Глава 9. Корабль прибывает к Земле Сверкающей Равнины.

 

Как в доме, так и на корабле подметил Халльблит, что друг с другом люди приветливы и многословны, в то время как к нему никто не обращается, кроме Праотца. Что до Халльблита, хотя он и дивился, гадая, что это все предвещает, и что за земля ждет его впереди, он был не из тех, кто страшится неведомой опасности; и сказал он себе, что, как бы уж там не обернулось дело на Сверкающей Равнине, а с Заложницей он непременно встретится, и воспрял он духом, и приободрился, и, как и предсказывал Праотец, оказался веселым попутчиком. Старик то и дело прохаживался на его счет, а Халльблит порою отвечал той же монетой, а порою весело смеялся, ежели насмешка попадала в цель и заставляла его умолкнуть; а бывало и так, что юноша взять не мог в толк, к чему старец клонит. Так прошел день, и ветер дул по-прежнему попутный, хотя и несильный; солнце светило в безоблачном небе, и ничего не сулило недоброго. А когда настала ночь, Халльблит улегся на роскошном ложе, что постелили ему на полуюте, и вскорости уснул, и не видел снов, кроме тех, что складываются из воспоминаний прошлого, и ничего не предвещают, и не запоминаются.

Когда он проснулся, над морем сиял белый день, на воде играла легкая рябь, облаков почти не было, ярко светило солнце и в теплом воздухе разливалось благоухание.

Юноша обернулся и увидел, что старец сидит на постели, жуткий видом, словно вырытый из могилы мертвец: кустистые его брови сошлись над слезящимися от старости глазами, длинные седые пряди уныло свисали с обтянутого кожей черепа; однако на лице сияла улыбка такого неизбывного счастья, каким только может наделить душа это полумертвое тело. И вот повернулся он к Халльблиту, и молвил:

– Долго же ты спишь; кабы проснулся пораньше, так скорее развеселилось бы твое сердце. А теперь ступай и любуйся, сколь душе угодно, а потом возвращайся сюда, рассказать мне о том, что видел.

– Ты счастлив, Праотец, – заметил Халльблит, – что за добрые вести принесло нам утро?

– Земля! Земля! – воскликнул Убеленный Сединами. – Не осталось уже слез в этом дряхлом теле, иначе рыдал бы я от радости.

Ответствовал Халльблит:

– Верно, надеешься ты увидеться с кем-то близким, кто скрасит тебе последние минуты, так, старик?

– С кем-то? – повторил старец. – Да с кем же? Или не все мои близкие умерли? Сгорели, утонули, пали в битве, умерли в постели! Увижусь с кем-то близким, да, юноша? О да, воистину увижусь я с ним! Да, то великий воин из числа Разорителей Побережий, Морской Орел, что нес меч и факел, и ужас пред викингами за иссиня-черные моря. Это себя, СЕБЯ САМОГО отыщу я в Земле Сверкающей Равнины, о влюбленный юнец!

Удивленно поглядел на него Халльблит, а тот воздел иссохшие руки к носу корабля, который то устремлялся вниз по скату озаренной солнцем волны, то снова взлетал вверх. Но тут же снова откинулся старец на подушки и забормотал:

– И что натворил дурень! Заставил ты меня говорить в полный голос и изнурять тело в приступе нетерпения. Ни слова более не скажу тебе, а то переполнится сердце мое и разобьется, и затушит последнюю искру жизни, что еще во мне теплится.

Халльблит же поднялся на ноги, и постоял немного, глядя на лежащего: дивясь словам его, на время позабыл юноша о земле, которая неуклонно приближалась, хотя уже и видел ее мельком, когда нос корабля резко уходил вниз, во впадину между валами. Как уже говорилось, ветер дул несильный, и море казалось спокойным, однако небольшие волны мерно поднимались и опускались по воле ветров, уже утихших, так что корабль качался вверх-вниз и продвигался вперед не слишком-то быстро.

Вскорости старец открыл глаза и пробурчал брюзгливо:

– Почто прирос ты к месту и ешь меня глазами? Почто не пошел ты на нос поглядеть на землю? Справедливо говорится, что ума Воронам недостает.

Ответствовал Халльблит:

– Не гневайся, вождь; я дивился словам твоим, что воистину чудны; расскажи мне больше о земле Сверкающей Равнины!

Откликнулся Праотец:

– С какой стати я стану тебе рассказывать? Пойди спроси мореходов: все они знают больше тебя.

– Тебе самому ведомо, – отозвался Халльблит, – что эти люди со мною не говорят и замечают меня не больше, чем если бы имели дело с деревянным идолом, назначенным на продажу первому же богачу, с коим столкнет судьба. А скажи-ка, старик, вот что, – яростно потребовал юноша, – уж не на рынок ли рабов везут они меня? Может быть, они продали там ее, а теперь продадут и меня, да только в другие руки?

– Тьфу! – отозвался Праотец слабо. – Это ты глупость сказал; в земле, куда лежит наш путь, не продают и не покупают. Что до другого твоего слова, что, дескать, мореходы тебя за своего не считают, так это верно: ты друг мне, но никому больше. Потому, ежели наберусь я сил, может, и порасскажу тебе кое-что.

Тут старец чуть приподнял голову и молвил:

– Становится жарко, и ветер стихает; медленно плывем мы, ох, медленно!

Едва произнес он это, как в средней части судна началась суматоха, и поглядел Халльблит, и увидел, что мореходы взялись за длинные весла и расселись на скамьях для гребцов. Заметил старец:

– Никак, шум слышу; и что это они затеяли?

Тут старик снова слегка приподнялся и закричал пронзительно:

– Славные ребята, храбрые! Так поступали мы в былые дни, подходя к берегу, и над сторожевыми постами днем курился дым, а ночами полыхало пламя, а береговые жители надевали шлемы и дрожали мелкой дрожью. Гребите, ребята! Гребите сильнее!

Затем снова откинулся старец назад и молвил чуть слышно:

– Не медли долее, гость, но ступай на нос и погляди на землю, а затем возвращайся и расскажи мне о ней; тогда и я разговорюсь, пожалуй. Но торопись, торопись!

Тогда спустился Халльблит с полуюта и на шкафут, где гребцы наклонились к веслам и свирепо покрикивали, налегая на трепещущий ясень; он вскарабкался на бак и подошел прямиком к драконьей голове, и долго разглядывал землю, а лопасти весел тем временем взвивали подобие урагана вкруг черных бортов корабля. Затем вернулся он к Морскому Орлу, а тот спросил:

– Сынок, что ты видел?

– Прямо по курсу лежит земля, но до нее еще далеко. Высоко вздымаются тамошние горы, но, сдается, вершины их не покрыты снегом; и хотя одеты они синевой, однако иного оттенка, нежели утесы Острова Выкупа. И еще показалось мне, что поросшие лесом склоны и зеленые луга подступают к самой кромке воды. Но плыть еще долго.

– Ах, вот как? – откликнулся старец. – Тогда не стану я утомлять себя, потешая попутчика рассказом. Лучше отдохну я и соберусь с силами. Приходи через час и скажи, что видишь; и, может статься, услышишь мою повесть!

С этими словами старец вытянулся на ложе и тотчас же заснул – или прикинулся спящим. Ничего тут не смог поделать Халльблит; засим терпеливо ждал он, чтобы прошел час, а затем снова вернулся на нос и долго и внимательно вглядывался вдаль, а затем возвратился и объявил Морскому Орлу:

– Час истек.

Старый вождь повернулся и молвил:

– Что ты видел?

Отвечал Халльблит:

– Бледные пики гор уходят ввысь, а ниже поднялись темные, поросшие лесом холмы, а между ними и морем раскинулись зеленые луга, и сдается мне, весьма обширные.

Отвечал старец:

– Не углядел ли ты скалистых шхер, что воздвиглись над морем у самого берега?

– Нет, – молвил Халльблит. – Если такие и есть, то сливаются они с полями и холмами.

Ответствовал Морской Орел:

– Подожди, пока не истечет еще час, а тогда приходи и расскажи, что видел; может, и я припасу для тебя полезное слово.

И старец снова уснул. Халльблит подождал, сколько надо, а по прошествии часа опять поднялся на бак. А к тому времени гребцы сменились трижды, и теперь на веслах сидели самые крепкие мореходы, и корабль сотрясался от кормы до носа, по мере того, как подгоняли его вперед по волнам.

Халльблит же вернулся на корму к старику и застал его спящим; так что юноша ухватил его за плечо и потряс, говоря:

– Просыпайся, попутчик, ибо земля близко.

И сел старец, и молвил:

– Что ты видел?

Отозвался Халльблит:

– Видел я пики и утесы далеких гор; под их сенью раскинулись холмы: там зеленеет трава и темнеют леса; густые зеленые луга тянутся оттуда до самого побережья, и ровная песчаная коса радует глаз.

– А шхеры ты видел? – вопросил Морской Орел.

– Да, видел, – подтвердил Халльблит, – отвесно поднимаются они над морем в миле от желтой песчаной косы; а сами скалы черны, как на Острове Выкупа.

– Сынок, – попросил старец, – протяни руки и помоги мне приподняться.

Халльблит поднял недужного и усадил его поудобнее, поправив подушки. Старик же глядел не на попутчика, но на нос корабля, что к тому времени перестал ходить ходуном вверх-вниз, ибо море стихло. Затем закричал он пронзительным, надтреснутым голосом:

– Это земля! Это земля!

Спустя какое-то время Убеленный Сединами повернулся к Халльблиту и заговорил:

– Короток мой рассказ: ты пожелал мне молодости, и желание твое исполнилось; ибо сегодня, еще до захода солнца, ты увидишь меня таким, каков я был в те дни, когда собирал жатву моря при помощи острого меча и стойкого сердца. Ибо это – владения Бессмертного Короля, нашего властелина, дары приносящего; и некоторым вручает он дар возвращенной молодости, и жизнь, что продлится здесь в ожидании Сумерек Богов. Но никто из нас не может попасть на Сверкающую Равнину и к Бессмертному Королю, не оставив в последний раз за кормою Остров Выкупа: а из всех обитателей Острова дозволено плыть сюда лишь мужам из клана Морского Орла, а из их числа – немногим, и только вождям рода, тем, что в тот вечер восседали рядом с тобою на возвышении. Время от времени из них выбирается один, старый и дряхлый, для коего время битв миновало; его-то и переправляют на эту землю, навстречу дару Бессмертия. Воистину, многие из нас от дара отказываются, говоря, что охотнее отправятся туда, где обретается поболе соплеменников, нежели на Сверкающей Равнине и в Полях Бессмертных; но что до меня, я всегда был мужем нетерпимым и властным, и, по мне, чем меньше сородичей встречу я, тем оно лучше, ибо викинги – народ неуживчивый.

Весьма подивился Халльблит этим словам и молвил:

– А я во всей этой истории при чем? Я-то зачем приехал сюда с твоей помощью?

Отвечал Морской Орел:

– Есть у нас поручение от Бессмертного Короля касательно тебя, а именно: доставить тебя сюда живым и невредимым, коли случится тебе попасть на Остров Выкупа. А почему Король так повелел, я не ведаю, да меня это и не особо заботит.

Отвечал Халльблит:

– Значит, и со мной пребудет дар неувядающей молодости и жизнь до тех пор, пока стоит мир людей и богов?

– Полагаю, что да, – ответствовал Морской Орел, – во всяком случае, пока ты в пределах Сверкающей Равнины; а бежать отсюда тебе вряд ли удастся, как мне кажется.

При слове "бежать" Халльблит почувствовал себя слегка неуютно, и призадумался, и промолвил наконец:

– Это все, что ты можешь сказать мне о Сверкающей Равнине?

– Клянусь "Сокровищем Моря"! – воскликнул старец. – Ничего более мне не ведомо. Поживем – увидим. Но думается мне, ты сможешь беспрепятственно искать здесь свою нареченную. А не то попросишь Бессмертного Короля прислать тебе ее сюда. Откуда мне знать? Во всяком случае, похоже на то, что недостатка в красавицах тут нет, иначе обещание возвращенной молодости – лишь звук пустой. Или этого тебе недостаточно?

– Нет, – отвечал Халльблит.

– Что так? – переспросил старец. – Ужели для тебя существует только одна женщина?

– Только одна, – отозвался Халльблит.

Старик рассмеялся издевательским, надтреснутым смехом, и молвил:

– Уверяю, что в земле Сверкающей Равнины всенепременно все для тебя изменится, едва ступишь ты на берег.

Халльблит поглядел на него пристально и молвил, улыбаясь:

– В таком случае, хорошо, что я отыщу здесь Заложницу; ибо тогда решим мы сообща, расстаться ли нам или остаться вместе. Удачен мой день.

– Да и мне день сулит удачу в скором времени, – заверил Морской Орел.

Но к тому времени гребцы перестали грести и принялись сушить весла, а корабельщики бросили якорь; ибо берег находился на расстоянии полета стрелы, и прилив развернул корабль и поставил под углом к песчаной косе. И молвил Морской Орел:

– Взгляни вперед, попутчик, и расскажи мне об этой земле.

И поглядел Халльблит, и молвил:

– Желтый пляж усыпан песком да ракушками, как мне кажется, и лишь узкая полоска отделяет море от цветущего луга, а на расстоянии полета стрелы от песчаной косы вижу я рощицу деревьев в цвету.

– Различаешь ли людей на берегу? – вопросил старик.

– Да, – отозвался Халльблит. – У самого края воды ходят четверо; похоже, что трое из них – женщины, ибо длинные их платья колышутся на ветру. Одна одета в шафран, одна – в белое, и одна – в небесно-голубом; мужчина же облачен в темно-красное; все одежды переливаются и искрятся, словно отделаны золотом и драгоценными каменьями, и, похоже, глядят эти люди на наш корабль, словно ждали чего.

Молвил Морской Орел:

– Зачем же медлят мореходы, почто не приготовили ялик? Им бы только пьянствовать да набивать брюхо; не пекутся ленивые свиньи о своем вожде!

Но едва договорил он, подоспели четверо мореходов и, времени не теряя, подняли старца вместе с ложем и отнесли на шкафут, где стоял ялик и четверо сильных гребцов сушили весла. Эти люди никакого знака Халльблиту не подали и внимания на него не обратили, но юноша подхватил копье и поспешил за ними, и встал рядом, пока сгружали старика в лодку. Затем ступил он на планшир судна и легко спрыгнул в ялик, и никто не помешал и не помог ему. И встал юноша в лодке в полный рост, словно прекрасный образ бога войны: солнце играло на ярком шлеме, в руке сверкало копье, а на белом щите за спиною красовалось изображение Ворона; но окажись он мужланом-солеваром из числа береговых жителей, и тогда не отнеслись бы к нему с большим безразличием.