Эстетическое

«Эстетическое» — наиболее общая категория эстетики; как бы метакатегория, с помощью которой обозначается ее предмет и выражается сущностное родство и системное единство всего семей­ства эстетических категорий. В качестве категории она оформилась в эстетике только в ХХ в. на основе предиката «эстетический», активно употреблявшегося со времен Канта применительно к осо­бому опыту, особым субъект-объектным отношениям, изящным искусствам, специфическому сознанию и т.п. — ко всей сфере яв­лений, изучаемых эстетикой. В ХХ в. прилагательное субстантиви­ровалось в среде эстетиков и превратилось в термин для обозначения предмета науки (das Ä sthetische — в немецком; the aesthetic — в английском; l'esthé tique — во французском — один термин для обо­значения эстетики и эстетического, которые различаются доста­точно четко по контекстуальному смыслу во франкоязычной эсте­тике ХХ в.).

Чаще всего под эстетическим понимается та сфера субъект-объект­ных отношений, в которой восприятие объекта или представление о

нем сопровождается бескорыстным, незаинтересованным удовольст­вием. На этом основании далеко не всеми исследователями эстетичес­кое оценивалось однозначно и позитивно. Некоторые ученые еще с конца XIX в. отождествляли его с эстетским (как сущностью эсте­тизма — особого мировоззрения, полагавшего эстетическое, художе­ственный опыт в качестве высшей и единственной ценности), гедониз­мом, что придавало ему негативный оттенок. Однако к середине ХХ в. в академической эстетике категория эстетического утвердилась в пози­тивном смысле и достаточно повсеместно. Для обозначения предмета эстетики она, как само собой разумеющийся научный термин, активно употреблялась А.Ф. Лосевым¹, Д. Лукачем, Г. Г. Гадамером, Г. Марку­зе, М. Дюфреном, Э.Сурио, А.К. Кумарасвами и многими другими эстетиками. При этом они нередко использовали это понятие как в широком (предмет эстетики), так и в более узких смыслах. Гадамер, в частности, иногда отождествлял его с понятием «эстетическое созна­ние»; Маркузе видел в эстетическом один из основополагающих спо­собов жизни «свободного общества» будущего. М. Дюфрен связывал эстетическое, как «a priori» (значимое понятие в эстетике Дюфрена) существующее в природе и в произведении искусства («квази-субъ­ект»), с «эстетическим опытом». Д. Лукач поставил целью своего многотомного исследования «раскрытие своеобразия эстетического», выявление его «объективного характера» и свел в конечном счете эстетическое к понятию «эстетическое отражение», которое он объ­единял с мимесисом, интерпретируемым в духе «теории отражения»². В 1960-е гг. в советской эстетике прошла оживленная дискуссия по проблеме эстетического, в ходе которой при многих упрощенно вуль­гаризаторских заключениях было, тем не менее, подтверждено, что эта категория завоевала в науке право на существование в качестве наиболее общей, более широкой, чем прекрасное, категории.

Наиболее емкое определение эстетического ввел тогда А.Ф. Лосев: «Эстетическое есть выражение той или иной предметности, данной как самодовлеющая созерцательная ценность и обработанной как сгусток общественно-исторических отношений»³.

Одной из причин широкого распространения категории эстети­ческого в науке ХХ в. стала почти полная девальвация категории прекрасного, часто отождествлявшейся в классической эстетике с ее

¹ Лосев, как мы помним (см.: гл. I. § 2.), ввел эстетическое в качестве наиболее общей категории эстетики.

²См.: Лукач Д. Своеобразие эстетического. М., 1963.

³ Лосев А.Ф. Две необходимые предпосылки для построения истории эстетики До возникновения эстетики в качестве самостоятельной дисциплины // Эстетика и жизнь. Вып. 6. М., 1979. С. 223.

предметом или обозначавшей один из сущностных его аспектов. Господство в художественно-эстетической культуре ХХ столетия авангардно-модернистских и постмодернистских тенденций поста­вило под вопрос актуальность самой категории прекрасного в эс­тетике. В среде исследователей достаточно широко утвердилась мысль, сформулированная одним из современных эстетиков: «Наука о прекрасном сегодня невозможна, потому что место прекрасного заняли новые ценности, которые Валери назвал шок-ценностями, — новизна, интенсивность, необычность»¹. Составители сборника «Бо­лее не изящные искусства» (Мюнхен, 1968) утверждали, что «в качестве пограничных явлений эстетического» в современном искус­стве являются абсурдное, безобразное, болезненное, жестокое, злое, непристойное, низменное, омерзительное, отвратительное, от­талкивающее, политическое, поучающее, пошлое, скучное, бросаю­щее в дрожь, ужасное, шокирующее. Ясно, что для включения подобных явлений в исследовательское поле эстетики, если она все еще претендовала на роль философии искусства, требовалась какая-то более абстрактная и обобщенная категория, обозначающая ее предмет.

Спонтанно утвердившись в науке, категория эстетического оста­ется одной из наиболее дискуссионных проблем эстетики, ибо ее содержание — предмет самой науки также до сих пор остается дискуссионным. В качестве одного из исторически детерминирован­ных и наиболее адекватных на сегодня смыслов эстетического можно указать следующий.

С помощью этой категории обозначается особый духовно-мате­риальный опыт человека (эстетический опыт — см. ниже), который сводится к специфической системе неутилитарных взаимоотношений субъекта и объекта, в результате чего субъект получает духовное наслаждение (эстетическое удовольствие, духовную радость, дости­гает катарсиса, блаженного состояния и т.п.). Сам опыт имеет или чисто духовный характер — неутилитарное созерцание объекта, имеющего свое бытие, как правило, вне субъекта созерцания, но в некоторых созерцательно-медитативных практиках (обычно относя­щихся к религиозному опыту) — и внутри субъекта («интериорная эстетика» монахов); или — духовно-материальный. В этом случае речь идет о многообразных практиках неутилитарного выраже­ния — в первую очередь о всей сфере искусства, одной из главных причин исторического возникновения которого и явилась необходи­мость материальной актуализации (реализации, фиксации, закреп-

¹ Ä sthetik heute / Ed. A. Giannaras. Mü nchen, 1974. S. 10.

ления, визуализации, процессуальной презентации и т.п.) эстетичес­кого опыта; но также и о неутилитарных компонентах или, точнее, о неутилитарной ауре, присущей любой творческой деятельности человека во всех сферах жизни.

В случае художественно-эстетического выражения духовное со­зерцание или предшествует, или, чаще всего в художественной практике, протекает синхронно с творческим процессом созидания эстетического объекта или произведения искусства. Состояние, ко­торое переживается субъектом как «духовное наслаждение», явля­ется свидетельством реальности контакта субъекта и объекта эс­тетического отношения, достижения субъектом одной из высших ступеней духовного состояния, когда дух субъекта с помощью эс­тетического духовно-материального опыта достаточно полно отре­шается от утилитарной сферы и воспаряет в пространства чистой духовности, достигает (в акте мгновенного озарения, катарсиса) состояния сущностного слияния с Универсумом и его Первопричи­ной (а для верующего человека — с Богом, Духом), о прорыве потока времени и хотя бы мгновенном выходе в вечность, или точнее — об ощущении себя причастным вечности и бытию. Эсте­тическое, таким образом, означает одну из наиболее доступных людям и широко распространенных в культуре систем приобщения человека к духовному путем оптимальной (т.е. творческой) реали­зации себя в мире материальном. Более того, эстетическое свиде­тельствует о полной сущностной гармонии человека с Универсумом при внешней, преходящей, но хорошо ощущаемой в обыденной жизни конфликтности с ним, о сущностной целостности Универсума (и человека в нем как его органической составляющей) в единстве его духовно-материальных оснований.

Остальные эстетические категории являются, как правило, более конкретными модификациями эстетического. Возвышенное непо­средственно указывает на контакт человека с несоизмеримыми с ним космоургическими первоосновами бытия, с «бесформенными» пра­формами как источником любых форм; на потенциальную энергию бытия и жизни, на трансцендентальные предпосылки сознания. Прекрасное свидетельствует о целостном восприятии субъектом он­тологической презентности бытия в его оптимальной конкретно-чув­ственной выраженности, об адекватности смысла и формы, его выражающей; а безобразное указывает на ту контрпродуктивную сферу бесформенного, которая соответствует распаду формы, уга­санию бытия и жизни, нисхождению духовного потенциала в ничто.

Эстетическое, таким образом, не является ни онтологической, ни гносеологической, ни психологической, ни какой-либо иной ка­тегорией, кроме как собственно эстетической, т.е. главной катего-

рией науки эстетики, не сводимой ни к одной из указанных дисципл­ин, но использующей их опыт и наработки в своих целях. Поло­женное вроде бы в основание данного определения понятие духов­ного наслаждения, т.е. чисто психологическая характеристика, не является сущностной основой эстетического, но лишь главным по­казателем, сигналом, знаком того, что эстетическое отношение, эстетический контакт, эстетическое событие имели место, состо­ялись.