Религия

 

Религия является особым типом общественного сознания, воли и бытия. Как общественное сознание она выступает в виде коллективного верования, веры в сверхъестественное, прежде всего, в бога (богов). Как общественная воля она выступает в виде тех или иных норм-правил поведения, частью моральных, частью правовых, частью сугубо религиозных. Как форма общественного бытия она выступает в виде системы обрядов и религиозных действий (молитв, крестного знамения, поста и т. д.).

Религия — первоначальная, синкретическая форма культуры, свойственная детству человечества. Начиная с античной эпохи она постепенно теряла монополию на истину, красоту, добро, мудрость. На смену религии пришли-приходят специализированные формы культуры — наука, искусство, философия… Сейчас религия в значительной мере утратила свои позиции в обществе, несмотря на отдельные всплески интереса к ней. Ведь человечество волей-неволей взрослеет, мудреет.

Религиозная вера — это детское сознание взрослого человека. В самом деле, центральным пунктом религиозной веры является вера в бога. А что такое эта вера? — Не что иное как экстраполяция детского сверхуважения-сверхобожания родителей на отношение к воображаемому существу — богу, небесному отцу-вседержителю. Детское сознание ребенка, видящего в родителях, в отце и матери всемогущих существ, бесконечно любящего и боящегося их, сохраняется у некоторых взрослых в виде веры в бога — небесного отца-вседержителя. Это одно из проявлений инфантилизма взрослых.

Кстати, сами проповедники религии говорят о детскости как черте истинно религиозного сознания. В Новом Завете читаем: “Кто не примет Царство Божие как дитя, тот не войдет в него”. В картине М. В. Нестерова “Душа народа” мальчик идет впереди народа. Этим религиозно настроенный художник хотел выразить мысль, что путь взрослым указывает ребенок, что взрослыми должно руководить детское сознание.

Инфантилизм, детскость взрослых — весьма распространенное явление. Оно, с одной стороны, постоянно возобновляется благодаря воспроизводству новых и новых взрослых с такими особенностями психики-сознания-поведения, а, с другой, поддерживается всякими лидерами (начальниками, командирами, руководителями вплоть до государственных деятелей), поскольку взрослыми с детским сознанием легче управлять.

Инфантилизм взрослых выражается прежде всего в несамостоятельности. Последняя как медаль имеет две стороны: безусловное некритическое подчинение-поклонение одному (своему) и безусловное отвергание, неприятие другого (чужого). Это как раз мы наблюдаем в поведении верующего. Верующий некритически-сверхположительно относится к своей религии и сверхкритически-сверхотрицательно к чужой религии, вообще к другим взглядам-представлениям-поведению.

Истинно взрослый, зрелый человек не нуждается в вождях, ни небесных, ни земных [74].

Как социальное явление религия выполняет три основные функции: утешения — для нуждающихся и страдающих (“Христос терпел и нам велел”, обещание райской жизни за гробом), устрашения — для недовольных и дерзких (“Бог накажет”, “Бог гневается”, обещание адских мук после смерти, “геенны огненной”, “плача и скрежета зубов”, страшного суда) и заместителя любви — для всех, кто испытывает недостаток в реальной любви (“Бог есть любовь”). Во всех этих функциях имеет место иллюзорное замещение реальных чувств и действий: иллюзорное утешение, иллюзорное устрашение, иллюзорная любовь.

Потеря близкого человека — безутешное горе. Религия наперекор реальности смерти утешает: душа бессмертна и поэтому близкий человек по-настоящему не умер, что его душа попала в рай и т. д. и т. п.

Человек способен к асоциальному поведению (хулиганство, подлость, преступление, бунт и т. п.). Религия устрашает: бог всё видит, бог накажет, перспектива адских мучений после смерти или страшного суда.

Человек испытывает недостаток реальной любви. Религия предлагает вместо нее любить фантомы — бога и все его иллюзорное окружение (ангелов, богоматерь).

Религия во многом — духовный наркотик. Она уводит человека из мира реальности в мир иллюзий. Вместо реальной жизни, борьбы и любви она предлагает жить в мире фантомов, бороться с фантомами и за фантомы, любить одни фантомы и ненавидеть другие.

 

Вера и сомнение. Религиозная вера — это преувеличенная, гипертрофированная, абсолютизированная вера. Она значительно ограничивает, если не заглушает, критическую составляющую человеческого мышления. Верующий человек готов поверить во всякую чепуху. Прав был Тертуллиан, когда утверждал: “верую, ибо абсурдно”. Религиозная вера — это, в сущности, слепая вера.

“Сатана — вот постоянный источник сомнения” “Нам не престало сомневаться. Сомнение против нас”. “Как нам предохраниться от сомнений? ”. “Победить сомнение”. “Борьба с сомнениями” и т. д. и т. п. Вот что говорят обычно религиозные проповедники. Они, по существу, отрицают, третируют одну из важнейших составляющих человеческого мышления. Для них сомнение — враг, сатана. Это их отрицание положительной силы сомнения противоречит естественным законам человеческого поведения. Ведь сомнение — необходимый элемент во всех делах, где есть неопределенность, где присутствует риск. А таких дел большинство! Человек несомневающийся, лишенный сомнения — обречен. Такой человек крайне негибок, хрупок как хрупко очень твердое тело. Либо он должен избегать малейшего риска, малейшей неопределенности в делах, либо он рискует быстро “сломать шею”. Сомнение — это ответ на объективную неопределенность ситуации, на объективную необходимость постоянного выбора между различными вариантами, различными путями-дорогами. Человек в сущности всегда — этакий витязь на распутье. Перед ним море вариантов, он может поступать так или эдак. Здоровый скепсис всегда на вооружении у разума. Это защищает его от скоропалительных решений, а человека от необдуманных действий.

 

* * *

В прошлом ученых служители религии сажали в тюрьмы, сжигали на кострах, подвергали разным гонениям. Сейчас этого нет. Открытая агрессия против науки, ученых сменилась неявной или завуалированной агрессией: в виде борьбы с абортами, выступлений против экспериментов по клонированию человека, распространения антинаучных представлений в системе образования, через средства массовой информации, шельмования всех, кто не верит в бога и доверяет только науке.

По поводу абортов. Католическая и православная церкви выступают категорически против абортов, приравнивая их к убийству человека. Сейчас в метро и других общественных местах можно видеть плакаты с осуждением аборта как убийства ребенка. Приравнивание абортов к убийству — чудовищная логическая диверсия[75]. Бесчеловечность аборта пытаются доказать ссылкой на бесчеловечность убийства. Бедная женщина, которая идет на аборт по разным негативным обстоятельствам, подвергается со стороны религиозных деятелей дополнительному моральному шельмованию. Ей и так плохо-тяжело, а тут еще фактическое обвинение в убийстве, которое наносит ей еще одну моральную травму...

По всем канонам науки и здравого смысла жизнь человека начинается не с его зачатия, а с его рождения, т. е. с появления на свет. Рождение и смерть знаменуют собой начало и конец человеческой жизни. Путь от зачатия до рождения — это путь от небытия к бытию. Здесь еще нельзя вполне определенно говорить о том, что человек есть. А если нельзя говорить об этом определенно, то нельзя и аборт оценивать однозначно как убийство. Убить можно только то, что есть, живет. Нельзя убить то, что еще не существует. Пока ребенок не вышел из утробы матери на белый свет, он — часть организма женщины и его жизнь до последних месяцев беременности неотделима от жизни женщины. Неотделима до такой степени, что если все-таки эту «жизнь» искусственно отделить, то ребенка, т. е. человека не получается. Вот почему такой аборт всеми нормальными людьми расценивается не как убийство, а как хирургическая операция.

Чем-то приближающимся к убийству можно расценивать только искусственно вызванный выкидыш мертвого ребенка, который в иной ситуации (но в то же самое время) мог появиться на свет живым. И опять же однозначно оценивать этот искусственно вызванный выкидыш как убийство нельзя. Это весьма сложный вопрос. Выкидышу может предшествовать провоцирующая его ситуация, например: женщина может испытывать сильнейший стресс или даже быть не вполне вменяема. Другие люди, общество не могут знать всех обстоятельств поведения, жизни женщины в последние месяцы ее беременности и поэтому они не могут, не имеют права однозначно квалифицировать выкидыш мертвого ребенка как убийство. Здесь, как и в других подобных случаях, должен действовать принцип презумпции невиновности[76].

Вот почему только женщина — как субъект, как личность, как человек — только она одна может оценить, что с ней происходит и произошло, только она — распорядитель возможной жизни-нежизни своего ребенка. Никто другой!

Заранее обвинять женщину в убийстве того, чего еще нет и может не быть, — тяжкий моральный грех.

——————

Для того, чтобы абортов было меньше и вообще чтобы они исчезли из нашей жизни, нужны не юридические запреты и нравственные осуждения, нужна гигантская работа по нравственному и половому просвещению людей, нужны научные исследования и технические-технологические прорывы по предупреждению нежелательной беременности.

По поводу клонирования человека. В США под давлением религиозных организаций принят закон, по которому запрещено государственное финансирование опытов по клонированию человека, его клеток, тканей и органов. Это самый настоящий обскурантизм.

В ноябре 2001 г. одна частная американская фирма произвела успешные опыты по клонированию некоторых клеток человеческого эмбриона. Это большой прорыв в познании механизма роста и размножения клеток человеческих тканей и органов. Открывается путь к использованию этого механизма в медицинских целях, т. е. к выращиванию в искусственных условиях аналогов заболевших органов и тканей человеческого организма. И что же? Сразу же религиозные деятели «откликнулись». С заявлениями осуждающего характера выступили руководители двух самых крупных христианских конфессий — папа римский Иоанн-Павел II и патриарх Алексий. Один наш священник, выступивший по телевидению с комментариями по поводу этих опытов, поставил их на одну доску с бесчеловечными опытами фашистских врачей над пленными в Освенциме. В самих США эти опыты осудил президент Д. Буш и, более того, в связи с этим поставлен вопрос о законодательном запрещении клонирования человека и человеческих клеток в принципе. Между тем, правильно сказал один ученый: запретить клонирование человека — то же самое, что остановить восход солнца. К опытам по клонированию человека у религиозных деятелей — как сверхконсервативных людей — какое-то пугливое отношение. Вместо того, чтобы разобраться с этими опытами объективно, непредвзято, рассудительно — судорожная эмоциональная реакция отторжения. А ведь клонирование — не выдумка человека и тем более не плод его изощренного ума. Оно имеет место в природе. Однояйцовые близнецы — не что иное как результат естественного клонирования оплодотворенной яйцеклетки. Клоны человека живут среди нас и в них нет ничего монстроподобного!

* * *

Сейчас, в ситуации религиозного бума, переживаемого Россией, некоторые философы и ученые пытаются навести мосты между религией и наукой, возрождают теорию двойственной истины, говорят о многознании (разном знании об одном и том же). Появился даже журнал под таким названием («Полигнозис»). Что на это можно сказать? Если всё истинно, то истинна и ложь, т. е. всё ложно. Об этом говорил Аристотель еще 2300 лет назад: «Кто объявляет все истинным, тем самым делает истинным и утверждение, противоположное его собственному». Не может быть двух разных истин об одном и том же и не может быть двух разных знаний об одном и том же. В современном обществе именно наука олицетворяет собой познавательную мощь человечества. Все остальные формы общественного сознания занимаются чем угодно, но только не производством знания. Поскольку религиозные деятели и всякие мистики претендуют на владение истиной (отличной от научной), они тем самым вступают в конфликт с наукой, что бы там они не говорили.