Замеченная и описанная особенность этнического феномена объясняет
затруднения, постоянно возникающие при инкорпорации иноплеменников. Для
того чтобы войти в чужой этнос, недостаточно собственного желания и даже
простого согласия принимающего коллектива. Можно прекрасно устроиться в
чужой среде и все-таки не стать своим. Если, допустим, шотландец получит
гражданство Перу, то перуанцем он не станет, хотя перуанцы -
сложносоставной этнос, появившийся относительно недавно-в начале XIX в. Но
зато студенты - маори легко натурализуются в английских университетах.
Объяснение - в отмеченном нами стереотипе поведения.
Шотландец не проходил обряда инициации, как потомки инков, не ходил
еженедельно к обедне, как потомки конкистадоров; его понятия о хорошем и
плохом, благородном и низком, красивом и безобразном не те, что у
перуанцев, и если доброй воли пришельца достаточно, чтобы стать гражданином
другой страны, то этой воли мало для того, чтобы сменить этнос. А маори уже
100 лет живут рядом с англичанами и с детства знают, как надо поступать
по-английски. Школа, совместные игры, деловые отношения влияют даже больше,
чем смешанные браки. В Новой Зеландии еще имеет смысл противопоставление
маори англичанам, но в Кембридже существенное значение приобретает
противопоставление жителей Новой Зеландии обитателям "доброй, старой
Англии".
Куда более затруднено вхождение в этносы малые и живущие натуральным
хозяйством, хотя и тут бывают исключения: например, этнограф Морган был
признан своим ирокезами, французский путешественник и скупщик мехов Этьен
Брюле -гуронами. Примеров много, но справедливость требует отметить, что
Морган оставался еще и американским ученым, а Брюле, деятельность которого
протекала в 1609-1633 гг., был убит вождями племени за то. что настраивал
молодежь против старых обычаев. Больше того, В. Г. Богораз описывает
"русского чукчу" - мальчика-сиротку, воспитанного чукчами и не знавшего
русского языка. Чукчи упорно считали его русским, и того же мнения держался
он сам.
Итак, инкорпорация, в практических целях применявшаяся с времен
незапамятных, всегда наталкивалась на сопротивление фактора, лежащего за
пределами сознания и самосознания, в области ощущений, которые, как
известно, отражают явления природы, не всегда правильно интерпретируемые
аппаратом сознания. Как бы ни сложна была проблема, теперь можно сделать
заключение: этнический феномен материален, он существует вне и помимо
нашего сознания, хотя и локализуется в деятельности нашей сомы и высшей
нервной деятельности. Он проявляется в оттенках характера, деятельности
людей и относится к этнопсихологии. Последнюю не следует смешивать с
социальной психологией, стремящейся "объяснить то, что делают люди, путем
исследования... пяти функциональных единиц: действие, значение, роль
личности и группа"[50]. Социальная группа - это группа, которая "состоит из
людей, действующих совместно как единое целое", т.е. люди "рассматриваются
как участники какого-то рода действия"[51]. Таковы, например... участники
футбольного матча или "суда Линча". Пусть так, но ведь это не этнос! И там
же отмечено, что "европейские интеллигенты, переселившиеся в Америку...
часто лучше, чем американцы, знали ее историю, законы и обычаи. Однако эти
люди обладали "знаниями" американской жизни, но не "знакомством" с ней. Они
были не способны понять много такого, что любой ребенок, выросший в США,
чувствует интуитивно"[52]. Вместе с тем (и это характерно) одни люди могли
прижиться в Америке, а другие рвались назад, несмотря на то что хорошо
зарабатывали. Это прекрасно описал В. Г. Короленко в повести "Без языка".
Видимо, существуют разные степени этнической совместимости. При одних
инкорпорация легка, при других-трудна, при третьих - невозможна. В чем
причина столь странного феномена?
Этносы существовали всегда, после того, как на Земле появился неоантроп. И
способ их существования, как показывает история человечества, один и тот
же: зарождение, расширение, сокращение степени активности и либо распад,
либо переход к равновесию со средой. Это типичный инерционный процесс
системы, обменивающейся со средой информацией и энтропией всегда особым,
неповторимым образом, можно сказать - в оригинальном ритме. Именно это
обстоятельство ограничивает инкорпорацию. Чтобы стать подлинно "своим",
надо включиться в процесс, т.е. унаследовать традицию и при условии, что
инкорпорируемый не воспитывался своими истинными родителями. Во всех иных
случаях инкорпорация превращается в этнический контакт.
