы зрелой личности, необходимость их разрешения че-
рез создание новых смыслов, новых форм воплощения экзи-
стенции (на схеме четвертая).
Последней на схеме изображена субкультура пожилых лю-
дей (пятая). Главная черта этой культуры состоит в том, что
люди, к ней принадлежащие, обладают возможностью ото-
ждествлять обобщенный идеал человека со своей собственной
жизнью. Знаменитый старческий эгоизм проявляется в том,
что они склонны считать обоснованным и истинным прояв-
лением жизни и качеств человека только известные им лично,
то есть обобщают сущностные качества человека и жизни по
368
педставленности их в собственном опыте. Это увеличивает
язоыв с другими субкультурами, которые ориентированы не
'олько на опыт личных переживаний, но и на других людей.
Практически типичной чертой субкультуры пожилых
людей становится персонификация идеала человека в собст-
венном Я. Именно это, вероятно, способствовало и способ-
ствует тому, что пожилой возраст человека естественно
отождествляют с возрастом мудрости, хотя, как мы уже от-
мечали в первых главах, сегодня эта тождественность (одно
из следствий научно-технической революции) вовсе не вос-
принимается как очевидная.
Думаю, что в любой культуре есть люди (их можно назвать
условной группой), которые являются персонифицированны-
ми носителями идеала человека, количество их может быть
очень невелико. В русском языке для таких людей есть слово
«светочи». Может быть, оно и не самое емкое, но отражает
тот след света, который остается в душе у других людей при
встрече с ними. Свет как воплощение невыразимой иначе экзи-
стенциальности.
Встреча с таким человеком становится событием, тем чу-
дом, право на которое имеет каждый человек.
Как писал А.Ф.Лосев: «Личность, история, слово - этот ряд
понятий привел нас к необходимости создать такую категорию,
которая бы охватила сразу и этот ряд и то самое " сверхъесте-
ственное", " необыкновенное" и прочее, охватила в одной неде-
лимой точке так, чтобы и эта последняя, вся эта невеществен-
ная, не-метафизическая, не-поэтическая, а чисто мифическая
отрешенность объединилась бы в единый синтез с символом, с
самосознанием личности, с историческим событием и с самим
словом, - этим началом и истоком самого самосознания. Это
значит, что мы приходим к понятию чуда. Миф есть чудо»'.
Сложнейшее понятие чуда можно, по мнению А.Ф.Лосева,
конкретизировать по следующим направлениям: 1) чудо все-
гда есть оценка личности и для личности, то есть взаимоот-
ношение разных планов действительности - плана персонали-
зированной личности и плана целей личности идеальной;
2) чудо и совершается как взаимодействие двух планов в од-
ном психологическом пространстве: 3) в чуде встречается лич-
ность сама по себе, как идея, как принцип, как смысл и реаль-
ное, персонифицированное, историческое ее осуществление;
4) оба эти проявления отождествляются в неделимом образе, и
иозможно это потому, что есть третье, благодаря чему воз-
'•Лосев А.Ф. философия. Мифология. Культура. - М., 1991.-С. 136.
369
можно объединение. А.Ф.Лосев называет его подлинным
первообразом, чистой парадигмой, идеальной выполненно-
стью отвлеченной идеи. Он считает, что раз есть идея и ее
воплощение, то возможны разные степени ее воплощения; это
я пыталась показать, описывая разные варианты персонифи-
кации сущностных характеристик человека в разных субкуль-
турах: от конкретного предмета до собственного Я.
Естественно предполагать, что возможна бесконечно боль-
шая степень полноты воплощения - персонификация сущности
человека. Это есть предел всякой возможной полноты и цель-
ности воплощения идеи в истории, то есть осмысленное станов-
ление, реально-вещественный образ конкретного человека.
Обычно всегда наблюдается только частичное совпадение ре-
ально-вещественного образа человека с его идеальной заданно-
стью, с его первообразом. «Тем более, - пишет А.Ф.Лосев, -
нужно считать удивительным, странным, необычным, чудес-
ным, когда оказывается, что личность в своем историческом
развитии вдруг хотя бы на минуту выражает и выполняет свой
первообраз целиком, достигает предела совпадения обоих пла-
нов, становится тем, что сразу оказывается и веществом, и иде-
альным первообразом, это и есть настоящее место для чуда»'.
Характерно, что слово «чудо» во всех языках указывает на
существование в этом моменте удивления явленному и проис-
ходящему. В чуде всегда есть извещение, весть, знамение, ука-
зание, свидетельство - интерпретация, объяснение событий, а
не сами эти события.
Чудо встречи с человеком состоит в том, что он как бы
оповещает о возможном содержании экзистенциальное™ в ее
конкретности. Чудо обладает всеми свойствами мифического
символа. Мифический символ предполагает осуществимость
личностного смысла, не логической или эстетической, но лич-
ной целесообразности. Ее существование и есть главное со-
держание чуда. Чудо нельзя специально создать, его можно
только воплотить во встрече с человеком, но надо самому
быть личностью, готовой к нему, чтобы суметь воспринять
свет, обращенный к тебе. Чудо встречи возможно, как воз-
можно совпадение случайно протекающей эмпирической ис-
тории личности и ее идеальным заданием, то есть совпадение
самой жизни с ее же идеалом - идеалом самой жизни.
Личностный синтез разных проявлений жизни в собствен-
ной индивидуальной истории и есть чудо, мифическая целесо-
образность. Этот синтез, это Я не складывается из каких-то
'Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. - С. 146.
370
дарованных функций - ни из функций познания, ни из
увства, ни из воли (свободы и необходимости), ни из чего-то
nnvroro. Он подчиняется закону мифической, личностной целе-
сообразности, в результате дающей чудо.
Что это за целесообразность? Чего хочет личность как
личность? Чего хочет Я как Я? Думаю, что самое себя, иначе
это еще называют абсолютным самоутверждением, ауто-
идентичностью.
В чуде, воплощающем личностную целесообразность, вы-
является предназначенность человека, переживается кровная
связь со своим прошлым, оно видится как источник силы и
уверенности, будущее представляется реально осуществимым
в своих идеально-светлых воплощениях. Чудо, встреча с ним
сродни действию прощения. По сути, они равны друг другу,
так как основываются на переживании возможности личной
воплощенное™, личной персонифицируемости идеала жизни,
экзистенции человека; состояние человека в момент встречи с
чудом можно выразить, наверно, навсегда забытым для пси-
хологов словом - это блаженство от причастности к своей
собственной сущности, блаженство преодоления тоски и пус-
тоты собственной жизни. Оно может быть, и часто бывает
началом новой жизни.
Это блаженное состояние может быть выражено только в
приближенных значениях, так как само оно имеет предельный
характер. В зависимости от представлений человека об идеале
жизни, собственной экзистенциальности оно может прини-
мать конкретные формы (силач, шапка-невидимка и прочее)
или метафорические, отражающие существование метафизи-
ческих сил Добра и Зла. Понятие о чуде всегда относительно,
оно предполагает осознание системы координат, в которой то
или иное событие воспринимается как чудо. Это восприятие с
точки зрения соответствия события его идеально-личност-
ному бытию. Тогда оно и становится чудом. С другой точки
зрения, с другой позиции оно уже таковым не будет. С этой
точки зрения все на свете может быть рассмотрено как самое
настоящее чудо, если изначально занять позицию блаженно-
личностного самоутверждения; для этого не надо ничего осо-
бенного - просто надо иметь Я, которое стремится к своему
идеальному замыслу через реальное воплощение в своем лич-
ном бытии, в своей личной истории. Тогда и происходит то, о
чем А.Ф.Лосев написал так: «Мифическая целесообразность.
или чудо, применима решительно к любой вещи, и можно
говорить лишь о степенях чудесности, собственно, о степенях
и формах первозданно-блаженного личностного бытия и о
371
применении их к эмпирически протекающим событиям, мож-
но прямо сказать, что нет даже степеней чудесности, но все ц
одинаковой мере чудесно. Но только к этому надо прибавить
что каждая вещь существует лишь как модус той или другой
стороны в упомянутом личностном бытии, и велика и мелка
она в силу того, модусом чего является. Это приводит будто
бы к разной чудесности эмпирического бытия. На самом же
деле совершенно ясно, что чудесность как таковая совершен-
но одинакова везде и что различен лишь ее объект. Весь мир и
все его составные моменты, и все живое и все неживое, одина-
ково суть миф и одинаково суть чудо»'.
Раскрывается этот мир в истории личности через слово,
именно в слове осуществляется синтез личности как идеально-
го принципа и ее погруженности в недра истории ее судьбы,
«слово есть заново сконструированная и понятая личность»^
а миф есть в словах данная чудесная личностная история.
Чтобы ее рассказать, надо дать личности имя, то чудесное,
магическое имя, которое отражает синтез Я, синтез личности,
ее выраженность, ее осмысленность. Что делают люди, при-
надлежащие к разным субкультурам? Пытаются рассказывать
друг другу о самих себе, а ждут чуда. Дождутся ли?
Глава 12
О МЛАДЕНЦАХ
ОТ О ДО 2 ЛЕТ
(Очень длинная)
•Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура.-С. 160.
2 Там же.-С. 167.
Бывает - живет человек
и не улыбается,
И думает, что так ему,
человеку, и полагается.
К.Симонов
...иногда взрослые должны приходить к выводу, что
им, а не ребенку следует перемениться, да еще в боль-
шей мере.
Дж.Лешли
Родясь на свет, мы плачем -
Грустно нам к комедии дурацкой приступаться.
Ава - мяу.
В.Шекспир
(Открытие в канун двухлетия,
принадлежит оно множеству авторов
и вам тоже, уважаемые читатели)
О малышах написано так много и так серьезно, что я ре-
шила как можно меньше использовать научную терминоло-
гию, чтобы попытаться (хотя бы чуть-чуть) передать чудо
появления на свет нового человека.
Замечательные, тонкие и умные исследования и наблюде-
ния отечественных и зарубежных психологов дают возмож-
ность осмысливать и сопоставлять жизненные факты и на-
блюдения логики индивидуального развития. При написа-
нии этой главы я пользовалась данными Л.С.Выготского,
М.И.Лисиной, Д.Б.Эльконина, А. В. Запорожца, Л.А.Венге-
ра, Э.Эриксона, С.Лупан, А.Валлона, Ж.Пиаже и множества
других авторов, которые с любовью и вниманием изучали
младенческий возраст.
Мир, в котором будет жить ребенок, создан трудом людей.
В каждом простом предмете, с которым ему предстоит научить-
ся обращаться, - опыт человечества, его история. Пусть это
обычный предмет домашнего обихода - ложка, чашка, платок,
ботинок, - в них тоже заключается человеческое действие, ко-
торое недоступно никакому животному. Более сложные пред-
меты культуры - это идеи, ценности человечества, это мир
чувств и разума, которым тоже надо научиться, овладеть ими,
чтобы быть потом способным к творчеству, к созданию нового.
Сами по себе предметы культуры обладают разными свой-
ствами: у них есть цвет, запах, вкус, они прочны или хрупки,
374
плавают или тонут, и так далее, и тому подобное. Их можно
применять с разной целью - той же ложкой можно не только
есть, но и подтянуть к себе далеко лежащий предмет, ею мож-
но копать землю, ее можно сломать, разогреть на огне и тому
подобное. Среди этих действий есть много таких, которые не
отвечают прямому культурному назначению ложки, и в этом
смысле делают ее похожей на природные предметы - палки,
ветки, камни.
Такая многозначность есть у всех предметов, созданных че-
ловеком. Их можно использовать в соответствии с их физиче-
скими, химическими, вкусовыми и другими свойствами, но эти
свойства могут не совпадать с тем общественным назначением,
которое есть у каждого предмета. При случае и хрустальной
вазой можно забить гвоздь, но это не соответствует ее назначе-
нию. Книгу можно тоже порвать, но мы останавливаем малы-
ша, когда он это делает: книга предназначена для чтения.
Это назначение предметов - как материальных, так и иде-
альных, - ребенок познает только во взаимодействии с другими
людьми, только человек может раскрыть истинное человече-
ское назначение слова, движений, действий с предметами.
Только человек, взрослый человек может научить ребенка оде-
ваться, есть ложкой, говорить на родном и иностранном язы-
ках, различать значение разных человеческих движений, жестов
(предупреждение, угроза, радость, внимание и так далее).
Без взрослого человека, если ребенок сам познает предме-
ты и их свойства, он только случайно «откроет» их общест-
венные свойства и их общественное значение. Вероятность
такого открытия очень невелика. В абсолютном большинстве
случаев ребенок наедине с предметом будет использовать
только его случайные свойства. Малыш, которому дали в
руки часы отца, задорно колотит их о перила кроватки. Без
взрослого, без его отношения к предмету ребенку не «открыть»
назначения часов.
Какие человеческие действия откроют ребенку взрослые,
какие человеческие отношения с миром будут ему доступны?
Это вопрос о мире взрослых, который с первой минуты жизни
окружает ребенка. Взрослые, среди которых будет жить ребе-
нок, очень различаются по своему восприятию мира, да и
очень отличаются от самого малыша.
Уже с первого кормления в роддоме, с первой встречи ма-
тери и малыша выступает это разное отношение. Одна нетер-
пелива и взволнованна, чуть не плачет от умиления, глядя на
своего самого красивого, самого замечательного малыша;
Другая разглядывает своего кроху весьма критически, сразу
375
начинает сравнивать с другими; третья вообще еле скрывает
разочарование - какой некрасивый, весь сморщенный, сине-
вато-красный, грудь берет плохо; четвертая...
Такое же разное отношение проскальзывает даже в мелочах
детской, только начавшейся жизни. Ане три месяца, мама ста-
рается, чтобы у дочки все было красиво: и шапочка, и кофточ-
ка, и одеяльце подобраны по цвету, всегда выстираны, отутю-
жены, в кроватке и в комнате, где спит девочка, чистота и по-
рядок. А Катина мама говорит небрежно: «Вот еще! Буду я ей
все гладить - не принцесса, мне никто красоты не наводил, вы-
росла...» Маме некогда - в комнате где попало разбросаны самые
разные вещи, кроватка девочки завалена одеялами, пеленками.
