КУЛЬТУРОЛОГИЯ. XX ВЕК. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ. 4 страница. Среди осн. направлений и проявлений совр

Среди осн. направлений и проявлений совр. М.к. можно выделить следующие:

— индустрия “субкультуры детства” (детская лит-ра и искусство, промышленно производимые игрушки и игры, детские клубы и лагеря, военизированные и др. организации, технологии коллективного воспитания и т.п.), преследующая цели явной или закамуфлированной универсализации воспитания детей, внедрения в их сознание стандартизированных норм и паттернов личностной культуры, идеологически ориентированных миропредставлений, закладывающих основы базовых ценностных установок, официально пропагандируемых в данном сооб-ве;

— массовая общеобразоват. школа, тесно коррелирующая с целевыми установками “субкультуры детства”, приобщающая учащихся к основам научных знаний, филос. и религ. представлений об окружающем мире, к истор. социокультурному опыту коллективной жизнедеятельности людей, стандартизирующая все эти знания и представления на основе типовых программ и редуцирующая их к упрощенным формам детского сознания и понимания;

— средства массовой информации, транслирующие населению текущую актуальную информацию, “растолковывающие” рядовому человеку смысл происходящих событий, суждений и поступков деятелей из специализированных сфер обществ, практики и интерпретирующие эту информацию в русле и ракурсе, соответствующем интересам ангажирующего данное СМИ “заказчика”, т.е. фактически формирующие обществ, мнение по тем или иным проблемам в интересах данного “заказчика”;

— система нац. (гос.) идеологии и пропаганды, “патриотического” воспитания граждан и пр., контролирующая и формирующая политико-идеол. ориентации населения, манипулирующая его сознанием в интересах правящих элит, обеспечивающая полит, благонадежность и желат. электоральное поведение людей, “мобилизационную” готовность об-ва и т.п.;

— массовая социальная мифология (национал-шовинизм и истерич. “патриотизм”, социальная демагогия, квазирелиг. и паранаучные учения, кумиромания и пр.), упрощающая сложную систему ценностных ориентации человека и многообразие оттенков мироощущений до элементарных оппозиций (“наши — не наши”), замещающая анализ сложных многофакторных причинно-следственных связей между явлениями и событиями апелляцией к простым и, как правило, фантастич. объяснениям (“мировой заговор”, “поиски инопланетян” и т.п.), что в конечном счете освобождает людей, не склонных к сложным интеллектуальным рефлексиям, от усилий по рац. постижению волнующих проблем, дает выход эмоциям в их наиболее инфантильном проявлении;

— массовые полит, движения (политико-идеол. партийные и молодежные организации, массовые полит. манифестации, демонстрации, пропагандистские кампании и пр.), инициируемые правящими или оппозиционными элитами с целью вовлечения в массовые полит, акции широких слоев населения, в большинстве своем весьма далеких от политики и интересов элит, мало понимающих смысл предлагаемых им полит, программ, на поддежку к-рых их мобилизуют методом нагнетания коллективного полит, или националистич. психоза;

— система организации и стимулирования массового потребит, спроса (реклама, мода, секс-индустрия и иные формы провоцирования потребит, ажиотажа вокруг вещей, идей, услуг и пр.), формирующая в обществ, сознании стандарты престижных интересов и потребностей, образа и стиля жизни, имитирующая в массовых и доступных по цене моделях формы “элитных” образцов, управляющих спросом рядового потребителя на предметы потребления и модели поведения, превращающая процесс безостановочного потребления разл. социальных благ в самоцель существования;

— индустрия формирования имиджа и “улучшения” физич. данных индивида (массовое физкульт. движение, культуризм, аэробика, спортивный туризм, индустрия услуг по физич. реабилитации, сфера мед. услуг и

фармацевтич. средств изменения внешности, пола и т.п), являющаяся специфич. областью общей индустрии услуг, стандартизирующая физич. данные человека в соответствии с актуальной модой на имидж, гендерный спрос и пр. или на основании идеол. установок властей на формирование нации потенциальных воинов с должной спортивно-физич. подготовленностью;

— индустрия досуга, включающая в себя массовую худож. культуру (приключенч., фантастич. и “бульварная” лит-ра, аналогичные “развлекат.” жанры кино, карикатура и комиксы в изобразит, искусстве, оперетта, эстрадная, рок- и поп-музыка, эстрадная хореография и сценография, конферанс и прочие “разговорные” жанры эстрады, синтетич. виды шоу-индустрии, худож. кич, идеологически ангажированные и политико-агитационные произведения в любых видах искусства и т.п.), массовые постановочно-зрелищные представления, цирк, стриптиз и иные виды эротич. шоу, индустрия курортных и “культурно”-туристич. услуг, проф. спорт (как зрелище) и т.п., являющаяся во многих отношениях эквивалентом “субкультуры детства”, только оптимизированным под вкусы и интересы взрослого или подросткового потребителя, где используются техн. приемы и исполнит. мастерство “высокого” искусства для передачи упрощенного, инфантилизированного смыслового и худож. содержания, адаптированного к невзыскат. интеллектуальным и эстетич. запросам массового потребителя, используются средства техн. тиражирования этой продукции и ее “доставки на дом” потребителю посредством электронных СМИ и достигается эффект психол. релаксации человека, перегруженного нервными стрессами и утомит, ритмикой социальных процессов повседневности, а также ряд иных, более частных направлений М.к.

В отеч. обществ, сознании сложилось стереотипное представление о М.к. как о явлении исключительно зап. (преимущественно амер.) происхождения. В действительности и осн. массив советской офиц. культуры (“социалистической по содержанию”) вполне соответствует критериям М.к., но только специфич. “тоталитарного” типа, ориентированной на политико-идеол. манипулирование сознанием людей, социальную демагогию в виде непосредств. агитации и пропаганды информ., худож. и иными средствами, на инициирование “мобилизационных” и милитаристских настроений в об-ве, революц. мифологию “социальной аскезы” и т.п.

Хотя М.к., безусловно, является откровенно инфантильным “эрзац-продуктом” специализированных областей культуры, тем не менее этот феномен порождается очень важными объективными процессами общей социокультурной трансформации сооб-в, при к-рых социализирующая и инкультурирующая функции традиц. обыденной культуры, основывающейся на обобщенном социальном опыте доиндустриальной эпохи, утрачивает методич. эффективность и содержат, актуальность. При этом М.к. фактически принимает на себя функции первичной (неспециализированной) инкультурации личности и, вполне вероятно, представляет собой некое эмбриональное проявление созревающей обыденной культуры нового типа, аккумулирующей социальный опыт жизнедеятельности на индустриальном и постиндустриальном этапах социальной эволюции, разумеется, еще не прошедшей процесса истор. селекции, аксиологизации наиболее эффективных и отбраковывания социально неприемлемых черт и форм.

Лит.: Кукаркин А.В. Бурж. массовая культура. М., 1985; Ортега-и-Гассет X. Восстание масс // Ортега-и-Гассет X. Эстетика. Философия культуры. М., 1991; Разлогов К.Э. и др. Дар или проклятие? Проблемы массовой культуры. М., 1994; Giners S. Mass Society. L., 1976; Toffler A. The Third Wave. N.Y., 1980.

А.Я. Флиер

МАТЕРИАЛИЗМ КУЛЬТУРНЫЙ (экологич. антропология) — направление в культурной антропологии, ориентированное на комплексное, системное изучение механизмов, структур, рез-тов и последствий взаимодействия людей с их природным окружением, закономерных связей, между физич. и социальными характеристиками совместной жизни и деятельности людей и их отображением на уровне культуры. Основные акценты при рассмотрении таких связей обычно помещаются на адаптационные механизмы в отношении людей с их природным окружением; энергетич. обмен между об-вом и средой; сравнительно-культурный анализ эволюц. универсалий.

Это направление сложилось в 70-х гг. Его основоположники — амер. ученые М.Салинс, работающий в области экон. антропологии; М.Харрис, разрабатывающий концепцию собственно культурного материализма; Дж. Стюард, создавший теорию многолинейной эволюции.

Познават. границы направления определяются его осн. целью — изучением экон. и экологич. факторов и систем, обусловливающих жизнеобеспечение людей. Соответственно в рамках этнокультурологии его целесообразно применять при изучении этнич. особенностей хоз. культуры и связанных с ней символич. систем.

Лит.: Орлова Э.А. Введение в социальную и культурную антропологию. М., 1994. Harris М. Cultural Materialism: The Struggle for a Science of Culture. N.Y., 1980.

Э.А. Орлова

МАЯТНИКОВЫЕ ДВИЖЕНИЯ (в теории культуры) — периодические переоценки ценностей в рамках устойчивой цивилизации, достигшей уровня, при к-ром “дух” может мыслиться вне нераздельной связи с “буквой” и традиция сохраняется при решит, изменении всей “буквы”, символики, знаковой системы. Идея М.д. возникла из концепции двух видов циклич. движений: циклизма на основе невыполненной истор. задачи, и циклизма на основе ее выполнения.

Пример циклизма на основе выполненной задачи — чередование стилей в Европе Нового времени. Все эти

стили можно разбить на две группы — “романтич.” и “классич.”, обращенные к рационально непостижимому Целому или к рац. освоению предметного мира в пространстве и времени. Ренессанс, классицизм (вместе с Просвещением), позитивистский реализм и натурализм 19 в. тяготеют ко второму; барокко, романтизм, символизм — к первому. Чередование эпох можно понять как переходы от доминанты интуитивно целостного к доминанте рационально расчленяющего мышления, от “правостороннего” к “левостороннему” (ср. модель мозга).

Первым толчком к пониманию М.д. было исследование творчества Достоевского от реализма “Бедных людей” к романтизму “Белых ночей” и “Хозяйки”, а затем снова к реализму. Сравнение с лит-рой Запада показало, что “Бедные люди” — стадиальная антология просветит, реализма, четкое противопоставление доброго маленького человека порочному аристократу; в романтич. период Достоевский открывает “ночную сторону души”, видит “деспота и мучителя” в душе “униженных и оскорбленных”, а затем уже находит возможность показать драму бунта, драму преступления и наказания в будничной, “реалистич.” обстановке.

Взгляд на Европу через призму романа Достоевского раскрывает иллюзорность прогресса и необходимость торможения дифференциации в романтич. эпохи. Развитие сознается как развитие, расчленение, угроза разрушения целого, “ценностей незыблемой скалы”, иерархии культуры. Мандельштам предлагал рассматривать всю историю лит-ры как историю потерь:

мы никогда больше не сумеем создать ни гомеровского эпоса, ни трагедий Эсхила и Софокла, Шекспира и Расина. Каждый шаг развития что-то создает и что-то разрушает. Поэтому рывок развития неизбежно должен вызывать торможение, перенос внимания на связь с вечностью, на восстановление старых или создание новых символов вечности. В этом величие таких “реакционных” писателей, как Кальдерон и Достоевский. Восстановление и обновление символов духовного единства — непременная черта устойчивого развития, развития без разрушения.

С этой т. зр. можно взглянуть и на чередование крупных истор. эпох (по Марксу — формации). Переход от античности к ср. векам и от ср. веков к Новому времени хорошо описывается как М.д., чередование эпох демифологизации и ремифологизации.

В Средиземноморье эта внутренняя динамика устойчивой культуры замаскирована переселением народов и гибелью Зап. Рим. империи. В Индии и Китае переход от античности к ср. векам происходил без всеобщего развала. Варварские племена, вторгаясь в Индию или Китай, никакого нового “способа производства” не создали; говорить о возникновении новых этносов тоже трудно. Однако духовные события в Средиземноморье, Индии и Китае параллельны: сперва развитие философии, демифологизация, кризис святынь, около Р.Х. — волна ремифологизации, возникновение или распространение мировой религии (христианства, буддизма “большой колесницы”); ослабление интереса к научному знанию и развитие мистич. течений. Уникальным был лишь переход от ср. веков к Новому времени. Он произошел только в Зап. Европе и распространился на Восток очень поздно, под зап. влиянием. Внезапная модернизация незап. культур оказалась связанной с тяжелыми кризисами и часто упирается в порочный круг слаборазвитости. М.д. в Новое время (др. словами — периоды торможения развития) заметны только на Западе. Они обеспечили ему устойчивость.

Опасность совр. положения в том, что стремит, рывок развития, распространившийся на весь земной шар, не находит внутр. противовеса, не уравновешивается силами торможения, периодами восстановления цельности. Господство центробежных сил дифференциации грозит утратой способности к саморегулированию, экологическими катастрофами и войной всех против всех.

М.д. можно рассматривать как гармонич. колебание, вызванное одновременным толчком в трех регионах — возникновением философии. До философии, до демифологизации, в архаич. эпоху заметнее смена культур, чем переоценки ценностей в рамках одной культуры. Однако торжество неолитич. ремесленника над палео-литич. художником, оплаканное Тойнби, — прообраз совр. господства науки. Колебания между интуитивно-целостной и рассудочной ориентацией заложены в человеч. природе, и в какой-то мере, в какой-то форме они вероятны в любую эпоху.

Лит.: Померанц Г. Выход из транса. М., 1995.

Г. С. Померанц

МЕЙЕР Александр Александрович (1875-1939) — религ. философ, культуролог, публицист. Учился на историко-филол. ф-те Новорос. ун-та. С 1895 арестовывался за участие в революц. кружках, был сослан. После амнистии (1906) — член Религ.-филос. об-ва в Петербурге. В статьях 1907 заметно влияние идей Бакунина. Книга “Религия и культура” (1909), отмеченная влиянием Мережковского, свидетельствовала о приближении М. к христианству и выражала идею обновления религии. В сер. 1910-х гг. занял критич. позицию по отношению к основателям нового религ. движения, склонным к утопизму. В 1914, оспаривая Мережковского, отождествившего национальное с агрессивным национализмом, М. утверждал, что “христ. религиозность не может отрицать нации”, что каждая из них призвана “к... исполнению собств. миссии”, к сотрудничеству и “служению единой цели”. В 1916, вступив в спор с Бердяевым по поводу его книги “Смысл творчества”, М. отверг представление о прошлом человечества как “ветхой плоти, подлежащей целиком огню”. Бердяевскому “творчеству из ничего” он противопоставил как высочайшую задачу “разрешение на земле проблемы свободного общения”. Тогда же М. разрабатывает концепцию творческого общения, сопряженную с мыслью о примате непосредств. жизненного начала над отвлеченными умств. построениями (предваряя бахтинскую философию поступка и идею диалогичности). Творчество характеризуется им как “отклик души на зов живо-

го абсолюта”, к-рый отграничивается от абстрактного “лжеабсолюта” и произвольных мыслительных операций. Разум должен привести нас к пониманию недостаточности и всего относительного, и мертвых абсолютов; совр. мыслителям подобает прислушиваться к голосу жизни и его требованиям, опираться на народные верования. Перекликаясь с известной веховской статьей С.Н. Булгакова, М. утверждает, что “старая правда” народной религии была “действит. правдой”. Одним из грехов социализма (достоинств к-рого он, однако, не отрицал), М. считал “отвлеченно гос. тенденции”, “мертвое, индифферентное... отношение к гос. организмам”. Отвергая тотальную антигосударственность в духе Мережковского и марксистскую идею интернац. государственности, он рассматривая гос-во как носителя и проводника опр. нац. задач, хранителя нац. культуры.

После революции М. жил в Петрограде (до ареста в 1928), участвовал в Вольной филос. ассоциации (Вольфила), вместе с Г.П. Федотовым вел религ.-филос. кружок “Воскресение”. В 1920 писал, что пролетарская культура — миф, ибо подлинная культура “есть преемство”. Отбыв ссылку (Соловки, Белбалтлаг), жил в Дмитрове и Калязине. В 30-е гг. написал ряд культурологич. трактатов. Понимая культуру как “возделывание человека” и считая ее основанием “систему верований и культа”, М. придавал решающее значение этике и началу жертвенности во имя абсолютного. В “мистерии жертвенного действия” он усматривал присутствие катарсиса (очищения). Утверждал, что утрата связи человека с абсолютом оборачивается борьбой всех против всех. Худож. творчество рассматривал как вытекающее из опыта “жертвенного пиршества”, а познание реальности — в качестве приобщения к “человеч. общине” как целому (“Жертва. Заметки о смысле мистерии”, 1932-33). Европ. культура, наследующая арийскую (греко-рим.), египет., евр., является, по мысли М., христианской (христианство — “религия личности”, противостоящая буддизму с его принципом “безликого единства”). Ее важнейшее свойство — противостояние миру в соединении с его бескорыстным и любовным созерцанием — оказалось благоприятным для создания большого, всемирно значимого искусства. Вместе с тем европейская культура (как и любая другая) отмечена неудачами (“мелями”), к каковым М. относит “натуралистич.” представления и возрожденч. типа гуманизм, сопряженные с гордым упоением человека собой и своими возможностями, а также социологизм, связанный с апологией коллективизма и идеей подчинения личности об-ву (“Три истока. Мысли про себя”, 1933-37). Корректируя Шпенглера, М. утверждает, что “фаустовская культура”, к-рая поставила Дело выше Слова (Логоса), а искание истины предпочла обладанию ею, являет собой “темный порыв к освоению живого дыхания Духа” и ознаменована не только достижениями в сфере науки, искусства, философии, этики, но и односторонними, бесплодными протестами (против “мрака средневековья”, доверия авторитету и т.п.), а также возвратом к язычеству, уверенному в себе и самодовольному (“Размышления при чтении “Фауста” Гёте”, 1935).

М.М. Бахтин, познакомившийся с М. в 1916 и много общавшийся с ним в 20-е гг., вспоминал: “Фигура была замечательная... И как человек он был исключительный. Он и красив был очень... Это был добрейший, честнейший человек”. По словам Д.С. Лихачева, М. “умел создавать интеллигентную атмосферу беседы” и в общении как бы “сам растворялся в других”.

Соч.: Философские соч. Париж, 1982; Слово-символ // Минувшее: Ист. альманах. В. 6. М., 1992; Религиозный смысл мессианизма; Петербургское Религиозно-философское Общество // ВФ. 1992. № 7; Правда и неправда социализма // Звезда. СПб., 1993. № 3; Беседа о пролетарской культуре в Вольфиле: [Выступление] // De visu, 1993, № 7 (8); Мысли про себя // Север. Петрозаводск, 1992. № 11-12; Речь [на открытии Рыбинского Религиозно-философского общества (1916)] // Контекст 1994, 1995. М., 1996 (библ. работ М. илит-ра о нем).

Лит.: Лихачев Д.С. “Беседы прежних лет” // Наше наследие. 1993. № 26; № 27; Беседы В.Д. Дувакина с М.М. Бахтиным. М., 1996.

В.Е. Хализев

МЕЛАНД (Meland) Бернард Юджин (1899-1994) -амер. протестантский философ и теолог, последователь теологии культуры, педагог. Получил образование в Иллинойсском ун-те (1918-24), Теол. семинарии. С 1928 бакалавр богословия. В Магдебург. ун-те — д-р философии (1929). В 1936-43 преподавал в колледже в Калифорнии, в 1946-68 проф. теологии в Теол. школе Чикаг. ун-та, в 1968-69 — проф. философии религии в Объединенной теол. семинарии. С 1971 вел активную преподават. деятельность в колледжах и университетах Оттавы, в Калькутте, Бандалуре, Рангуне и др. Состоял в редколлегии “The Journal of Religion”, пропагандировавшего идеи протестантской неоортодоксии.

Для культурологов представляет интерес концепция секуляризации М., с ее признанием всеобщности кризиса христ. веры в совр. мире, что идейно сближает М. с творчеством сторонников протестантской неоортодоксии и, прежде всего, с Тиллихом и братьями Нибурами. Он связывал кризис совр. культуры с кризисом религии, рассматривая в качестве осн. секуляризирующей силы науку. Причины секуляризации культуры связывал также и с изоляцией об-ва от религии по полит, мотивам. В качестве примера стран, где религия была извергнута из культурных орбит, М. выделял фашистскую Германию и советскую Россию. Секуляризация культуры рассматривается им как состояние, сопутствующее человеку и его культуре, когда люди забывают о Боге, о том, что их бытие имеет отношение к “вечной судьбе”. В целом, М. негативно оценивает процессы секуляризации, видя в них угрозу не только христ. религии и

церкви, но и всей духовной жизни человека. Секуляризация разрушает и совр. культуру, и религию.

Под влиянием Тиллиха М. разрабатывал идеи теологии культуры, цель к-рой — придать религ. освящение всей деятельности человека, преодолеть существующую противоположность между религией и культурой. Если у Тиллиха основой подобного союза служило то, что религия содержит “культурные рудименты”, а культура несет в себе “религ. субстанцию”, то М. разработал концепцию теологии культуры, основанную на утверждении синкретич. единства культуры со свидетельством церкви и свидетельством религ. опыта. Он различал понятия “культура” и “цивилизация”: культура — выражение человеч. души, представленной через сооб-во на данном уровне человеч. цивилизации, носитель новой жизни во Христе. Культура — более широкое понятие, чем цивилизация, понимаемая М. как частная стадия любой культуры: культура существует даже тогда, когда стадия истории, именуемая цивилизацией, не может быть достигнута. Цивилизация и культура в свою очередь представляют частные области внутри более обширной сферы индивидуального религ. опыта, а все вместе: цивилизация, культура и индивидуальный опыт суть те реальности, к-рые свидетельствуют о религ. вере, подтверждают ее существование. М. развивал идею “панрелигиозности культуры”, рассматривая Библию не только как первый документ церкви, но и первичный документ культуры, а мифы как основу “смысловой орбиты” определения культуры. Содержание мифов в известной мере определяет общий характер культуры.

Философско-теол. и культурологич. построения М. базировались на методологии диалектич. теологии. Развивая традиции амер. неоортодоксии, в книге “Подверженные ошибкам формы и символы” он предлагает переосмыслить метод теологии культуры. Традиц. методология протестантских учений фиксировала свое внимание на церковных свидетельствах религ. веры, либеральная протестантская методология — на индивидуальных свидетельствах, почерпнутых из личного опыта человека, постлиберальная методология должна фокусироваться на свидетельствах религ. веры, имплицитных культуре, и вместе с тем на признании (по крайней мере в принципе) равной возможности и церковных свидетельств, и свидетельств индивидуального опыта. М. видел выход в развитии системы высшего образования, согласованного с духом христианства и служащего развитию человеч. духовности, духовной культуры в целом. Он признавал необходимость сохранения автономной человеч. активности в религии. Основу жизни составляет Бог, к-рого он понимал в категориях динамики и символизма. М. — автор многочисл. книг и публикаций, в том числе и по проблемам амер. духовной культуры.

Соч.: Modern Man's Worship. N.Y.; L., 1934; American Philosophies of Religion. Chi.; N.Y., 1936; The Church and Adult Education. N.Y., 1939; America's Spiritual Culture. N.Y., 1948; Faith and Culture. N.Y., 1953; Higher Education and The Human Spirit. Chi., 1953; The Realities of Faith: The Revolution in Cultural Forms. N.Y., 1962; The Secularization of Modern Cultures. N.Y., Oxf., 1966; Fallible Forms and Symbols: Discourses on Method in a Theology of Culture. Phil., 1976.

Лит.: Dean W. Method in a Theology of Culture // Journal of Religion. 1979. V.59. № 4.

Л.П. Воронкова

МЕНТАЛЬНОСТЬ, МЕНТАЛИТЕТ (от лат - ум, мышление, образ мыслей, душевный склад) — общая духовная настроенность, относительно целостная совокупность мыслей, верований, навыков духа, к-рая создает картину мира и скрепляет единство культурной традиции или к.-л. сооб-ва. М. характеризует специфические уровни индивидуального и коллективного сознания; в этом смысле она представляет собой специфич. тип мышления. Однако социальное поведение человека вовсе не складывается из непрерывной аналитич. деятельности. На оценку того или иного явления конкр. индивидом влияют его прежний социальный опыт, здравый смысл, интересы, эмоц. впечатлительность. Восприятие мира формируется в глубинах подсознания. Следовательно, М. — то общее, что рождается из природных данных и социально обусловленных компонентов и раскрывает представление человека о жизненном мире. Навыки осознания окружающего, мыслит, схемы, образные комплексы находят в М. свое культурное обнаружение.

М. следует отличать от обществ, настроений, ценностных ориентации и идеологии как феномена — она выражает привычки, пристрастия, коллективные эмоц. шаблоны. Однако обществ, настроения переменчивы, зыбки. М. отличается более устойчивым характером;

она включает в себя ценностные ориентации, но не исчерпывается ими, поскольку характеризует собой глубинный уровень коллективного и индивидуального сознания. Ценности осознаваемы, они выражают жизненные установки, самостоят, выбор святынь. М. же восходит к бессознат. глубинам психики. Чаще всего М. реконструируется исследователями путем сопоставления с другой М. Захватывая бессознательное, М. выражает жизненные и практич. установки людей, устойчивые образы мира, эмоц. предпочтения, свойственные данному сооб-ву и культурной традиции.

М. как понятие позволяет соединить аналитич. мышление, развитые формы сознания с полуосознанными культурными шифрами. В этом смысле внутри М. находят себя разл. оппозиции — природное и культурное, эмоциональное и рассудочное, иррациональное и рациональное, индивидуальное и общественное. Особенно продуктивно это понятие используется для анализа архаич. структур, мифол. сознания, однако оно приобрело сегодня расширит, смысл. С его помощью толкуются сегодня не только отд. культурные трафареты, но и образ мыслей.

Термин “М.” встречается у амер. философа Р. Эмерсона (1856), к-рый вводит его, рассматривая центр, метафизич. значение души как первоисточника ценностей и истин. Понятие используется неокантианцами, феноменологами, психоаналитиками. Однако с предельной плодотворностью оно разрабатывается франц. гуманитарной наукой 20 в. Марсель Пруст, обнаружив этот неологизм, сознательно вводит его в свой словарь.

Эволюционизм и анимистич. школа в этнологии, а затем социол. рационализм Дюркгейма выделили элементы примитивной М., к-рые они отнесли к архаич. этапу об-ва. В контексте этих первых исследований, к-рым не удалось дать точное определение понятия “примитивная М.”, читается явное или скрытое противопоставление примитивных народов развитым народам, как и иерархич. распределение форм мысли.

Сразу же после Первой мир. войны Мосс в очерке об отраслях социологии подчеркнул, что изучение М. входит в моду. Решающий вклад в оформление понятия “примитивной М.” внес Леви-Брюль. Он оказал огромное влияние на направленность антропол. и этнологич. исследований, подчеркивая опасности, к-рые возникают при попытке постичь коллективную жизнь бесписьменных народов, исходя из совр. понятий.

Леви-Брюль отметил сущностные различия между примитивной и цивилизованной М., однако он не исключал, что между ними могут быть переходы. “Аффективная категория сверхъестественного”, введенная им, обозначала тональность, к-рая отличает особый тип опыта. Примитивный человек по-своему воспринимает контакт со сверхъестественным. Магия, сны, видения, игра, присутствие мертвых дают первобытному человеку мистич. опыт, в к-ром он черпает сведения о посюстороннем. В “Записных книжках” (1949), опубликованных посмертно, Леви-Брюль вернулся к противопоставлению двух видов М. Он выделил в совр. М. ряд черт, позволяющих характеризовать ее как логическую, организованную и рациональную.

По мнению неокантианца Кассирера, примитивная М. отличается от нашей не особой логикой, а своим восприятием природы, ни теоретическим, ни прагматическим, ни симпатическим. Примитивный человек не способен делать эмпирич. различия между вещами, но гораздо сильнее у него чувство единства с природой, от к-рой он себя не отделяет. Человек еще не приписывает себе особого, уникального положения в природе. В тотемизме он не просто рассматривает себя потомком к.-л. вида животного, связь с этим животным проходит через все его физич. и социальное существование. Во многих случаях это — идентификация: члены тотемических кланов в прямом смысле объявляют себя птицами или др. животными. Глубокое чувство единства живого сильнее эмпирич. различий, к-рых примитивный человек не может не замечать, но с религ. т. зр. они оказываются второстепенными.

Истор. окружающий мир греков — не объективный мир в нашем смысле, а их “миропредставление”, т.е. их собств. субъективная оценка мира со всеми важными для них реальностями, включая богов, демонов и пр. Античная М. обнаруживает свою специфику, когда мы пытаемся проникнуть, напр., в историю Индии с ее многочисл. народами и культурными формами. Это вчувствование показывает, что европ. человечеству присуща опр. энтелехия, к-рая пронизывает любые изменения облика Европы. По мнению Гуссерля, простая морфологич. общность духовности не должна скрывать от нас интенциональные глубины.

Идея коллективной М. возникла у А. де Токвиля в его книге “Демократия в Америке” (1835). Исследуя обществ. сознание Америки, Токвиль пытается отыскать первопричины предрассудков, привычек и пристрастий, распространенных в данном об-ве. Это и составляет, по его мнению, нац. характер. Токвиль утверждал, что все жители Соединенных Штатов имеют сходные принципы мышления и управляют своей умств. деятельностью в соответствии с одними и теми же правилами. Эта исследоват. традиция привела позже к созданию психоистории. Фромм в работе “Бегство от свободы” (1941) ввел понятие “социального характера”. По его словам, понятие “социального характера” является ключевым для понимания обществ, процессов.