Горячее» небо Петра Кудашкина

Горячее» небо Петра Кудашкина

 

Две «командировки» в Афганистан - два ордена Красной Звезды, третий - за участие в ликвидации последствий Чернобыльской катастрофы, а орден Знак Почёта - за спасение пострадавших во время землетрясении в армянском городе Спитак.

Этих знаков отличия и еще множества почётных грамот и благодарностей подполковник Пётр Николаевич Кудашкин -командир вертолёта МИ-8, а затем и командир звена, удостоен за ратную и трудовую доблесть, проявленные им мужество и героизм.

Не раз вспоминая пережитое, Петр Николаевич так и не смог разобраться, почему уже в раннюю пору детства с такой непреодолимой силой потянуло его к вертолетам. Другие мальчишки мечтали стать летчиками, и это всем было понятно. Но каким образом запали в душу деревенского парнишки из Мордовии эти машины, похожие на гигантских стрекоз? Совсем ничего еще не зная о вертолетах, он жил в предчувствии, что обязательно будет летать на этих могучих машинах.

То, что произошло однажды, было похоже на чудесную детскую сказку - на окраине его родного села с теплым, бесхитростным названием Козловка приземлился самолет. Увидев его, мальчишки сбежались посмотреть на редкое в деревенской глуши чудо. Понятно, что среди них был и Петя Кудашкин, бежавший так, что едва не задохнулся - дыхание перехватило и от быстрого бега, и от избытка чувств.

В тот день, увидев самолет вблизи, он уже точно знал, чему посвятит себя - он будет летать на этих сильных красивых машинах. Еще долго стальные птицы снились ему в детских снах. Они – досказала жизнь – оказались вещими. Его судьба, как нередко говорят, была предопределена заранее, еще с детства. И прилет самолета был первым ее знаком его жизненной «петрографии».

Петрография – наука о камне, а имя Петр с греческого переводится как «камень». В имени его - Пётр, действительно есть какая-то крепость, заставляющая судьбу быть к нему благосклонной. Сколько раз подстерегала Петра смертельная опасность! Дважды Петра Кудашкина «хоронили» согласно сообщениям из Афганистана, но крепким орешком оказался этот парень.

Первую весточку-похоронку Наташа, его жена, получила, когда Петра сразила частая в Афганистане гостья - желтуха. Он «выпал» из поля зрения штабистов, когда его в срочном порядке переправили в госпиталь Ташкента - в творившейся фронтовой неразберихе перепутать было немудрено. Во время того боевого вылета на самом деле погиб экипаж капитана Леонида Тихоновича Ковалева.

Вторая «черная метка» пришла в Херсон, где жила семья во время его второй афганской «командировки». И в этот раз причиной стала болезнь, но уже не желтуха. Петр просто затемпературил, и тогда вместо него командиром экипажа полетел командир звена - его друг капитан Владимир Зеленов. Их борт, как называют профессионалы свои вертолеты и самолеты, должен был доставить продукты для группы десантников в Саланг. Но им, к сожалению, не повезло - вертолёт был сбит крупнокалиберным пулемётом. Единственным, кто остался жив, был Зеленов, но и он, получив на теле тридцать процентов ожогов, был госпитализирован в крайне тяжелом состоянии.

В Херсон пришло сообщение о том, что вертолет сбит, и при этом погибли члены экипажа. И хотя связь тогда была не так уж и надежна, фамилии штурмана Александра Нагибнева и борттехника Сергея Смирнова, прозвучали отчётливо. А вот о командире экипажа ясности не было. Погибшие - из экипажа Петра Кудашкина, вот в Херсоне и решили, что и он тоже погиб. К Наташе - жене Петра, пришел домой подполковник Попов, командир эскадрильи, и сообщил об этом печальном событии. Сам он, находясь в отпуске, узнал о гибели экипажа случайно - в Херсоне зашел в штаб части.

Наташа, конечно, в слезы и первым делом к соседке и подруге – с ее мужем, борттехником Леонидом Христичем, Петр раньше летал в одном экипаже во время первой «командировки» в Афганистан - еще до той свалившей его желтухи.

Но не только служба соединяла летчиков, они дружили семьями. Подруга, как могла, успокаивала, уговаривала подождать весточки от Леонида - не может же борттехник умолчать о смерти своего командира, к тому же хорошего друга. И только на следующий день Наташа узнала, что сообщение было ошибкой…

 

А еще Петр часто играл на баяне – музыка отвлекала от тревог и уносила в мирную жизнь. Иногда Петр брал баян и в полеты, чтобы игрой успокоить экипаж перед неизвестным, что ожидало впереди при выполнении боевой задачи. Такая психологическая разгрузка была очень нужна экипажу. А еще после полетов они любили попариться в бане, которую сами и поострили. А после бани, конечно, приняв на грудь, просили командира что-нибудь сыграть. Обычно любили слушать романсы на стихи Есенина.

Тогда у меня второй Афганистан начался. Первый вылет. На одном борту командир эскадрильи Борис Александрович Бусыгин. Он ведущий, а на втором борту ведомый я. Летим в сторону Пакистана. Веду, как и положено, свой МИ-8МТ, рядом со мной на месте штурмана старший инспектор армейской авиации полковник Перегон. Посмотрели площадки, где придется работать. А тут на высоте трех тысяч метров внезапно отказывает один двигатель. Доложил по рации о сложившейся ситуации. Полковник, видно, на таких вертолетах не очень-то летал, молчит. Никто ничего не подсказывает, может, не знали, как действовать. Хорошо еще, что перед этим удалось пройти курс подготовки, переучивался в Липецке, да и вертолет этот хорошо был знаком. Ну что ж, молчат, так молчат – иду на вынужденную посадку. Докладываю ведущему – я такой-то, пошел на вынужденную. А тут вижу – пыльная грунтовая полоса, захожу туда. Смотрю – бегут мне навстречу. Вроде наши. В Афганистане у нас всех, чтобы в плен не попасть, в кармане комбинезона были вшиты четыре боевых патрона. Для себя – сдаваться не собирались…

К счастью, не пригодились. Когда вернулся домой после Афганистана, совсем забыл про них, а через полгода случайно нашел эти четыре патрона – так и лежали в кармане. Ну, а в тот момент решил – что будет, то будет. Сел на вынужденную, направил вертолет на бегущих. Пригляделся – наши. Подбежали – что у вас? Да вот, двигатель отказал.

Они – давайте быстрее, а то у нас через каждые два дня как по режиму – сейчас обстрел начнется. Посмотрели вертолет, оказалось, забит топливный фильтр. Тут же поменяли и полетели в Газни, где и благополучно сели. А вскоре приезжают афганцы – надо к вашим десантникам в горы полететь, две тонны мин отвезти. Что ж, надо так надо – мины и детонаторы к ним оказались на борту. Полетели. На место штурмана сел командир эскадрильи Бусыгин – пилот с большим опытом – не раз успешно садился в сложных ситуациях даже ночью. Управлял вертолетом Петр. Впереди ведущим летел его однокурсник Александр Кратов, у него на борту на месте штурмана находился командир звена, орденоносец, хорошо знавший эту площадку – не раз сам садился и днем. и ночью.

Под ними ущелья извиваются серпантинами. И вот Кратов начинает снижение по этому серпантину, но, как Петру казалось, с уж очень большой для захода на посадку поступательной скоростью. Петр, прикрывая Кратова, кружится над местом посадки, и одновременно наблюдает за действиями ведущего. Чувствует – что-то не так. С тревогой: – Командир, смотри, как садятся! По-моему, уж слишком с большой скоростью…

И тут Петр видит – вертолет не сел, а упал, и сразу пламя, дым. Все так быстро, что командир даже не успел заметить случившееся. Петр ему – вертолет горит. Тот не верит, хоть и дым уже в разные стороны идет. Запросили землю – молчат. Потом уже с четвертого раза с земли сообщили – ваши упали, но все живы.

Оказалось, что приземление действительно было очень жестким – практически падением. Кратов потерял сознание от удара головой о бронеплиту. Штурман Николай Гордюшин, зная о минах – что они могут взорваться, – выскочил из вертолета и что было сил побежал – оглянулся, а за ним никого. Вертолет горит, на борту 800 килограмм мин – могут в любой момент взорваться! Но там остались друзья, и Николай, переборов страх, бросился назад к горящему вертолету. Подбегая, увидел, как в густом дыму борттехник на ощупь выключает АЗСы (автоматические защитные системы). Вдвоем они стали вытаскивать истекающего кровью командира. А у того ноги запутались в стропах распустившегося от удара парашюта. Обрезали стропы ножом, время идет - а вдруг начнут взрываться мины. Наконец вытащили и с командиром на плечах бежать со всех ног. Времени оставалось – секунды. Чуть отбежали – позади услышали знакомый звук схода неуправляемых ракет, через минуту-другую начали взрываться мины. От вертолета ничего не осталось.Петр вызвал спасательный экипаж, который забрал раненых…

 

Сколько таких случаев хранит в памяти Петр Николаевич! Только в одном Афгане он совершил 458 боевых вылетов: 176 – за первую «командировку», 282 – за вторую.

Жизнь помотала его и по земле, и по небу, то и дело бросая в «горячие точки» военных конфликтов, землетрясений и катастроф. То ли судьба хранила, то ли мастерство не подводило, но удача шла за Кудашкиным, а вместе с ней и репутация классного летчика.

Как-то больших военных чинов было приказано доставить в Хосту на важное совещание. Доставили нормально, а когда они свои вопросы решили, вертолеты стали взлетать. Все в таком же обычном порядке – сначала пошел ведущий, за ним со стороны Пакистана начал взлетать Петр. Вдруг слышит, как по вертолету начинает работать крупнокалиберный пулемет. Пули по корпусу так и чвиркают. До сих пор не может понять Петр Николаевич, как тогда сумел уйти от обстрела. Говорит, интуитивно, на автомате – змейками, змейками… Чудом ушел. Повезло, – считает он. А может, спасло то, чему учили в училище. И как уходить от пулемета, курсантам тоже объясняли. Слава Богу, остались живы. Штурман Федорченко от волнения «Беломор» закурил. – Толя, ты что делаешь, высота ж четыре с половиной тысячи, дышать и так нечем, – возмутился Петр, а тот – спасибо, командир, всю жизнь буду помнить тебя…

Когда вернулись, стали осматривать вертолет – очередь по всему борту и по лопастям прошлась. Хорошо, еще, что разрывная пуля попала в гайку. Еще бы, наверное, сантиметр в сторону, и был бы конец. Тогда Петра Кудашкина впервые и представили к Ордену Красной Звезды. Но Кудашкин его так и не получил, в штабе решили: рано – еще слишком мало боевых вылетов…

А потом почти такая же ситуация возникла над Кабулом – двигатель отказал, пришлось сажать вертолет с попутным ветром. Сам себе удивляется – даже страха почему-то не почувствовал, наверное, не успел. Да, и что говорить, конечно, не до того было – времени хватило только доложить – отказ одного двигателя, высота восемьсот, падаю с большой вертикальной скоростью… А земля молчит.

Потом только Петр понял причину – руководитель полетов по профессии летчик, а самолет и вертолет – это все-таки большая разница. И на этот раз Кудашкину снова повезло – вертолет посадить удалось довольно успешно. Вскоре после этого ему и был вручен орден Красной Звезды. Это был его первый боевой орден за Афганистан.

А сколько таких полетов на счету Петра Кудашкина! У Джелалабада в один из дней перед «зачисткой» Панджшерского ущелья стали готовиться к операции. Командование планировало проведение операции еще до обеда, а во второй половине дня «духи» окружили афганцев, воевавших на нашей стороне, перекрыли все пути отхода. Они доложили – так и так, попали в окружение. Пришел советник – ребята, надо забрать их оттуда. Ведущий – не пойду! Наотрез отказался помогать афганцам. Пришлось уговаривать – Саша, там же люди попали в окружение – понимаешь? Мы ведь можем их оттуда забрать! А он ни в какую – нам задачу поставили своих вытащить. Вот прикажут забрать афганцев, полетим. Сейчас я старший и рисковать из-за афганцев не буду. Если что случится, замучишься доказывать, что ты не верблюд. Вот звони руководству – дадут добро, полетим. А те в ответ – поступайте по своему усмотрению… Я ему – Саша, пойду один. Упаду в русло засохшей реки, заберу их и выскочу оттуда.

– Ну ладно, согласился он, иди, а я за тобой – буду прикрывать. Взлетели из Джелалабада и пошли почти что по дну засохшей реки с разными такими выкрутасами, затем змейкой выскочили оттуда. А горы большие, высокие, духи только так могли уложить. Проскочил к пятачку, где были окружены наши афганские бойцы, Сел, забрал всех – взлетел. Все это очень быстро. Александр прикрывал огнем. И опять в русло нырнули, по нему долетели в Джелалабад. Вернулись, генерал-лейтенант подошел к Петру, поблагодарил – приглашает к себе вечером в гости. Оказалось, он учился в России, окончил Академию имени Жуковского при генеральном штабе, и жена у него русская, из Одессы. С ним вечером посидели за коньячком, поговорили. Поначалу не в своей тарелке показалось – все-таки в гостях у генерал-лейтенанта, а сам всего лишь капитан. Потом и говорит - спасибо тебе большое, и дай Бог дольше жить – если бы не ты, вряд ли удалось остаться в живых.. Мы тебя к ордену представим.

Действительно, представили. За эту операцию Петр был награжден орденом Красной Звезды - уже вторым по счету.

 

Кстати, о наградах. На афганской войне они были как чины. Если должность до командира эскадрильи, то награждали орденом Красной Звезды или «За службу Родине» первой, второй или третьей степени. Это потолок. Ну а если геройский поступок или посмертно, могли Героя дать или орден Боевого Красного Знамени. От командира эскадрильи до командира полка - орден Боевого Красного Знамени. Ну, еще орден Ленина. Такая градация была установлена сверху - награды получали не только и не столько по заслугам, сколько по должностям.

 

А война продолжалась. Панджшерское ущелье было взято, и как вспоминает Петр, народу там было уложено много – в основном это были молодые ребята. До сих пор отдаются те воспоминания в сердце нашего героя, и многое не может он принять:

– Полковники и генералы вешали на грудь ордена, получали звания, уезжали в Москву. Через два месяца посты, расставленные по Панджшерскому ущелью, были уничтожены, порезаны, расстреляны… А на следующий год та же самая операция, те же самые «шишкари», как называет Петр высшее военное начальство. Приехал министр обороны Соколов, собрал в Кабуле совещание – своего рода военный совет, и заявил – Людей не жалеть – главное, результат!

С генералами отношения у Петра складывались не всегда. Не нравилось им, как имея на борту столь важных персон, он совершал посадку. Вот и в тот раз, когда проходила операции по захвату Панджшерской тюрьмы и освобождению захваченных в плен российских бойцов, Кудашкин не угодил генералу.

А дело было так. Поступила информация, что в той тюрьме пытают наших ребят, и решили провести операцию по их освобождению. Загрузили десант на десять бортов, готовятся взлетать. Подходит к Петру командир эскадрильи Борис Бусыгин с распоряжением – пойдешь впереди колонны, доставишь группу с генералом Масленниковым, полетишь с ним впереди и высадишь в Анаве. Что ж, генерала так генерала. Только объясни, – спрашивает Петр у командира, как это вы мне – простому летчику, доверяете генерала армии? Кого-то ставите командиром звена, кого-то старшим летчиком, а я всего-навсего просто летчик, и вдруг мне лететь с генералом армии? Что-то здесь не так! А он – брось придуриваться, я же знаю, что ты справишься. Принимай груз. И ты будешь когда-нибудь старшим, командиром звена – давай уж, двигай. Ну, подумал Петр, ладно, пусть так и будет. Тут ковры привезли к вертолету, две «Волги» подъезжают, два генерала выходят из них – важные такие. Петр докладывает:

– Командир вертолета, капитан Кудашкин… Смеется, вспоминая себя в то время – двадцать четыре года было тогда. А что, – говорит генерал, – полетим, капитан Кудашкин? Ну и полетели. Подходят к району. Штурман показывает – вон, командир, та площадочка – как она тебе? Петр со своим боевым опытом раз – и к ней, быстренько вниз со всей скоростью – так полагалось маневрировать, чтобы не сбили. А генералы вдруг громко застучали в кабину. Как позже выяснилось – заволновались, увидев, что запасные топливные баки в грузовой кабине раздуло. Петр передает – не волнуйтесь, сейчас все будет нормально. Дополнительный кран открыл в атмосферу, стравил давление. Сели. Тут генерал армии вышел и давай разнос командиру эскадрильи:

– Ты кому нас доверил – разве можно так садиться? Петр рядом стоит, полным идиотом кажется самому себе. А тут командир эскадрильи вначале молчавший, зыркнул в сторону «виноватого» и обещает генералу – я с ним, конечно, поговорю, но… в боевых условиях мы всегда так садимся, чтобы не было потерь.

Припоминая это объяснение командира в свою защиту, Петр с теплым чувством говорит об армии – там были взаимовыручка, дружба, взаимопонимание, искреннее братство, взаимопомощь. Это особенно почувствовал, когда уже после Афгана разбился в горах…

– Пускай ведет другой пилот, я люблю, когда возят нормально, – проворчал генерал армии Масленников. Что и говорить – неприятно было Кудашкину это слышать, но все-таки подумал тогда – пусть так, но жизнями – чужими и своей – рисковать все равно не стану… Вспоминал Петр об этом, а на память ему сразу приходит, как тогда во время захвата тюрьмы десятью бортами, духи сбили один наш вертолет. Сейчас думает – может, как раз потому и сбили, что слишком медленно снижался?

Из Афганистана Петр вернулся в сентябре, в середине восьмидесятых. Посадили их на АН-12, в Николаеве высадили. Никто не встречает, транспорт приехал за ними только часов через шесть.

А на следующий день построение. Командир полка – до сих пор помнит Петр его фамилию – подполковник Калинин, даже не поздравил с возвращением, а сразу этак жестко – завтра полеты, смотрите, чтобы все было нормально…

Отлетали, это были ночные полеты – тренировка на висение. Полеты очень сложные, необходимо было точно зависнуть над квадратом площадью метров тридцать на тридцать, выдерживая высоту 25 метров. Висеть надо очень точно, одновременно выпуская лебедку с грузом и поднимая его. Такие, казалось бы, простые упражнения, а навыков требовали больших. Дело усугублялось еще и тем, что в Афганистане летали на новых бортах – на модернизированных вертолетах МИ-8МТ, а в полку, куда прибыли, вертолеты старой модификации МИ-8Т.

Справедливости ради следует сказать, что Петру удавалось довольно точно выполнять эти упражнения, а у некоторых ребят получалось не очень. На следующий день во время предполетных указаний тот самый подполковник Калинин давал оценку полетам на языке великом и могучем – вы распиз..., а не летчики, бляха-муха! Возомнили о себе – первый класс, а летаете как г... в проруби. Только один более-менее нормально висел, старался. Встань, капитан Кудашкин! Скажи, не прав ли я?

Что и говорить, проницательность была не самой сильной стороной подполковника, иначе не выбрал бы себе в поддержку этого самого капитана Кудашкина. Так стало Петру обидно за товарищей, что уже не сдерживался перед большими погонами:

– Товарищ подполковник, во-первых, те, о которых вы сказали, что они себе сами написали первый класс, и сволочите их здесь, все они выполнили свой долг перед Родиной! Они награждены боевыми орденами за Афганистан! Они рисковали своими жизнями и достойно выполняли свой долг! А вот вас дважды посылали в Афганистан, но вы почему-то не пошли…

Подполковник начал было напоминать о возможных последствиях, но Петра уже было не остановить. – И не надо меня пугать, товарищ подполковник! Меня уже ничем не напугать. На войне я был дважды и туда больше не пойду. И не потому, что боюсь. Не боюсь, но из принципа. А то, что пугаете – мне без разницы! Просто возьму и спишусь из-за таких вот командиров, как вы…

Повернулся и ушел к врачу, сославшись на сильные головные боли, хотя, если по правде, они были не такие уж и сильные. Сказал, что в ходе боевой операции получил удар в голову и не может летать – головокружение, будет списываться со службы.

– Что это ты выпендриваться вдруг начал, – поинтересовался врач.

– Ваше дело, товарищ майор, – все еще по инерции артачился Петр, – зафиксировать то, что я вам сейчас говорю, а уж выпендриваюсь я или нет, решит окружная военная комиссия, а не вы… Ну, тот и написал характеристику – дерзок, несдержан и прочее. Петр – в военный округ, в госпиталь. Две недели не беспокоили. Лежит себе там, отсыпается, отъедается, на пляж бегает – одним словом, отдыхает. Да пусть оно все пропадом пропадает, – успокаивает себя. А тут с семьей пошли нелады. Земля слухами полнится – друзья стали намекать… И тут уж он снова резко поступил, как шашкой махнул – отрубил прошлое. А когда решение было принято, сразу спокойно стало на душе.

Вызывает начальник госпиталя – Петр Николаевич, что случилось? Ну, так вот и так, объясняет бунтовщик.

– Все у тебя хорошо, – успокаивает главный врач. – Ты вполне здоров, я все оформил, вот твоя книжка – осталось всего полтора года до хорошей пенсии. Зачем ты будешь ее терять?

А Петр все еще не пришел в себя, закипятился – служить рад, прислуживать не буду! Меня что, в Забайкалье, командиром? Ладно бы с повышением, а то таким же командиром в Забайкалье посылают, это после двух-то Афганов! Меня что, дураком считают?

– Ладно, иди уж и не волнуйся, рапорт отправили, все будет хорошо, – успокаивал начальник госпиталя. – Мой тебе совет, поезжай-ка ты лучше домой.

Приехал в Херсон, разводиться передумал. А тут группу отправляли в Чирчик, в Туркестанский военный округ. Он супруге – вот пришла разнарядка, в Туркестане формируют центр подготовки летчиков – самых опытных берут для подготовки к боевым действиям. Так вот и попал туда в отдельный вертолетный полк. Перегоняли технику из Афганистана на ремонтные базы в Каунас, Казань, Улан-Удэ. По одному из таких заданий вылетели из Бухары в Каунас. Уже на подходе к ремонтной базе – только пролетел Вильнюс – отказал двигатель. Доложился руководителю полетов на заводском аэродроме. С земли отвечают – тяните…

Еле-еле дотащился, на нервах, можно сказать. С одним двигателем садиться на аэродром, конечно, тоже было не просто. Тем более, прямо в городе, да еще на площадку завода размером всего-то пятьдесят на пятьдесят метров. Тут и с двумя двигателями надо было бы попотеть. Но, слава Богу, получилось довольно удачно. Впрочем, тут следует сказать, не сел – плюхнулся. Зарулил на стоянку и сразу в заводскую гостиницу – отдыхать.

Утром на следующий день заводские инспекторы стали запускать двигатель – не запускается. Спрашивают, кто пригнал вертолет? Я пригнал, – признался Петр. Как зовут вас? – спрашивают его Представился.

– Вот что, Петр, удивляемся мы тебе – в рубашке родился! Второй двигатель ведь тоже отказал. Еще б чуть-чуть, и, пожалуй, ты бы сейчас с нами не разговаривал…

Таких случаев, когда отказывал двигатель, у Петра было еще три. Но и в этот раз судьба, как и раньше в Каунасе, хранила его...