Первая неделя практики прошла, и теперь Том знал, что, судя по нормальному состоянию Билла, им не сегодня-завтра разрешат пользоваться телефоном, и можно будет общаться тогда, когда будет для этого возможность у них обоих. О желании было думать смешно, оно будет всегда.
Том очень ждал этого. Билл ему снился. И именно такой, какого Том увидел в первые дни их знакомства, не в смысле внешнего вида, а по ощущению, которое Том испытывал к нему во снах. Это было такое необычное ощущение новизны сильных чувств и душевных переживаний, что иногда, когда Том просыпался в такие минуты, то ему приходилось скручиваться в комок, пытаясь удержать в себе такое вот ощущение разлетающейся души. В это время Том боялся заскулить и разбудить Яна.
Он вгрызался зубами или себе в руку, или в подушку. Это было и прекрасно до слез, и так больно одновременно. Том хотел к Биллу. Скучал так, как никогда и ни по кому в жизни. А ночью это усиливалось многократно.
А в больнице Биллу становилось лучше с каждым днем, он даже начал потихоньку догонять программу, по которой учился, и это давало ему возможность отвлекаться от мыслей о Томе хоть на какое-то время. Ну, а через десять дней после отъезда Тома, после получения результата очередного анализа крови, Билла к его огромной радости, перевели в обычную палату. И тут-то появилась возможность получить долгожданный мобильник.
И пусть ему первые десять дней придется не снимать маску с лица, это уже было такой мелочью по сравнению с возможностью общаться с любимым парнем. Хельга еще с утра позвонила Симоне и предупредила, что Билла сегодня переводят после обеда, и можно посетить его уже сегодня, и перечислила продукты, которые разрешено передать Биллу. И продукты, и телефон Симона принесла в тот же день. И впервые за месяц она смогла обнять своего любимого племянника, понимая при этом, насколько этого хотел бы и Том. Поцеловать не давали повязки на лицах, но это уже было не стекло. А Билл держал в руках свой мобильник, и с дрожью в душе понимал, что когда уйдет Симона, он позвонит Тому.
Сидя рядом на кровати Симона иногда касалась Билла рукой, гладя по плечу, убирая разметавшиеся волосы. Ей просто нужно было это ощущение родной души, в которой жила и ее сестра. Она смотрела на Билла и понимала, что он очень похож на Гретту. И Симоне так хотелось рассказать все этому мальчику, но понимала, что не имеет на это права. Пока.
Чуть позже они прощались, и Симона, чувствуя, как не терпится Биллу услышать Томкин голос, поспешила оставить его, предупредив, что он может звонить ей в любое время, если ему что-то понадобится или просто захочется поговорить.
Дверь за Симоной закрылась, и Билл оглянулся на телефон, лежащий на постели. Улыбка тронула его губы. И вдруг он понял, что волнуется. Мурашки волной по спине, и он сел на свою постель, поджав ноги, взял в руки телефон, закусив губу. Билл не знал, до какого времени Том работает в фирме, не знал, свободен ли он или занят, но понимал, что не сможет больше ждать и не позвонить прямо сейчас.
Глядя на дисплей, он нашел номер Тома и замер. Вдохнул всей грудью, чувствуя, как дрожит все внутри.
Времени было почти шесть вечера, и Билл очень надеялся, что Том уже освободился.
В это время в Мюнхене мини-вен подвозил Тома и других студентов к студгородку. Когда вибрация телефона в кармане привлекла его внимание, он подумал, что это мама - она часто звонила примерно в это время. Том, открыв раскладушку, даже не посмотрел от кого звонок.
- Да! - услышал Билл родной голос, и закрыл глаза.
- Привет, зай, - услышав это, Том офигел на пару секунд, изменившись в лице и глядя на Яна, сидящего напротив.
- Билл, - невольно прошептали губы, и брови Яна удивленно приподнялись.
Том опустил голову, на секунду закрыв глаза.
- Привет, родной… Билл, наконец-то. Я так ждал, - Том понимал, что этот разговор был странен для окружающих, но еще он видел, что они почти приехали, и сейчас он выйдет из машины и тогда сможет спокойно поговорить с Биллом.
- Я тоже, Томочка, сегодня с утра меня перевели в обычную палату, как до операции, а Симона вот телефон принесла. Она только что ушла, так много принесла всего… Маленький, у меня теперь есть окно, представляешь? Я вижу улицу, и солнце даже светило пару часов назад. Я так по нему скучал. Только по тебе сильнее в сто раз, знаешь?
Том слушал родной голос, стиснув зубы, чувствуя, как дрожит душа, и молил мысленно: "Говори, говори, родной, не останавливайся".
Он надеялся, что опущенная голова даст возможность скрыть эмоции от Яна. Тому так хотелось вырваться из этого замкнутого пространства машины, где вокруг были посторонние люди.
- Знаю. Конечно, знаю. Как ты? - проговорил Том тихо, хотя до боли в сердце хотелось говорить ДРУГОЕ, нет, хотелось не просто говорить, кричать хотелось, а еще хотелось сжать пальцами то место под курткой, где в груди металось сердце, пытаясь найти уголок, где нет такой дикой концентрации адреналина. Металось и не находило сейчас такого места.
- Все нормально, Том. Я поправляюсь, скучаю очень, - прошептал Билл, выдохнув, и Том, закусив губу на секунду, вскинул голову, глядя в окно. Они наконец-то въехали на стоянку, и машина остановилась.
Том первый рванулся к двери и выскочил на улицу, чувствуя, как на него смотрит остальные. Но сейчас Тому было плевать. Он пошел куда-то в сторону, даже не понимая толком куда, лишь бы подальше от людей. Лишь бы найти возможность сказать все, что так рвалось из груди.
- Я очень скучаю, малыш! Ты даже не представляешь, как я скучаю! Десять дней без тебя! Десять чертовых дней, Билл! А еще в два раза дольше… Я сдохну, наверно, - Том почти упал на попавшуюся скамейку, опершись локтем о колено и прижав ладонь ко лбу. - Так долго, - проскулил почти.
- Я знаю, Томочка, - Билл с закрытыми глазами чуть раскачивался на постели, даже не осознавая того, что эта привычка перенята им от Тома. И он чувствовал все то, что ТАК хотел услышать и почувствовать, разговаривая с ним. – Потерпим... Все будет хорошо. Я люблю тебя очень.
- И я люблю тебя, - прошептал Том. - Очень, Билл!
Билл улыбался, закусив губу.
- Это мне больше всего хотелось услышать, - тихонько сказал он, и у Тома заныло сердце. - Как практика, Том?
- Нормально, все нормально, правда. Я стараюсь.
- Ты умница, - протянул Билл и у Тома появился ком в горле. - Я это всегда знал.
- Спасибо, котенок, - Том улыбнулся. - Ты такой молодец. Мне мама говорила, что врачи очень довольны, как ты восстанавливаешься. Ты там нормально ешь? - Вдруг спросил он и Билл рассмеялся.
- Ты такой заботливый! Ем, маленький, ем. Сейчас Симона всякие вкусности принесла, буду теперь отъедаться.
- Хорошо, - выдохнул Том и кивнул сам себе. - Ты говори ей, чего тебе хочется, слышишь? Она будет приносить. И есть будешь, понял?
- Пооонял. Ты тоже там ешь, Том! Не переживай и не кури много, знаю я тебя…
- Котенок, я попытаюсь, правда, - рука легла на шею, и пальцы впивались в кожу на ней.
- Я надеюсь, зай, правда, ты так много курил, перед тем как я лег в больницу, И я представляю, сколько ты курил после!
- Все хорошо, солнышко, Я, правда, не курю так много, Ну пытаюсь, черт, - прошептал он последнее слово и сжал веки.
Билл слышал этот шепот. И прекрасно чувствовал состояние любимого парня.
- Томочка, родной, пожалуйста… Все теперь хорошо, теперь есть возможность общаться, слышишь? Ты занят до которого часа? Когда тебе звонить лучше?
- После шести, я уже тогда смогу говорить нормально. И хоть до утра. Но если у тебя что-то случится, то сразу звони, не жди ничего, ладно?
- А сейчас я тебя застал не вовремя, да? - Том чувствовал, что Билл улыбается.
- Еще пару минут я ехал в машине, пока не подъехали к городку, Ничего, все нормально.
- Тебе было неудобно говорить, я чувствовал, - Билл комкал пальцами простынь, кивая головой. Да, он чувствовал это на первых секундах разговора.
- Перестань, Билл, мне было плевать. Я офигел вообще, когда понял по голосу, что это ты. Я думал, что мама звонит, и даже не глянул от кого входящий, так что можешь представить, как я вообще себя почувствовал.
Билл выдохнул и Тому этот выдох прошелся по оголенным нервам.
- Я ждал. Очень. И дождался. Знал бы ты, как я рад тебя слышать…
- Я тоже, Томочка, теперь будет полегче. Мы будем часто слышать друг друга, правда?
- Ну, конечно, котенок! Я буду тебе звонить часто-часто, так, что еще надоем.
Том услышал смех Билла. Такой искренний и счастливый.
- Не надейся, не надоешь. Никогда.
***
То, как эти дни вслепую бьются о камни
Твоих предрассудков, ты оставь их другим.
Всё, что могу пожелать - нам остаться одним.
И тогда, зачеркнув все лишние звуки,
Ты сможешь коснуться моей тишины.
И только лишь ночь её сможет нарушить
Единственным словом - "ты"...
"Ты" Светлана Сурганова. 1996 альбом "Рубеж";
POV Avt
Том сидел на скамейке, не обращая внимания на то, что почти темно и холодно, глядя на погасший экран мобильника, и пытаясь просто привести себя в более-менее спокойное состояние.
Сердце билось в висках, а во время разговора Тому казалось, что этот пульс слышал и Билл. Не мог не слышать, не почувствовать.
Дрожь, до этого концентрирующаяся в груди, начала расползаться по всему телу. И вот теперь он прижал руку к тому месту, где трепыхалось его изумленное до невозможности, измученное ожиданием, сердце. Почему-то нахлынула слабость, или может, это было то долгожданное расслабление, которое пришло вместе со звонком Билла.
Мысли проносились в голове, сейчас они не были четкими, и их было слишком много, они цеплялись друг за друга, переливались из одной в другую, не позволяя сосредоточиться на чем-то.
Он так ждал этого звонка. Ждал, ждал, ждал. Десять дней. Каждую минуту. Каждую секунду.
Так хотел услышать голос, единственный голос во всем мире, от которого замирает сердце.
И он услышал. Услышал и знал, что теперь это будет часто, так часто, как они оба этого будут хотеть.
