О целерациональном действии

Непосредственно наиболее понятным по своей смысловой структуре является «действие, ориентированное субъективно строго рационально в соответствии со средствами, которые считаются (субъективно) однозначно адекватными для достижения (субъективно) однозначных и ясно сознаваемых целей».Это - целерациональное действие. (Сюда идеально подходит модель ФС). «Чем однозначнее поведение ориентировано в соответствии с типом правильной рациональности, тем менее нужно объяснять его протекание какими-либо психологическими соображениями». Связь между целью и выбираемыми для ее реализации средствами опосредована психологией индивида; и чем ближе действие к целерациональному тем меньше коэффициент психологического преломления, чище, рациональнее связь между целью и средствами. (Это - идеальный тип).

Целерациональное действие - образец социального действия, с которым соотносятся все остальные виды действия. Их Вебер перечисляет в следующем порядке: «Для социологии существуют следующие типы действия: 1) более или менее приближенно достигнутый правильный тип; 2) (субъективно) целерационально ориентированный тип; 3) действие, более или менее сознательно и более или менее однозначно целерационально ориентированное; 4) действие, ориентированное не целерационально, но понятное по своему смыслу; 5) действие, по своему смыслу более или менее понятно мотивированное, однако нарушаемое — более или менее сильно — вторжением непонятных элементов и, наконец, 6) действие, в котором совершенно непонятные психические или физические факты связаны «с» человеком или «в» человеке незаметными переходами» [37, S. 411].

Но поставим вопрос по-другому: что именно мы понимаем в случае целерационального действия: смысл действия или самого действующего? Допустим, мы видим человека, который рубит в лесу дрова. Мы можем сделать вывод, что он делает это либо для заработка, либо для того, чтобы заготовить себе на зиму топливо, и т. д. и т. п. Рассуждая таким образом, мы пытаемся понять смысл действия, а не самого действующего. Однако та же операция может послужить для нас и средством анализа самого действующего индивида.

Трудность, которая возникает здесь, весьма существенна. Ведь если социология стремится понять самого действующего индивида, то всякое действие выступает для нее как знак чего-то, в действительности совсем другого, того, о чем сам индивид или не догадывается, или, если догадывается, то пытается скрыть (от других или даже от себя). (психоанализ). Возможность такого подхода Вебер принципиально не исключал, но считал необходимым указать на его проблематичность, а поэтому и необходимость ограничивать этот подход, применяя его лишь как подсобное средство. «...в таких случаях субъективно, хотя и незаметно целерациональное и объективно правильно-рациональное оказываются в неясном отношении друг к другу».

Это - проблема познания и теоретического моделирования. Наука времени Вебера не умела на едином языке описать поведение социального актора, вне зависимости от того, целерациональное оно, или "иррациональное". Только целерациональное действие "рационально" "с точки зрения экспериментатора". Но с "точки зрения кролика" всякое (в том числе, иррациональное, с точки зрения экспериментатора) действие целерационально. При этом, "внутри кролика" оно целерационально с "точки зрения" ФС, которая управляет поведением актора. (Это не обязательно осознаваемый выбор, управлять могут и древние системы - это бессознательное. Но такое поведение не всегда поддается рациональному анализу и самим субъектом действия). Чаще же он "добросовестно" выстраивает ложную объяснительную модель (пример с девушкой с расщепленными полушариями мозга на тахистоскопе). Сейчас мы можем целерационально, но "с точки зрения кролика" и его "субкроликов", объяснить и описать также и те решения, которые "с точки зрения экспериментатора" (и Вебера) выглядят иррациональными (Прим. моё - А.С.)

Вебер объясняет: если индивид сам ясно осознает поставленную им цель и только стремится скрыть её от других, то это нетрудно понять как целерациональное поведение. Но если речь идет о таком действии, когда индивид не отдает себе отчета в собственных целях, то возникает вопрос: имеет ли исследователь достаточные основания утверждать, что он понимает действующего индивида лучше, чем тот понимает сам себя? Очевидно, именно эти соображения заставили Вебера ограничить сферу применения такого рода подходов в социальном и историческом исследованиях.

Но как Вебер решает вопрос о понимании - что или кого мы понимаем в случае целерационального действия: смысл действия или самого действующего? И как раз в целерациональном действии ("с точки зрения экспериментатора") оба эти аспекта совпадают: понять смысл действия — это и значит в данном случае понять действующего, а понять действующего — значит понять смысл его поступков. Такое совпадение - идеальный случай, от которого должна отправляться социология.