Глава 9. «Нормированный сервис» в советской повседневности: карточная система в СССРНынешнему поколению, растущему в условиях рыночной экономики, выражение «карточное снабжение», в лучшем случае, напоминает о талонах на водку, сигареты и сахар эпохи Горбачева и огромных очередях в надежде их отоварить. А слова «категория снабжения», «литеры», «абонементы» и прочие выражения вообще звучат как «китайская грамота». Сегодня только профессиональные историки и люди старшего поколения знают, что значительная часть советской истории связана с нормированным снабжением. Советская власть с самого первого дня озаботилась проблемами нормирования снабжения населения продуктами и промышленными товарами. Уже в обращении II съезда советов к «Рабочим, солдатам и крестьянам» декларировалось, что Советская власть «озаботится доставкой хлеба в города и предметов первой необходимости в деревню».[365] В целях решения хлебного вопроса в начале ноября 1917 г. ЦК партии направил в Сибирь группу работников для организации доставки продовольствия в центр страны. Одновременно в самом Петрограде специально созданная разгрузочная комиссия обследовала все станции Петроградского железнодорожного узла, обнаружив 2500 вагонов с 2,5 млн пудов различных продуктов. В конце октября – начале ноября Петроградский ВРК направил в губернии отряды кронштадтских матросов для прекращения расхищения продовольственных грузов и для урегулирования продовольственного дела. Одновременно на местах формировались продовольственные отряды рабочих и солдат: уже до 7 ноября в деревню было направлено более 7 тыс. матросов, солдат и рабочих, которые имели предписание получить хлеб путем добровольной продажи по твердым ценам или обмена на товары, или (на крайний случай) путем реквизиции.[366] По декрету СНК «О расширении прав городских самоуправлений в продовольственном деле» от 28 октября (10 ноября) 1917 г. в целях борьбы со спекуляцией продовольствием новое правительство России пошло на временную отмену права неприкосновенности жилища. Вооруженные рабочие-красногвардейцы и солдаты получили право производить обыски без разрешения на то судебных властей и право реквизиции всех частных продовольственных запасов, превышающих установленные городом размеры.[367] В воззвании ВРК к населению Петрограда от 28 октября программа продовольственной деятельности была сформулирована вполне определенно: назначение комиссаров во все продовольственные органы и учреждения (интендантские и городские склады и холодильники, мельницы) и их охрана.[368] Между 20 ноября и 15 декабря ЦК партии направил циркулярное письмо местным партийным организациям, в котором намечены такие первоочередные мероприятия, как контроль над производством и распределением продуктов, реквизиции складов и запасов продовольствия у спекулянтов, разгрузка железнодорожных путей, контроль над продвижением грузов, налаживание товарного обмена с деревней и т.п.[369] Центральной задачей Народного комиссариата продовольствия стала организация в общегосударственном масштабе заготовок и продовольственного снабжения. Декретом ВЦИК 9 мая 1918 г. в стране была введена продовольственная диктатура: Наркомпроду были предоставлены чрезвычайные полномочия по борьбе с укрывательством и спекуляцией хлебом, а также по принудительному изъятию продовольствия. Постановлением Наркомпрода к декрету от 13 мая 1918 г. крестьянскому населению были установлены нормы душевого потребления - 12 пудов зерна, 1 пуд крупы на год и т.п.[370] Одновременно декретом ВЦИК и СНК от 27 мая 1918 г. в исключительное ведение Наркомпрода были переданы функции снабжения населения продовольствием и предметами первой необходимости и организация распределения этих предметов в общегосударственном масштабе.[371] Кроме того, регламентировались и нормы провоза продовольствия на железнодорожном и водном транспорте. Например, согласно «Положению о заградительных реквизиционных отрядах, действующих на железнодорожных и водных путях» (август 1918 г.), разрешалось провозить на одно лицо не более 30 фунтов продовольствия (мука и зерно не могли входить в состав этих продуктов), в том числе до 3 фунтов масла и не более 5 фунтов мяса.[372] Первые же мероприятия советского правительства были направлены на подтверждение и закрепление сложившейся еще при Временном правительстве карточной системы на продукты. Так, благодаря мерам, предпринятым органами советской власти, 30 ноября 1917 г. паек населению Петрограда был увеличен до 3/4 фунта хлеба в день, а к концу года к нему выдавалось еще и по 1 фунту муки.[373] Однако, к лету 1918 г. смешанная, распределительно-ограничительная карточная система, когда покупатель мог свободно отоварить карточки в определенных магазинах, но без гарантии государства, в силу катастрофического ухудшения экономического положения в стране, перестала работать. В июне 1918 г. по инициативе Г.Е. Зиновьева в Петрограде вместо общегражданского распределения был введен классовый паек. С сентября он был установлен в Москве и далее по стране. Население делилось на 4 категории по социально-классовому и поло-возрастному признакам: 1-я: рабочие, занятые в особо тяжелых условиях, кормящие матери и беременные женщины; 2-я: рабочие, занятые тяжелым физическим трудом, женщины-хозяйки с семьей не менее 4-х человек, дети от 3 до 14 лет, инвалиды 1 категории; 3-я: остальные рабочие и служащие, дети с 14 до 17 лет, безработные, пенсионеры инвалиды; 4-я: все «нетрудовое» население. Для примера, количество нормированного отпуска продуктов соотносилось в Москве как 4:3:2:1, а в Петрограде как 8:4:2:1. Причем устанавливалась очередность отоваривания карточек: вначале для 1 и 2 категорий, а затем – для 3 и 4 «в пределах возможности».[374] В апреле 1919 г. Пленум ЦК партии принял решение о введении единого трудового пайка, которое уравнивало в правах советских служащих с рабочими.[375] А в январе 1920 г. все население советской России было в очередной разделено на 4 группы: 1-я - рабочие, занятые во вредном производстве и в горячих цехах (2 фунта хлеба в день); 2-я - рабочие «ударных» производств (1,5 фунта); 3-я - прочие рабочие и служащие (1 фунт); 4-я - «группа б», в которую входили граждане, не занимающиеся физическим трудом (0,5 фунта).[376] При этом в годы Гражданской войны продолжало действовать постановление Временного правительства от 24 сентября 1917 г. «Об установлении правил и порядке снабжения железнодорожных служащих, мастеровых и рабочих продовольствием», в соответствии с которым железнодорожные служащие снабжались по ведомственной линии.[377] Но если данная система нормированного снабжения может быть объяснена условиями Гражданской войны, то карточная система первой половины 1930-х годов пришлась на мирные годы и стала следствием «индустриального рывка». Продовольственные трудности в стране начались еще весной 1927 г., а с конца октября продовольственная ситуация в промышленных районах резко ухудшилась. Перебои с хлебом в магазинах и цепная реакция повышения цен вызывали хронические очереди за продуктами питания даже в столице. С декабря 1927 г. очереди стали обычным явлением, а к лету 1928 г. «хвосты» за хлебом, хлебные карточки или их суррогаты существовали уже в различных концах страны. Решение о введении всесоюзной карточной системы было приято только 14 февраля 1929 г., однако, из-за бюрократической волокиты процесс составления и утверждения списков в ряде регионов затянулся до середины апреля.[378] Снабжение получавших карточки представляло сложную иерархию категорий и зависело от близости к индустриальному производству. Преимущества в снабжении имели особый и первый списки, куда вошли ведущие индустриальные предприятия Москвы, Ленинграда, Баку, Донбасса, Караганды, Восточной Сибири, Дальнего Востока и Урала. Потребители особого и первого списков составляли только 40% в числе снабжаемых, но получали львиную долю государственного снабжения - 70-80% всех фондов. Тогда как во второй и третий списки снабжения попали малые и неиндустриальные города, предприятия стеклофарфоровой, спичечной, писчебумажной промышленности, коммунального хозяйства, хлебные заводы, мелкие предприятия текстильной промышленности, артели, типографии и пр. Они снабжались из центральных фондов лишь хлебом, сахаром, крупой и чаем, причем по гораздо более низким нормам.[379] В мае 1932 г. в условиях нараставших продовольственных трудностей и голода в ряде регионов страны правительство приняло ряд запоздавших и половинчатых мер, которые должны были стимулировать труд крестьян. В частности, постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «О плане хлебозаготовок из урожая 1932 г. и развертывании колхозной торговли хлебом» от 6 мая 1932 г. предусматривало, что после выполнения плана хлебозаготовок 1932 г. и образования семенных фондов, с 15 января 1933 г., колхозы и колхозники получали «полную возможность беспрепятственной продажи излишков своего хлеба по своему усмотрению как на базарах и рынках, так и в своих колхозных лавках». Аналогичное постановление о плане скотозаготовок и свободной торговле мясом после его выполнения было принято 10 мая. Впрочем, реально на кризисное положение сельского хозяйства эти меры не повлияли, как и не смогли предотвратить распространявшийся голод. Более того, в связи с нараставшим голодом правительство приняло ряд административно-репрессивных мер с целью не допустить наплыв голодающих крестьян в относительно благополучные города и сократить численность контингентов населения, находившихся на централизованном снабжении. В частности, 27 декабря 1932 г. было принято постановление ЦИК и СНК СССР «Об установлении единой паспортной системы по Союзу ССР и обязательной прописке паспортов».[380] В связи с паспортизацией в начале 1933 г. было произведено массовое выселение из крупных городов «неблагонадежных» жителей, которым по разным причинам не выдавали паспорта и одновременно лишали карточек. Справедливости ради следует заметить, что отмена продуктовых карточек с 1 января 1935 г. привела к обострению продовольственных трудностей в стране с осени 1936 г. Хлебный кризис, неуклонно развиваясь, привел к голоду в ряде районов в конце зимы и весной 1937 года. Недостаток зерна породил и мясную проблему, начался массовый забой скота. В городах распространились огромные очереди за продуктами, повсеместно отмечались факты ажиотажного спроса, распространения панических слухов и роста социального напряжения. Началось стихийное, не санкционированное руководством страны, возрождение карточной системы. Местное руководство «прикрепляло» людей к магазинам, создавало закрытые распределители на производстве и устанавливало нормы потребления.[381] Рекордный урожай 1937 г. ослабил угрозу голода. См.: 2Сложности продовольственного снабжения начали отмечаться уже с ноября 1936 г. На весну 1937 г. пришелся пик продовольственного кризиса, сопровождавшийся не только колоссальными очередями и стихийным восстановлением карточной системы, но и голодом во многих районах страны. Помимо урожайных лет, проблему продовольственного снабжения отчасти сняло постановление СНК СССР от 5 апреля 1939 г., обязывавшее народные суды рассматривать дела о спекуляции в 5-дневный срок и проводить показательные судебные процессы над злостными спекулянтами.[382] Однако, апофеозом нормированного снабжения, несомненно, стала карточная система 1941-1947 гг. ***** Советскому зрителю запомнилась сцена из фильма «Место встречи изменить нельзя», где жесткий и грубоватый начальник МУРа Глеб Жеглов, блестяще сыгранный Владимиром Высоцким, отдает свои хлебные карточки женщине, у которой их украли в самом начале месяца. Утерянные карточки и талоны не возобновлялись, поэтому семью этой женщины ожидал голодный месяц. Делая столь благородный жест, Жеглов рассчитывает на то, что они смогут протянуть этот месяц на карточки своего заместителя Володи Шарапова (актер Владимир Конкин). К слову сказать, его расчеты в целом были оправданы, так как работники милиции (и начальствующий состав, и простые милиционеры) получали хлебные карточки по группе рабочих 1-й категории.[383] Впрочем, проблеме нормированного снабжения в годы войны не очень повезло и в исследовательском плане. Если за рубежом появилось много работ, посвященных продовольственному вопросу во Второй мировой войне, то советские экономисты и историки до 1960-х гг. не опубликовали ни одной монографии по продовольственной проблеме военных и первых послевоенных лет. В этот период продовольственная проблема в исследовательском плане ограничивается несколькими небольшими работами. Исследования в этой области до конца 1980-х гг. определялись в целом схемой, заложенной бывшим министром торговли СССР А.В. Любимовым.[384] Хотя, как признал во введении к книге А.И. Микоян, «автор не ставил своей целью дать глубокий анализ организации снабжения населения в такой тяжелый период, как Великая Отечественная война».[385] Любимов соглашался с тем, что множественность норм снабжения и видов дополнительного питания усложняла работу торговых предприятий, бюро по выдаче карточек, планирующих и контрольных органов, но в целом, по его мнению, дифференциация норм снабжения себя оправдала. При этом, по вполне понятным причинам, он практически обошел вопрос о продовольственном снабжении номенклатуры разных уровней, упомянув лишь обеды сверх карточек и возможность приобретать «определенное количество товаров сверх карточек в специальных магазинах по лимитным книжкам».[386] В конце 1970-х гг. авторы многотомной «Истории социалистической экономики СССР», подчеркнув особенности карточной системы в годы войны (определенную устойчивость норм выдачи продуктов и стабильность розничных цен на товары, отпускаемые по карточкам), одновременно обратили внимание на отрицательные стороны карточной системы: ослабление значения денежной зарплаты как основного экономического рычага стимулирования производства; уравнительность в нормах снабжения, независимо от квалификации работника; ухудшение ассортимента и качества продукции; замедление реализации отдельных товаров; рост расходов на содержание аппарата карточных и контрольно-учетных бюро (26 тыс. сотрудников); множественность цен и спекулятивную перепродажу части нормированных товаров.[387] Но в целом исследователи были поставлены в жесткие рамки официальной концепции Великой Отечественной войны, когда все научные изыскания по истории тыла должны были сводиться к подтверждению преимущества социалистической системы над капиталистической. Слабо изучалось положение разных слоев населения в годы Великой Отечественной войны, не уделялось должного внимания материально-бытовым трудностям этого времени. Одной из причин сложившегося историографического положения в данной сфере была закрытость соответствующих архивных фондов в советское время. Первый и единственный статистический сборник по истории народного хозяйства СССР в 1941-1945 гг. был подготовлен в 1959 г., но лишь в 1990 г. он был рассекречен и издан Госкомстатом СССР. Определенные исследовательские трудности создавала разбросанность материалов по многочисленным фондам РГАЭ и отсутствие сколько-нибудь значимого комплекса документов в фонде Управления нормированного снабжения,[388] которое было образовано в составе Наркомата торговли СССР только в 1944 г., а первый сохранившийся отчет за 1944 г. датирован апрелем 1945 г. Что касается историографии последних лет, то обращает на себя внимание тот факт, что исследование продовольственного вопроса осуществляется, главным образом, на региональном уровне[389]. Кроме того, появились работы, в центр которых поставлена карточная система снабжения продовольственными товарами как некое целое[390]. И, наконец, постепенно акцент смещается на представление карточной системы, как источника социальной напряженности в военном и послевоенном советском обществе.[391] Однако снабжение населения хлебом, несмотря на то, что он являлся основным продуктом централизованного снабжения (доля государственных рыночных фондов в потребленных городами хлебе и муке (в переводе на хлеб) и в 1942 г., и в 1944 г. составляла 96%.),[392] не стало предметом отдельного разговора. В основе снабжения населения в годы Великой Отечественной войны лежало государственное централизованное нормированное распределение хлеба, продовольствия и промышленных товаров. По возможности учитывался опыт карточной системы 1928-1935 гг., но карточная система, вводившаяся с 1941 г., с самого начала строилась по принципу полной централизации. Тогда как до 1931 г. не было единой системы отнесения населения к тем или иным группам, и отсутствовала централизация в установлении норм. Исключение из общих правил составляла карточная система в Ленинграде периода блокады, где месячная норма выдавалась частями, а по некоторым продуктам - в семь сроков. Такой порядок способствовал равномерному потреблению продуктов в течение месяца, что было совершенно необходимо при весьма низких нормах снабжения. В числе прочих были введены более мелкие, чем в целом на территории СССР купюры карточек на хлеб - 50 г вместо 100 г. Еще 18 июля 1941 г. Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило Постановление СНК СССР № 1880 “Об организации коммерческой торговли в городах Москве, Ленинграде и в отдельных городах и пригородных районах Московской и Ленинградской областей”, которым, в частности, устанавливались следующие повышенные цены: 2 рубля за килограмм ржаного хлеба и 5 рублей за килограмм пшеничной муки 2-го сорта.[393] Но после того как фашистам удалось блокировать город и разбомбить основные городские склады с зерновыми продуктами, и осажденный Ленинград оказался отрезанным Ладожским озером от основных запасов муки и крупы, выделение рыночных фондов прекратилось. В условиях блокады все продовольственные ресурсы для снабжения как армии и флота, так и гражданского населения были сосредоточены в одних руках - в распоряжении Военного Совета Ленинградского фронта, устанавливавшего собственные уменьшенные нормы снабжения. Даже в период становления проезжего льда по Ладожскому озеру ресурсы продовольствия в городе еще больше сократились, что повлекло второе снижение норм выдачи продовольствия гражданскому населению. Согласно введенным с 13 ноября 1941 г. продовольственным нормам, рабочим выдавалось 300 г хлеба в сутки, служащим, иждивенцам и детям до 12 лет - 150 г. Однако и эти нормы снабжения хлебом не соответствовали имевшимся ресурсам, поэтому с 20 ноября 1941 г. в третий раз были уменьшены нормы выдачи хлеба горожанам - 375 г в день для рабочих горячих цехов, 250 г для всех остальных рабочих и ИТР и 125 г - для служащих, иждивенцев и детей. При этом выдаваемый по карточкам хлеб выпекался из дефектной ржаной муки и различных примесей, достигавших порой половины веса. Еще 15 апреля 1941 г. Наркомторг СССР приказом за$№ 172 утвердил “Правила качественной приемки и хранения продовольственных товаров”, среди которых находились и те, что в первую очередь попадут в списки нормированных продуктов: хлеб, мука, крупа, макароны, сахар и пр. Вот, например, требования к хлебу: “весовой (ржаной и пшеничный) хлеб и булочные изделия должны иметь гладкую поверхность без крупных трещин и надрывов, без подгорелости и излишней бледности, без отслоения корки от мякиша, не липкий и не влажный, без комочков или следов непромеса, с равномерной пористостью, без признаков запаха, эластичный и не крошковатый, без признаков горечи и посторонних привкусов и без хруста, без затхлости и посторонних запахов. Окраска поверхности, толщина корок и отделки (внешний вид) должны соответствовать стандарту”.[394] Но война устанавливала свои правила. Осенью 1941 г. в Ленинграде к муке подмешивали фуражное зерно, отруби, жмыхи, шрот и различные суррогаты, которые еще недавно считались несъедобными (например, целлюлозу). Лишь с 25 декабря 1941 г. появилась возможность несколько увеличить нормы выдачи хлеба ленинградцам – до 500, 300 и 200 г, соответственно. А с 24 января 1942 г. в результате очередного повышения хлебные нормы составили 575, 400 и 250 г. При этом во второй половине ноября 1941 г. - январе 1942 г. хлеба часто не хватало. В этот период продовольственная карточка отоваривалась полностью только через столовые.[395] Одним из важнейших факторов формирования системы нормированного снабжения стало то, что в начале войны население и армия получали продовольствие (прежде всего, хлеб) главным образом из государственных резервов, созданных в довоенные годы. Ради пополнения государственных резервов еще в 1939-1940 гг. были существенно сокращены рыночные фонды, а 30 июня 1941 г. правительство утвердило мобилизационный народнохозяйственный план на III квартал 1941 г., в соответствии с которым в очередной раз на 12% сокращались рыночные фонды продовольственных товаров. Неудачи первого периода войны (немецкие войска заняли в 1941 г. районы, дававшие до войны более 40% зерна) привели к тому, что к концу 1942 года государственный фонд хлеба составлял всего 57% по сравнению с 1940 г., а по карточкам продавалось не более половины этого фонда.[396] Государственным снабжением хлебом обеспечивались три большие группы потребителей: 1) население городов и рабочих поселков; 2) работники предприятий основных отраслей промышленности (военной, топливной, металлургической, энергетической, железнодорожного и водного транспорта), находящихся в сельской местности; 3) часть сельского населения, не связанного с сельским хозяйством (учителя, врачи и другие специалисты). Материалы расположенной ниже таблицы № 1 содержат данные ЦСУ СССР о численности населения, состоявшего на государственном снабжении хлебом в 1942-1947 гг. (в тыс. чел.)[397] Таблица № 1
* Включая учащихся ФЗО и РУ, находившихся на котловом довольствии в 1942 г- 802 тыс., а в 1943 г. - 54 тыс. В последующие годы учащиеся ФЗО и РУ снабжались хлебом по карточкам. Снабжение хлебом по сравнению с другими продуктами имело существенные особенности. Во-первых,хлебом по карточкам снабжалось все население всех без исключения городов и рабочих поселков, тогда как на мясо, рыбу, крупу и макаронные изделия карточная система была введена не во всех городах. Во-вторых, в отличие от всех остальных продуктов хлебная норма была не месячной, а дневной. В-третьих, хлеб не заменялся другими продуктами. В этом отношении снабжение хлебом отличалось от снабжения другими продуктами питания, которые нередко выдавались некоторым категориям городского населения в виде заменителей. Наконец, карточные нормы хлеба были дифференцированы меньше, чем других продуктов питания, и в дополнительных видах снабжения хлеб также занимал меньшее место. Переход к карточной системе занял период июля-октября 1941 г. В первую очередь, постановлением Совнаркома СССР № 1882 от 18 июля 1941 г. карточная система снабжения хлебом и продовольственными товарами (мясо, рыба, жиры, крупа и макаронные изделия) была введена для всего населения Москвы и Ленинграда, а также в ряде городов Московской и Ленинградской областей: Волхова, Егорьевска, Загорска, Клина, Коломны, Колпино, Кронштадта, Люблино, Ногинска, Орехово-Зуево, Павлова-Посада, Перово, Петродворца, Подольска, Пушкина, Серпухова, Сестрорецка, Солнечногорска, Шлиссельбурга, Щелково и Электростали. Также нормированное снабжение распространялось на 11 пригородных районов Московской области (Балашихинский, Воскресенский, Красногорский, Краснополянский, Кунцевский, Ленинский, Мытищинский, Пушкинский, Раменский, Ухтомский и Химкинский) и 6 пригородных районов Ленинградской области (Всеволжский, Красносельский, Мгинский, Ораниенбаумский, Павловский (Слуцкий) и Парголовский). С 1 сентября 1941 г. нормированное снабжение хлебом, сахаром и кондитерскими изделиями было введено уже в 197 городах, рабочих поселках и поселках городского типа, а также во всех городах и рабочих поселках Донбасса, Свердловской, Челябинской, Тульской и ряда других областей. В течение сентября-октября оно было введено: во всех городских поселениях Крымской АССР; в ряде городов и рабочих поселков Казахской СССР, Северо-Осетинской, Чечено-Ингушской, Татарской и Чувашской АССР, Архангельской, Воронежской, Иркутской, Калининской и Новосибирской областей, а также Красноярского и Орджоникидзевского краев. К 10 ноября 1941 г. карточная система охватила практически все городские поселения страны. Кроме того, приказами Наркомата торговли СССР в сентябре-октябре 1941 г. предусматривалось создание сети магазинов для торговли хлебом по повышенным ценам без карточек в некоторых городах и поселках Крымской и Дагестанской АССР, Архангельской, Воронежской, Ивановской, Калининской, Молотовской, Пензенской, Саратовской, Тамбовской, Челябинской и Чкаловской областей. На гарантированное хлебное снабжение были приняты также рабочие, ИТР, служащие (и их дети) предприятий тяжелой, оборонной промышленности и транспорта, расположенных вне пунктов, где были введены карточки. Помимо того, в сельской местности для населения, не связанного с сельским хозяйством, и эвакуированных городских жителей выделялись централизованные фонды хлеба и некоторых других продовольственных товаров. При этом для сельской интеллигенции (учителей, медработников, педагогического персонала детских внешкольных учреждений, агрономов, зоотехников, ветеринарных врачей и фельдшеров, гидротехников и др.), а также для инвалидов Отечественной войны были централизованно установлены гарантированные нормы снабжения хлебом. Хотя для сельской интеллигенции, проживающей в отдаленных населенных пунктах, где не было хлебопекарен, взамен хлеба выдавалась мука. Другие группы сельского населения, не связанные с сельским хозяйством, получали хлеб по нормам, определяемым на местах (вначале районными, а потом областными исполкомами и совнаркомами автономных республик), но не выше норм, установленных для соответствующих групп в городах. Продовольственные карточки в сельских местностях не вводились, хлеб и другие продовольственные товары отпускались по талонам и спискам. Печатание и рассылка талонов на продажу хлеба, продовольственных и промышленных товаров в сельской местности производились райисполкомами, а с марта 1944 г. – республиканскими, краевыми и областными потребсоюзами.[398] Талоны на хлеб в сельской местности выдавались на один месяц или 15 дней. Продажа хлеба производилась ежедневно или на несколько дней вперед. Работникам железнодорожного и водного транспорта, а также связи, постоянно находившимся в движении выдавалась единая транспортная карточка, по которой продажа хлеба и других продуктов и отпуск питания производились во всех пунктах СССР. Лица, выезжавшие в служебные командировки, получали на это время рейсовую карточку (взамен городской), по которой отпускались продукты (включая хлеб) и питание на станциях железных дорог, пристанях и во всех городах.[399] В результате в 1942 г. в городах страны хлебные карточки получили около 40 млн. чел., а к концу войны численность гражданского населения, принятого государством на снабжение хлебом, составила, по разным данным, от 76,8 до 80,6 млн. И это, несмотря на то, что, начиная с 1943 г. и до отмены карточек, правительство постоянно сокращало контингент населения, состоявший на карточном снабжении, и урезало нормы снабжения хлебом. Начиная с 1944 г. это «компенсировалось» ростом государственного снабжения населения картофелем, крупой и макаронными изделиями. Сокращение контингента, находившегося на карточном снабжении, ускоренными темпами началось только после войны, особенно в условиях голода. Численность снабжаемых хлебом к концу III квартала 1946 г. достигла 87,8 млн. чел. против 77,1 млн. на январь 1945 г. В связи с неурожаем было принято решение с 1 октября 1946 г. сократить контингенты снабжаемого населения, проживающего в сельской местности, снять с пайкового снабжения хлебом в городах и рабочих поселках часть неработающих взрослых иждивенцев (не подлежали снятию учащиеся и лица, связанные с уходом за малолетними детьми) и некоторое уменьшение нормы выдачи хлеба по карточкам остальным иждивенцам. В целом контингенты населения, снабжаемого хлебом, были ограничены 60 млн. чел. Пришлось сократить фонды коммерческой торговли хлебом, запретить отпуск хлеба и крупы по всем видам дополнительного питания, сократить расход зерна на промышленную переработку, расход хлеба для внерыночных потребителей и т.п. Подобный «режим экономии», прежде всего, коснулся восточных регионов страны. В октябре 1946 г. были приняты дополнительные меры по экономии хлеба: дополнительно сокращен фонд коммерческой торговли хлебом и крупой, уменьшена выработка сортовой муки, сокращены нормы хлеба по отовариванию хлопка и сельхозсырья. С октября 1946 г. с централизованного снабжения хлебом сняли 71 тыс. жителей Бурят-Монгольской АССР. С сентября по декабрь 1946 г. в Красноярском крае с централизованного снабжения хлебом было снято 648524 человека, или 50% получавших до этого хлеб по карточкам. В сентябре 1946 г. более чем в 6 раз был сокращен контингент сельского населения Иркутской области, снабжаемый хлебом по карточкам - с 251,4 тыс. до 40 тыс. С 1 ноября контингенты снабжаемого хлебом населения утверждались Советом министров СССР ежемесячно по регионам и нормам потребления. Только в конце 1946 г. по решению правительства контингенты населения, снабжаемого хлебом, были увеличены на 2 млн. чел., главным образом по районам, пострадавшим от засухи. Общий контингент снабжаемого хлебом населения в 1947 г. составил 63 млн. чел.[400] Период 1941-1943 гг. можно выделить в качестве отдельного этапа функционирования карточной системы. С одной стороны, это обусловлено изменением законодательной базы. Приказом Наркомата торговли СССР № 380 от 13 ноября 1942 г. «Об упорядочении карточной системы на хлеб, некоторые продовольственные и промышленные товары» с 1 января 1943 г. вводились единые формы карточек на нормированные товары и платные (5 копеек) стандартные справки на получение этих карточек. Карточки имели условные обозначения категорий и групп снабжения, наименование республики, края, области, города, с указанием года и месяца, на который выдана карточка на хлеб и продовольственные товары. Лицам, получавшим карточки после 1-го числа или за неполный месяц, предусматривалась выдача опять же платных (5 копеек за талон) однодневных или пятидневных талонов на хлеб и продовольственные товары. Приказ также предусматривал предоставление наркомам торговли республик и заведующим областными (краевыми) торговыми отделами права «производить прикрепление населения к магазинам для получения хлеба и продовольственных товаров по карточкам, когда по условиям снабжения и состоянию торговой сети это является целесообразным». Купить хлеб и другие продукты теперь можно было только в том магазине, где были прикреплены соответствующие карточки. При всех плюсах, прикрепление порождало у работников торговли нездоровые настроения: если покупатель прикреплен, то возьмет то, что есть. Хотя в некоторых случаях порядок обязательного прикрепления нарушался. Например, в Ленинграде после снятия блокады Ленглавресторан перевел 40 столовых на отпуск питания по карточкам, но без прикрепления. Что касалось лиц, не работавших по найму, если они проживали в домах частных владельцев, а также отпускников из Красной Армии, ВМФ и войск НКВД, то им выдача карточек производилась непосредственно через городские или районные бюро продовольственных и промтоварных карточек. В связи с изданием данного приказа считались утратившими силу многочисленные приказы Наркомторга СССР.[401] С другой стороны, именно в это время сложились основные принципы нормированного снабжения. Нормы продовольственного снабжения населения по группам и категориям определялись не только в зависимости от характера выполняемой работы, возраста «и других факторов, влияющих на физиологическую потребность организма», но и с учетом значения этой работы для народного хозяйства, обороны и Советского государства. В соответствии с этим было установлено 4 группы населения: рабочие и приравненные к ним; служащие и приравненные к ним; иждивенцы и приравненные к ним; дети до 12 лет. Служащие в городах и рабочих поселках, или работающие в сельской местности на предприятиях, переведенных на гарантированные нормы снабжения, обеспечивались хлебом с начала карточной системы до 21 ноября 1943 г. по двум категориям – по 1-й – 500 г в день и по 2-й – 400 г. В соответствии с постановлением СНК СССР от 15 ноября 1943 г. за № 1263-379-с все служащие стали обеспечиваться хлебом по единой норме – 400 г в день. Однако для служащих ведущих отраслей промышленности с 21 ноября 1943 г. были установлены более высокие нормы снабжения хлебом. Так служащие угольной, оборонной промышленности и металлургии, железнодорожного и водного транспорта снабжались хлебом по норме 450 г в день. А служащим черной металлургии была восстановлена норма хлеба 500 г. Кроме того, в соответствии с решением правительства от 21 июля 1947 г. служащие организаций и предприятий Калининградской области снабжались по норме 500 г в день. Служащие Москвы обеспечивались хлебом по норме 450 г в день, а в Ленинграде и районах Крайнего Севера – 500 г. Иждивенцы в городах и рабочих поселках обеспечивались хлебом с начала карточной системы до 21 ноября 1943 г. по норме 400 г в день. В соответствии с постановлением СНК СССР от 15 ноября 1943 г. № 1263-379с иждивенцам в городах и рабочих поселках была установлена норма хлеба 300 г в день. В связи с засухой 1946 г. постановлением Совмина СССР и ЦК ВКП(б) норма хлеба иждивенцам была снижена до 250 г во всех городах и рабочих поселках и даже в районах Крайнего Севера. В течение 1942-1946 гг. отдельными постановлениями правительства были сняты с государственного снабжения гарантированными продовольственными товарами (в том числе хлебом) трудоспособные, но неработающие иждивенцы, подлежащие мобилизации на производство. То есть гарантированное снабжение главным образом касалось нетрудоспособных иждивенцев - престарелых, женщин, имеющих маленьких детей, инвалидов и т.п. Однако в Читинской области карточки на хлеб всему населению выдавались по постановлению Совнаркома СССР от 9 ноября 1942 г. № 1800-846-с (норма Крайнего Севера) только на территории Джелтулакского, Каларского, Тунгиро-Олекминского (Тупинского), Тюкжинского и Зейско-Учурского районов. Что касается рабочих и инженерно-технических работников, то для них в наибольшей степени проявлялся принцип дифференцированного снабжения. На заметные изменения в советской экономической системе обрат
|
