Истоки проявления интереса к этнической психологии и особенности ее зарождения в России

Вопреки длительное время существовавшему на Западе мне­нию, будто социально-психологические явления практически не поддаются изучению и тем более прогнозированию, ученые и прогрессивные деятели в нашем государстве всегда исходили из того, что люди являются носителями и выразителями определен­ных взглядов, идей, социальных ценностей, традиций, чувств, настроений, которые не только можно исследовать, но и обяза­тельно надо принимать во внимание в совместной деятельности, а затем на этой уже основе строить предположения о социальных перспективах развития общества.

Не случайно поэтому специфично было и развитие в нашей стра­не социальной психологии (отраслью которой является этническая психология), нацеленной первоначально на приоритетное изуче­ние массовидных явлений и процессов и достигшей в этой области значительных успехов. В отличие от нее социальная психология на Западе длительное время уделяла большее внимание исследованию малых групп и только во второй половине XX в. начала задумывать­ся над ролью и значением феноменов более широкого масштаба.

Отсюда родилось и понимание того, что духовная жизнь соци­альных групп (от самых простых до классов, наций, религиозных конфессий, политических институтов) и ее психологическое со­держание, будучи отражением определенных условий повседнев­ного бытия и общественных отношений, играют в то же время активную роль в историческом процессе, являются внутренней основой его развития. Всестороннее изучение духовной жизни со­циальных групп, таким образом, представляет огромный практи­ческий интерес и не должно оставаться вне внимания представи­телей различных областей научных знаний.

Особый интерес в России всегда вызывали национальные и межнациональные аспекты духовной жизни многочисленных на­родов нашего государства. Само же решение вопросов националь­ного строительства, проблем межнациональных отношений, пра­вильное осмысление различных форм взаимодействия и взаимно­го проникновения национальных культур, своеобразия поведе­ния представителей конкретных этнических общностей всегда тре­бовало изучения особенностей национальной психологии людей, которая опосредует все формы межнациональных отношений. От правильного ее учета зависят и укрепление связей между народа­ми, их взаимопонимание, дружба и сотрудничество.

Этническая психология как наука зародилась первоначально в России, на полтора десятилетия раньше появления теории психо­логии народов М. Лацаруса, X. Штейнталя и В. Вундта*, которых за рубежом почему-то считают основателями этой отрасли зна­ний. В конце XIX — начале XX вв. именно нашей стране принадле­жал приоритет в обширных прикладных этнопсихологических ис­следованиях многих народов, в то время как на Западе их начало относится к 30 —40-м гг. XX столетия.

* См. гл. третью.

Этнопсихология в нашем государстве сразу же стала очень важ­ной отраслью знаний, имеющей глубокие исторические и куль­турные корни и явившейся практическим ответом на необходи­мость изучения психологического склада, традиций и привычек поведения многочисленных его народов. На большую практиче­скую значимость их познания указывали такие государственные деятели, как Иван IV, Петр I, Екатерина II, П. А. Столыпин. Русские ученые и публицисты М.В.Ломоносов, В.Н.Татищев, Н. Я. Данилевский, В. Г. Белинский, А. И. Герцен, Н. Г. Черны­шевский, писатели А. С. Пушкин, М.Ю.Лермонтов, Н.А.Нек­расов, Л. Н. Толстой и многие другие обращали серьезное внима­ние на психологические различия, существующие в быту, тради­циях, обычаях, проявлениях общественной жизни представите­лей различных народов, населявших Россию. Многие свои сужде­ния они использовали для анализа характера межнациональных отношений, прогнозирования их развития в будущем.

А. И. Герцен, в частности, писал: «...Не зная народа, можно притеснять народ, кабалить его, завоевывать, но освобождать нельзя...» [49. — С. 77]. Это его высказывание очень актуально и в сегодняшних условиях развития нашей страны.

Философ и публицист Н.Г.Чернышевский (1828—1889) счи­тал, что каждый народ имеет «свой патриотизм», свою психоло­гию, которые проявляются в конкретных делах его представите­лей. Ему принадлежит заслуга в глубоком анализе соотношения национального и социального в духовной жизни народов.

Чернышевский внес свой вклад в разработку теории этнопсихо­логии. По его мнению, каждый народ представляет такое соедине­ние людей, которые схожи между собой по степени умственного и нравственного развития. Он подчеркивал, что национальный харак­тер есть некоторая итоговая сумма проявления разных качеств предста­вителей того или иного народа, которые не наследственны, а результат исторического развития и форм его повседневного бытия. В структуру национального характера Чернышевский предлагал вклю­чать умственные и нравственные особенности людей, связанные с разностью их языка, своеобразием образа жизни и обычаев, специ­фикой теоретических убеждений и образования. Он оставил в на­следство следующим поколениям много психологических характе­ристик представителей различных этнических общностей и, кроме того, осуществил критический анализ «ходячих» представлений (лож­ных стереотипов) о характере народов, которые оказывают отрица­тельное влияние на межнациональные отношения.

В конце 60-х гг. XIX в. публицист и социолог Н. Я. Данилевский (1822—1885) опубликовал фундаментальную работу «Россия и Европа», в которой в альтернативу западным ученым предложил своеобразную концепцию подхода к выявлению и классифика­ции этноспецифических отличий людей. По его мнению, суще­ствует десять культурно-исторических типов в общей, но отнюдь не единой (взаимосвязанной) человеческой цивилизации, воз­никших в силу своеобразного и самостоятельного исторического пути развития. Все они отличаются друг от друга тремя основны­ми характеристиками: 1) этнопсихологическими (на языке Дани­левского такими «племенными» качествами, которые выражаются в специфике «психического строя» народов); 2) различиями в исторически сложившихся формах и способах воспитания, пред­полагающих объединение людей в конкретные единые этничес­кие общности; 3) различиями в «духовном начале» (религиозны­ми особенностями психики).

Данилевский, в частности, выделял в качестве одного из куль­турно-исторических типов славянский и последовательно рассмат­ривал все его основные характеристики, сравнивая с европей­ским (романо-германским) типом (а иногда и противопоставляя ему). По мнению Данилевского, отличия этих типов могут и дол­жны быть найдены в трех сферах духовной жизни их представите­лей: умственной, эстетической и нравственной. Для отыскания их своеобразия он предлагал избрать путь не простого описания об­щечеловеческих качеств, а выявления и последующего изучения таких черт национального характера людей, которые накладыва­ют отпечаток и активно функционируют в их исторической и общественной действительности, во всей национально-культурной жизни народа и поэтому являются воистину существенными, важ­ными, реально проявляющимися у всех представителей данного культурно-исторического типа [68].

Особые заслуги в развитии этнической психологии в России принадлежат Н. И. Надеждину, К. Д. Кавелину и К. М. Бэру.

Этнограф, историк и литературовед Н. И. Надеждин (1804 — 1856) опубликовал большое количество работ («Великая Россия», «Венеды», «Венды», «Весь», «Вогуличи»), в которых дал этни­ческие характеристики многих славянских народов. Он пришел к выводу, что существенные различия между этносами порождены прежде всего неодинаковостью природных условий. «Тропическое солнце, опалив кожу араба, — писал он, образно и емко под­тверждая свою точку зрения, — вместе с тем раскалило кровь в его жилах, воспламенило огненную фантазию, вскипятило вос­торженные страсти. Напротив, полярный холод, выморозив до бе­лизны волосы лапландца, застудил в нем и кровь, оледенил ум и сердце. Горцы, гнездящиеся на высотах, всегда гордее и неукро­тимее мирных жителей долин. Народ морской предприимчивее и отважнее народа средиземного. Чем роскошнее природа, тем пле­мя ленивее, сладострастнее, чувствительнее; напротив, там, где должно отстаивать, оспаривать, завоевывать средства существо­вания, он бодр, трудолюбив, изобретателен» [23. — С. 160— 161].

Безусловно, позиция русского ученого, тщательность ее ос­мысления и обоснования заслуживают серьезного внимания, что подтверждено как отечественными, так и зарубежными исследо­ваниями*. Природно-климатические факторы являются источником формирования национально-психологических особенностей людей, однако их нельзя абсолютизировать. Они, кроме того, не единственные. Существуют еще и социально-политические, эко­номические и культурные условия развития этноса, влияние ко­торых не меньше, а во многих случаях даже больше.

* Например, в западной этнопсихологической науке существовало географи­ческое направление, которое объясняло происхождение национально-психологических феноменов природно-климатическими факторами (см. гл. 3).

В 1846 г. на заседании Русского географического общества Надеждин выступил с докладом «Об этнографическом изучении на­родности русской». Он заявил, что «наука о народности должна подмечать и оценивать все собственно русское в своем складе и быте, в своих способностях, расположениях, потребностях и при­вычках, в своих нравах и понятиях» [159. — С. 62 — 63], а также предложил развивать в стране два направления научных знаний, очень значимых для государства, — «этнографию физическую» и «этнографию психическую» (т.е. этнопсихологию).

Под предметом «этнографии психической» Надеждин подразу­мевал «обозрение и исследование всех тех особенностей, коими в народах более или менее знаменуются проявления духовной сторо­ны природы человеческой; то есть: умственные способности, сила воли и характера, чувство своего человеческого достоинства и про­исходящее отсюда стремление к беспрерывному совершенствова­нию... Тут, следовательно, найдут себе законное место: народная в собственном смысле психология или разбор и оценка удельного достоинства народного ума и народной нравственности, как оно проявляется в составляющих народ личностях... Словом — разум­ные убеждения или глупые мечты, установившиеся привычки и беглые прихоти, заботы и наслаждения, труд и забавы, дело и без­делье, коими человек доказывает, что он живет не только как ему можется, но и как сам хочет и как умеет» [159. — С. 77].

Правовед и публицист К.Д. Кавелин (1818 — 1885), избранный впоследствии руководителем отделения этнографии Русского гео­графического общества, считал, что «психология выдвинулась на первый план и очень понятно почему. Она — собственно центр, к которому теперь сходятся и который предполагают все науки, имеющие предметом человека» [99. — Т. 3. — С. 365].

Он призывал к познанию национальной психологии в целом путем изучения ее отдельных психических характеристик в их об­щей взаимосвязи. «Народ, — писал он, — представляет собой та­кое же единое органическое существо, как и отдельный человек. Начните исследовать его отдельные нравы, обычаи, понятия и остановитесь на этом, и в этом случае вы ничего не узнаете. Умей­те взглянуть на них в их взаимной связи, в их отношении к целому народному организму, и вы поймете особенности, отличающие один народ от другого» [99. — Т. 4. — С. 42].

Кавелин считал, что этнические (в том числе и психологичес­кие) характеристики представителей разных общностей необхо­димо изучать по памятникам старины, верованиям, обычаям и традициям. При этом он в то же время недооценивал важности сравнительного метода изучения, решительно возражал против того, чтобы объяснять заимствованием сходство русских обычаев с похожими явлениями у евреев, греков, индусов или других на­родов. По его мнению, объяснять русские обычаи надо всегда ис­ходя из истории самого русского народа. Сходное, полагал Каве­лин, вовсе не означает заимствованное. Ряд выдвинутых им дру­гих теоретических и исторических предположений на многие годы опередили его время. Они были высказаны раньше Вундта, Лацаруса и Штейнталя, положивших подобные идеи в основу своей «психологии народов».

Действительный член Петербургской академии наук К. М. Бэр (1792—1876) в марте 1846 г. сделал доклад на заседании Русского географического общества на тему «Об этнографических исследо­ваниях вообще и в России в частности», ставший программным для изучения этнографических и этнопсихологических характери­стик представителей многочисленных народов государства. Глав­ная задача при этом, по его мнению, состояла в познании спосо­бов жизни, умственных особенностей народа, его нравов, рели­гии, предрассудков и т.д.

Бэр выступал за сравнительное изучение этнической специ­фики людей. Его теоретические взгляды были в то же время весь­ма своеобразными. В частности, при изучении источников проис­хождения этнических особенностей отдельных народов он пред­лагал обращать особое внимание на зависимость между этнопси­хологическими, расовыми признаками народа и политическими учреждениями государства. В целом же в постановке задач иссле­дования этнических характеристик народов он опередил своих заграничных коллег [31. — С. 117].

Формировавшиеся продолжительное время устойчивые и свое­образные теоретические и практические этнопсихологические, взгляды ученых и общественных деятелей России, их настоятель­ные рекомендации и пожелания относительно необходимости изучения и учета обычаев, нравов, традиций представителей ее многочисленных народов к концу 40-х — началу 50-х гг. XIX в. вызвали к жизни обширные прикладные исследования их психо­логии. Последние по своей масштабности, охвату изучаемых эт­носов и особенно по достигнутым результатам не только были первыми подобного рода исследованиями в мире, но и до сих пор не потеряли своей значимости.

В середине 40-х гг. XIX в. в Русском географическом обществе К. М. Бэр, К. Д. Кавелин, Н. И. Надеждин создали этнографиче­ское отделение, сформулировали основные принципы этногра­фической науки и психологической этнографии, обсудили их в широких кругах научной общественности страны, наметили на­правления их развития. Под руководством этих ученых была разработана программа изучения этнографического (этнопсихологи­ческого) своеобразия населения России, которая с 1850 г. начала претворяться в жизнь. В инструкции, разосланной по регионам страны, предлагалось описывать: 1) быт вещественный; 2) быт житейский; 3) быт нравственный и 4) язык. Третий пункт вклю­чал описание психического склада народа. Сюда же входило и описание умственных и нравственных способностей, семейных отношений и воспитания детей. Там же отмечалось, что народное творчество отражает национальный темперамент, господствую­щие страсти и пороки, понятия о добродетели и правде. Изучение национально-психологических явлений предусматривалось и в пункте о языке [31. — С. 117 — 118]. На основе инструкции во мно­гих губерниях страны развернулась масштабная научная деятельность, в которой были задействованы ведущие ученые.

В Санкт-Петербург из различных уголков России стали посту­пать результаты исследования многочисленных народов страны: в 1851 г. — 700 рукописей, в 1852 г. — 1290, в 1858 г. — 612 и т.д. [31. -С. 118]. На основании их в Академии наук осуществлялись осмыс­ление и обобщение полученных данных, составлялись научные отчеты, содержавшие и психологический раздел, в котором сопоставлялись национально-психологические особенности сначала малороссов, великороссов и белороссов, а затем и представите­лей других этнических общностей. С различной интенсивностью эта деятельность продолжалась и дальше. В результате к концу XIX в. был накоплен внушительный банк этнографических и эт­нопсихологических характеристик большинства народов России.

Результаты этих исследований были опубликованы. В 1878 —1882, 1909, 1911, 1915 гг. в Санкт-Петербурге в издательствах «Досуг и дело», «Природа и люди», «Кнебель» вышло большое количество этнографических и психологических сборников и иллюстрирован­ных альбомов, описывавших этнические особенности представи­телей около ста народов России, сведения о которых в 20 — 30-х гг. XX в. были широко использованы в психологических и педагоги­ческих изданиях, учебной литературе.

Уже в XX в. психолог Г. И. Челпанов, высоко оценивая значе­ние для социальной психологии собранных ранее русскими уче­ными материалов и обобщенных результатов исследований и при­зывая к продолжению этой работы, писал: «В России накоплен богатейший этнографический материал (труды Академии наук, Географического общества, любителей естествознания и пр.), ко­торый вследствие незнакомства западных ученых с русским язы­ком не использован для целей коллективной психологии. Герберт Спенсер выражал сожаление, что незнание русского языка меша­ет ему использовать материалы русской этнографии для целей социальной психологии. В 1911 г. Вундт, зная размеры неиспользо­ванного материала, выражал такое же сожаление» [246. — С. 9].

С середины XIX в. перед российским обществом особо встал и вопрос осознания и описания своих национально-психологичес­ких особенностей, что привело к появлению большого количе­ства исследований «русского характера и русской души». Первые работы были посвящены главным образом описанию негативных, отрицательных качеств русского человека, среди которых называ­лись: нелогичность, несистематичность, утопичность мышления; отсутствие потребности свободно и творчески мыслить; импуль­сивность, лень, неумение постоянно и организованно трудиться и др. [149.-С. 9-10].

Осмысливая слабости русского национального характера, уче­ные начали задумываться и о его положительных чертах. Наиболь­шее внимание исследователи уделяли проблеме развития чувств, морали, религии русского народа, так как именно эти феноме­ны, по признанию многих, лежали в основе его миросозерцания. Среди положительных черт национальной психологии русских выделялись такие характеристики, как доброта, сердечность, от­крытость русских людей, их бессребреничество, предпочтение духовных благ земным, материальным.

При этом многие ученые утверждали, что положительные ка­чества являются как бы оборотной стороной отрицательных, по­этому они неотделимы от последних. Вместе с тем положитель­ные черты психологии русских понимались не как качества, ком­пенсирующие недостатки, а как их продолжение, что узаконива­ло место негативных характеристик в структуре русского нацио­нального характера и снимало все попытки с ними бороться, так как уничтожение их, по этой логике, являлось бы и уничтожени­ем достоинств русских [149. — С. 11].

Вклад в изучение психологии русского человека внесли В. С. Со­ловьев, Н. А. Бердяев, В. О. Ключевский.

Философ В.С.Соловьев (1853 — 1900) пришел к выводу, что понять своеобразие национального характера русских можно только в том случае, если тщательно изучить их идеалы и ценностные ориентации, которые кардинально отличны от мотивации пред­ставителей других этнических общностей. С его точки зрения, идеал русского народа не есть «могущество», власть, являющиеся побу­дительной силой для других наций, не есть богатство, материаль­ное процветание, свойственные, по его мнению, например анг­личанам, не есть красота и «шумная слава», характерные для фран­цузов. Не столь важно для русских оставаться самобытным наро­дом, верным традициям глубокой старины. Эта черта, присущая англичанам, в России, считал Соловьев, есть только у староверов. И даже идеал честности и порядочности, поддерживаемый, на­пример немцами, не есть та ценность, которой реально дорожит Русский народ. Русским присущ «нравственно-религиозный идеал», который, по его мнению, характерен не только для России, так как подобные ценности лежат в основе мировоззрения, напри­мер индийцев. Однако, в отличие от последних, у русских стремле­ние к «святости» не сопровождается тем самобичеванием и аске­тизмом, которые являются непременным атрибутом в Индии.

Способ, с помощью которого Соловьев попытался определить специфику национальных идеалов и национального характера, очень прост. Логика его заключалась в следующем: если какой-либо народ пожелает похвалить свою нацию, то он хвалит ее за то, что ему близко, за то, что для него важно и значимо, тем самым в самой похвале отражая некие, самые существенные ос­нования, по которым можно судить о существующих в обществе ценностях и идеалах [217].

Концепция Соловьева, безусловно, была интересна и прогрес­сивна для его времени, но тогда еще не было сегодняшних мето­дик изучения социальных установок и ценностных ориентации людей, с помощью которых можно выявлять устойчивые характе­ристики национальной психики экспериментальным путем. Од­нако, по нашему мнению, идеи Соловьева как раз и ориентиро­вали психологов и социологов на создание таких методик и адап­тацию их к изучению мировоззренческих феноменов.

Философ и историк Н. А. Бердяев (1874—1948) также уделил много внимания изучению и объяснению своеобразия нацио­нальной психологии русских.

Особенности «души России» (терминология Бердяева), отли­чающейся, согласно его взглядам, таинственностью, мистичнос­тью и иррациональностью, проявляются по-разному. Так, с од­ной стороны, русский народ самый аполитичный, «безгосудар­ственный» народ в мире, но в то же время в России до 1917г. была создана одна из самых мощных государственных бюрократических машин, угнетавшая присущую народу свободу духа и подавляв­шая личность. Весьма специфичным, по мнению Бердяева, явля­ется и отношение русских к другим народам: русская душа внут­ренне интернациональна, даже «сверхнациональна», уважитель­на и терпима к другим нациям и народностям. Он считал Россию самой «нешовинистической страной в мире», миссия которой -освобождать других.

Одной из важнейших и отличительных черт русской души Бер­дяев называл ее «бытовую свободу», отсутствие мещанства, пого­ни за прибылью и страсти к наживе, благосостоянию, столь ха­рактерных для стран Запада. В этом смысле тип странника, искате­ля Божьей правды, смысла жизни, не связанного земными дела­ми и заботами, представлялся ученому наиболее естественным состоянием русской души. Однако и в этом отношении русский дух все же не реализовывал себя в естественной форме. Более того, обогащение одних за счет других, наличие купцов-стяжателей, чиновников и крестьян, ничего не желающих, кроме земли, присутствие тотального консерватизма, инертности и лени свидетель­ствуют о том, что исконные черты русской души подвергаются деформации, заменяются иными, противоположными, в корне чуждыми и ее характеру, и собственной природе ценностями [21].

Конечно, многие взгляды Бердяева были противоречивы и субъективны, однако его подход к констатации и анализу состоя­ний русской души, черт национального характера поражает своей глубиной и многогранностью, вызывает интерес этнопсихологов.

Историк В. О. Ключевский (1841 —1911), в свою очередь, под­черкивал, что психологию русского человека нельзя понять, не изучив природных, социальных и экономических условий его раз­вития, которые породили в национальном характере россиян со­вершенно своеобразные, часто противоречивые, но в то же время взаимно дополняющие друг друга качества: чувство риска, склонность пытать счастье, надеяться на удачу и осмотрительность и расчетливость, умение положиться на свои собственные силы, уклончивость и неровность поведения [180. — С. 22].

Значительный вклад в развитие этнопсихологии в России внес А. А. Потебня (1835 —1891) — филолог-славист, разрабатывавший вопросы теории языкознания и национального фольклора. В отличие от направления исследований других русских ученых, пред­метом изучения которых был национальный характер, описание национальной психологии представителей той или иной этничес­кой общности, он стремился раскрыть и объяснить механизмы формирования этнопсихологической специфики мышления. Его фундаментальный труд «Мысль и язык», а также статьи «Язык народов» и «О национализме» содержали глубокие и новаторские идеи и наблюдения, позволяющие понять природу и специфику проявления интеллектуально-познавательных национально-пси­хологических особенностей.

По мнению Потебни, главным не только этнодифференцирующим, но и этноформирующим признаком любого этноса явля­ется язык. Все существующие в мире языки роднят два свойства –звуковая «членораздельность» и то, что все они есть системы сим­волов, служащих выражению мысли. Все остальные их характери­стики этносвоеобразны, и главная среди них — система приемов мышления, воплощенная в языке. Потебня считал, что язык не есть средство обозначения уже готовой мысли. Если бы это было так, было бы неважно, какой язык использовать, они были бы легко взаимозаменяемы. Но этого не происходит, потому что функ­ция языка — не обозначать уже готовую мысль, а творить ее. При этом представители разных народов посредством национальных языков формируют мысль своим, отличным от других способом. Таким образом, языковая принадлежность индивида создает объек­тивные условия для развития у него особенностей психической деятельности.

Развивая в последующем свои положения, Потебня пришел к целому ряду важных выводов, согласно которым: а) утрата наро­дом своего языка равносильна его денационализации; б) пред­ставители разных национальностей не всегда могут наладить адек­ватное взаимопонимание, так как существуют специфичные осо­бенности и механизмы межэтнического общения, которые долж­ны учитывать мышление всех общающихся людей; в) культура и образование развивают и закрепляют этноспецифические харак­теристики представителей тех или иных народов, а не нивелиру­ют их; г) этническая психология, являясь разделом психологи­ческой науки и исследуя соотношение личностного развития и развития народного, должна показать возможность выявления национальных особенностей и строения языков как следствие общих законов народной жизни [150. — С. 121 —124].

К концу XIX в., таким образом, наше государство пришло с конкретными результатами в развитии этнической психологии. Была разработана достаточно прогрессивная и убедительная для того вре­мени теоретическая и методологическая основа для осмысления сущности и своеобразия национально-психологических феноменов, под которыми понимались конкретные особенности функциони­рования черт национального характера различных народов, фор­мирующиеся под воздействием природно-климатических условий, религии, обычаев и нравов и проявляющиеся в действиях, поступ­ках, поведении представителей этнических общностей.

Это позволило российским ученым начать эффективное изуче­ние национально-психологических особенностей большинства эт­нических общностей страны, а затем и использовать полученные данные в управлении, регулировании межнациональных отноше­ний, обучении и воспитании.