Монолог Джулиано ди Капуа о Вагине

Понятна моя политика как художника и режиссера. Мне хочется, чтобы этот спектакль любили в первую очередь за качество, за исполнение, а не потому что это скандал и эпатаж. Мне хочется, чтобы шло сарафанное радио, что там хорошо, что там весело, что там грустно. Что там можно прослезиться, проржаться. А не потому что этот спектакль игрался с Мэрил Стрип. Даже этот долбаный запрет – это такая наша своеобразная проверка на качество. Понятно что за это спасибо не скажешь, но я всегда привык видеть хорошую сторону в плохой игре. Понятно даже это отношение в этом ханжеском и пошлом городе, каким стал Петербург в последнее время. Город, где могут раздаваться на Невском проспекте флаеры на стриптиз шоу, которые уже через каждые сто метров. Где тетки голые ходят летом. Короче, все что работает на удовольствие и блаженство мужика – это нормально. Секс в большом городе, где две тетки на афише программы ТНТ трутся – это нормально. Женские бои в грязи мужчинам тоже нравятся. А если скажешь, что у «вагины» есть свои потребности, свои желания, свои надобности, свои условия, то сразу – «цыц, давай к плите…». Патриархальный, обыкновенный патриархальный строй. Это даже не страшно, это не ново… Это обидно.

После второй мировой войны у Вас в России женщины были очень сильны, лет двадцать, пока не выросло новое поколение мужчин. А в девяностые годы просто стало понятно, что абсолютно низменный бандитско-тюремный пласт народа, вышел к деньгам, к власти. 　Они, понятное дело, не те, кто умеет ублажать или обихаживать «вагину». Это люди, которые берут от жизни все. В этом контексте я понимаю, что возможно запретить не только такое… В современном российском обществе женщина – объект, она покупная, она вещь. Казалось это тема позапрошлого века, а нет. В принципе этот спектакль – это серьезная просветительская работа. Пьеса борется как раз именно с этим отношением к женщине. Дело не в «вагине», а в праве на счастье и сексуальное удовлетворение женщины. А сексуальное удовлетворение женщины есть ключ к уравновешенному отношению к своему телу, к своей красоте, к нахождению себя в своих формах. Теперь это не актуально. Теперь есть мода. Теперь надо иметь силиконовые сиськи, силиконовые то, другое. Наверняка есть и силиконовые вагины. Это все обслуживает только мужские интересы. Ну вот пластическая хирургия, например. Про нее можно вещать и делать рекламу на каждом углу. Сейчас у Баскова спонсор какая-то клиника омолаживания. То есть то, что теткам надо лезть из кожи вон, чтобы понравится какому-то козлу, надо говорить! Действительно, как в блогах и говорят о том как победили вагину. Грубо говоря это не ново.

Я кстати с удовольствием смотрю на новое поколение. У вас нет сильного, взрослого влияния девяностых. И это поколение уже нормально смотрит на вещи. А мое поколение не понимает. Мое поколение трется о силикон намазанных блядей и не понимает, что в таких условиях нет никакого реального удовольствия. Поэтому спектакль актуальный. Поэтому он пользуется успехом. Поздравляю мое поколение. Вы ничем не отличаетесь от пелевинского поколения «пи». Вы не отличаетесь от стандартного общества потребления, которое употребляет женщину как йогурт, как презерватив. Мне скандал естественно на руки, но он мне не нужен. Я хочу, чтобы просто игрался спектакль. Потому что у меня на спектакле женщины плачут, мужчины кое-чего иногда понимают. Если его запретят, то ничего хорошего из этого не получится. Я лишь получу славу человека создавшего самый скандальный event Санкт-Петербурга. Я же хочу, чтобы спектакль шел, мои артисты играли, а люди это видели. Естественно компании, которые сдают в аренду рекламные щиты, уже не хотят этого делать. Ведь им ссориться с городом вообще не хочется. Как не хочется им каждый раз соскребать краску с оргстекла, которой замазывают мои афиши. Я сделал новую афишу с ребенком. С младенцем. Я давно хотел этого. Я надеялся, что этот ребенок как знак привлечет тот слой общества, который пугался слова «вагина». Я не хочу, чтобы из-за этого скандала люди перестали смотреть спектакль. Я не хочу тонуть в общей клоаке. На самом деле этот плакат он даже ближе к тому, о чем говорится в спектакле. Ведь в спектакле самый последний монолог – это роды. И пускай эта афиша будет таким странным уступком Санкт-Петербургу, который в год семьи обклеен пошлыми и непонятными плакатами с парами. Пусть это будет мой вклад в этот облик, этого города, который хочет быть семейным. Я уже переболел этим подростковым… Что же я буду сейчас говорить про свободу слова, если про нее уже и так все сказано. Я в каком-то 98-м или 99-м году видел в Москве рекламу: «Свобода слова». Красная афиша, а на ней Че Гевара. Мобильная связь. Поскольку у современной России похоже нет ничего святого и свобода слова тоже.В стране, где я вырос, где все учились у Берлускони и промывка мозгов такая же – проблема со словом «вагина» показалась бы всем как минимум смешной и мелочной.

У меня запрета нет. Есть рекомендации. Они, как бы, все чисты. Есть сомнительная организация – этот комитет. Эта организация негосударственная. Про цензуру тут не скажешь. То что это все друзья и приближенные люди власти – это все знают, но юридически власть тут не при чем. То что Валентина Ивановна Матвиенко подписала рекомендацию этого комитета, к сожалению, для нас основоположительна, потому что ни один театральный директор не пойдет против власти, которая его кормит. Вроде с юридической точки зрения докопаться не до чего. Да как-то и неинтересно. Хочется чтобы спектакль был услышан как message, а не как какой-то подростковый плевок в бюргерский суп.

Раньше и в Питере «Монологи Вагины» шли совершенно нормально. Надо сказать, что мы действительно в Петербурге очень хорошо «присутствовали». В Москве «Монологи» рекламировались значительно скромнее. По крайней мере что касается наружной рекламы. В Москве это просто бессмысленно. На спектакль на 200-300 человек делать рекламу по всему городу просто нерентабельно, там есть другие ходы. А мы в Питере очень старались добиться того чтобы все знали, что есть такой спектакль. В Москве я думаю вообще никогда не встала бы такая проблема, потому что я там, например, не видел и рекламных компаний по поводу года семьи. У Лужкова нету комплексов по этому поводу. Если бы в Москве была такая организация нравственности как в Петербурге, она бы что? Запретила Киркорова. Они не будут запрещать «Киркоровых». Им это весело. Им же нравится эта пошлость. Они с ней живут. Хотя на самом деле пошлым стал Петербург. Как можно перестраивать центр города? Что за стройки на площади Восстания? Что за башни на Охте? Вот это пошлость. Питер он сейчас такой petit bourjois'ный. Есть такой малюсенький слой более-менее обеспечивающих себя людей. Было ощущение такое странное в 2003-м году, что город действительно задышал. Но за эти пять лет все вроде бы взяли машину в кредит и облик города как-то изменился. Театр в этом городе сдох. Остались АХЕ, остался Могучий. В силу того, что он талантливый человек, он продолжает делать талантливые вещи. Про других я говорить не буду. Разве что вот лофт-проект «ЭТАЖИ». «ЭТАЖИ» - это замечательная попытка продавать местное искусство. Но обычно у такой мелкой новой буржуазии нету денег на авангардное искусство. Если они и что-то накопят, то купят что-нибудь престижных стандартов. Их можно понять. Это тоже самое, что и с железными дверями. Я понимаю, что это в Москве тоже делают, но как-то при этом москвичи не говорят о том как они любят Росси. Они понимают, что Москва – это такая эклектическая штука, которая должна постоянно меняться. Тут в принципе отношение другое. Тут идет абсолютно лживое чувство – вот мы живем в культурной столице и одновременно строим Охту и железные двери. Как это все связано с «Вагиной»? Вот мы сейчас говорим про запрет этого слова, а в свете последних событий это можно сравнить с актуальностью свадьбы Элтона Джона во время бомбардировки Багдада. Пусть там наверху они в начале сами разберутся со своими какашками, а потом мы поговорим об искусстве.