Святитель Григорий Нисский 3 страница

Это же есть хвала Богу, воздаваемая всеми святы­ми, как выражает мысль сию последним псалом, го­воря: «хвалите Бога во святых Его» (Пс.150, 1), где словами: «утвержение силы» обозначается неотъемле­мость блага, и словами: «силы Божии» дается разуметь, что над естеством не владычествует уже порок. Когда человеческая сила в состоянии наконец совершать хвалу «по множеству величествия Его» (2), велегласием уподобляясь уже трубам, не маловажное что либо возглашая, по сказанному: «хвалите» Господа «во гласе трубнем» (3), когда в обилии и разнообразии добродетелей подражает она стройности вселенной по мерному складу песнопения, делается пред Богом органом (Писание же в некоем иносказательном значении именует это «псалтирию и гуслями» (3)); а после сего, отложив всякое земное мудрование, все не издающее гласа и послушания, в велегласии тимпанов, с небесными ликами сочетавает звук собственных струн (струнами же, натянутыми в орган, будут в каждой добродетели непоползновенность и непреклон­ность к пороку; отчего произойдет прекрасное созву­чие кимвала и струне); когда звук кимвалов возбу­дит усердие к Божественному ликостоянию (чем, ка­жется мне, объясняет Пророк связь нашего естества с Ангелами, именно говоря: «хвалите» Господа» «в кимвалех доброгласных» (5), потому что таково собрание, разумею, естество ангельское и человеческое), когда человеческое естество будет возведено в перво­начальный свой жребий, и при взаимном своем столкновении издаст сладостный глас благодарения, и друг через друга и друг после друга непрестанно будут воспевать благодарность, приносимую Богу за человеколюбие (так как на сие указывает соединение кимвала с кимвалом: один кимвал есть премирное естество Ангелов, а другой кимвал — разумная тварь, человек, только грех разделил их друг с другом): посему, когда человеколюбие Божие оба лика снова сопряжет между собою: тогда, из двух став едино, возгласят оную песнь, как говорит великий Апостол: «всяк язык исповесть небесных и земных и преисподних яко Господь Иисус Христос в славу Бога Отца» (Фил. 2, 10. 11). По совершении сего, когда враг уничтожен, звук кимвалов сих, издаваемый обищим собранием, провозгласить победную песнь. А по конечном уничтожении и приведении врага в небытие, во веки всяким дыханием равночестно совершаться будет непрерывная хвала Богу. Ибо так как «не красна похвала во устех грешника» (Сир. 15, 9), грешника же тогда не будет, потому что не будет и греха; то, без сомнения, в веке том «всякое дыхание восхвалит Господа» (6).

Посему таковой путь к блаженству указан нам сим высоким любомудрием в псалмах и путеводимых ими на высоту возводит он всегда к тому, что еще важнее и выше в добродетельном житии, а именно человеку указывает возможность достигнуть такой меры блаженства, что о превышающем сию меру и разум не в состоянии по каким-нибудь догадкам и предположениям заключить что либо, и слово не находит, что сказать о следующем за нею по порядку, да и самая надежда, которая во всем про­стирается далее и далее, оставляя позади себя наше пожелание, как скоро приближается к превышающему упование, остается в бездействии, а что выше сего, то лучше чаемого, как свидетельствует и самое любо­мудрие псалмопения, усмотренным в нем порядком.

Оно с первых же слов, как бы некую дверь и вход в блаженную жизнь, отверзает нам в удалении от зла (ибо сему учат первые речения псалмопения, началом блаженства называя отчуждение от зла), потом предлагает заблуждающим руководство зако­на, обещая вследствие таковой жизни уподобление всегда зеленеющему дереву, и, показав горести идущих противоположным путем, последующими за тем восхождениями пользующегося сим руководством возводит на самый верх блаженства. Ибо сие показывает тебе смысл последнего псалма, по кото­рому, при восклицании вступивших в союз и общий лик Ангелов и человеков, совершится единое торже­ство, и все вознесет согласную хвалу Богу, равно в твердости силы восприяв непреклонность к пороку, и «величествию Его», как бы велегласною какою трубою вознося благохвалебный глас. Когда в один лик устроится вся тварь из всех горних и дольних, и тварь разумная, даже разделенная ныне грехом и не­согласная между собою, по нашем согласии, подобно кимвалу, издаст добрый глас; когда стекутся вместе и ангельское и наше естество, из слияния сего составившийся Божии полк, при поражении врагов, провоз­гласит победную песнь Победителю: тогда от всякого дыхания вознесется хвала, на всегда продолжающая милость, и своим приращением непрестанно увеличи­вающая блаженство, разумею то истинное блаженство, при котором бездейственно гадающее о ведении разумение, бездейственна также и упованием поощряе­мая наша деятельность; заступит же их место неиз­реченное, недомыслимое, всякого разумения превысшее состояние, которого и око не видело, и ухо не слышало, и сердце человеческое не вмещало (1Кор. 2, 9). Ибо так Божественный Апостол определил блага, уготованные в святыне.

 

Книга 2. (О различных надписаниях и о порядке псалмов сообразном с восхождением души)

 

Глава 1. (Перечисление различных надписаний)

 

После сего сделанного нами разбора псалмов, время войти в рассмотрение и надписаний, потому что и они подают нам немалое пособие в пути к добродетели, как можно дознать сие из самого смыс­ла в надписанном. Да и необходимо прежде обозрения псалмов первоначально и вкратце сделать искусное некое объяснение надписаний, чтобы и из сего стало для нас наиболее явным, что вся цель Богодухновенного сего учения — возвести разумение к истинному блаженству.

Итак, из псалмов иные вовсе не надписаны; другие имеют у нас в надписании имя Пророка, но не имеют у Евреев; у иных надписанием служит просто имя Давида; а у других вместе с сим именем надписывается нечто и другое, или «хвала» (90) и (144), или «песнь» (75), или «псалом» (3), или «разума» (31), или «молитва» (16), или «исхода скинии» (28), или «обновления» (29), или «изступления» (30), или «в воспоминание» (69), или «во исповедание» (99), или «отроку Господню» (35), или «Идифуму» (38), или «Емаву Израелитянину» (87). В других псалмах делается надписание из некоторого сочетания сих имен или речений, одно к другому приписанных: так надписание делается из сочетания поставленных при имени Дави­да речений: «песнь псалма» (65), или «псалом песни» (67), или «песнь», или «псалом», или «в песнех пса­лом» (66), или «в песнех разума» (53), или «молитва Давиду (85), или «молитва нищаго» (101), или «хвала песни» (92) и других тому подобных речений. Опять и с сим вместе в других псалмах надписывается нечто иное. Всего чаще пишется: «в конец»; но с сим речением надписываются вместе и другие различные по виду и смыслу: так, например, пишется: или «о имущих изменитися» (68), или «о тайных» (45), или «о наследствующем» (5), или «о осмей» (11), или «о точилех» (8), или о «заступлении утреннем» (21), или о «Маелефе» (52), или «о людех, от святых удаленных» (55), или «да не растлиши» (74), или «в столпописание» (59), или то и другое вместе (56 и 58), или «о Соломоне» (71), или «песнь о возлюбленнем» (44), или «о тайных сына» (9), или «во исповедание» (99); или какое-нибудь историческое об­стоятельство, например: когда «был в вертепе» (141), или «внегда посла Саул, еже умертвити его» (58), или «внегда быша в пустыни» (62), или «о словесех Хусиевых» (7), или «внегда измени лице свое пред Авимелехом» (33), или «внегда приити Зифеем» (53), или «внегда приити Доику Идумейску, и возвестити Саулу» (51), или во дни, когда «избави его Господь от руки всех враг его, и из руки Саули» (17), или «внегда возвратися Иоав, и порази дебрь солей, дванадесять тысящь» (59), или «внегда внити к нему Нафану Пророку, егда вниде к Вирсавии» (50).

У некоторых псалмов надписанием служит ев­рейское слово: «аллилуия», и притом написанное или дважды, или однажды. У других же псалмов в над­писании то же слово сочетается с именами некото­рых Пророков, например: «аллилуия Аггея и Захарии» (145), «аллилуия Иеремии и Иезекииля». Есть еще и другой вид надписания, например: или «сыном Кореовым» (41), или «Идифуму» (38), или «Асафу» (49); над одним псалмом по преимуществу надписывается: «мо­литва Моисея, человека Божия» (89). В псалмах, по церковным спискам имеющих надписания, какие и доныне сохраняются, а в остающихся без надписания у евреев, находим следующее различие: в одних означается какое либо число дней недельных, на­пример: «единыя от суббот» (23), или «четвертыя субботы» (93), или «в день субботный» (91), или»предсубботный» (92); а другие заключают в надписаниях иной смысл, о котором вовсе умолчано у евреев.

 

Глава 2. (О надписании «в конец» и ему подобных)

 

Уяснив себе это разделение надписании, полезно будет сделать наперед общее некое истолкование надписаний, имеющих между собою сходство, а по­том по порядку войти в исследование видимых разностей. Посему вообще рассуждение о надписании имеет двоякую цель. Или делается оно для указания предлагаемого в псалме, чтобы, изучив цель псал­мопения, удобнее дознать нам смысл, заключающейся в речениях; или нередко надписание и само по себе обучает чему либо слух, заключающимся в рече­ниях смыслом указывая на какое либо преспеяние в добродетели. Лучше же сказать, в каждом роде взгляда на надписания цель одна — возвести к чему либо доброму, хотя бы в сказанном, по видимому, указывалось нечто историческое, хотя бы приписано было одно простое имя. Ибо Божественное Писание употребляет исторические сказания не для того только, чтобы сообщить нам познание о событиях, из которых дознаем какие либо деяния и страдания живших в древности, но чтобы преподать нам некое учение о жизни добродетельной, если исторический взгляд заменен будет высшим разумением. Посему, согла­сившись, что такое понятие должно иметь нам о надписаниях, следует, как сказали мы предварительно, изложить наперед общий смысл надписании, имеющих между собою сходство, и сделать частный разбор тех, которые изложены с какою либо разностью.

Итак, поелику над большею частью псалмов над­писывается речение: «в конец»; то должно, думаю, о семь знать: какое объяснение дано по разумению прочих, толковавших сие же Писание. Вместо сего: «в конец», некто говорит: Победодавцу; другой: победная песнь, а еще иной: на победу. Так как концом всякой борьбы бывает победа, которую имея в виду, вступающие в подвиги начинают ратоборство; то ка­жется мне, что выражение: «в конец» кратким речением возбуждает к усердию подвизающихся за добродетель на поприще жизни, чтобы, взирая на ко­нец, т. е. на победу, надеждою получить венцы облег­чали они труд подвижничества, что, как видим, и ныне бывает на ристалищах: венец, предварительно показываемый вступающим между собою в борьбу на поприщах, делает, что их тщательность о победе сильнее трудов, ожидающих в борьбе, но похищаемых из вида ожидаемою славою.

Поелику поприще для борьбы открыто всем, и поприщем служит обыкновенная человеческая жизнь, и на нем один сопротивник — порок, разнообразно в коварных нападениях преодолевающий ратоборствующих; то добрый пестун душ наперед для сего указует тебе на конец твоих подвигов, на украшение из венцев, на приветствие с победой, чтобы, взирая на этот конец, и ты опирался на Победодавца, и уготовлял себе победное провозглашение. Все же те понятия из учения о добродетели, какие из сего следуют, без сомнения, ясны для тех, которые по сему началу смотрят и на последующее. Ибо известно, что сколько в душ страстей, столько у врагов способов привязаться к нам и напасть на нас; помысл, по­добно некоему члену души, часто выводится из своего состава, и получает неправильное положение, если человек не приуготовит себя упражнением и не преуспеет достигнуть безопасности и непреткновенности в сих борьбах законным подвижничеством, как говорит Апостол (2 Тим. 2, 5), приобретший себе по­беду, которая есть конец подвигов.

А что еще надписывается вместе с выражением: «в конец»; то служит некоторым наставлением и советом к одержанию победы, и при помощи их не безуспешным остается то, о чем приложено старание. Ибо выражение: «о имущих измтенитися» (Пс.68) предполагает претворение души в лучшее состояние; значение слова: «маелеф» (Пс.52) возбуждает подвиж­ника к сильному усердию, указуя на ликостояние после ожидающих нас трудов; ибо так объясняется про­чими толковниками самое речение, и «маелеф» пере­водится словом: ликование. И сие: иметь в виду «тай­ное», сложить песнь о «возлюбленнем», петь о «заступлении утреннем», иметь пред очами «осьмой» день, взирать на «наследствующую», постараться стать вне сродства Кореева, и это важное повеление Давида: «да не растлиши», которое дал он оруженосцу, устремив­шемуся на убиение Саула — все сие советует нам слово в образец великодушия сделать столпописанием в душе каждого. И кто вникнет со тщанием, тот во всем сему подобном найдет, что это некие подвижнические уроки, делаемые подвижникам их наставником о том, как кому достигать конца, то есть победы. А также, если при выражении: «в конец» надписывается что либо историческое; то и сие к тому же клонится, а именно, чтобы мы историческими примерами паче укреплялись к борьбам. Вот смысл выражения: «в конец».

 

Глава 3. (О надписаниях: «псалом», «песнь», «хвала» и «молитва»)

 

И надписания: «псалом, песнь, хвала, и молитва» — имеют между собою такое различие. «Псалом» есть сладкопение при игре на музыкальном орудии. «Песнь» есть произношение слов при устном пении. «Молитва» есть обращенное к Богу испрашивание чего либо полезного. «Песнь» есть благохваление, возносимое Богу за блага, какие уже имеем. «Хвала» заключает в себе похвалу Божиим чудесам. Ибо похвала есть не иное что, как усиление хвалы.

Но в надписаниях названия сии нередко каким либо сочетанием между собою соединяются так, что из двух названий по соединении делается одно: или «псалом песни» (Пс. 91), или «песнь псалма» (Пс.82), или «в песнех псалом» (Пс.66), или, как дознаем у Аввакума, и «молитва с песнию» (Авв. 3, 1). Смысл же надписаний сих, по которому возводимся ими к добродетели, есть следующий: псалтирь — такое музы­кальное орудие, которое издает звук из верхних частей своего состава, и музыкальное произведение, разыгрываемое на семь орудий, называется псалмом.

Посему увещавающие к добродетели слово самым видом орудия выражает особую мысль: им повелевается, чтобы жизнь твоя была псалмом, который не земными звуками (а под звуками разумею помышления) изглашается, но из горнего и небесного произво­дит чистый и внятный звук. Услышав же песнь, гадательно дознаем видимое благоприличие жизни. Как от музыкальных орудий достигает до слуха один звук сладкопения, самые же речения песнопения не выражаются членораздельными звуками, а в песни бывает то и другое: слышны и склад пения, и вместе с пением выводимая сила речений, которая по всей необходимости бывает неизвестна, когда сладкопение производится одними музыкальными орудиями: так бывает и с упражняющимися в добродетели. Некоторые, вняв умом умозрительному и созерцательному любомудрию о сущем, неявно для многих преуспевают в добродетели, заключая доброе в собст­венном своем сознании, а которые, по мер рачи­тельности, преуспевают в самом образ жизни, те благоприличием во внешнем, как бы словом ка­ким, обнаруживают и другим благоустройство своего поведения. Посему, когда в добре преуспевает кто тем и другим способом, и любомудрие нравственное сходится с умозрительным, тогда бывает «песнь псалма», или «псалом песни». А когда предметом по­хвалы бывает что либо одно из сего, тогда или умопредставляемое благо выражается только «псалмом», или нрав и благоприличие в видимом изъясняется песнью.

Песнь же или хвала, соединяемая с песнью, слу­жит уроком для нас не прежде отваживаться на богомыслие, как соделав жизнь свою достойною такого дерзновения. «Некрасна», сказано, «похвала во устнех грешника» (Сир. 15, 9). «Грешнику же рече Бог: вскую ты поведаеши оправдания Моя?» (Пс.49, 16). Также и слова: «молитва с песнею» внушают нам то же, а именно, сперва заботиться о жизни, чтобы не оказаться кому нестройным и разногласным в начинаниях, а потом уже приступать с молитвою к Богу. И мне кажется, что Господь сказавшим Ему: «научи ны молитися» (Лук. 11, 1), «подал такую мысль, а именно, что молитва преспевает не сло­вами, а жизнию, когда сказал: аще отпущаете человеком согрешения их, отпустит и вам Отец небесный» грехи ваши (Мф.6, 14). Когда же пишется просто: «хвала», тогда понятие сие содержит в себе некое свидетельство о восписующем хвалы Богу; потому что не иному кому принадлежит хвалить Бога, а только, как сказано: «хвала Давиду» (Пс.144); из чего можно дознать, что если и мы соделаемся подоб­ными ему, то получим тогда дерзновение хвалить Бога.

А «в песнех псалом» (Пс.60) возводит нас в высшее состояние, которое знал и Божественный Апостол, как говорит о себе Коринфянам, что воспевает он то «духом», то «умом» (1Кор. 14, 15). Почему псалмопение, совершаемое умом, объясняет сказанное прежде слово, что видимое должно быть достойно сокровенного, чтобы песнь приводила к догадке о такой мысли. Псалмопение же, совершаемое одним духом, указывает на преимущественное со­стояние святых, когда приносимое ими Богу лучше изъявления видимым; потому что это, как сказано: «псалом» не в каких либо песнях, выражающих силу умопредставляемого словами, но в песнях, выражаемых не словом. А это, по моему суждению, урок нам, что надлежит знать о песни. Ибо дознаем, что жизнь высокая, мудрствование о горнем, возбуждение нашего орудья помышлениями небесными и выспренними есть песнь Богу, преуспевающая не силою слов, но превосходною жизнью.

А когда к слову: «в песнех» Пророк приписыва­ет слово: «разума» (Пс.53, 54), тогда, мне кажется, подает некий совет, не без рассуждения избирать речения, употребляемые в славословие Богу, чтобы в неосмотрительном каком либо стремлении, даже не приметив того, не приписать Божию величию неприличных понятий. Такова, например, мысль, что на­грады живущим по Богу состоят в благополучии на­стоящей жизни: таково мнение, будто бы и по суду Божью прекрасно то, что таковым кажется человеческому чувству. Можно найти и много подобных сим мыслей, допускаемых неразумными в их понятиях о Боге. А тебе потребен разум знать о Нем только то, что, будучи произнесено, не послужит в хулу. Приличное служит Ему в похвалу выше того, что может быть изобретено человеческим естеством. Для нас же так вожделенно найти и не то, что должно о Нем знать, но то, что не может Он быть сравниваем ни с чем отличным от Него.

Что разумеем мы о хвале Давиду, а именно, что тому только, кто подобен ему, принадлежит хвала Божия, то же, кажется мне, должно знать и о молитве, когда услышим слова: «молитва Давиду», а именно, что должно и нам стараться жизнь свою уподобить его жизни, чтобы приобрести дерзновение молиться.

Так должно сказать и о надписании: «молитва ни­щаго, егда уныет, и пред Господем пролиет моление свое» (Пс.101). Потребно нам усильное восхож­дение к Богу, чтобы уразуметь, в чем мы обнища­ли; ибо не придем в вожделение истинных благ, если не поймем своей в них нищеты. Но каким-то одушевленным и внутренним соделается глас молит­вы, когда узнаем, в чем мы обнищали, когда придем в уныние от замедления в исполнении желаемого, и в таком случае изольется моление наше, вместо слов, слезами из очей.

Так понимай и надписание: «молитва Моисея чело­века Божия» (Пс.89), а именно, что приступит к Богу с молитвою можно не иначе, как разве кто, отрешась от сего мера, соделается человеком единого Бога.

 

 

Глава 4. (О надписании «о изменитися хотящих»)

 

Надписание же: «о изменитися хотящих» (Пс.59), по моему мнению, имеет тот смысл, что одно Божие естество не подлежит превратности и изменению; по­тому что, как недопускающее вовсе зла, не имеет, на что и воспользоваться сим превращением; в лучшее превратиться Оно не может, нет ничего такого, для чего допустило бы Оно изменение; так как нет ни­чего, что было бы лучше Его, и во что могло бы Оно перемениться. Но мы — люди, подлежа превратности и изменяемости, по изменчивой деятельности в том и другом, делаемся или худшими, или лучшими: — худ­шими, когда удаляемся от общения с добром, и опять лучшими, когда, изменяясь, возвращаемся к лучшему.

Посему, так как превращением вовлечены мы во зло, необходимо нам доброе изменение, чтобы в следствие оного произошел в нас переход к лучшему. Сие явствует из связи приписанного к словам: «о изменитися хотящих». Ибо Писание не только подает совет о том, что должно измениться, но предлагает и некоторый способ преуспеть в таком деле, в нескольких примерах показывая переход к лучшему.

Полное же чтение надписания следующее: «в конец, о изменитися хотящих, в столпописание Давиду, в научение; внегда сожже средоречие сирийское, и Сирию совалскую, и возвратися Иоав, и порази дебрь солей дванадесят тысящ». Из приведенных слов видно, что Писание, говоря: «в столпописание Давиду, в научение», содержит в себе некоторое наставление и совет: потому что не было бы приложено слова: «на­учение», если бы не к наставлению клонилась речь. И сие:»в столпописание» показывает, что слово это должно иметь глубоко и неизгладимо напечатленным в памяти, чтобы в душе столпом была память, а письменами на столпе служили примеры добрых дел. Сими то примерами были доблестные подвиги главного вождя Давидовой силы, вследствие которых враги терпят двоякое бедствие, то истребленные огнем, то пораженные в битве. Ибо как Сирия, лежащая между реками, так и соседний с ними удел Сириян истребляются огнем; а также в дебри солей побиты многие тысячи. Но в точности излагать исторический ход событий было бы продолжительно, и, вместе, излишне. Ибо что большее приобретем мы, изучая в связи изложение сих происшествий? Напро­тив того, думаю, что лучше кратко объяснить в слове, к чему ведет загадочный смысл исторического воспоминания, чтобы таковое столпописание послужи­ло нам в научение для нашей жизни.

Что же значит сказанное мною? Пророк, Сириею наименовав целый народ, делит его на две части, обозначая каждую особыми чертами, одна часть называется средоречием сирийским, а другая именуется Сириею совальскою; сожигается же та и другая; а по­том, по возвращении главного воеводы, дебрь солей осуждается на преданье смерти двенадцати тысяч. По­сему представим себе, что вид Сирии двоякий: одни из Сириян отовсюду окружены речными потоками, и это те, которые со всех сторон одержимы страстями; другие близки к Сове, а сим именованием означает­ся в Писании мучительство сопротивной силы. Посему и для нас послужит сие путем изменения на лучшее, если двоякое это племя порока будет истреблено очистительным огнем. Как добродетель оставляет замечательные черты в жизни и в разумении; так и порок усматривается в том и другом. Беспорядочность жизни, вокруг объемлющая душу потоками страстей, называется средоречием, а разумение, по извращенным догматам близкое к князю мера, имену­ется Сириею совальскою; за истреблением их светоносным и очистительным словом следует то, что бесплодная и соленая земля, то есть воинство сопротивных сил, сокрушена ударом воеводы. Ибо не бу­дет у нас победы над врагами, если начальник воинств не превозможет силою руки. А за погибелью врагов, естественно, следует мир. И таково последствие победы, которое имея в виду, Писание, как на столпах, написует в памятях наших повеление: «изменитися», в исторических примерах показывая освобождение от страстей. Лучше же сказать, урок об изменении ясным соделается для нас, если последуем прочим толковникам, из которых один, вместо слова: «изменение», приписал к псалму: «о цветах»; а другой: «о лилиях». Слово: «о цветах», по­казывает переход от зимы к весне, что означает прехождение от порока к добродетельной жизни. Вид лилии объясняет, во что надлежит произойти изменению; ибо чрез изменение делающийся светлым явно принимает светлый и белоснежный вид из черного и потемненного. Поэтому по силе всякого над­писания, в котором читается: «о изменитися хотящих», должно, как думаю, в псалме находить для себя совет о том, что всегда должно молитвою и тщательною жизнью достигать изменения на лучшее.

 

Глава 5. (О надписаниях: «о тайных», «о наследствующей», «о заступлении утреннем», «о осмей», «о точилех»)

Надписание: «о тайных» (Пс.9) внушает нам с точностью преуспевать в Боговедении; потому что погрешительное мнение о Божеств — крайнее падение для души. Чем воспользуется человек от блага, не имея самого блага? Посему-то надписание предлагает тебе, как бы некий светильник, сие учение, занимаю­щееся исследованием таин Боговедения, в котором главное — вера в Сына; ибо так говорит и надписание: «о тайных Сына». Действительно, тайно то, что недомыслимо, невидимо, превыше всякого доступного разумению примышления, и к чему приблизившийся верою достигает конца победы.

Явно и основание надписания: «о наследствующей» (Пс. 5); потому что Пророк о душе, ниспадшей из своего жребия, когда для преступника заповеди зашло солнце, приносит Богу сие моление, чтобы на утро снова отложила она тьму и удостоилась услышать оный сладкий глас, который изречет стоящим одесную: «приидите благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам царствие от сложения мира» (Мф.25, 34).

Не погрешит против истины, кто в том же смысле поймет и сие надписание: «о заступлении утреннем» (Пс.21): ибо Писанию обычно утром имено­вать утреннюю зарю, то есть время, служащее взаимным пределом ночи и дня, с которым ночь исчезает и начинается день. И поелику во многих местах Писания под загадочным именем тьмы разумеется порок, то, когда по Божию заступлению совер­шится в нас восхождение добродетельной жизни, тогда достигнем победы, как говорит Апостол: «отложив дела темная»,и «яко во дни, благообразно ходя» (Римл.13, 12. 13).

Близко к исследованному основание надписания: «о осмей» (Пс.11). Ибо вся попечительность о добро­детельной жизни имеет в виду будущий век, начало которого, имеющее последовать за чувственным временем, круговращающимся в седмицах дней, назы­вается осмым днем. Посему надписание: «о осмей» подает совет не иметь в виду настоящего времени, но взирать на осьмый день. Ибо, когда прекратится это скоротекущее и преходящее время, в которое одно приходит в бытие, а другое разрушается; когда мину­ется потребность приходить в бытие, и не будет уже разрушаемого, потому что уповаемым воскресением претворится естество в некое иное состояние жизни; когда прекратится и это преходящее свойство времени, потому что не будет уже силы, приводящей в бытие и разрушение: тогда, без сомнения, кончится и эта сед­мица, измеряющая время, заступит же ее место ось­мый день, то есть последующий век, который весь составляется одним днем, как говорит некто из Пророков, уповаемую жизнь назвав «днем великим» (Иоил. 2, 11), потому сей день освещать будет не чув­ственное солнце, но истинный Свет, Солнце правды, которое в пророчестве именуется «востоком» (Зах.6, 12), потому что никогда не скрывается на западе.

То же самое разумеем мы и в надписаниях: «о точилех»; потому что точило есть орудие виноделия; из выжимаемых в нем гроздов выходит вино. Но если вино вытекает из гроздов гнилых или незрелых, то оно скоро портится и делается негодным к питью, прелагаясь в какое-то зловонье, или в нечто качеством подобное уксусу, и при другой какой-либо порче изменяется в служащее к зарожде­нию червей. Но если в точило вложен грозд доброго качества и зрелый: то из грозда потечет вино слад­кое и благовонное, в котором с продолжением вре­мени возрастать будут добротность и благоуханье. По­сему, о чем же внушает нам, сколько можно, наи­паче заботиться эта загадка о грозде? О том, чтобы обогащалась наша сокровищница человеческого ума, а эта сокровищница есть надежда; в ней хранится всякий запас для нашей жизни. В таком же случае свойство гроздов сделается для нас известным, если будут видимы сперва ветви, а потом виноградная лоза, держащая на себе грозды и ветви. А сие соделается по словам Господа, изрекшего: «Аз есмь лоза, вы же рождие» (Ин.15, 5). Ибо если, действительно, и плодонося и возрастая, как говорит Апостол, «в Нем» пребываем «укоренены» (Кол. 2, 7); то уразумеем из сказанного, что от нас, созданных в Нем, и без Него недостойных питающей нас влаги, требуется грозд дел, который не окислен и не доведен до терпкости гневом, не дошел до гни­лости и не распался от какого либо сластолюбия. В точиле каждой души (а точилом служит совесть) грозд дел дает нам вино на последующую жизнь, и каждому по всей необходимости должно вкушать от собственных своих трудов, какие бы они ни были.

Посему блаженны те делатели, которых вино, вку­шенное ими, веселит сердце; напротив того, жалки и достойны слез те, у которых «вино», по выражению Моисея, делается «яростию змиев» — (Второз. 32, 33), преложившись в ядовитое качество и от розги содом­ской принося плод в пагубу. Посему, если имеешь в виду осмый день; то помни, говорите Пророк, о точилах в добродетелях; да «точила», по слову при­тчи, «источают»тебе «вино» благовонное (Притч.3, 10).

 

 

Глава 6. (О надписаниях: «о Маелефе», «исход ски­нии», «о обновлении дому Давидова», «изступления», «в воспоминание», «исповедание», «столпописание», «да не растлиши»)

 

А надписание: «о Маелефе», яснее переданное перело­жившими речение сие на эллинский язык, придает какую-то ревность подвижникам добродетели, указы­вая им на конец подвигов, говоря, что одержавшим верх в борьбах предстоят ликования и весе­лия; так как в этом смысл протолковано оное слово: «Маелеф», которое переводится словом: ликование, что знаем из истории о победе Давида, когда в единоборстве с сим юношею пал Голиаф, с ликованием встретив, девы славят отважный Давидов подвиг. Так, надписание: «о Маелефе» выражает, что всякая победа над сопротивниками, приобретаемая трудом и пролитием пота, сопровождается весельем и ликованием, потому что всякая разумная тварь присо­единяется к победителям, как бы входя с ними в один стройный лик. Было некогда, что словесное естество составляло один лик, который взирал на единого Ликоначальника, и исполнением заповеди приводил себя в согласие с тою стройностью ликов, какую ликоначальник установлял своим движением.