В. П. Зинченко 4 страница

8. В а й с м а н Р. С. Связь межличностных отношений с групповой эффектив­ностью деятельности.— «Вопросы психологии», 1977, № 4.

9. Венда В., Зинченко В., Мунипов В. Проективная эргономика.— «Техническая эстетика», 1970, № 8.

10. Зинченко В. П., Панов Д. Ю. Узловые проблемы инженерной психо­логии.— «Вопросы психологии», 1962, № 5.

11. Зинченко В. П., Мунипов В. М. Методологические проблемы эргоно­мики. М., «Знание», 1974.

12. 3 и н ч е н к о В. П., Мунипов В. М., Смолян Г. Л. Эргономические основы организации труда. М., «Экономика», 1974.

13. Зинченко В. П., Мунипов В. М. К теории эргономики.— «Техническая эстетика», 1977, № 6.

14. Измеров Н. Ф., Летавет А. А. Решения XXV съезда КПСС и задачи гигиены труда.— «Гигиена труда и профессиональные заболевания», 1976, Хя 5, с. 2.

15. Инженерная психология. Теория, методология, практическое применение. М., «Наука», 1977, с. 6.

16. Интервью с участниками конференции.— «Техническая эстетика», 1972, № 12, с. 14.

17. Кок а рев Н. П. Гигиена труда на производстве. М., Профиздат, 1973,

с. 141.

18. Кротко в Ф. Г. Гигиена. БСЭ. Изд. 3-е, т. 6, 1971, с. 458.

19. Кузьмин В. П. Принципы системности в теории и методологии К. Марк­са. М., Политиздат, 1976.

20. Л а п и н Н. И., К о р ж е в а Э. М., Наумова Н. Ф. Теория и практика социального планирования. М., Политиздат, 1975, с. 166.

21. Леонтьев А., Ломов Б., Кузьмин В. Психология и научно-техни­ческий прогресс.— «Коммунист», 1971, № 11.

22. Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., Политиздат, 1975, с. 92.

23. Ломов Б. Ф. Эргономика и НОТ.— «Социалистический труд», 1969, № 8.

24. Медведев В. И. Теоретические проблемы физиологии труда.— «Физиоло­гия человека», 1975, т. 1, № 1, с. 27.

25. Методологические вопросы определения социально-экономической эффектив­ности новой техники. М., «Наука», 1977.

26. Методологические проблемы эргономики. Материалы 1 Международной кон­ференции ученых и специалистов стран — членов СЭВ и СФРЮ по вопросам эргономики. М., изд. ВНИИТЭ, 1972.

27. Методология исследований по инженерной психологии и психологии труда.

Ч.1. Под ред. А.А. Крылова. Л., Изд-во Ленингр. ун-та, 1974 28. Монм о л л е н М. Системы «человек и машина». Пер. с франц. М., «Мир»,29. М у н и п о в В. Об эргономических основах художественного конструировав ния.— «Техническая эстетика», 1964, № 10.

30. М у н и п о в В. Эргономика и техническая эстетика.— «Техническая эстети­ка», 1969, № 7.

31. My нип о в В. М. Дизайн и наука.— «Вопросы философии», 1976, № 9.

32. My н ил ов В. М. Эргономика и научная организация труда. В кн.: Тру­ды ВНИИТЭ. Эргономика, вып. 9. М., 1976.

33. М у н и п о в В. М. Эргономика и психологическая наука.— «Вопросы пси­хологии», 1976, № 5.

34. Научная организация труда в промышленности. Под общ. ред. С. С. Ново­жилова. М., «Экономика», 1978.

35. Петровский А. В. О социально-психологической концепции групповой активности.— «Вопросы психологии», 1973, № 5.

36. Платонов К. К. Место психологии труда в системе наук, изучающих труд. В кн.: Методологические проблемы эргономики. Материалы I Меж­дународной конференции ученых и специалистов стран — членов СЭВ и

СФРЮ по вопросам эргономики. М., изд. ВНИИТЭ, 1972.

37. П о д ж и в а т о в В. П. Роль передовых методов труда в НОТ. М., «Эконо­мика», 1972, с. 9.

38. П о н о м а р е в Я. А. К вопросу об исследовании психологического механиз­ма «принятия решения» в условиях творческих задач.— В кн.: Проблемы принятия решения. М., «Наука», 1976, с. 90.

39. Смышляева Л. Важный путь интенсификации производства.— «Комму­нист», 1976, № 5, с. 22.

40. Суслов В. Я. Труд в условиях развитого социализма. Л., «Наука», 1976, с. 55.

41. Точилов К. С. О положении физиологии труда как науки.— В кн.: Физио­логия труда (Тезисы доклада VI Всесоюзной научной конференции по фи­зиологии труда). М., 1973, с. 351—352.

42. Т у г а р и н о в В. П., П а р ы г и н Б. Д. О соотношении социального и пси­хологического.— «Философские науки», 1967, № 6.

43. Укреплять взаимосвязь общественных, естественных и технических наук.— «Коммунист», 1977, № 1.

44. Человек — наука — техника (опыт марксистского анализа научно-технической революции). М., Политиздат, 1973, с. 152—153.

45. Ч е р н и к о в Г. П. Политическая экономия и психология.— «Вопросы фи­лософии», 1972, № 2.

46. Шеррер Ж. Физиология труда (Эргономия). Пер. с франц. М., «Медици­на», 1973.

47. Щ е р б а к Ф. В. Стимулы трудовой деятельности (методологический аспект). Л., Изд-во Ленингр. ун-та., 1976, с. 66.

48. Bures Z. Psychologie prace a jeja uziti. Praha. Prace. 1973.

49. С h a p a n i s A. A Relevance of Psysiological and Psychological Criteria to Man-Machine Systems: the Present State of the Art. — «Ergonomics», 1970, vol. 13, N 3.

50. Chap an is A. Engineering Psychology. — In: Handbook of Industrial and Organizational Psychology. Marvin D. Dunnette, Editor Copyright 1976 by Rand Me Nally College Publishing Co.

51. Fa verge J. M. L'ergonomie vue par les ergonomes.—«Le Travail Human», 1976, t. 39, 2.

52. Hunt D. P., Howe 11 W. C, Roscoe S. N. Educational Programes for Engineering Psychologist: That Depends a Good Deal on Where You Want to Get to. Human Factors, 1972, N 14 (1).

53. Meister D. Human factors: theory and practice. N. Y., 1971.

54. Murrel K. F. N. Ergonomics. London, 1965.

Краткая история развития эргономики

 

§1. Исторические предпосылки возникновения эргономики

Собственно эргономика возникла несколько десятилетий тому назад, однако можно считать, что ее истоки восходят ко временам первобытного общества, которое научилось сознательно изго­товлять орудия, придавая им удобную для определенной работы форму и расширяя тем самым возможности человеческих органов. Уже со времени второй межледниковой эпохи, как показывают археологические находки, критериями оценки вносимых изменений в орудия труда с целью их улучшения служили удобство приме­нения и соразмерность с естественными органами человека [36]. В доисторические времена, отмечает Б. Шеккел, удобство и точное соответствие орудий труда потребностям человека были вопросом жизни и смерти, так как если он изготовил плохое оружие и не мог достаточно эффективно его применять, на свете очень скоро становилось одним плохим конструктором меньше [см. 40]. Дж. М. Кристенсен также относит предпосылки возникновения профессии эргономиста ко временам первобытного человека, чем законно могут гордиться, считает американский ученый, специа­листы в области эргономики. «Специально отобранные камни, костяные ложки, простейшие орудия и посуда явились результатом специфических осознанных реакций на взаимодействия между че­ловеком и средой... Разница между первобытной эпохой и нашим временем заключается главным образом в степени сложности. Эта сложность,— подчеркивает ученый,— является основанием для существования эргономики» [42, с. 287—288].

Орудия труда совершенствовались в процессе практической деятельности многих поколений. Поэтому многие старинные инстру­менты по конструкции и форме отвечают современным требова­ниям. «Серп для жнеца — это смычок,— писал художник К. С. Пет­ров-Водкин,— в нем все должно быть пригнано в размере и веседля работника. Хорошие серпы на базаре не покупались. У нас в городке было несколько кузнецов специалистов, знавших секре­ты кругления лезвия, нарезки и накала стали» [27, с. 62].

До определенного периода и степень совершенства технических объектов определялась эмпирическим путем, так как практическое использование процессов и материалов природы опередило фор­мулирование основных законов, в соответствии с которыми люди добивались необходимых технических решений. Еще в середине 70-х годов прошлого столетия в создании станков безраздельно царствовали традиция, опыт, глазомер [36]. Техника парового двигателя на полвека опередила его теорию.

Не только искусные ремесленники отдаленных времен, но и многие инженеры-конструкторы наших дней интуитивно и в меру полученного практическим путем знания законов психофизиологии проектируют машины, удобные в эксплуатации и легко управляе­мые. Так, рулевое управление первых несовершенных в конструк­тивном отношении летательных аппаратов соответствовало логике движений пилота и гарантировало от ошибок в критических ситу­ациях. Чтобы набрать высоту, летчик тянул ручку «на себя», а при посадке «отдавал ручку от себя». Однако на современном этапе научно-технического прогресса многие вопросы взаимодей­ствия человека и техники уже невозможно решать только на осно­ве здравого смысла, опыта и интуиции.

Обращение к анализу исторических предпосылок возникновения эргономики позволило в последнее время выявить целый ряд фактов и положений, которые ранее не могли быть введены в систему историко-научных знаний [16, 22, 23, 24, 25, 43, 46]. Г Термин «эргономия» предложен в 1857 г. польским естество­испытателем Войтехом Ястшембовским, который опубликовал в еженедельнике «Природа и промышленность» статью под наз­ванием «Очерки по эргономии, или науке о труде, основанной на закономерностях науки о природе». Работа представляет теорети­ческое исследование, в котором предпринята попытка построить модель трудовой деятельности человека, базирующуюся на зако­нах естествознания.

Первые шаги в научном изучении трудовой деятельности обыч­но связывают с именем Ф. Тейлора и относят к периоду образова­ния крупного капиталистического машинного производства, в усло­виях которого, как писал К. Маркс, «уничтожается более сложный труд, охватывающий различные виды деятельности, и на место этого более сложного труда ставится простой машинный труд. Под простым машинным трудом мы понимаем те вспомогательные операции, которые должен выполнять человек, обслуживающий рабочую машину» [1, с. 506].

Создавая одну из первых научно обоснованных систем эксплуа­тации наемного труда, Ф. Тейлор проводит экспериментальные исследования простого машинного труда, результаты которых используются при его рационализации [33]. Руководствуясь при проведении этих исследований принципами технологического детерминизма, в соответствии с которыми рабочий рассматривается в качестве одного из элементов технологической системы производ­ства Ф. Тейлор обосновывает необходимость разделения трудовых функций работающих на элементарные операции и стандартизи­рованные движения. «Нивелирование роли работника ведет к тому, что на первый план выдвигается рациональная структура произ­водства. Это объективное обстоятельство дает повод рационали­стически истолковывать производственный процесс, рассматривать систему «человек — машина» лишь как систему машин, абстрагировано от самого человека» [30, с. 15].

Продолжая работы, начатые Ф. Тейлором, Ф. Гилбрет выдви­гает идею универсальных микродвижений (терблигов), из комбинации которых в различных сочетаниях и в различной после­довательности должна состоять любая операция [12]. Трудовые функции предельно упрощаются на заводах Г. Форда. В рамках системы Ф. Тейлора зарождается и практически реализуется в капиталистическом производстве концепция «инженерного проек­тирования» методов работы. Важную роль в формировании этой концепции сыграли труды Ф. Гилбрета, где обоснована необходи­мость перехода от изучения метода работы после ее начала к его изучению до начала работы, т. е. к проектированию процесса [3]. В работах Ф. Тейлора содержится мысль о том, что макси­мальная подгонка человека к машине предполагает и соответст­вующее ее проектирование. По технико-экономическим причинам принцип, согласно которому орудия труда должны соответствовать физической организации работника, был реализован на практике Ф. Тейлором лишь на примере конструирования простейших ору­дий труда — лопат различных размеров и форм.

Тейлоризм с его предельно механистическим подходом к изу­чению трудовой деятельности человека имеет много общего с формировавшимся приблизительно в то же самое время бихеви­оризмом, в основе которого лежит понимание поведения, деятель­ности человека как механического сочетания элементарных реакций на воздействия внешней среды.

Определение рациональных перерывов в работе как способ борьбы с утомлением — один из принципов, выявленный Ф. Тейло­ром чисто эмпирически. Однако принцип этот не оградил систему Ф. Тейлора от проблемы борьбы с утомлением, которую капита­листическая система организации труда обостряла до предела. В конце XIX и начале XX в. в Германии, Англии, США и других странах организуются специальные гигиенические и физиологичес­кие лаборатории, кафедры и институты, сотрудники которых изу­чают влияние на организм человека трудовых процессов и окру­жающей его производственной среды.

Первая мировая война и связанное с ней быстрое развитие военной промышленности привели к тому, что в результате интен­сификации труда и удлинения рабочего дня до 13—14 часов перенапряжение рабочих и быстро развивающееся утомление достигли крайних пределов. С утомлением было связано резкое увеличение количества травм на производстве. Положение было настолько серьезным, что вынудило образовать в Англии в 1915 г. Комитет по изучению здоровья рабочих, занятых в военной про­мышленности. С этим Комитетом, в состав которого входило не­сколько лиц со специальной подготовкой в области физиологии и психологии, связывают в Англии первое организационное втор­жение специалистов этого профиля в промышленность. После войны комитет был преобразован в Совет по изучению здоровья промышленных рабочих, исследования для которого проводили физиологи, психологи, врачи и инженеры. Эти специалисты, во многих случаях работавшие совместно, проявили интерес к ши­рокому кругу проблем, начиная с изучения рабочей позы и кончая использованием функциональной музыки на производстве. Неко­торые из этих исследований можно с полным правом назвать меж­дисциплинарными.

Технический прогресс и развитие производства поставили на повестку дня проблему профессионального отбора, т. е. выбора лиц, от которых можно ожидать с наибольшей вероятностью успешного выполнения определенной работы. Попытки в этом от­ношении с применением совершенно произвольных приемов пред­принимал Ф. Тейлор [13]. Одни из первых работ по определению профессиональной пригодности выполнил накануне первой мировой войны Г. Мюнстерберг.

К этому же времени относится возникновение психотехники, задачей которой явилось приложение психологии к решению прак­тических вопросов, в основном связанных с трудовой деятель­ностью. На первом этапе развития психотехники центральное место в ней заняли проблемы профессионального отбора. В даль­нейшем в задачи психотехники включалось решение таких вопро­сов, как профессиональное обучение, рационализация труда, борьба с профессиональным утомлением и несчастными случаями, приспособление человека к машине и машины к человеку, психо­логия воздействия средствами плаката, рекламы, кино и т. п. По своему содержанию и методам психотехника в значительной части совпадает с психологией труда.

В психологии труда как таковой и в психотехнике появлялись идеи комплексного подхода к изучению и рационализации трудовой деятельности. Они намечались уже в предложенном Ф. Гизе раз­личении психотехники объекта и психотехники субъекта. Первая связана с поисками средств для наилучшего приспособления объективных производственных факторов к психологическим свойствам человека, а вторая — с приспособлением психических свойств человека к определенным объективным условиям и требо­ваниям профессии [см. 11].

В 20—30-е годы интенсивно развиваются физиология, психо­логия и гигиена труда, а результаты соответствующих исследований получают широкое применение в производстве. В ходе назван­ных дований накапливались знания об отдельных аспектах трудовой деятельности человека и факторах, ее определяющих. Принципы технологического детерминизма в подходе к изучению трудовой деятельности, а точнее трудовых функций «частичного человека» в крупном машинном производстве, определяли направ­ленность соответствующих исследований. Физиология труда, био­механика, психология труда и целый ряд других дисциплин реша­ют задачи приспособления человека к машине. Осуществляются отбор, приспособление, тренировка человека к соответствующим технологическим процессам, орудиям и машинам. «Человек в сис­теме «человек —машина»,— писал А. Н. Леонтьев, — необходимо подчиняется машине, приспосабливается к ней. Даже когда вопрос исследования формулируется в терминах «приспособления машины к человеку», то это выражает собой лишь частную задачу внутри той же общей проблемы подчинения человека машине. По суще­ству, это вопрос о том, какие особенности человека должны учи­тываться при создании машины для того, чтобы человек мог ее обслужить» [21, с. 67].

В 20-е годы XX в. зарождается индустриальная социология, возникновение которой связывают с проведенным под руководст­вом Э. Мэйо известного хоторнского эксперимента на предприя­тиях американской электротехнической компании «Вестерн элект­рик». Новые условия производства, качественно изменившаяся рабочая сила, считал Мэйо, настоятельно требуют переноса цент­ра тяжести в использовании рабочей силы с экономических на моральные и психологические стимулы. Начав с критики тейлориз­ма, Э. Майо и не мыслил об отмене или замене этой системы, а лишь пытался «гуманизировать» ее методы (Организации произ­водства, придать им «благопристойную форму» [9], имея в виду при этом повышение производительности труда, укрепление суще­ствующей организационной структуры и сглаживание внутренних противоречий в системе капиталистической организации. Этим целям служат теория и практика человеческих отношений, в ходе формирования которых вместе с тем было привлечено внимание к изучению факторов и стимулов положительного и отрицатель­ного отношения к труду работников промышленного предприятия, закономерностей формирования трудовых коллективов и влияния коллектива на личность и т. д. С именем Э. Мэйо связывается новый подход к проблемам оптимального использования трудовых ресурсов. «Основным полем деятельности «психосоциологии» стали отношения «рабочий коллектив — система производственной тех­ники», заменившие в ходе развития технологической интеграции автоматизированного производства систему «человек — машина» [15, с. 108].

В 30-е годы экспериментальные исследования психологии групп и мотивации осуществляет Курт Левин, основатель теории груп­повой динамики. Изучением психологических взаимоотношений людей в малых группах занимается Дж. Морено, используя для этих целей социометрические тесты. «Отныне психологи в промыш­ленности начинают пристально следить за тем, что происходит в группе, выявляют взаимоотношения между ее участниками, при­чины низкой производительности, взгляды, настроения, проявления недовольства, распределения ролей между членами группы, их восприятие друг друга и своего лидера, их отношения к нанима­телю и поведение вне предприятия... Они предлагают меры по созданию нужной социально-психологической атмосферы» [39, с. 86].

В 20—30-е годы предприниматели ряда стран и прежде всего США проявляют повышенный интерес к методам психологичес­кого воздействия на рабочих. В США в 1921 г. создается даже специальная компания под названием «Психологическая корпора­ция». «Когда легко мобилизуемые резервы рабочего времени исчерпаны, капитал вынужден переходить к новым методам управ­ления, учитывающим человеческий фактор в не меньшей, а позд­нее и в большей степени, чем фактор технический и материальный. Сохранение старых методов управления, связанных с тейлориз­мом, ведет к гигантским и все возрастающим потерям, возникаю­щим вследствие игнорирования человеческого фактора в произ­водстве» [20, с. 65].

Действительное и полное развертывание творческих сил трудящихся в производстве и других сферах общественной жизни стало возможным только после победы Великой Октябрьской социалистической революции, которая ознаменовала коренное изменение в характере труда. В условиях величайшей в истории человечества смены труда подневольного трудом на себя одной из главных, коренных и злободневных задач всей общественной жизни первого социалистического государства стала задача учить­ся работать. Советские ученые приступили к исследованию чело­века освобожденного труда как новой исторической фигуры и использованию средств науки с целью рационального построения,, его деятельности [41].

Предлагая объявить конкурс на учебник по научной организа­ции труда, В. И. Ленин считал, что за основу такого учебника можно взять книгу П. Керженцева «НОТ». Книга эта включала в себя три части: 1) изучение человека с точки зрения максималь­ной эффективности его работы, т. е. изучение субъективного мо­мента труда; 2) изучение и приспособление материальной обста­новки труда, орудий и пр.; 3) изучение рациональных методов организации труда, т. е. взаимоотношений между субъективными и объективными моментами работы. По этой программе и начала разворачиваться научно-практическая работа в нашей стране. Вопрос об изучении трудовой деятельности человека предста­вителями разных наук, в каждой из которых она рассматривается под определенным углом зрения, подвергся серьезному обсужде­нию в 1921 г. на первой Всероссийской инициативной конференции по научной организации труда и производства [5, б, 26]. На этой конференции с докладом по основным проблемам психологии, Физиологии и гигиены труда выступил академик В. М. Бехтерев. Критикуя систему Ф. Тейлора, Бехтерев сформулировал принци­пиально новый подход к проблеме, полностью отвечавший духу ленинских идей. «Не в тейлоризации труда все дело,— говорил В М- Бехтерев,— не в ней окончательный идеал проблемы труда, а в таком осуществлении самого труда, который бы давал макси­мум производительности при оптимуме или максимуме здоровья, при отсутствии не только переутомления, но и при гарантии пол­ного здоровья и развития личности трудящихся» [5, с. 25].

На выполнение человеком одноообразных, механических опе­раций в процессе работы мы смотрим, продолжил, выступая на конференции, мысль своего учителя В. Н. Мясищев, как на вре­менную меру, пока не создана соответствующая машина. «Нам представляется,— подчеркнул он,— совершенно неприемлемым стремление Тейлора сделать из человека машину» [26, с. 24].

Многогранность и сложность изучения и организации трудовой деятельности с целью решения триединой задачи — повышение про­изводительности труда, сохранение здоровья и развитие личности трудящихся — требуют комплексного подхода. Идея такого подхо­да, содержавшаяся в докладах В. М. Бехтерева и В. Н. Мясищева, имела теоретические и экспериментально-методические предпосыл­ки ее реализации. Такие предпосылки формировались в созданных в разное время и руководимых В. М. Бехтеревым многочисленных научно-исследовательских лабораториях и институтах [25]. Среди них прежде всего следует назвать Психоневрологический инсти­тут и Институт по изучению мозга и психической деятельности. Своими истоками указанные предпосылки исследований уходят к идеям И. М. Сеченова, с работами которого — «Физиологические критерии для установки длины рабочего дня» (1897), «Участие нервной системы в рабочих движениях человека» (1900), «Участие органов чувств и работа рук у зрячего и слепого» (1901), «Очерк рабочих движений человека» (1901)—связывают зарождение отечественной физиологии и психологии труда.

Комплексный подход к изучению трудовой деятельности явился характерной особенностью исследований, которые проводились в первые годы существования Института по изучению мозга и пси­хической деятельности, созданного в 1918 г. по решению Советско­го правительства на базе бывшего Психоневрологического инсти­тута. Изучение различных видов трудовой деятельности отвечало основной направленности работ вновь созданного института, а именно задаче всестороннего изучения человеческой личности, условий ее развития и деятельности. «Впервые в отечественной и мировой науке Бехтерев объединил деятелей различных наук для синтетического и комплексного изучения мозга и личности в интересах воспитания, организации труда и личности человека» [29, с. 288].Уже в 1918 г. в составе Института по изучению мозга и пси­хической деятельности был организован специальный отдел про­фессиональной психологии, который вскоре преобразовали в отдел труда с более широкими задачами и масштабами деятельности. Сотрудники отдела проводили исследования как на заводах и фабриках, так и в лабораториях института.

В 1920 г. по просьбе Народного комиссариата труда и Воен­но-санитарного управления институт предпринял изучение тру­довой деятельности радиотелеграфистов и врачей. Изучение осуществлялось под руководством В. М. Бехтерева специально созданными для этих целей комиссиями, в состав которых входи­ли представители различных научных специальностей.

Цель названных исследований состояла не только в разработке практических рекомендаций, но и в уточнении путей и форм науч­ного изучения трудовой деятельности в новых социальных услови­ях. Подвергнув анализу достижения отечественной и зарубежной практики и обобщив двухгодичный опыт собственных исследова­ний, В. М. Бехтерев и его сотрудники пришли к твердому убежде­нию, что для планомерного и всестороннего изучения трудовой деятельности работников различных профессий необходимо соз­дать научно-исследовательскую организацию по образу и подобию Института по изучению мозга и психической деятельности, в кото­рой реализовалась бы идея единства различных направлений ис­следования трудовой деятельности.

Развивая идеи В. М. Бехтерева о комплексном изучении трудо­вой деятельности, В. Н. Мясищев предложил создать особую науч­ную дисциплину — эргологию. Он считал целесообразным синте­зировать человеческие знания с точки зрения их отношения к тру­ду и, «поскольку номенклатура есть орудие систематизации, объединить эту точку зрения единым термином эргологии, учение о работе человека» [26, с. 24]. Аргументируя необходимость такой науки, В. Н. Мясищев указывал: «Выделение в особую дисципли­ну может быть обоснованно, во-первых, тем, что деятельность (трудовая.— В. 3. и В. М.) не изучается в целом ни одной из су­ществующих наук, во-вторых, тем, что она не умещается в рамки ни одного из существующих предметов, и, в-третьих, потому, что этот предмет является чрезвычайно важным, в чем, кажется, не возникает сомнения» [26, с. 24].

При создании оптимальных условий труда необходимо учиты­вать, подчеркивал В. Н. Мясищев, весь комплекс сложных, а иног­да и противоречивых требований. Синтетическая природа проблем эргологии обусловливает необходимость их глубокой методологи­ческой проработки: «... если мы хотим труд организовать,— гово­рил В. Н. Мясищев,— то мы должны в первую голову организо­вать изучение его: должен быть организационный центр методоло­гии работы, которая должна быть строго разработана. Этот центр и есть эргологический институт» [35, с. 29]. Новизну и перспек­тивность предлагаемого подхода к изучению трудовой деятельности сразу же оценил С. Г. Струмилин, который заявил, что «... конференция должна поддержать эту идею —такую коорди­нированную работу всех специалистов, занимающихся вопросами труда»[35,с. 29].

Положительно оценивая итоги работы Первой Всероссийской инициативной конференции по научной организации труда и про­изводства, В. М. Бехтерев поддержал мысль В. Н. Мясищева о создании специальной научной дисциплины о труде и предложил назвать ее «эргонологией», понимая под этим термином учение о законах работы. Он высказал надежду, что наука о труде полу­чит в нашей стране соответствующее развитие [6, с. 23].

В. М. Бехтерев и его сотрудники разработали проект создания Эргологического института (Институт труда), который должен был основываться на тех же научно-организационных принципах, что и Институт по изучению мозга и психической деятельности. Более того, ученые настаивали, чтобы новый институт был создан при Институте по изучению мозга и психической деятельности, так как только при таком условии он мог в то время приступить к прак­тической реализации идеи о комплексном изучении трудовой деятельности.

Проект нового института в 1920 г. был представлен на рас­смотрение Петроградского совета профессиональных союзов, ко­торый одобрил предложение о его создании. Однако в силу целого ряда объективных причин проекту не суждено было осуществить­ся [25].

Многие из сформулированных В. М. Бехтеревым и В. Н. Мясищевым положений не утратили своего значения и в наши дни. Идеи, развивавшиеся В. Н. Бехтеревым и его сотрудниками, на­много опережали реальные задачи и возможности того времени в области изучения и организации труда.

В 1924 г. в Петрограде изучением человека в труде занимается А. А. Ухтомский с сотрудниками, организуя для этих целей лабо­раторию и проводя исследования непосредственно на заводах. Ин­тенсивная деятельность Ухтомского в этом направлении позволила стать ему одним из создателей новой научной дисциплины — фи­зиологии труда. Выступая на XV Международном конгрессе физи­ологов (Москва, 1935), А. А. Ухтомский подчеркнул, что исследо­ваниям физиологии труда «в стране социализма принадлежит постоянное нормальное место, и поучительно видеть ее развитие здесь. Целый ряд выдающихся физиологов Союза мог быть вы­двинут нашей страной перед иностранными гостями: проф. М. Н. Шатерников, Н. А. Бернштейн, И. Л. Кан, К. X. Кекчеев, М. И. Виноградов и др.» [37, с. 65].

Созданный в 1921 г. Центральный институт труда ВЦСПС (ЦИТ) сосредоточил свои усилия на исследовании трудовых дви­жений и разработке методов рационального производственного обучения. Характеризуя науку о человеческом труде как своеоб­разную трудовую технологию, А. К. Гастев рассматривал инженерный расчет и анализ в качестве важных средств изучения че­ловека в трудовом процессе. Вместе с тем он подчеркивал, что одной из основных задач ЦИТа должно быть синтезирование всех достижений психофизиологических исследований. Разрабатывая концепцию трудовой «установки», А. К. Гастев понимал ее как способ организации движений, предваряющий, направляющий и стабилизирующий «цепи» реакций.