Не переоценивается ли интеллект?

Четвертая ошибка, тоже довольно распространенная, — преувеличение значения интеллекта. То, что одна группа превосходит по интеллекту другую группу или один человек имеет более высокие показатели IQ, чем другой, вовсе не значит, что человек с высоким IQ больше заслуживает уважения или более полезен для общества. Есть много важных качеств, которые практически не зависят от интеллекта, и некоторые из них, возможно, даже более важны, чем интеллект. Хорошим примером могут быть вера, надежда и милосердие. Также примером могли бы быть душа, или честность, или трудолюбие, упорство, доброта, сочувствие и страсть к справедливости и многое-многое другое. Человек с высоким интеллектом может быть негодяем, психопатом или даже серийным убийцей; высокий интеллект не является страховкой от безнравственности. Все великие злодеи истории — от Аттилы и Чингисхана до Гитлера и Сталина — имели уровень интеллекта выше среднего; это не делает их людьми, достойными восхищения.

Таким образом, интеллект — только одно из многих качеств, имеющих социальную ценность. Впрочем, не может быть никакого сомнения в том, что это действительно важное качество и что общество на современном этапе очень сильно зависит от тех из своих членов, которые обладают высоким уровнем интеллекта. Любое сложное и развитое общество нуждается в ученых, адвокатах, врачах, инженерах, политиках, людях искусства и многих других высокоинтеллектуальных людях; без них мы не могли бы существовать. Но в равной мере общество не могло бы существовать или процветать без шахтеров, водителей автобусов, чернорабочих, дворников, полицейских или военных. Общество, состоящее исключительно из Эйнштейнов или Ньютонов, было бы столь же неспособно выжить, как и общество, состоящее исключительно из людей с показателями IQ на уровне 80 или 85. Разделение труда является признаком развитого общества, и это разделение происходит, главным образом, по линии различий в интеллекте.

Политические последствия

Классовое разделение неизбежно

Определенные последствия политического характера, похоже, действительно следуют из фактов, обозначенных в этой книге. Заметные различия в умственных способностях, вызываемые генетическими факторами, не позволяют представить нам, как могло бы существовать какое-либо общество, которое не было бы разделено на классы, и действительно, история показывает, что никогда не существовало общества, которое не было бы разделено таким образом. Даже современные коммунистические общества демонстрируют разделение на классы, которое по меньшей мере столь же отчетливо, как и в капиталистических обществах, а зачастую даже более заметно. Однако это разделение на классы компенсируется социальной мобильностью, порождаемой генетической регрессией к среднему, которую мы обсуждали в главе 8. Регрессия означает, что кастовые общества не могут иметь какого-либо устойчивого биологического основания и что у выходцев из семей, принадлежащих к среднему или рабочему классу, всегда будет шанс перейти в другую социальную категорию.

Сказанное, конечно, не означает, что, с помощью социального давления, диктатуры или других средств, было бы абсолютно невозможно навязать обществу кастовую систему (как было в Индии) или пытаться внедрить бесклассовую систему (любые попытки в этом направлении всегда терпели неудачу). Наука может сказать нам только о том, каковы факты. Она не говорит нам о том, что желательно, хотя может указывать на трудности достижения того, что некоторые люди считают желательным.

Дискриминация: обоюдоострый меч

Факты, представленные в этой книге, могут помочь пролить некоторый свет на болезненный вопрос — дискриминацию. Иногда утверждается, что дискриминация существует везде, где имеются какие-либо отклонения от точных квот на распределение между классами, расами или полами количества мест в вузах, или в некоторых профессиях, или, наоборот, в классах для детей с отставанием в развитии. Это было бы справедливо только в том случае, если бы разные группы начинали с идентичным генетическим багажом. Однако, как мы видели, люди не начинают жизнь, имея равные способности. Дети из семей, принадлежащих к среднему классу, имеют показатели IQ в целом выше, чем дети из семей рабочих, несмотря на регрессию; и если места в вузах предоставляются на основании того, что обещают интеллектуальные способности будущих студентов, то из этого следует, что в высшие учебные заведения будет больше поступать выходцев из среднего класса, нежели из рабочего класса.

Любопытно отметить, что процент поступающих в вузы учащихся из семей рабочих выше в Англии, чем в России. В России 53% студентов вузов происходят из семей служащих и специалистов; в Англии количество таких студентов составляет только 44%. На эти цифры следует посмотреть с точки зрения того процента, который эти классы составляют в популяции в целом; в России служащие и специалисты составляют 5% от всей популяции, тогда как в Англии специалисты и управленцы составляют 14%. Таким образом, в России 5% популяции являются средним классом и дают 53% студентов вузов, тогда как в Англии 14% являются средним классом, но дают только 44% студентов. Во Франции, Германии и Скандинавских странах ситуация сходна с тем, что наблюдается в Англии; в Америке представительство рабочего класса даже выше.

 

Квоты любого рода дискриминационны

Во многом такой же аргумент можно было бы предъявить и в отношений квот по признаку расы. Часто отмечалось, что еврейские, а в Америке китайские и японские иммигранты получают непропорционально большое количество мест в вузах. Это не является свидетельством расистской политики со стороны администрации вузов; это просто последствие более высоких показателей IQ еврейских, китайских и японских абитуриентов. Эти факты расового превосходства в прошлом нередко приводили к дискриминации в виде квот, ограничивающих прием евреев, китайцев и японцев. Едва ли нужно говорить, что дискриминация любого рода чужда демократическим ценностям и не должна быть терпимой в обществе, приверженном принципам равенства рас. Основным постулатом равноправного общества является, несомненно, то, что каждый человек должен рассматриваться как индивидуальность, а не как представитель расовой, религиозной или любой другой группы. Любые попытки установить квоты нарушают этот принцип.

Как, с точки зрения этого принципа, мы должны оценивать решение, принятое в 1979 годуРобертом Пекхэмом, судьей федерального окружного суда Сан-Франциско, по делу Ларри П. против Райлса? Пекхэм заявил, что использование стандартных тестов IQ для помещения черных детей в классы для отстающих было нарушением не только конституции штата Калифорния, но и 14-й поправки к Конституции США, которая гарантирует равную защиту законов. Соответственно суд обязал калифорнийские школы и работающих в них психологов соблюдать запрет на использование тестов IQ; окружные школы также были обязаны принять срочные меры к уменьшению расовой диспропорции в классах для детей с отстаиванием в развитии. (Сходные меры было рекомендовано принять в Англии для снижения процента детей уроженцев Вест-Индии в классах для отстающих.)

Ответом судье Пекхэму, который снискал себе бессмертие, запретив тесты IQ, как в свое время Сталин и Гитлер, является то, что различия в достижениях и способностях, измеряемые такими тестами, не создаются тестами, и любая попытка решить проблему на основе квот по сути является расистской и лишает человека права быть индивидуальностью, а не представителем расы.

Изначально классы для детей с отставанием в развитии (или коррекционные классы) были созданы с тем, чтобы помочь детям, которые не могли справиться с учебной нагрузкой в обычных классах; были предприняты попытки по возможности поднять их уровень до требуемого образовательным стандартом, позволяющие им получить более полноценное образование, нежели в ином случае. Введение системы квот просто-напросто лишает детей с очень низкими показателями IQ возможности получать столь необходимую помощь и создает большие трудности для учителя, который не в состоянии учить их в обычных классах, не снижая качества обучения других детей. Последствия этого, принятого, несомненно, из добрых побуждений, решения могут быть катастрофическими для детей, которых оно касается, и могут серьезно отразиться на всей школьной системе. Это более чем прогноз на будущее: такие запреты, принимаемые в Соединенных Штатах, приводят к этим результатам с печальным постоянством. Трудно сказать, каким может быть решение расовых и классовых проблем, но ясно, что это — не решение.

Апелляция к разуму

Вызывает сожаление, что очень мало публичных обсуждений социальных и политических следствий важнейших результатов, полученных в сфере измерения и изучения умственных способностей. Поднятые вопросы имеют огромное значение для общества, но до сих пор мы наблюдали только безудержную войну слов с наклеиванием друг на друга ярлыков типа «фашисты» или «коммунисты», «расисты» или «защитники черномазых». Страсти достигли действительно высокого накала, и тех, кто пытался привлечь внимание к генетическим факторам в интеллектуальных и других различиях, обвиняли в приверженности идеям Гитлера и стремлении к геноциду. Это, конечно же, абсурдная попытка установить вину по ассоциации. Такую же тактику очернительства можно было бы использовать для того, чтобы «доказать», что социализм является страшной, человеконенавистнической доктриной. Не называлась ли партия Гитлера национал-социалистической и не призывала ли программа его партии к того же рода социалистическим мерам, что и лейбористская партия в Великобритании? Подобные «доказательства» крайне опасны,

С одной стороны, полемика ведется вокруг академических фактов. С другой стороны, она касается важных социальных вопросов, которые, помимо этих фактов, предполагают рассмотрение этических и моральных вопросов, выходящих за рамки эмпирических исследований. Эти вопросы важны и, возможно, даже имеют значение для выживания демократического общества. Их следует обсуждать спокойно и разумно, не поддаваясь эмоциям и избегая ярлыков. Остается надеяться, что полемика, ведущаяся на этих страницах, возможно, поможет высветить проблемы и позволит читателю сделать свои собственные выводы.