В. П. Зинченко 5 страница

Развивая идеи социальной инженерии, А. К. Гастев формули­рует целый ряд положений, которые имеют явно кибернетическую направленность. Глубокая вера А. К. Гастева в неограниченные возможности творческой инженерии стимулировала работу его мысли в плане разработки идеи, созвучной современным положе­ниям о проектировании конкретных видов трудовой деятельности. Однако на этом пути А. К. Гастев не избежал серьезных методо­логических просчетов, связанных, как отмечает Е. А. Климов, с отрицанием стойких индивидуальных особенностей человека и по­ниманием трудовой деятельности как пассивного продукта объек­тивной обстановки [см. 19].

Перспективные подходы к изучению и управлению трудовой деятельностью, намеченные А. К. Гастевым, получили дальнейшее развитие и обоснование в трудах Н. А. Бернштейна, который в 20-е годы заведовал биомеханической лабораторией ЦИТа. «Идейно-научная атмосфера этого учреждения (ЦИТ.— В. 3. и В. М.), где широко развернулись междисциплинарные исследова­ния труда по новаторской гастевской программе, без сомнения воздействовала и на искания молодого Бернштейна» [41, с. 7]. Представляется продуктивной попытка Н. А. Бернштейна рас­сматривать целый ряд принципиальных проблем улучшения и оптимизации трудовой деятельности с позиций системно-структур­ных воззрений, которые формировались у него в процессе изучения физиологических механизмов регуляции и построения движений. И дело не только в том, что ученый употребляет сам термин «система», но прежде всего в глубоком понимании системной природы объектов, в выделении тех признаков, которые считаются центральными при определении системы: определенная целост­ность, иерархичность, отношения и связи, структура. «Про­изводственный процесс, к какому бы виду производства он ни относился,— писал Н. А. Бернштейн,— выполняется системой, сос­тоящей из: 1) орудия производства и 2) работника, обслуживаю­щего это орудие. Деятельность такой системы, очевидно, тем совершеннее, чем лучше она рассчитана в целом и чем ближе соответствие между частями системы — орудием и работником» [4, с. 3].

Основываясь на достижениях биомеханики того времени, и прежде всего на результатах собственных исследований, Н. А. Бернштейн неоднократно указывал на возможность биоме­ханического расчета указанных систем, по точности не уступаю­щего инженерному расчету их механических частей. Успехи биомеханики как научной дисциплины укрепляли также веру ученого принципиальную возможность расчета системы «человек — ору­дие труда» с позиций человеческого фактора в целом. Термин «человеческий фактор» Н. А. Бернштейн употреблял в собиратель­ном значении, довольно близком по содержанию современному его значению, для обозначения психофизиологических характе­ристик человека, определяемых в конкретных условиях его взаимо­действия с орудием труда. «Почему у Hutte нет таблиц его (человека.— В. 3. и В. М.) размеров, характеристик прочности, мощности, механической конструкции. И можно ли надеяться,—• заключает ученый,— на безупречную работу системы, одна из составляющих которой рассчитана по всем правилам новейшей сложной техники, а другая взята без всякого расчета и даже без всякого знания» [4, с. 3].

Оптимизация названных систем не может быть сведена только к решению задачи приспособления человека к орудию труда, ма­шине. Н. А. Бернштейн показывает ограниченность такого подхода к проблеме, который являлся традиционным и доминировал в фи­зиологии и психологии труда в 20—30-е годы. «Профотбор,— отмечал ученый,— орудие далеко не гибкое; его применимость ограничена скромным размахом естественных биологических ва­риаций. Если нельзя приспособить работника к орудию и обста­новке,— делает вывод Н. А. Бернштейн,— то следует приспособить орудие и обстановку к работнику» [4, с, 3]. Принципиальные установки ученого находили воплощение в прикладных исследова­ниях, одно из которых было связано с психофизиологической реконструкцией рабочего места вагоновожатого.

Анализ положений, содержащихся в работах Н. А. Бернштейна, позволяет сделать вывод, что рассматриваемые им системы «че­ловек— орудие труда — производственная обстановка» характери­зуются как многоуровневые, что предполагает наличие взаимо­связанных, но относительно автономных уровней их изучения и оптимизации. Биомеханический подход является одним из уровней анализа и проектирования таких систем. Связывая надежды на реализацию в 30-е годы многоуровневого подхода к оптимизации указанных систем с охраной труда, Н. А. Бернштейн активно выступил против того, что она «часто становится бытовым ком­промиссом почти филантропического порядка, вместо того, чтобы лечь в основу норм и расчетов всей работающей системы в целом. Работник охраны труда,— подчеркивал ученый,— должен по-насто­ящему не вносить поправки в готовую конструкцию, сделанную без его участия, а участвовать как необходимый сотрудник в са­мом созидательном процессе» [4, с. 4].

Предпосылки комплексного подхода к изучению и оптимизации трудовой деятельности формировались в 20—30-е годы в целом Ряде других исследований, прежде всего связанных с анализом сложных видов трудовой деятельности. Обобщая опыт исследова­нии предшествующих лет, Н. М. Добротворский в 1930 г. следующим образом формулировал задачи изучения летного труда. «Изучение летного труда,— писал он,— распадается на ряд задач.

1. Изучение орудий производства, т. е. самолета и его оборудова­ния. Изучение орудий производства должно вестись с точки зре­ния, с одной стороны, приспособленности их к тому человеческому материалу, которым мы располагаем, и, с другой стороны, с точки зрения подбора человеческого материала, вполне соответствующе­го тем требованиям, которые предъявляют орудия производства.

2. Изучение условий летного труда. При изучении условий летного труда нам важно не безотносительное влияние этих условий, как это рассматривается в гигиене, а значение влияния этих условий, в зависимости от условий применения (форм тактического исполь­зования), дабы заранее учесть, какие люди будут наиболее под­ходящи для выполнения тех или иных боевых заданий, каким образом лучше осуществлять выполнение этих заданий, чтобы с возможно большей полнотой использовать те свойства, которыми обладает находящаяся у нас в части живая сила. 3. Изучение летно-трудовых процессов. Здесь наше внимание должно быть сосре­доточено как на характере изучаемых трудовых процессов, так и условиях, повышающих их эффективность. 4. Изучение летного состава. Эта задача имеет в виду разрешение вопросов комплек­тования воздушного флота соответственного качества живой си­лой в соответственном летном виде» [14, с. 3].

В работе Н. М. Добротворского предельно четко и последо­вательно прослеживается подход к изучению и оптимизации тру­довой деятельности летчика, который в современных условиях называется комплексным. Здесь присутствуют все элементы такого подхода и указаны необходимые взаимосвязи между ними. Обра­щает на себя внимание глубина постижения Н. М. Добротворским взаимосвязи двух направлений исследований — приспособления человека к технике и приспособления техники к человеку. «Мы считаем,— писал он,— что требования к человеку могут быть по­ставлены только лишь после того, как самолет будет приноровлен к требованиям, предъявляемым к нему средним человеком. Мы отнюдь не склонны ставить требование, чтобы самолеты имели разнообразные конструкции соответственно разнообразию групп людей, могущих быть использованными для работы на самолете — известные ограничения должны быть в отношении человека постав­лены, но внутри этих границ самолет должен удовлетворять тем требованиям, которые предъявляются ему для полноценного ис­пользования этой средней группы людей» [14, с. 10].

Характеристики человека в той или иной степени учитывались конструкторами при создании летательных аппаратов и на заре развития авиации. Однако последовательный научно обоснованный подход к их учету, содержащийся в работе Н. М. Добротворского,. далеко опережал научно-техническую мысль того времени.

В методическом отношении анализ Н. М. Добротворским ка­бины летчика и приборной доски с позиций человеческого фактора не утратил своего значения и в наши дни. Конкретные рекоменда­ции не противоречат современным, хотя отдельные детали, обус­ловленные конструкцией летательных аппаратов и приборов того времени, представляют лишь исторический интерес.

Содержательная концепция Н. М. Добротворского о комплекс­ном подходе к изучению и оптимизации трудовой деятельности летчика оказала существенное влияние на развитие соответствую­щих исследований в авиации. В свете этой концепции не кажутся случайными и неожиданными выполненные Н. В. Зимкиным и Н. А. Эппле в русле психотехнических исследований работы пo ­изучению авиационных приборов, которые с достаточным на то основанием можно отнести к первым инженерно-психологическим исследованиям.

Стремление комплексно изучать человека в труде, рассматри­вая его не только как организм, но прежде всего как личность, намечалось в некоторых разделах психологии труда [28]. Доста­точно явно проявлялась тенденция к комплексному охвату многих, проблем изучения и рационализации трудовой деятельности в пси­хотехническом движении в нашей стране в 20—30-е годы [24]. Представляя сложное и противоречивое явление, психотехническое движение выходило за рамки лабораторных психологических исследований и смыкалось, во-первых, с движением за научную организацию труда, реконструкцию и совершенствование произ­водства, а во-вторых, с нарождавшимися проблемами целого-комплекса медико-биологических дисциплин. Природу этих мно­госторонних связей можно лучше понять, если иметь в виду, что через толщу различных наслоений в психотехнике под давлением практики пробивалась тенденция к психологическому изучению предметной трудовой деятельности. Не случайно обращалось вни­мание на синтетическую природу психологического анализа трудо­вой деятельности, отправного пункта многих психотехнических исследований. «Только...— писал И. Н. Шпильрейн, совмещая чисто профессиографические задачи с интересами биомеханики, охраны труда и НОТа,— психологический анализ профессий при­обретает теоретико-практическую значимость. В то же время, иллюстрируя единство в многообразии отдельных нотовских проб­лем, такого рода анализ вскрывает объективную ценность хотя и многопланового, но не эклектического в дурном смысле, и един­ством внутреннего содержания спаянного методического подхода к общей проблеме научной организации труда и производства» [34, с. 172].

Рассматривая вопрос о возможном участии психотехника в проектировании орудий труда («активного соучастника в пост­роении основной идеи того или другого орудия труда»), а не только в осуществлении функций психофизиологического контроля и оценки уже сконструированных орудий труда, С. Г. Геллерштейн вплотную подходит к идее, созвучной современным положениям системного подхода в эргономике. В работах И. Н. Шпильрейнатакже можно обнаружить движение научной мысли в этом направ­лении. Ученый обращал внимание на перспективность тех психо­технических работ, в которых предпринимались попытки органи­ческого сочетания двух направлений исследований: 1) одновре­менного охвата всех факторов, влияющих на эффективность трудовой деятельности; 2) выделения каждого фактора в отдельности я определения его влияния на эффективность трудовой деятель­ности [см. 17].

Имея в виду исследования подобного типа, С. Г. Геллерштейн [10] писал, что психотехника в данном случае уже перестает быть собственно психотехникой, она перерастает свои границы и долж­на будет изменить свое название. Эти исследования отражали потребность в междисциплинарных исследованиях. Предваритель­ным условием эффективного участия психотехники в таких иссле­дованиях явилось решение целого ряда методологических проблем, и прежде всего проблем предметной, трудовой деятельности. В этой связи представляется существенным высказывание Л. С. Выготско­го о том, что в процессе сближения психотехники с эксперимен­тальной психологией, генетической психологией и психопатологией происходила более углубленная трактовка проблем психотехники, изменение задач и методов психотехнических исследований. На этом же пути намечалось решение важнейших теоретических проблем, которые вставали перед психотехникой. «Разрыв между двумя основными формами психотехнического исследования,— указывал Л.С. Выготский,— между аналитическим изучением отдельных, большей частью элементарных функций, на которые разлагается обычно та или иная сложная профессиональная деятельность, и имитативной подделкой всей профессиональной деятельности в целом с максимальным приближением к действительности — должен быть заполнен с помощью изучения высших, сложных син­тетических интеллектуальных функций» [7, с. 384].

Поиски форм и методов комплексных исследований достаточ­но интенсивно велись в 20—30-е годы в русле работ по охране труда [18]. Формулировались принципиально новые проблемы. «Самое содержание новой техники,— писал В. Строганов,—-долж­но постоянно расширяться и обогащаться. Это значит, что развитие социалистической техники должно пойти новым путем, а не теми путями, которыми оно шло и идет в настоящее время в капиталистических странах. Идеи оздоровления и безопасности труда долж­ны у нас стать органической частью развивающейся техники, а не дополнять эту технику как некий посторонний, самостоятельный привесок» [32, с. 14].

В 20—30-е годы в стране действовала широкая сеть психофи­зиологических лабораторий непосредственно на фабриках и заво­дах. Для тех лет было характерно тесное сотрудничество психо­логов, физиологов, гигиенистов труда, инженерно-технического персонала предприятий, специалистов по организации, охране труда и технике безопасности. Решение практических задач совершенствования трудовой деятельности и улучшения условий труда на производстве и транспорте являлось той реальной основой, на которой укреплялись взаимосвязь и взаимодействие наук о трудо­вой деятельности. В стране действовали лаборатории, которые проводили комплексные исследования трудовой деятельности (научно-исследовательский сектор отдела техники безопасности и промсанитарии Горьковского автозавода, возглавляемый К К. Платоновым, психофизиологическая лаборатория на Москов­ском электрозаводе, возглавляемая А. Ф. Гольдбергом, и др.). В 1932 г. в резолюции конференции по психофизиологии и органи­зации труда, созванной по инициативе Всесоюзного электротехни­ческого объединения, отмечалось, что «результаты работы психофизиологических лабораторий подтверждают целесообраз­ность и своевременность постановки изучения человеческого фактора и его влияния на протекание трудового процесса в про­изводственной обстановке» [31, с. 192].

На этой конференции всеобщее внимание привлек доклад А. Ф. Гольдберга, так как в деятельности руководимой им лабо­ратории нашли отражение некоторые общие тенденции изучения человеческого фактора на производстве. Одной из особенностей работы лаборатории явилось то, что ее сотрудники действовали в тесном контакте с рабочими, которые были не только испытуе­мыми, но и активными участниками всех проводимых мероприя­тий. «Проведя подробный производственно-психофизиологический анализ процесса работы на агрегатах,— говорил А. Ф. Гольдберг,— детально ознакомившись с санитарно-гигиеническими условиями цехов и основными психофизиологическими особенностями рабо­тающих на агрегатах, лаборатория дала ряд предложений, охва­тывающих рабочее место, сидение, рабочие движения, режим рабочего дня, рациональный пищевой режим и т. д.» [31, с. 185]. Рассматривая исторические предпосылки возникновения эрго­номики, нельзя не отметить, что в 1926 г. в Киеве была опублико­вана статья экономиста Е. Е. Слуцкого «Изучение проблемы построения формально-праксеологических основ экономики», в ко­торой впервые в нашей стране рассматривались проблемы прак­сеологии. Автор определяет праксеологию как общую теорию успешной целеустремленной деятельности. Проблематика указан­ной дисциплины перекликается с эргономикой. Тридцать пять лет спустя прямо указал на это Т. Котарбинский в статье «Молодые эргологические науки» (1961): «В последнее десятилетие мы стали свидетелями возникновения ряда дисциплин, предметом исследо­вания которых служат действия, операции, работа и вообще любые формы деятельности личности, умеющей что-то делать, проявлять активность. Я позволю себе назвать эти науки эргологическими, исходя от названия одной из них — эргологии» [44, с. 5].

Эргология (эргонология) не оформилась в 20—30-е годы в са­мостоятельное научное направление. Однако в это время были определены цели и задачи новой научной дисциплины, намеченыосновные ее проблемы и организационные формы исследований, указаны пути практического приложения и осуществлены первые прикладные работы.

 

§2. Возникновение эргономики и ее современное состояние

В годы второй мировой войны был дан мощный толчок меж­дисциплинарным исследованиям, направленным на выявление оптимальных условий деятельности человека, а также его предель­ных возможностей. Произошло это потому, что сложная военная техника, поступавшая на вооружение армий, зачастую не могла эффективно использоваться, так как предъявляла к обслуживаю­щему персоналу требования, которые превосходили психофизиоло­гические возможности человека. «Быстрое техническое развитие в некоторых областях, таких, как радарная техника, или высоко­скоростная авиация,— отмечает австралийский ученый А. Т. Велфорд,— привело к появлению таких ситуаций, в которых никакой отбор и никакая тренировка не гарантируют полного использова­ния оператором всех возможностей оборудования. Поэтому стало необходимым приспособить «работу к человеку», т. е. проектиро­вать такое оборудование, в котором были бы учтены границы человеческих способностей. Для этой цели большое число акаде­мических специалистов, занимающихся проблемами, связанными с человеком,— анатомов, физиологов, психологов — пригласили покинуть свои лаборатории и работать вместе с инженерами» [48, с. 275—276].

В годы второй мировой войны психологи впервые в массовом порядке были привлечены к проектированию новой военной тех­ники (радарные установки, сложное приборное оснащение само­летов и т. п.), эксплуатация которой характеризовалась резко возросшими требованиями к психическим свойствам человека. Именно поэтому для проведения исследований, связанных с про­ектированием сложных систем, в которых человек выполняет функции контроля и управления, больше всего подходили специа­листы, имеющие подготовку в области экспериментальной психо­логии. Методы и результаты исследований экспериментальной психологии явились исходным пунктом становления инженерной психологии. «Цель инженерной психологии,— пишет Е. Поултон,— не простое сравнение двух проектных решений какого-либо элемен­та оборудования, а точное определение возможностей и ограниче­ний человека, исходя из которых и следует осуществлять выбор оптимального варианта решения. Перед нами картина инженерной психологии как экспериментальной психологии середины двадцатого века. Возможно, она выгодно контрастирует с эксперимен­тальными психологическими исследованиями человека и животных, проводимыми в несколько искусственной среде традиционной пси­хологической лаборатории» [47, с. 178].

В США лаборатории инженерной психологии были организова­ны в 1945 г. в военно-воздушных и военно-морских силах. В это же время Национальный исследовательский совет по авиационной медицине и Корнеллский университет США проводят инженерно-психологические исследования, связанные с проектированием ка­бин для пилотов.

Изучение человеческих факторов, от которых существенным образом зависят эффективность и надежность функционирования систем управления и контроля, обусловило постепенное обогаще­ние и расширение области исследований инженерной психологии. В годы второй мировой войны, констатируют О. Едхолм и К. Mapрелл, «физиологи, психологи, анатомы и инженеры или дизайнеры работали вместе с взаимной пользой» [43, с. 83].

Ниже будет дана краткая характеристика развития и состояния эргономики в ряде капиталистических и социалистических стран (Англия, США, Япония, Болгария, Польша, Советский Союз). На примере этих стран можно составить определенное представление о тенденциях и состоянии эргономики в капиталистических и со­циалистических странах.

Во время второй мировой войны в Англии исследования, в ко­торых совместно принимали участие указанные специалисты, осу­ществлялись под эгидой Комитета по исследованиям личного состава (Service Personnel Researsch Commitees). Под «исследо­ванием личного состава» («personnel research») понималось, с одной стороны, выявление с помощью физиологических и психо­логических методов путей повышения эффективности боевой дея­тельности, безопасности и комфорта солдат, матросов и летчиков в различных условиях окружающей среды; а с другой — приспо­собление кораблей, боевых транспортных средств, самолетов и вооружения к психофизиологическим возможностям тех, кто дол­жен их использовать, с тем, чтобы обеспечить необходимое удобство пользования указанными техническими средствами. О. Едхолм и К- Маррелл не без оснований отмечают, что подобная общая направленность исследований личного состава, если отвлечься от военных задач, мало чем отличается от целевых установок Эргономического исследовательского общества [43].

В ходе второй мировой войны с особой силой проявилась необ­ходимость привлечения данных медико-биологических, психологи­ческих и социально-экономических наук для решения определенных вопросов развития техники. Однако вряд ли следует жестко свя­зывать возникновение эргономики с этой войной. Предпосылки эргономики фактически были заложены еще до войны, а в качестве самостоятельного направления исследований она оформилась пос­ле войны.

Термин «эргономика» (греч. ergon — работа+nomos—закон) был принят в Англии в 1949 г., когда группа английских ученых положила начало организации Эргономического исследователь­ского общества. О Едхолм и К. Маррелл подчеркивают, «что это было объединение людей, работающих в сфере научных исследо­ваний. Вопрос о создании прикладной науки эргономики в это время не рассматривался» [43, с. 78]. Инициаторы создания об­щества, среди которых называют К. Маррелла, О. Едхолма, П. Рэндла, У. Флойда, У. Хика и других, были единодушны в том, что объединение ученых смежных научных дисциплин для совмест­ной работы по решению общих проблем позволяет добиваться лучших результатов, которые в принципе не могут быть получены в рамках какой-либо одной из этих дисциплин. В этом их, в част­ности, убеждал опыт успешной совместной работы физиологов, психологов, анатомов, инженеров и дизайнеров в годы второй мировой войны.

Деятельность английского Эргономического исследовательского общества с самого начала привлекла внимание ученых различ­ных стран мира. В 1951 г. в обществе насчитывалось 14 ученых из других стран, в том числе В. Акерблом, Дж. М. Кристенсен (Швеция), П. Фиттс, Л. Мид, К. Морган (США; в 1954 г. количе­ство иностранных членов увеличилось до 51, а к 1957 г. их число составляло одну треть от общего состава общества. Начав с на­лаживания информационных связей между учеными, изучавшими различные аспекты поведения человека в труде, члены общества впоследствии стали искать пути преодоления неизбежной в рамках отдельных научных дисциплин односторонности решения проблем рациональной организации труда. «Появление эргономики,— кон­статирует один из инициаторов создания этого общества К. Маррелл,— можно рассматривать как одно из следствий инте­реса исследователей с широким диапазоном знаний в различных областях к комплексному изучению трудовой деятельности чело­века, и в этом смысле существование эргономики вполне оправ­дано» [46, с. 3].

На ежегодные конференции Общества выносились следующие темы: «Человеческие факторы в проектировании оборудования», «Утомление», «Измерение человеческой деятельности», «Научное изучение трудовой деятельности в промышленности» и др.

Эргономика способствовала объединению направлений, разви­вавшихся прежде независимо друг от друга, содействовала сбли­жению людей с разными уровнями подготовки и разных специаль­ностей. Название «эргономика» было выбрано в связи с тем, что новая область знания не принадлежит полностью ни одной из дис­циплин, участвующих в ее разработке; кроме того, как всякий термин, он должен быть кратким, однозначным, определенным и получить распространение в других странах. «Эргономика»,— по определению К. Маррелла,— это научные исследования взаимо­действия человека и рабочей среды» [45, с. XIII]. Он поясняет, что имеется в виду не только непосредственное окружение, в ко­тором работает человек, но также станки и материалы, методы и организация индивидуальной и коллективной работы.

В 1960 г. был образован факультет эргономики и кибернетики в английском технологическом колледже в г. Лавбро, который первоначально осуществлял подготовку эргономистов из числа дипломированных специалистов. В настоящее время этот факуль­тет, переименованный в факультет наук о человеке, является веду­щим высшим учебным заведением по подготовке специалистов по эргономике. При факультете создан Институт по изучению эргономических проблем товаров массового спроса. Несколько ' позже подготовку эргономистов стали осуществлять факультет прикладной психологии Астонского университета в г. Бирмингаме и факультет промышленного производства Бирмингамского уни­верситета, а также некоторые другие высшие учебные заведения. Начиная с 1962 г. в Англии издается серия брошюр для работ­ников промышленности, в которых освещаются методические воп­росы использования данных эргономики на практике. В 1969 г. был основан информационный центр по эргономике, одной из задач которого является удовлетворение запросов английской про­мышленности в области применения данных эргономики. Приклад­ные эргономические исследования получили широкое развитие на железнодорожном транспорте, в сталелитейной, электронной, сте­кольной и других отраслях промышленности.

В 1963—1964 гг. формируются исходные положения системно­го подхода в эргономике; впоследствии они интенсивно разраба­тываются У. Синглтоном и другими английскими учеными. В 1965 г. К. Маррелл издает фундаментальный труд «Эргономика».

Размах деятельности Эргономического исследовательского общества способствовал объединению ученых многих стран, о чем свидетельствовали, в частности, проводимые им международные семинары и симпозиумы, на которых глубоко и всесторонне обсуж­дались эргономические проблемы. Одновременно активизировалась деятельность в различных странах по созданию национальных эргономических ассоциаций. Первые неформальные группы спе­циалистов, обсуждавших проблемы человеческих факторов, воз­никли в США еще в предвоенный период. В 1938 г. лаборатория по изучению человеческих факторов была создана в Bell Telephone Laboratories.

Как и в Англии, в годы второй мировой войны в США для работы в авиационной промышленности и военных исследователь­ских организациях были приглашены психологи, антропологи, физиологи, биологи и врачи, которые в тесном содружестве с инже­нерами решали проблемы обеспечения оптимального взаимодейст­вия людей и сложных технических систем. В 1945 г. П. Фиттс ор­ганизует лабораторию инженерной психологии в Военно-воздуш­ных силах США, а Ф. Тейлор создает лабораторию человеческой инженерии в Военно-морских силах США.В конце 40-х годов в США в государственном университете в г. Огайо и Иллинойсском университете учреждаются специаль­ные программы для получения ученой степени в области челове­ческих факторов. Другие университеты вводят курсы по человечес­ким факторам.

Первый симпозиум по проблемам человеческих факторов на национальном уровне был проведен в США в 1953 г. В 1957 г. образовано Общество инженерных психологов как отдельное под­разделение Американской психологической ассоциации. Тем не менее все острее ощущалась необходимость в создании националь­ной профессиональной организации, объединяющей специалистов в области человеческих факторов, и издании соответствующего научного журнала.

В 1957 г. в США возникло Общество человеческих факторов, в создании которого принимали участие члены английского Эрго­номического исследовательского общества. В 1958 г. вышел первый номер американского журнала «Человеческие факторы». Кроме того, в США ежемесячно издается «Бюллетень Общества челове­ческих факторов». Термин «человеческие факторы» возник в ре­зультате буквального перевода и сокращения американского выражения «техника человеческих факторов» (human factors engineering) и получил распространение главным образом в США, где он обозначает область знания и новую профессию, которую в Европе определяют термином «эргономика». Человеческие фак­торы и эргономика как сферы научных исследований имели неко­торые различия на первых этапах своего развития, хотя и тогда они представляли одно направление исследований. Тенденция раз­вития такова, что различия между ними все больше нивелируются, а само направление исследований обогащается за счет органичес­кого сближения исследования человеческих факторов и эргоно­мики.

Уже к 1970 г. подготовку кадров в области человеческих факторов США на уровне бакалавра, магистра и доктора наук осуществляли соответственно 20, 43 и 42 университета. Одновре­менно с расширением подготовки кадров в США издаются работы по теоретическим проблемам и методам исследования человечес­ких факторов, а также руководства для инженеров, дизайнеров, архитекторов и других специалистов.

В 1921 г. японский ученый К. Танака издал книгу «Человечес­кая инженерия» и тем самым впервые ввел в Японии этот термин. В этом же году был создан частный институт по изучению труда (Institute for Labor Science), с которым связывают первые систе­матические исследования в области человеческих факторов в Японии. В настоящее время указанный институт является госу­дарственной организацией и называется Научно-исследовательский институт труда (Institute for Labor Science Research). Начиная с 1925 г. исследования человеческих факторов в Японии достаточ­но интенсивно разрабатываются в различных военных организациях. Ускоренное развитие эргономики в Японии отмечается после второй мировой войны, когда в стране происходит бурный рост промышленности и осуществляется перевооружение производства на высоком техническом уровне. Первая национальная конферен­ция по проблемам эргономики состоялась в 1963 г. В 1964 г. было основано Японское научно-исследовательское эргономическое общество, которое издает журнал по проблемам эргономики. Создается множество эргономических групп в различных отраслях промышленности, на транспорте, в университетах и научно-иссле­довательских организациях. Большое внимание уделяется эргоно­мическим исследованиям в Научно-исследовательском институте промышленной продукции, Научно-исследовательском институте условий труда на железнодорожном транспорте, Научно-исследо­вательском институте труда, в отделении архитектуры и дизайна университета Чиба и других организациях. Уже к 1970 г. было издано 10 учебников по эргономике, хотя потребность в хорошем учебнике ощущается и по настоящее время. Для студентов тех­нических отделений университетов был введен курс по человечес­ким факторам в объеме 40—60 учебных часов. «В современном промышленном производстве,— отмечалось уже в 1964 г. в япон­ской «Энциклопедии дизайна»,— потребность в эргономических исследованиях стала до такой степени необходимым и важным делом, что нельзя не признать, что в Японии эргономика превра­щается сейчас в своего рода фетиш».