Причины и исторические условия возникновения государства 21 страница-Нет. Даже если бы и боялась – я бы тебе и слова не проронила.
Боль. Моя боль прозрачно-серая, а может даже и белая. Противно ядовито-белая, как эта чертова палата. Повсюду эти люди в белых одеждах, простыни белого цвета, да даже эмоции человеческие тут белые – незаметные. Этот цвет граничит с безумием. Он режет глаза, мозолит душу и колит тело. Смерть. Скоро я умру. Отчаяние. Я теряю опору, жизненную силу, которая так сильно всегда мне помогала жить. Крушится все, все, чем я жила, чем я дышала, я уже бесполезна и ничего не могу. Я только в тягость Джастину. Я знаю, что ему было бы легче, если бы меня просто сбил поезд, а не вот так вот я медленно умирала у него на глазах. Появилось желание просто исчезнуть, раствориться в воздухе и больше никогда не появляться. Он говорит бороться. Ха. Все бы было так просто! Я борюсь, да я борюсь из последних сил, но… я уже хочу перестать дергаться, успокоиться и пропасть. А за окном все так ярко! Солнышко светит, травка зеленая, деревья раскачиваются, а я тут, мне не добраться до деревьев и не пробежаться по траве. Я ограничена четырьмя стенами и мыслью о грядущей смерти. И боль. Еще у меня есть боль. Как духовная, так и физическая. Вокруг живет Смерть. Каждый день тут кто-то умирает, сначала борется из последних сил, а потом просто умирает. Скоро и мой черед придет. Кто будет следующим? Я? Буду ли я плакать? Нет, я не буду плакать, буду биться от злости в конвульсиях, но и слезы не пророню.
Шестого апреля был мой четвертый день в больнице. Раньше, пару тройку лет назад, я просыпалась после Джастина, то есть я была соней, а он наоборот. К своим двадцати годам я слегка перестроилась, а к своему двадцати одному Джастин тоже: теперь он соня, а я ранняя пташка. Ну, так вот, утром у меня всегда было прекрасное время, чтобы побыть наедине с собой. Я думала о жизни, которая у меня осталась, я думала о смерти, я думала о Джастине и о том, что предстоит ему сделать. Сегодня я хочу, чтобы он поставил в известность мою семью. В частности Джейка, а он пускай уже сам решит: кому и что говорить.
Невозможно поверить в это. Сразу, на следующий день после того, как Джастин все рассказал моему брату, седьмого апреля, Джейкоб Сайванс со своими бабушкой и дедушкой, Сюзанной l Морган-Рокфеллер и Джоном Рокфеллером явились в мою больничную палату собственной персоной. Нет, я удивлена далеко не этому! Меня удивляет отсутствие моих биологических родителей. Да, я расстроена и именно удивлена. Почему то я вечно думала, что именно если я окажусь на смертном одре, то тогда мама и появится рядом, наконец-то будет мне мамой, а тут все вышло совсем по-другому… Ладно, допустим о том, что она станет мамой я и думала, но не была на столько уверена в этом, как в том, что она хотя бы явится ко мне в больницу. Хотя бы один несчастный раз. А ее муж? Что мой папа? Да он просто у нее под каблуком. Если она сказала «нет», то он будет сидеть и молчать, пока она не разрешить открыть ему ротик. Конечно же, общение с миссис Морган-Рокфеллер и мистером Рокфеллером было напряженным и не из-за того, что я умираю, а из-за того, что я не особо то и считаю их родственниками, а вот Джейкоб… он даже слова не проронил. Мой брат сел возле меня, взял за руку и все время смотрел куда-то в сторону, никак не на меня. Увела его медсестра и следом за ней пришел Джастин с букетом цветов. Люблю его.
Восьмого апреля я была шокирована. Ко мне пришли родственники Джастина… Его мама, папа, Эрин, Джази, Джексон, его бабушка и дедушка… Вот это и привело меня в «мокрое» состояние. Я плакала. Они пришли ко мне, поддерживали меня, подарили шарики с гелием и целую гору фруктов. А еще фотографию там где мы все вместе на прошлом Дне Рождения Джастина. Они все сказали мне, что я обязана поправляться и что со мной все будет хорошо. Им я верю. Джейкоб снова пришел. Отсидел у меня три часа, а потом меня увезли на химиотерапию. Джастин сказал, что он остановился у нас дома. Надеюсь, они не ругаются как раньше. Спасибо моему любимому Джастину за то, что приводит сюда всех этих людей… Он ведь старается для меня. Он проводит у меня палате все свое время! С самого утра до самого вечера.
Начинаю подумывать о том, что умереть от рака – не лучшая смерть. Я бы предпочла быть сбитой автобусом! По крайней мере – это быстро. Никто бы не успел ходить и хоронить меня заживо. Да, все говорят мне, что я поправлюсь, но я знаю, что они так не думают. Я редко вижу себя в зеркало, ведь практически никогда не встаю с постели, но знаю, что выгляжу еще хуже прежнего. Да еще и волосы начинают сыпаться…
На мой одиннадцатый день пребывания в больнице я испытала самый что и есть настоящий шок. -Кеби?.. – я сразу же зарыдала, при виде его. Он тут. Он пришел ко мне спустя столько лет и обиду за потерю брата. Единственный Феррон стоял с большим букетом цветов (уже даже не знаю вместится ли этот букет в моей и без того больше похожей на оранжерею палате) Я попыталась встать, но как только я успела сесть, то он уже сидел рядом и крепко-накрепко обнимал меня. -Как мне тебя не хватало… - простонала я ему в плече и поняла, по его дрожащей груди, что он плачет. -Я… Боже… Это все из-за меня… Я увидела в дверях стоящего Джаса. Он слегка улыбнулся мне, в этот раз от души, и закрыл дверь, оставив нас наедине. -Нет, нет! Не смей так говорить… - стону я. Мы оба ревем, нам обоим больно. Как жаль, что я не провела с ним столько времени, сколько могла.
Кеби сказал мне, что с Шеноном младшим все в порядке, и он растет здоровый и счастливый. Уже пошел в садик. Его первыми словами было «мое». Показал фотки и я подтвердила его слова по поводу того, что он вылитый Шенон. Воспитывают его с мамой вдвоем. Обещал, что если я выздоровлю, то свозит меня к нему познакомиться.
144.ТЕМНОТА. ***
Днем я держусь. Я держусь для нее. Я могу. Мне хватает сил. Но только ночью, именно ночью я не выдерживаю. Мои губы больше не могут улыбаться. Я могу только рыдать, как пятнадцатилетний подросткок, упав лицом в подушку, оскорблять Господа Бога и судьбу. -Ей же только двадцать лет! – ору я в очередной раз и бью старое доброе кресло, которое уже от меня натерпелось за эти дни. – Сука! Бл*ть! Ей *банные двадцать лет! Почему?! Почему?! Она, - удар, - не, - снова удар, - должна, - и еще один, - умирать! Джоанна должна жить! Жить! Жить! А после яростной истерики, как всегда, наступает какая-то непонятная депрессивная апатия. Я сажусь в это самое несчастное кресло и рыдаю, пью этот проклятый виски и рыдаю. А что мне еще остается? «Ну вот, - радуюсь я про себя, - она протянула еще один, уже одиннадцатый день» Но после этой радости становится еще больнее, ведь мне сказали четко отведенный ей срок и судя по ее виду мы… Как бы мне не было больно, но я начинаю осознавать, что ей хуже. Как бы от меня не убегал врач Джо, не говорил, что все в порядке (кстати, я уверен, что его Джо подговорила, и они вступили в заговор) я же вижу что с ней. Звонок на мой телефон. Хорошо, что они попали на мою «спокойную часть», а не на тот момент, когда я рушу мебель, иначе я бы не только не ответил, но еще и телефон бы раз*ебал ко всем чертям. -Да?.. – стону я в трубку. -Джастин, это Скутер. Да, да, да… Давай! Начинай соболезновать! Как же я это ненавижу! -Я хочу, нет, надо, чтобы завтра утром ты был в Ванкувере. Там произойдет очень важное… -Да насрать мне, - стону я в телефон и бью ладонью о лицо, - что бы там не было: я не приду. -Пойми, ей от этого не легче. Я знаю твою Джоанну, я приходил к ней, и знаешь, от того, что ты убиваешься и не занимаешься ничем кроме как походов в больницу – ей больно. Мне больно. Я сейчас снова буду все рушить. -Мне надо… -Я с ней все обсудил, она дала свое согласие. Может назло ему отказаться? Почему он решает с ней то, чем потом надо будет заниматься именно мне! -Она даже рада, что ты возьмешься за работу. Я не могу. Я не могу оставить ее и на день. А что, а что если когда я приду: ее уже не будет? Как бы больно мне не было это осознавать – это правда. Что если так? -Ладно, хорошо. Хорошо, я поеду.
145.ЗАГОВОР ПРОТИВ «ВСЕХ» (МУЖА).
-Как это вы не можете меня впустить?! – разъяренный я спрашиваю у доктора и швыряю букет цветов в сторону. -Миссис Бибер попросила никого к ней не впускать, - пытается уйти, но я его нагоняю и становлюсь перед ним. -Никого – это меня, да?! Она попросила меня к ней не впускать?! – я быстро завелся. Я сейчас могу набить ему морду. Это будет его счастье, если он обойдет стороной просьбу своей пациентки. -Да, - сухо говорит он. -Да какое вы имеете право не пускать мужа в палату к своей жене?! – у меня на глаза наступают слезы, но кричу я не так, как человек, который плачет. – Я ее муж! Я ее люблю! Вы… Вы хотите, чтобы я увидел ее на похоронах в следующий раз, док? Верно? Вы этого хотите?! Вы ведь сами знаете: сколько ей отведено времени, почему вы не позволяете мне побыть с ней хотя бы столько, сколько я еще могу?! – бью о стену кулаком, и тот не выдерживает после моей пламенной речи и протягивает мне ключи от ее палаты, которые я так упорно пытался отобрать у медсестры. Бегу по коридору к палате любимой девушки, а когда оказываюсь там, то ужасаюсь. Джоанну уже подключили к аппарату искусственного дыхания (из носа у нее торчит трубочка), она заметно похудела даже за эти проклятые два дня, если не больше, а волосы они… она облысела. Джоанна видит меня и свободной от капельницы рукой начинает накрываться с головой простыней. -Джоан… - стону я и тоже, как и любимая, начинаю плакать. Девушка дрожит и рыдает, а что я могу сделать? Подхожу к ней, сажусь рядом и вступаю с ней в войну, пытаясь сорвать проклятую простыню с ее тела. -Не смотри на меня… Я уродина… - стонет моя любимая супруга, а я не могу остановить слезы. -Джоан, прошу… - умоляю я ее, а потом не выдерживаю, просто сажусь рядом и как в старые добрые времена, когда она плакала, только теперь аккуратней, чтобы не задеть капельницы и все эти трубочки, беру ее на ручки. Так мы просидели и проплакали минут двадцать. Каждый думал об одном, ну а точнее – мы думали друг о друге. А потом она сама сняла с себя простыню и посмотрела мне в глаза. -Посмотри на меня… - прошептала она сквозь слезки. У бедненькой впали щечки. Мои любимые пухлые щечки теперь выгибаются в обратную сторону. А то, что было ее самым ярким аксессуаром – ее глаза, теперь не горят бывалым огнем, они тусклые, блеклые и поникшие. Но все ее черты лица остались прежними. Она такая же красивая. -Красавица, - целую ее в лобик и вытираю ей слезки губами. -Мои волосы, Джас… мои волосы они… их больше нет! -Ты их отрастишь, Джоан, это же волосы, а не руки, - улыбаюсь и прижимаю ее легонькое тело к себе по ближе. -Нет… У меня были красивые длинные волосы… А сейчас… - хнычет бедняжка. -Отрастишь, малышка… - снова чмокаю в ее сморщенный лобик. – Не хмурься, а то появятся морщины. Джоан слегка смеется сквозь плачь. -Я как ты сделаю себе уколы ботексом. Ну вот, она улыбнулась. За эти проклятые два дня пока меня не было, ее состояние очень сильно ухудшилось – и я это вижу. Джоанна так тяжело дышит, не смотря на эту трубку из носа, слабый вид у нее, она опять похудела наверное килограмма на два, а волосы… -Почему ты так похудела? -Я… Просто… Я… -Ну что? Не ходи кругами, скажи мне! -Я подумала о том, что не смогла дать тебе ребенка. По своей же дурости! Джастин, если бы я знала, если бы я только знала, что скоро погибну, то я бы не отпиралась! Бросила эту паршивую учебу в тот день, когда мы вернулись с Ямайки, и мы бы ребеночка сделали… - я закрываю ей ротик ладонью. -Не говори так, все хорошо. Когда ты вылечишься, то мы сделаем много-много детишек, - улыбаюсь, а сам в тайне, где-то в глубине души и не верю в это. Нет! Нет! Так нельзя! Она будет жить! Еще долго-долго! Она проживет долгую жизнь и умрет в глубокой старости, окруженная внуками в теплой постели! Со мной! Со мной! -Я не смогу иметь детей. Уже никогда. Пообещай, что когда ты заведешь себе девушку, то заставишь ее пройти тест на возможность иметь детей… Я хмурюсь, но уже не злюсь. За это время я научился пропускать эти ее злые шуточки и предложения мимо ушел. -А мы возьмем приемных. Представляешь все заголовки газет: «Мистер и Миссис Бибер теперь вторые Анджелина Джоли и Бред Питт!», - улыбаюсь. – Тем деткам нужен шанс на хорошую семью и хорошую жизнь. Мы дадим им это. Джоан улыбается и в ее глазках загорается огонек. Не знаю почему, но я вижу, что она обезумила этой идеей. -Да. Я хочу. Хочу так сделать, Джас. И можно тебя попросить? -Конечно, любимая, все что захочешь. -Принесешь мне своих кепочек? – легкая улыбка. -Да, да, я все тебе принесу, сладкая. -И парик.
146.КАК МЫ С ДЖОАННОЙ РЕБЕНОЧКА ДЕЛАЛИ.
Ее глаза снова ее украшение – снова горит огонь страсти к жизни. Я не знаю, почему это идея так сильно подняла ее настроение, но… Это сработало. Спустя неделю Джоан набрала пять кило, и теперь весила почти так, как когда попала в больницу, а тут и не далеко до полного восстановления веса! Обычно я замечал, когда врач мне врал про то, что ей лучше, но сейчас я вижу, что он не врет! Он и вправду говорит, что случается чудо! Джоанна снова дышит самостоятельно, без трубки. Я вижу, что она теперь выглядит здоровее и сильнее! Она так загорелась идеей опекунство над сироткой, что снова захотела жить! -Привет, любимая! Смотри, что я нашел? – я подсаживаюсь к ней с упаковкой «Поцелуйчиков», а та тянется, чтобы меня поцеловать. Впервые сама! – Вау, смачно целуемся, - а что произошло? -Просто я присмотрела детей из приюта, - улыбка да такая, что у нее, скорее всего, заболели щечки. -В смысле? -Ну, смотри… - берет с тумбочки планшет и начинает мне листать фото детей по десять-тринадцать лет. Я надеялся, что мы возьмем новорожденного! -Джо, может лучше помладше? Ведь самые классные дети в том возрасте, когда еще совсем малышики! -Ну, не знаю… -Я думал, что мы будем брать еще совсем грудничка! – беру ее за здоровую ручку. -Мне… -Джо, они уже все воспитаны в других условиях и другими людьми! – я чуть стал серьезней и уверенней. – Присматривай кого-то поменьше, ладно? Я хочу взять ребенка, который еще не умеет толком разговаривать! Зачем нам уже воспитанные кем-то чужим дети? Эти дети уже успели перенять чужие привычки и поведение! Я уже не говорю о генетике, с ней вообще не поспоришь, там и так придется не сладко, но уже взрослые – это перебор! Нам самим по двадцать одному году! Куда воспитывать подростка, если мы сами еще толком не выросли? Ну ладно Джо, она станет строгой мамочкой, а я? Я еще пацан! Я бы и сам с машинками игрался! -А почему тут одни девочки? – я поджал брови. -Я хочу девочку, - сжимает мою ладошку по крепче, подлиза, и жадно смотрит на особые конфетки, которые я принес. -А я пацана! Молчание. Сейчас каждый ждет, пока уступит другой, и я решил поторопить ее с выбором. -Как будем решать? - дергаю ее за руку, и она хитренько улыбается.
-Камень, ножницы, бумага! – кричим мы с моей взрослой женой в голос, с которой мы собрались заводить детей. -Ножницы порезали бумажку! Хо-хо-хо! – кричит она от радости, а потом имитирует то, как ее «ножницы» режут мою «бумагу». – Чик-чик-чик! Как ребенка просто сделала! Ха-ха-ха! Я нахмурился. -Это серьезный выбор и я не думаю, что это был лучший вариант… -Стоп! – толкает меня. – Если бы выиграл ты, то ты бы такого не говорил! -Тебе просто повезло! Дура… - ворчу я, а она от радости хлопает в ладоши.
147.НЕВОЗМОЖНОЕ ТОЖЕ СЛУЧАЕТСЯ.
Тридцатого апреля две тысячи пятнадцатого года я услышал самую радостную для меня во всем мире новость. -Рак отступил, вы победили, - доктор бросает листочки с анализами на стол и пожимает плечами, - это чудо, правда. -Джоан! Да! Да! Да! – ору я и открыв дверь в ее палату, срываю, в прямом смысле этого слова, свою ЗДОРОВУЮ жену с койки. – Мы победили! Мы победили! – начинаю кружить ее на руках, смеяться и прыгать. -Что? – у нее приоткрылся рот, она прочитала в интернете, что иногда так бывает: ну, затишье перед бурей и поэтому готовилась к худшему. – Я… я… - моя маленькая куколка Барби заплакала, а я вместе с ней. Ставлю ее босую на пол и обхватываю за талию, начинаю целовать в губы. Мы это сделали! Мы победили! Мы победили рак! Я люблю ее! Без остатка! И сейчас, после того, как мы все это пережили, я готов отдаться ей! Я буду ее днем и ночью! Теперь я всегда буду рядом с ней, а она со мной! Я буду беречь и хранить каждое мгновение! -Джоан! Джоан! – отрываюсь от ее губ, хватаю за личико и смеюсь. – Мы будем вместе! Ты и я! Ты и я навсегда! Ты смогла! Я же говорил тебе, что главное верить, малышка! Я люблю тебя! Люблю больше всех на свете! – смеюсь и рыдаю одновременно. -Малыш, ты… - она тоже плачет, но по сильнее меня. Я никогда не умел так сильно заливаться слезами, как умеет моя женушка. – Спасибо… Если бы не ты, то я бы давно… Ты… Ты давал мне надежду! Джас, я выжила только благодаря тебе! Спасибо тебе, Джа! Я тебя люблю! Люблю больше всех на свете! Спасибо, что не дал мне отчается… Спасибо, спасибо… -Ты… Ты… Ты все что у меня есть… Я никогда… Я больше никогда не хочу, чтобы ты так… - снова не выдерживаю и целую ее. Какой же я дурак был раньше! Мог ночью остаться по дольше с друзьями в клубе, закрыть рот Джо, когда она утром скажет: «Какого черта ты опять обдолбаный пришел?» или «Сколько можно напиваться, как свинья?!» Я кричал на нее, ругал, я… Я больше никогда, никогда даже спорить с ней не буду! Она мое золотко! -Я люблю только тебя! Ты моя самая дорогая женщина! -А мама? -И мама! -А наша будущая дочка? -Завтра же пойдем ее искать. И снова смех, поцелуи и слезы радости. Теперь она будет плакать только от радости. 148.САМЫЙ СЛАДКИЙ МОМЕНТ.
Когда Джоанна входит домой, то у нее приоткрывается рот. Черт. Тут не то чтобы не убрано (за время ее отсутстия тут никто даже не пылесосил) здесь полный срач. Мусор лежит прямо на полу, повсюду мои разбитые бутылки из-под виски, мебель побитая, диван порван, а его наполнитель валяется по всему залу… О Боже! Ее кухня! Я затронул святое, когда разбил всю до единой посудины… -Джастин! – кричит она, но я быстро-быстро ищу номер команды уборщиков. -Что, любимая? – бегу по лестнице, но она идет быстрее и отбирает у меня телефон. -Все, все до последней пылинки ты уберешь самостоятельно! Где Джейк?! -В офисе, - шепчу я. -Можешь оставить ему прибраться в кухне, а я пока пойду займусь стиркой. Я уверена, что ты как всегда все то, на чем есть малейшее пятнышко кидал просто на пол в ванной! – моя малышка злиться, а я хочу ее поцеловать, но она мне не позволяет. – Скажи мне: в гардеробной чисто? Я отрицательно качаю головой и получаю подзатыльник. -Да ладно тебе, принцесса! Какая разница кто убирает? – хохочу и догоняю ее. – Пусть это сделают люди, которые на этом зарабатывают! -В этом доме хозяйка я! Поэтому я буду решать: кто тут должен прибираться! – и захлопывает прямо у меня перед носом дверь. -В приют поедем завтра? Я позвоню: договорюсь! Джо чуть «припускается» в плане гнева, открывает дверь, а потом закусывает губу и глядит на меня: -Мистер Бибер, вы хотите заняться незащищенным сексом? – ухмыляется, и я уже весь горю!
***
Я дергаю Джастина за ворот рубашки и затягиваю в гардеробную. -Тут? На твоих зимних курточках? – хихикает он, избавляя меня от одежды, а я вся горю от возбуждения, мне так не хватало этого. – М-м-м… Только если ты согласишься потом покушать… - шепчет он мне в шею, а следом за этим следует нежно-страстный поцелуй. Как у него так получается? Да я понятия не имею. Я вообще сейчас ничего не понимаю, внизу живота все связалось в крепкий узел и он затягивается все туже, туже и туже. Меня распирало от яростного желания того, чтобы Джастин овладел мною целиком и полностью, поэтому совсем быстро мы оказались уже лежащие на зимних куртках, который Джастин посрывал с вешалок и кинул в одну кучу. -Я так хочу тебя… Я безумно по тебе скучал, я не по кому так никогда не скучал и никогда так никого не хотел! - наши губы слились в глубоком страстном поцелуе, а в следующее мгновение Бибер уже вошел в меня. -А-а-а… - простонала я и все то мое пошлое естество, где-то глубоко внутри меня ожило. – Я люблю тебя! Больше всех на свете! Джастин улыбается, широко и радостно, я знаю, что теперь он по-другому относится ко мне и ко всем моим словам. Он сжимал мою талию все крепче и прижимался ко мне все сильнее. Он наклоняется и начинает доставлять сладкую пытку моим грудям, сжимая их, целуя, покусывая и посасывая. Я выгнула спину и сделала глубокий вздох. -Ты же любишь меня, да? – спросила я и сжала его волосы в руке, а он улыбнулся. -Да, а ты меня? -Очень, - и снова простонала, а он улыбается. Ему нравится, когда я говорю, что люблю его. Джастину нравится не только быть любимым, но еще и чтобы это было озвучено. С наших губ то и дело слетали стоны от блаженства. Нам обоим не хватало это. Хорошего чувственного секса. -Быстрее… Боже… Господи… - взвыла я, двигая бедрами навстречу любимому мужу, любимому мужчине, парню и в свое время просто мальчику. Несколько его уверенных толчков заставили меня подлезть под волну оргазма, тот час в комнате раздались наши с ним громкие стоны.
149.ВСЕ РАДИ ДЖОАН.
Ага, было бы все так просто. Две недели у нас ушло на сбор пакета всех документов! Две недели! Все эти справки, медосмотры, а когда врач проверял мою простату… Боже, да зачем органам опеки что-то знать о моей простате?
150.ДЬЯВОЛ С ЗАПУТАННЫМИ ВОЛОСАМИ.
Джоанна смотрит через забор, как ребенок на витрину кондитерского магазина. Пока эта милая женщина что-то там рассказывает нам про бумаги, Джо витает в облаках и ищет ребеночка. Это группа от трех до шести лет. Все дети метаются по площадке, смеются, веселятся… а нет. Есть один индивидум. Она сидит в углу песочницы прямо на асфальте попкой и дуется. -А сейчас вы можете присмотреть ребенка, пообщаться, а потом мы… - Джоанна прорывается на площадку прежде чем ей открывают ворота. Мда… -Она просто очень хочешь осчастливить ребенка, - я улыбаюсь этой женщине, которая просто в шоке тому, как Джо ломанулась через метровый забор. – Ну, я это… Наверное с ней пойду, да? – медленно переступая через него, говорил я. И так, пока Джоанна металась по площадке как сумасшедшая, я тихо встал в уголке и наблюдал за всем этим. Достал сигарету и закурил. Все равно тут дети не ходят! -Ты умешь, - слышу я рядом чей-то детский голосочек и давлюсь дымом. Кашляю, кашляю, думаю, что мне послышалось, но потом вижу рядом ребенка. О, это ведь та самая одиночка, сидящая задницей на асфальте. -Не думаю, - я хмурюсь. Какой приятный ребенок. Нет, против ее внешности я ничего не имею! Милейшее создание! Реденькие русые запутанные волосики по плечи, проборчик сбоку, золотисто-карие глазки, и ну просто огромные щечки, которые на одном уровне с ее подбородочком. -Ты кулис. -Много кто курит. -Засит себя мама не лювит. Она говорит очень и очень непонятно, но суть я уловил. Наклоняюсь к ней на корточках с сигаретой в зубах. -А если тебя любит, тогда почему ты тут? Боже, зачем я это ей говорю? Фу! Дибил! Она же простой ребенок! Но, не смотря на это, она смогла меня разозлить всего лишь двумя предложениями в которых было так мало понятных слов. Малышка смотрит на меня своими медово-карими глазками и с умным видом говорит: -Ты воняес и ты улоливый, плидулок,- и насупив бровки, она ударила меня по лицу. Что? Она назвала меня придурком и уродом? Она нормальная? -Ай! – я встал на ноги, а потом засмеялся. – Ты еще совсем малявка, мне не больно. -Ти мне не нлавися. -Ты мне тоже. Девочка подтягивает свою руку к моей ноге и как дерганет за волосы на ней! -Твою мать! Ребенок! – вскрикнул я от неожиданности и отскочил в сторону. – Ты что совсем уже? -Уди. Мей уголек. – и показала мне язык. Дьявольский ребенок! Теперь понятно: почему она тут! Вот именно из таких детей потом вырастают бандиты! -Ха-ха-ха! – смеется эта наглая малышка и показывает на меня пальцем. – А воть и твоя мама! -Ах ты ж *банутая… - начинаю я, но Джоанна закрывает мне рот рукой. -Ты что себе удумал?! – топает, такая смешная, а потом смотрит на этого маленького дьявола и широко улыбается. О нет! Только не это! – Привет, принцесса! – берет ее подмышки и ставит на ножки, но та усаживается обратно. -Я не плинцесса! Не! Не! Не! Я ен похоза на плинсессу! – и вертит головой из стороны в сторону. -Ладно, а кто ты? – улыбается и присаживается возле нее на корточки. -Джоанна, она - сам дьявол! Пошли! Пошли, посмотрим нормальных детей! – я пытаюсь ее поднять, но она бьет меня по коленке, и теперь я просто стою в стороне. -Я Кая, - хмурится этот чертенок, - он мне не нлависа. -Мне он тоже не нравится, - улыбается. – А почему ты тут одна сидишь? -Они мне тоэ не нлавяса. Боже, как же она ужасно разговаривает! Я через слово понимаю: о чем идет речь! -Ты еще такая маленькая, а они уже взрослые, почему ты в этой группе, не знаешь? -Мне не нлавиось в сарой. О Боже! Отведите этого ребенка к логопеду! Она не выговаривает половину букв из алфавита! Я закатываю глаза и делаю глубокий вдох.
151.А МЫ УВЕРЕНЫ?
-Кайла? Вы уверены? – заведующая этим приютом в шоке. -Да, вы уверены? – я поворачиваю голову на Джоан и возмущенно на нее смотрю. -Абсолютно, она прекрасный ребенок, - улыбается. Чем же она так запала ей в душе? -Хорошо, - в шоке смотрит в сторону, а потом снова на нас, - с вашими бумагами все в полном порядке, за исключением вас, - смотрит на Джо, - вам нет двадцати одного. Джоан толкает меня в бок, и тут я выдаю: -Я думаю: мы сможем решить этот вопрос полюбовно, - ярко улыбаюсь, соблазняю эту старую дуру, - я тут заметил, что у вас очень старые площадки. -Мистер Бибер, - она делает возмущенное лицо и смотрит мне прямо в душу. Я в жизни не поверю, что она никогда не брала взятки! - процесс усыновления – это очень долгий процесс, который длится иногда больше года. Нам надо проверить ваши жилищные условия, вашу работу, заработок, отношения с этим ребенком и, посмотреть, как вы обращаетесь с детьми, ваши медицинские данные, ваше личное дело в милиции, в конце концов, хочет ли она сама отправляться в вашу семью… -А какой самый короткий срок, и как я могу его ускорить? – снова же дарю ей свою самую яркую улыбку. -Есть определенная очередь, вы ведь не первые… - она в смятении. Во-о-от! Начинает работать ее мозг! Она теперь понимает, что такое взятка! -А как мы можем продвинуться в этой очереди? – снова улыбаюсь, уже лицо болит от этого. Я не могу расстроить свою женушку! Мысль о ребенке позволил ей жить, поэтому я должен все это поторопить, какой бы ребенок ей не приглянулся! Тем не менее, я еще собираюсь отговорить ее на счет этого маленького дьяволенка… -М-м-м… У меня сейчас придет проверка, так что давайте вы подойдете ко мне с этим вопросом завтра? – эта дурнушка в замешательстве. Да! Победа! – А пока можете раззнакомиться с Кайлой поближе. -А почему она тут? – интересуюсь я. -Она у нас с самого рождения, мы не знаем ее родителей. Кайла не очень общительная, да, она умненькая девочка, но грубая и с другими детьми не ладит… Мы ее уже из двух групп переводили. У нас есть очень хорошие дети, которые нуждаются в столь заботливых родителях… -Нет! – резко подала голос Джо. – Нам нужна именно она! Нам… Нам это кому? Тебе? Почему же она так уперлась? Эта девочка сказала, что я скоро умру, что меня не любит мама и от меня воняет! Да она идиотом меня назвала! -Хорошо, - встает и улыбается той самой улыбкой, с которой нас встретила, - вот, - протягивает нам какую-то бумажку, - приходите завтра в это время пообщаетесь с Кайлой лично, а сейчас можете поиграть с ней на площадке или уже завтра увидитесь. -Отлично, спасибо, до завтра, - Джоанна вытаращивает свои глаза на меня, и я вспоминаю. -Ам… До свидания… - и каким-то неловким шагом ухожу. Мы идем к лестнице, но когда Джоанна идет не к тому выходу, где стоит наша машина, то я возмущаюсь: -А мы разве не домой? -Нет, Джас, я хочу пообщаться с ней, - легкая улыбка и она выпускает мою руку из своей. -Джо, просто… Я как раз хотел про это поговорить, но не тут, наедине, понимаешь? – в воздухе кручу рукой, но она, кажется, не понимает меня. – Джоан, я про эту девочку, она мне не нравится, я не хочу брать именно ее, кого угодно, но не ее.
|
