Аподиктические знания
Максимально адекватное поведение Аподиктические знания Человеку свойственно стремление к максимально адекватному взаимодействию с окружающим миром. Но для этого ему необходимо иметь о нем максимально достоверные знания. А существуют ли такие? В XVII в. Декарту удалось найти путь в область абсолютно достоверного знания, путем методического сомнения он пришел к выводу, что сомневаться нельзя только в наличной действительности своего сознания, т.е.: «Мыслю, следовательно, существую». Знание содержания своего сознания и знание о том, что данное содержание сознания переживается, есть, безусловно, достоверное знание, не имеющее примеси догматических наслоений. Это знание непосредственно совпадает со своим предметом, является простым созерцанием своего предмета. Пока не нарушено это непосредственное тождество между сознанием и его предметом, находясь на почве безусловной достоверности, ошибаться невозможно. Данность сознания как первоначальный факт, который просто непосредственно наблюдается, не может вызвать возражений. Все содержание сознания разделяются самим же сознанием на два класса. Элементы одного класса идентифицируются сознанием, как внешние по отношению к нему и независимые от него. Элементы другого класса – как внутренние элементы сознания и зависимые от него. Другими словами, одни элементы содержания сознания самим же сознанием объективируются, идентифицируются как принудительно данные сознанию, внешние по отношению к нему объекты. Другие – субъективируются, идентифицируются сознанием как внутренние элементы, принадлежащие сознанию, порождаемые им, зависимые от него. Такое представление содержания сознания двумя классами вызывает искушение довериться этому разделению и придать объективированной части содержания сознания статус объективированной реальности. Но как только стоит поддаться этому искушению, так сейчас же, теряется безусловная достоверность знания, открывается возможность ошибок и законное основание для всяких сомнений. Достоверность теряется как минимум по двум причинам: 1. В содержании сознания нет непосредственного признака для различения, где дана только внутренняя объективированная реальность, а где объективная реальность, пусть даже последняя и представлена в сознании. 2. Непонятно, как сознание, со своими психическими процессами, состояниями и содержанием, может достоверно постигать объект, который находится за приделами психического, откуда можно знать, притом знать достоверно, что вообще есть нечто, которое в качестве объекта противостоит сознанию. Когда же рефлексия поддается искушению и все же принимает безусловную внутреннюю достоверность содержания сознания, объективированного сообразно алгоритмам самого же сознания, за объективную реальность, придает своему объективированному содержанию статус объективной реальности, тогда можно попасть в ситуацию, где происходят ошибки суждений по поводу объективного знания. Аналогичные суждения справедливы и по отношению к такому безусловному факту внутренней реальности, как «я», в случае, когда объективированному «я» придается статус объективной индивидуальности. Рассуждения остаются справедливыми по отношению к «я», несмотря на то, что между «я» и остальными содержаниями сознания, с которыми оно соотносится, есть принципиальное различие. Оно заключается в том, что последние идентифицируются сознанием как многообразные, а сопровождающее их всех «я» - как одно и то же. Но, несмотря на то, что всевозможные содержания сознания соотносятся с одним и тем же «я», из этого никак не следует, чтобы это «я» было не просто элементом содержания сознания, а чем-то большим. Разумеется, когда мыслишь нельзя сомневаться в себе как мыслящем или в «я» как внутреннем условии мышления. Но ничто не мешает усомниться в достоверности «я» как реальной, объективной индивидуальности. И здесь нет логического противоречия, ибо сомневающийся и предмет сомнения нетождественны между собой. Первый есть только постоянное содержание сознания, а второй – реальная, объективная индивидуальность. Начальным толчком, поводом к сомнению в достоверной реальности «я» как объективной индивидуальности, к подозрению, что оно есть не более чем обычный результат объективации, служит его неразрывная связь с остальным объективированным содержанием сознания. Объективная реальность «я» не может иметь большую достоверность, чем «они», так как «я» по самому содержанию неотделимо от «них». С устранением всех этих фактов, как сомнительных с точки зрения методического сомнения Декарта, не остается ничего несомненного. Сомневаться нельзя только в наличной действительности сознания, в факте как таковом, в том, что дано. Осознаваемо присутствие ощущений, мыслей, чувств, желаний, следовательно, они существуют как токовые, как сознаваемые, или как содержание сознания сознающего, но не более. Несомненным является только внутренняя реальность, только она и только в этом качестве существует аподиктически. Отсюда следует, что способом достижения аподиктического знания является рефлексия, только рефлексивным путем можно добыть абсолютно достоверное знание. Разумеется, отнюдь не все положения, полученные рефлексивно, абсолютно достоверны, однако их достаточно много для того, чтобы заложить прочную аподиктическую базу в основу остального, менее достоверного знания. Рефлексия показывает, что всякий акт сознания, направленный на какой-нибудь объект, интенционален. При этом сознанию неважно, существует ли данный объект независимо от него. Сознанию важно, что как элемент содержания сознания объект существует, и притом аподиктически. Такие объекты называют интенциональными, или феноменами, а сознание – трансцендентальным «я». Область трансцендентального «я» оказывается беспредельно широкой. В нее входят, разумеется, в качестве феноменов, природное пространство и время, и сама природа, и обитающие в ней люди, весь мир человека. Все это в качестве феноменов трансцендентального «я» существует уже не проблематически, а, несомненно, и аподиктически.
|
