Социология религии. Религиозная ситуация в большинстве развитых обществ.—Их основное отличие от развивающихся стран заключается в том

Религиозная ситуация в большинстве развитых обществ. —Их основное отличие от развивающихся стран заключается в том, что, хотя перед ними тоже стоят внешнеполитические проблемы, они носят менее настоятельный характер. Общий уровень материально­го благосостояния в этих обществах высок, пусть даже там со­храняются все же нищета и несправедливость. Уровень образова­ния неуклонно возрастает, так что не в столь отдаленном будущем доля людей с высшим образованием в некоторых районах Соеди­ненных Штатов может достигнуть 50%. По самым разнообразным каналам поступает небывалый по своему объему поток сведений о мире — и это несмотря на серьезные помехи в передаче информа­ции. Если в развивающихся странах большая часть эмоциональной и умственной энергии направляется на разрешение насущных экономических и политических проблем, то в наиболее развитых обществах по мере разрешения подобных проблем вопрос о жизни имеет больше шансов стать центром внимания. В развивающихся странах наиболее подходящими оказываются категорические рели­гиозные или идеологические формулировки со сравнительно ясны­ми и простыми мировоззрениями и непосредственной императив­ной установкой к действию. Хотя подобные тенденции имеют место в самых развитых обществах, они непопулярны здесь у наиболее образованного и широко мыслящего слоя населения. Этой постоянно расширяющейся и все более влиятельной группе требуются утонченные, недогматические системы мысли с высоким уровнем самопознания. Религиозные группы больше не могут принимать на веру традиционные обязательства. Все унаследован­ное от прошлого становится предметом тщательного изучения и проверки, а мотивы для такого принятия подвергаются вниматель­ному рассмотрению, особенно со стороны наиболее подготовлен­ных умов из числа членов самих религиозных групп.

Частичное решение, во всяком случае в Соединенных Штатах, состоит в том, чтобы заняться проблемами борьбы с нищетой и несправедливостью, которые все еще сохраняются в обществе и особенно бросаются в глаза на фоне успешного разрешения столь многих объективных проблем. Об этом наглядно свидетельствует тот энтузиазм, который проявляется по отношению к движению за гражданские права в наиболее рафинированных религиозных и интеллектуальных кругах. Аналогичную функцию может выпол­нять и забота о развитии всего остального мира. Но все дело в том, что, проявляя рвение в деле разрешения конкретных проблем, такие группы отнюдь не связывают себя с какой бы то ни было всеобъемлющей идеологией раннесовременного образца. Более того, к подобным идеологиям относятся с большим подозрением, и это дает один из поводов к тому, чтобы утверждать, что в наш век идеологии придет конец. Однако, само собой разумеется, большая часть мира находится сейчас в интенсивной идеологической фазе развития, и многие группы в большинстве развитых обществ весьма восприимчивы к идеологическому влиянию.

...Пока слишком рано пытаться распознать, какую форму при­мет религия в постдуалистическом мире. Все более укрепляется представление о множественности миров, частично данных, час­тично построенных в сложной сети взаимоотношений между чело­веческим “я” и реальностью. Главная разновидность имеет личнос­тный и индивидуалистский характер, но отнюдь не асоциальный или аполитичный. Фактически все возрастает признание того, что только чрезвычайно сложная институциональная структура, вклю­чающая в себя определенный тип семьи, школы и церкви, в состоянии сформировать и поддерживать личность, способную функционировать в мире, где буквально все, вплоть до самых заветных идеалов человека, радикальным образом становится пред­метом выбора. Возможности сбиться с пути огромны, но также огромны и возможности роста. Немецкий теолог Бонхеффер гово­рил о “достижении человеком совершеннолетия”. Но это вовсе не означает самообожествления человека, потому что верить во всемо­гущество желаний свойственно малому ребенку. Человек же, до­стигший совершеннолетия, отдает себе отчет в неизбежной своей ограниченности. Однако последнее его не пугает — скорее это побуждает его стремиться к полному раскрытию своей человечес­кой сущности,

Но следует постоянно помнить о том, что даже в самых развитых обществах нижний слой примитивного и архаичного очень силен: он господствует в жизни многих людей и присутствует в душе каждого из нас. Любое крупное современное общество представля­ет собой лабораторию для изучения всех мыслимых типов религи­озной ориентации. В Японии, например, мы обнаруживаем и стародавний ритуал крестьянской деревни, и наполовину традиционалистские, наполовину ультрасовременные возрожденческие новые религии низших классов городского населения, и эстетичес­кий культ “дзэн” интеллектуалов из высших классов, и мучитель­ные поиски личного смысла жизни, осуществляемые теми, кому ничего не говорит ни одна из существующих религий. Однако, если в этих обществах налицо огромное многообразие, в них присутству­ет также в качестве единого измерения религиозной жизни граж­данская религия, которая служит более или менее согласованной основой для религиозного единства общества даже там, где религи­озный плюрализм носит наиболее ярко выраженный характер. Можно, например, говорить о наличии в Соединенных Штатах деистического символизма, представляющего собой важную со­ставную часть нашего государственного церемониала, и ритуаль­ных святцев, в которых День благодарения и День памяти павших в Гражданской войне занимают более важное место, чем Четвертое июля и поминание святых во главе с нашим погибшим смертью мученика президентом Авраамом Линкольном. Памятник Кеннеди на Арлингтонском кладбище представляет собой наиболее позд­нюю святыню в национальной вере... Американская гражданская религия представляет собой серьезную религиозную традицию... Да и любое другое из великих современных обществ дает в распоряже­ние исследователя аналогичные материалы. И здесь тоже социолога религии ожидает непочатый край работы.