Глава 12

 

Андреа Де Хевен вошла в тень высокой изгороди и принялась рассматривать окно в доме напротив. Занавески задернуты. Но пробивающийся в щель свет выглядит многообещающе.

Лайам, ты дома?

Лайам, ты думаешь обо мне?

Женщина подняла воротник шубки из крашеного кролика. Вспыхнули огни фар. Мимо прогрохотал микроавтобус. В нем было четверо молодых людей.

Все размахивали руками и что‑то кричали.

Андреа поправила огненно‑рыжие волосы, опустила локон на один глаз – так сексуальнее. Дома она пробовала собрать волосы на затылке и связать их, но потом передумала. Пусть они будут распущенными. Свободными. Необузданными.

Для тебя, Лайам!

Андреа думала о нем всю неделю. Одержимость? Может быть! Но что еще ей прикажете делать?

Заботиться об этой чертовой недвижимости? Показывать дома и квартиры студентам и их занудным профессорам? Да у них ни у кого нет ни цента! Или считать деньги, вырученные за аренду трех домов, которые оставил ей отец?

На самом деле отец оставил ей пять домов, но этот проныра Скотт продал два из них, чтобы оплатить свои долги. А потом сбежал со своей секретаршей.

Андреа вздохнула. Она посмотрела на беззвездное небо и постаралась сдержать слезы.

Не стоит размазывать тушь, дорогая!

Не может быть, чтобы от кокаина мне хотелось плакать! Кокаин должен бодрить.

Андреа потерла нос. Может быть, я не достаточно накрасилась...

Женщина покачала головой, покусала губку, пробуя вкус губной помады.

Начать жизнь сначала!

Это про меня. Это могло бы стать названием моей автобиографии. Один муж сбежал с дешевой шлюшкой. Другой упал замертво во время обеда. Не мог подождать до десерта!

Мне сорок два, а я чувствую себя на все шестьдесят!

Но, по крайней мере, у меня есть друзья. Делия, которая вырезает рецепты, как примерная домохозяйка пятидесятых, но никогда по ним не готовит. И при этом умудряется весить две сотни фунтов в чем мать родила.

В чем мать родила? Хорошее выражение! Я предпочла бы посмотреть на тебя, Лайам, в чем мать родила!

И Эстер. Мой фармацевт. Что бы я без нее делала!

Андреа пошмыгала носом. Да, пожалуй, я недостаточно накрасилась.

Что сказали Эстер и Делия, если бы увидели меня здесь? Если бы поняли, что я готова наброситься на этого красивого профессора? Разве для меня это имеет значение? Вовсе нет!

Кроме того, он сам на меня бросается.

Я знаю, как обстоит дело. Тогда, в августе, когда мы первый раз встретились. Я показывала ему дом. Я чувствовала на себе взгляд его карих глаз. Я знала, о чем он думает. Он вовсе не бестелесное существо.

А как он потерся о меня в дверях, когда проходил в столовую? А потом сделал вид, словно это случайность! Ничего себе, случайность! Да он прижался ко мне всем телом! И эти темные глаза на моем лице, на моих грудях! Такие проницательные, такие выразительные глаза!

Он разговаривал со мной так нежно, так сексуально. Да еще этот его прелестный ирландский акцент! Он меня дразнил, прямо‑таки флиртовал со мной, поглаживая мою руку, когда мы зашли на кухню!

Я помню все его прикосновения. Все!

И потом, чувствуя на себе его глаза, я была на седьмом небе! Я знала, куда он смотрит. Я знала, что ему нравится то, что он видит!

Наверху так жарко! А между мной и Лайамом был особый жар. По его улыбке я поняла, что он его тоже ощущает.

Я провела его в спальню. Если бы в этот момент тамбыла кровать!...

И на прошлой неделе. Тем вечером, когда я «случайно» заглянула к нему. Он дал мне понять, что мы с ним понимаем друг друга.

Взаимное влечение. Так сказал бы профессор. Он не такой, как другие профессора с их рыбьей кровью. Те просто старые развалины и пройдохи. С немощными телами и блеклыми лицами. А у Лайама кровь горячая. Как у меня!

Во мне тоже есть несколько капель ирландской крови. С материнской стороны. По крайней мере, мне кажется, что мать мне об этом что‑то говорила.

Сегодня я хочу, чтобы во мне было нечто ирландское, Лайам!

Ну и ну! У меня появляются смелые мысли – это все из‑за тебя, Лайам! Очень смелые – и мне это нравится!

Взволнована и сексуально возбуждена! Может быть, это название даже больше подходит для моей книги.

На прошлой неделе у тебя, Лайам, были такие же мысли! Ты ясно дал мне это понять. Очень ясно и совершенно очаровательно. Это было ясно по тому, как ты смотрел в мои глаза, по тому, как ты держал меня за руку при прощании.

Я помню каждое твое прикосновение.

Ты тоже их помнишь?

Я так много о тебе думала. Сегодня вечером я просто не смогла усидеть дома. Мне ужасно надоело смотреть комедии по телевизору! Меня они совершенно не смешат! Что это за люди, которых нам показывают как зрителей – те, что сидят и смеются, как слабоумные?

Мне хочется, чтобы меня рассмешил ты, Лайам! Вот почему я решила одеться получше. Я знаю, что тебе нравится этот свитер. Я знаю, что тебе нравится, как выглядят в нем мои груди. Я видела, как ты смотрел, лаская их глазами. А ведь они настоящие! ДляАндреа не существует суперлифчиков! Никаких лифчиков! Совсем! Ты сам убедишься в этом!

Я оделась для тебя, Лайам. Я мечтала об этом всю неделю. И дело тут не в кокаине. Кокаин лишь помог прочистить мне мозги.

Кажется, занавески шевельнулись? Неужели ты ищешь меня, Лайам? Я здесь! Я на другой стороне улицы! Подожди. Подожди подходящего момента. Дай мне перевести дух. Дай раскинуть мозгами, как сказали бы ребятишки из колледжа.

Андреа отступила подальше к изгороди. Неожиданно дверь дома отворилась. На бетонных ступенях появился желтый прямоугольник света.

Женщина схватилась обеими руками за воротник шубы. Неужели это он выйдет?

Нет, это его сестра. Как бишь ее зовут? Никак не вспомнить. Кажется, на Б? Барбара? Нет.

Сестра Лайама закрыла за собой дверь. Сунула руки в карманы похожего на шинель пальто. Спустилась по ступенькам, прошла к тротуару и заспешила прочь. Шум шагов удалялся. Андреа почувствовала, как бешено застучало ее сердце.

Господи, спасибо тебе!

Андреа торжествующе вскинула кулаки. Черная записная книжка упала на тротуар. Женщина наклонилась, чтобы ее поднять и почувствовала головокружение.

Спокойно, девочка!

Не упусти свой шанс!

Андреа схватила обеими руками книжку, выпрямилась и осторожно пошла через улицу. Как это мило со стороны твоей сестры оставить нас наедине, Лайам! Без кота мышам раздолье...

Она нажала кнопку.

Было слышно, как внутри раздался звонок. Послышались шаги.

Андреа надвинула волосы на глаза. Прочистила горло. Интересно, свежее ли у меня дыхание? Надо было брызнуть побольше духов. «Пуазон». «Яд». Ей нравился их тяжелый аромат. Название не имеет значения.

– Кто там? Маргарет, ты вернулась?

Так его сестру зовут Маргарет?

Дверь отворилась раньше, чем Андреа успела ответить. Он был перед ней. Высокий силуэт в прямоугольнике света. Темные волосы зачесаны назад. Мокрые, словно он только что принял душ. Белый шерстяной свитер поверх свободных вельветовых брюк. Очки без оправы – видимо, оторвался от чтения.

– Андреа?

– Не ожидали меня увидеть? – ей хотелось бы произнести эти слова обольстительно, но вместо этого получилось какое‑то напряженное хихиканье. Рукав шубы прошелся по его груди.

– Андреа, вы не зайдете? – Лайам снял очки и внимательно посмотрел на женщину.

Очень проницательные глаза.

Ну, Лайам! Будь дружелюбен! Будь ласков со мной! Покажи, что ты рад меня видеть!

Но мужчина не улыбнулся.

Неужели она ошиблась?

Лайам отступил, давая гостье пройти. Андреа вошла в крошечную прихожую. Запнулась. Тяжелая шуба прижала Лайама к стене.

– Я думала о вас.

Ей хотелось произнести это легко, поддразнивая, а получилось серьезно, по‑деловому.

В конце концов хозяин улыбнулся. Карие глаза вспыхнули. В них отразился огонек светильника.

– Пришло время арендной платы? Думаю, что я смогу наскрести денег, если хорошенько поищу! – Он рассмеялся.

«Надо дать ему понять, что я не за этим к нему пришла», – подумала Андреа.

– Нет, нет, о плате речь не идет!

Свет в прихожей слишком яркий. Сейчас ей виден только силуэт Лайама. Все идет не так, как она себе представляла. Нужно сесть. Собраться с мыслями.

– Нельзя ли мне чего‑нибудь выпить?

Мужчина оторвался от стены и направился в гостиную.

– Воды?

Воды? Нет! Это не романтично!

В чем дело, Лайам?

– У вас найдется немного вина? – Андреа прошла за ним в гостиную.

Куда угодно, только бы подальше от этого яркого света.

Рядом с диваном стопка книг. Одна из них раскрыта. На нее падает свет от настольной лампы. Из лазерного проигрывателя, что стоит на книжной полке, доносится приглушенная музыка.

– Это у вас Ван Моррисон на лазерном диске? Вам он тоже нравится?

Лайам кивнул.

– Мне нравятся его старые альбомы. До того как он ударился в религию.

Мужчина пересек комнату.

– Я только что откупорил бутылку шардонэ. Могу я предложить вам рюмочку?

Вот так‑то лучше, дорогой!

Женщина сняла шубу. Здесь так жарко! Просто невыносимо!

– Да, спасибо!

Андреа положила шубу на диван и села.

– Это настоящий мех?

Лайам подошел к маленькому столику, стоявшему при входе в столовую, и взял бутылку вина.

– Это кролик! – ответила она детским голоском.

Он усмехнулся.

– Я бы сказал, что это несколько кроликов!

Лайам махнул рукой в другой конец комнаты:

– Не дай бог, Фиби увидит эту шубу!

Фиби? Я думала, что его сестру зовут Маргарет! Или что‑то в этом духе.

Присмотревшись, женщина заметила клетку с кроликом.

– Вы держите кролика?

– Прошу меня извинить. Вы против домашних животных?

Она знала, что это шутка. Но ей стало неприятно. Почему он продолжает думать обо мне как о домовладелице?

– Кто знает, может быть, когда‑нибудь я пущу Фиби на шубу! – весело продолжил он. – На маленькую шубку для гнома!

Лайам подошел к дивану сзади. Вручил Андреа рюмку. Отошел к письменному столу, поднял свою рюмку.

– Ваше здоровье!

– Ваше здоровье! – Андреа сделала большой глоток.

«Хорошее вино. Хорошо идет. Чудный аромат. Дорогое», – решила она.

Сделала еще глоток.

– А вы верите в гномов, Лайам?

Он усмехнулся.

– А разве не все верят?

Женщина тряхнула волосами. Выставила вперед груди. Почему же он не смотрит на меня?

Лайам стоял посреди комнаты, между диваном и письменным столом, и не отрывал глаз от рюмки.

Андреа хотелось похлопать по дивану и пригласить его сесть рядом. Но его поза не располагала к подобному приглашению.

– "Тьюпело Хани", – пробормотала она. – Н‑да! Помнится, я покупала бутылку!

Женщина подняла глаза.

– Мне нравится ваш свитер.

Он улыбнулся и потер свободной рукой рукав.

– Хорошая шерсть хорошей ирландской овцы!

– Вы работали? Я вам помешала?

– Я читал народные сказки. Завтра я читаю лекцию на эту тему, – мужчина взял в руки книгу. – Увлекательное чтение, между прочим. Замечательные сказки! Всякий раз, когда мне кажется, что я уже знаю все до одной, находится какая‑нибудь совершенно незнакомая!

– Замечательно! – пробормотала Андреа, глядя в свою почти пустую рюмку.

Она попыталась сменить тему.

– Когда ваша семья переехала в Америку?

Его ответ ее удивил.

– Моя семья сюда не переезжала. Только я один.

– А ваша сестра?

– Ну да, и моя сестра. Конечно.

Лайам ответил очень кратко. Женщина тихонько присвистнула.

Казалось, он этого не заметил. Выражение его лица постепенно смягчилось. Свободной рукой мужчина взял книгу.

– Мне кажется, что вам, Андреа, понравится эта история! О деньгах.

Еще один укол. Он продолжает воспринимать меня как свою домовладелицу! Что я здесь делаю? Выставляю себя на посмешище?

Но в этот момент Лайам сел рядом с ней. Он улыбнулся ей так, как она того ждала. Это была та самая улыбка, о которой она мечтала, о которой она так часто вспоминала с того памятного августовского дня.

От него пахнет мылом. Андреа вдохнула запах шампуня. Сладкий запах. Похоже на кокосовый орех. Почему это он моется так рано?

Мужчина поставил рюмку на пол и начал читать.

– Это сказочная история.

«Меня не интересуют сказки, дорогой! – подумала она, стараясь сделать вид, что ей интересно. – Почему бы тебе не забросить эту чертову книжку и не запустить язык ко мне в рот?»

Андреа вспомнила о двух парнях, которым сегодня после обеда она сдала квартиру. Она вспомнила их лица. Их гладкую кожу. Сказки! Ну‑ну! Лишь бы содержали квартиру в порядке!

Лайам отложил книгу. Он наклонился ближе к женщине, взволнованно улыбаясь.

«Его больше волнуют эти дурацкие народные сказки, чем я сама! – огорченно подумала Андреа. – Как могут сказки так волновать взрослого мужчину?»

Казалось, Лайам не замечал отсутствия интереса у своей собеседницы. Не отрывая глаз от женщины, он принялся с увлечением рассказывать ей сказку. В свое время подобный энтузиазм и сделал его известным преподавателем.

– Жил на свете человек по имени Шон О'Дул. Много лет назад жил он в крошечном городке под названием Каррик. Шон был добрым католиком и каждое воскресенье ходил к мессе. Но однажды воскресным утром Шон почувствовал головокружение. Он вышел из церкви и пошел по улице.

Мужчина все еще не вполне пришел в себя, когда к нему подошел старик, одетый во все черное.

– Вы неважно выглядите, – сказал Шону старый джентльмен.

Шон показал на церковь и сказал:

– Я слушал мессу и вдруг почувствовал головокружение.

Старый джентльмен вложил в руку Шону золотой флорин.

– Пойдите в паб Мильдуна и выпейте хороший стаканчик виски. Вы почувствуете себя лучше, мой друг! Скоро вы снова будете здоровы и веселы!

Андреа подавила зевок. От вина ей захотелось спать. Эта история ее не развеселила. Женщина закрыла глаза. Лайам с энтузиазмом продолжал.

– Шон поблагодарил старика, пошел в паб и спросил там самого лучшего виски. Он выпил изрядную порцию и расплатился золотым флорином, который столь щедро дал ему старый джентльмен. Вскоре он снова прекрасно себя чувствовал.

На следующий день Шону понадобился табак. Он зашел в местную лавочку и спросил фунт табаку. Сунул руку в карман, чтобы расплатиться, и что же он там нашел? Тот самый золотой флорин, что дал ему старый джентльмен!

Расплатился Шон золотым флорином за табак и пошел к своей рыбачьей лодке. Тем же вечером он причалил к берегу, мокрый и усталый. По дороге домой зашел в паб Мильдуна и заказал себе виски, чтобы поднять настроение. Расплатившись, он снова нашел в кармане тот же золотой флорин.

Шон задумался о старом джентльмене, который дал ему этот флорин. Может быть, он был волшебником, а не простым смертным? Следует ли Шону и дальше пользоваться этой монетой? Он расплачивался ею много дней и каждый раз монета возвращалась к нему в карман.

Но чем дольше Шон пользовался этой монетой, тем сильнее росло в нем беспокойство. В конце концов наступил день, когда он решил избавиться от странной монеты. Он зашел к Мильдуну, заказал виски, бросил монету на прилавок и воскликнул:

– Убирайся к дьяволу!

Мильдун положил монету в кассу и спросил Шона, что это он так рассердился? И Шон рассказал ему эту историю.

– Да ты дурак! – воскликнул Мильдун. – Сохрани эту монету! Ты богатый человек!

Он подошел к кассе, чтобы вернуть монету Шону, но она исчезла! Никто больше не видел ни ее, ни старого джентльмена!

Андреа открыла глаза и увидела, что Лайам смотрит на нее. Чего он от нее ждет? Она что, должна рассмеяться? Или заплакать?

Голос Вана Моррисона становился то громче, то тише. Как океанские волны. Андреа выпрямилась. Ее рука погладила рукав Лайама и задержалась на нем.

– Боюсь, что я не уловила смысл, – сказала она, прищурясь.

Было очень трудно сосредоточиться. Почему у него такой яркий свет? И почему бы не включить музыку погромче?

Лайам рассмеялся.

– Типичный ирландец. Терпеть не мог, когда все идет хорошо.

– Но зачем же он отдал монету? – спросила Андреа. – Он же был беден, правда? Ему нужны были деньги!

– Но это могло быть проклятие, как же вы не понимаете!

По глазам Лайама было видно, что он взволнован. Это было волнение учителя, заманившего в свои сети ученика.

– Шон не знал, кто был этот старик. Может, он был сам дьявол? Или он был волшебником? Даже самый прекрасный дар может стать проклятием, если вам не известно его происхождение. Такой дар может навлечь беду. А Шон ничего не знал.

Андреа покачала головой. Ей показалось, что в этой истории нет никакого смысла. И почему это Лайам решил, что все было так ужасно?

– Вы считаете, что ирландцы более суеверны, чем другие народы? – не задумываясь, спросила она.

Реакция Лайама была совершенно неожиданной. У него на щеках выступили красные пятна.

– Почему вы спрашиваете?

– Ну... Этот парень в вашей истории... Он ведь был суеверным, правда? Он верил в проклятия, верил в возможность накликать беду?

Лайам задумчиво кивнул.

«С меня довольно этой чертовщины, – решила Андреа. – Может, перейдем к делу, дорогой?»

Сейчас или никогда.

Женщина прижала обе руки к его вспыхнувшим щекам. Лицо Лайама было удивительно горячим. Андреа ласково потянула его лицо вниз, к себе. Она закрыла глаза. Приоткрыла рот.

Сзади раздалось покашливание. Шаги. Кто‑то кашлянул.

Андреа охнула.

Лайам высвободился из ее рук. Повернулся на звук.

– Маргарет! Ты вернулась!

Андреа повернулась. В нескольких футах позади дивана стояла сестра Лайама. Она неодобрительно смотрела на него. Маргарет указала на коричневый пакет, который держала в руках.

– Я принесла мороженое! Я не знала, что у нас вечеринка.

Она сказала это, обращаясь к Лайаму.

Андреа тотчас же вскочила на ноги. Она облизала губы. Поцелуй. Мы так и не поцеловались. А он хотел. Но его сестра... Комната закачалась.

– Я заглянула на минутку. Правда. Я...

Почему она оправдывается перед его сестрой?

Улыбка на лице Маргарет. Насмешливая улыбка. Ее это забавляет!

«Как бы мне хотелось стереть эту улыбку кулаком», – подумала Андреа.

– Андреа, очень рада вас видеть! – сказала в конце концов Маргарет, оторвав глаза от Лайама и поворачиваясь к гостье. – Пожалуйста, не уходите!

– Извините, не могу. Я должна идти. Мне нужно домой.

Лайам тоже улыбнулся. Андреа пытается отыскать сердечность в его глазах и улыбке. Не смеется ли он над ней? Или он улыбается потому, что теперь у них есть свой секрет? Своя тайна.

Я же не влюбленная девочка‑подросток! Так почему же я веду себя так, словно мама неожиданно застала меня лежащей на диване?

В правом виске у нее застучало. Хватая шубу и направляясь в прихожую, Андреа терла висок, стараясь облегчить боль. Лайам схватил ее за локоть, когда она была уже на краю восточного ковра.

– Осторожно! – прошептал он.

Его глаза вопросительно смотрели на нее. Андреа все еще не могла разобрать, что у него за улыбка.

Он так нежно держит мою руку. Он заботится обо мне. Я была права.

– Я положу мороженое в морозильник и поднимусь к себе, – сказала его сестра, все еще стоявшая позади дивана. – Вам не стоит уходить из‑за меня!

Но Андреа уже добралась до двери. В прихожей такой яркий свет! Прямо как утреннее солнце! От него режет в глазах и сильнее стучит в висках.

– Я очень рада, что вам обоим нравится дом.

Что за чушь я говорю! Что это со мной? Наверное, это вино. Вино и кокаин.

Кокаину явно было маловато.

Лайам открыл ей дверь.

– С вами будет все в порядке?

Что он хочет этим сказать?

– Вы сможете добраться домой, Андреа?

Она кивнула.

– Тут не далеко. На другом конце городка.

Мужчина взял у нее из рук шубу и помог одеться. Андреа надела шубу и улыбнулась ему.

Он улыбнулся в ответ, все еще держа руки у нее на плечах.

– Будьте осторожны, ладно?

– Спокойной ночи, Лайам!

Лицо женщины обдало холодом. Дверь закрылась неожиданно громко, и Андреа чуть не слетела со ступенек.

Постепенно ее глаза привыкли к темноте. Она улыбнулась и посмотрела на дверь. Представила себе его темные глаза, его руки на своих плечах.

– Будьте осторожны, ладно?

Такой приятный, ласковый голос!

Он тоже меня хотел.

В самом деле хотел.

Придерживаясь за металлический поручень, женщина прошла к тротуару. Засунув руки глубоко в карманы шубы, она наклонилась навстречу ветру и пошла домой. Глаза ее слезились от холода. Слезы горели на щеках.

– Будьте осторожны, ладно?

Я почти ощутила вкус его губ.

В следующий раз я узнаю этот вкус. В следующий раз. Когда этой чертовой сестры не будет дома.

Кстати, почему вообще такие мужчины живут вместе с сестрами?