Нравы и религия ренессансной эпохи

«Религия, — писал Макиавелли, — может собрать в себе все отрицательные черты общества, а может возродить общество, если в ней закладываются новые, полезные для государства черты, то есть, если она будет реформирована». Сравнивая христианскую религию с античной, он искал новую религию, более подходящую идеалам Возрождения: “Наша (христианская) религия полагает высшее благо в смирении, в презрении к мирскому, в отречении от жизни, тогда как языческая религия полагала его в величии души, в силе тела и во всем, что делает человека могущественным” [20, кн. 4, с. 350].

Изменения в европейской действительности не могли не коснуться и церкви. Сложные отношения религии и церкви, религии и общества, церкви и общества обострились особенно сильно в период позднего Возрождения. Общество было религиозным, даже самые радикальные идеи гуманистов, награждавших человека богоподобием и свободой выбора, не отвергали существования Бога, и их идеи, касались лишь величия человека-творца. Петрарка в одном из своих трактатов высказывал предположение, что даже Цицерон — великий авторитет гуманистов — непременно оказался бы христианином, если бы был знаком с этим учением. И другие гуманисты склоняются к убеждению в том, что “и католик, и буддист, и магометанин, и древний иудей, и даже все язычники идут к Богу, хотя с внешней стороны и разными путями, но по существу своему это один и тот же, всеобщий и единственный путь, который дан человеку от природы” [180, с. 552]. Таким образом, в процессе логических построений, из которых складывалась новая картина мира, совершался отход от привычных взглядов официальной церкви.

На XVI-XVII вв. приходится расписание феодальных отношений и становления буржуазного общества. Вместе с буржуазными преобразованиями происходят изменения в сознании, что проявляется в новом видении места человека в мире и истории. Важную роль в становлении нового мировоззрения сыграл переход от теоцентрического мировоззрения к антропоцентрической и механистического, ярко выразилось в учении гуманизма и формировании первой научной картины мира. Идеалом гуманизма выступает всестороннее и гармоничное развитие свободной личности, что предполагает свободу воли и совести. Философия начинает всячески поднимать значимость земной жизни человека, настаивать на ее творческом назначении в этом мире. Религия постепенно начинает пониматься как сфера, ведающий человеческой нравственностью. Общечеловеческие ценности стали мерилом социального бытия. Это стимулировало теорию и практику антиклерикализма, приводило к секуляризации (освобождение от диктата церкви) общества, распространяло идеи свободы вероисповедания.

Реалии буржуазного общества требовали проведения изменений в религиозной жизни. Под этим лозунгом в Европе возникает массовое религиозное движение Реформации, имел отчетливую антикатолическую направленность. Началом Реформации стали Виттенбергского тезисы (1517 г.) немецкого монаха, доктора теологии Мартина Лютера, в которых свобода совести была связана с требованием свободной проповеди и беспрепятственного распространения Священного Писания. Томас Мюнцер, возглавивший борьбу крестьянских масс за политические и социальные реформы, требовал равенства всех перед Богом и даже всех на земле, а также провозглашал, что человек должен иметь свободу выбора вероисповедания.

Исторической заслугой Реформации можно считать появление в жизни общества понятия "свободы вероисповедания" в форме свободного выбора верующим одной из религиозных конфессий. Деятели Реформации также продолжили Библиезнавчу деятельность, поскольку отказались признавать каноническими писания Св. Отцов, а существующие переводы Библии считали неточными, недостаточно проверенными.

Свободная мысль эпохи Возрождения была тесно связана с достижениями в области естествознания, которые открывали новые горизонты в постижении тайн мироздания. Особое место здесь принадлежит польскому астроному и мыслителю М.Копернику (1473-1543 гг), который в работе "О вращении небесных сфер" выдвинул идею гелиоцентризма, которая отвергала геоцентрическую традицию Аристотеля-Птолемея. Дальнейшего развития гелиоцентрическая теория получила в творчестве Джордано Бруно (1548-1600 гг), который первым высказал идею о бесконечности природы и бесконечном множественности миров во Вселенной, их динамическое единство и вечность. Руководствуясь принципами пантеизма, Бруно отождествляет движение и материю, природу и мировую душу (Бога). Признавая позитивность религиозного влияния на людей, он отрицал догматическое авторитарное вмешательство церкви в вопросы философии и науки, в проблемы общественных отношений. Будущее человечества, замечал Дж.Бруно, связано с "религией разума", которая должна занять место "религиозного прозрения".

Гелиоцентрическая система М.Коперника получила нового подтверждение в трудах Галилео Галилея (1546-1642 гг.) Его астрономические открытия (горы на Луне, пятна на солнце, спутники Юпитера, фазы Венеры и т.д.). Доказывали верность предсказаний древнегреческого философа Анаксагора о единстве земных и небесных явлений. Г.Галилей развил новую методологию науки, которая базируется на экспериментах, отойдя при этом от старых традиций естествознания. Томас Гоббс (1588-1579 гг), признавая ум за единую, надежную основу познания, преодолевает теорию "двойной истины", критически анализирует онтологические доказательства бытия Бога, отрицает врожденность идеи Бога в человеке.

XVI - начало XVII века кардинально не изменили питания по сравнению с XIV - XV вв. Западная Европа еще не освободилась от страха перед голодом. Были велики различия в питании «верхов» и «низов» общества, крестьян и горожан.

Еда была довольно однообразной. Около 60% рациона занимали углеводы: хлеб, лепешки, разные каши, супы. Главными злаками являлись пшеница и рожь. Хлеб бедняков отличался от хлеба богачей. У последних хлеб был пшеничный. Крестьяне почти не знали вкуса пшеничного хлеба. Их уделом были ржаной хлеб из муки плохого помола, просеянной, с добавлением рисовой муки, которой гнушались состоятельные.

Важное дополнение к зерну составляли бобовые: бобы, горох, чечевица. Из гороха даже выпекали хлеб. С горохом и бобами обычно готовили тушеное мясо.

Благодаря арабам, европейцы познакомились с цитрусовыми: апельсинами, лимонами. Из Египта пришел миндаль, с Востока - абрикосы. В Европе появились тыква, кабачки, мексиканский огурец, сладкий картофель, фасоль, томаты, перец, позднее- кукуруза и картофель.

Пресную пищу в большом количестве приправляли чесноком и луком. В качестве приправы широко использовали сельдерей, укроп, порей, кориандр.

Из жиров на юге Европы больше распространены растительные, на севере -- животного происхождения. В Средиземноморской Европе потребляли мяса меньше, чем в Северной. В Центральной и Восточной ели больше говядины и свинины; в Англии, Испании, Южной Франции и Италии - баранины.

Мясной рацион пополнялся за счет дичи, домашней птицы. Горожане ели мяса больше, чем крестьяне. Также ели рыбу.

Долгое время Европа была ограничена в сладком, так как сахар появился лишь с арабами и стоил очень дорого, поэтому был доступен лишь состоятельным слоям общества.

Из напитков первое место традиционно занимало виноградное вино. К его потреблению вынуждало плохое качество воды. Вино давали даже детям.

Высокой репутацией пользовались кипрские, рейнские, мозельские, токайские вина, мальвазия, позже -- портвейн, мадера, херес, малага. На юге предпочитали натуральные вина, на севере Европы, в более прохладном климате -- крепленые; а со временем пристрастились к водке и спирту, которые долгое время относились к лекарствам.

Истинно народным напитком, особенно к северу от Альп, было пиво, хотя от хорошего пива не отказывались также богачи и знать. В Северной Франции конкуренцию пиву составил сидр. Сидр пользовался успехом преимущественно у простонародья.

Кофе и чай проникают в Европу лишь в первой половине XVII века.

Эпоха Ренессанса внесла заметные изменения в европейскую кухню. На смену необузданному обжорству приходит изысканное, тонко представленное изобилие.

К мясным блюдам, как и прежде, приготовлялись самые разнообразные соусы со всевозможными приправами, не жалели дорогих восточных специй: мускатного ореха, корицы, имбиря, гвоздики, перца, европейского шафрана и др. Употребление специй считалось престижным.

Появляются новые рецепты. Вместе с рецептами растет число перемен блюд.

В XV веке в Италии кондитерские изделия приготовляли ещё аптекари. Это были торты, пирожные, лепешки, карамель и др.

Важным стало не только чем накормить гостей, но и как подать приготовленное блюда. Большое распространение получили так называемы «показные блюда». Из различных, зачастую несъедобных материалов, изготовлялись фигуры реальных и фантастических животных и птиц, замки, башни, пирамиды, которые служили вместилищем различных кушаний, особенно паштетов.

Нюрнбергский кондитер Ганс Шнейдер в конце XVI века изобрел огромный паштет, во внутрь которого прятали кроликов, зайцев, белок, мелких птиц. В торжественный момент паштет открывался и вся живность к потехе гостей разбегалась и разлеталась из него в разные стороны. Однако в целом в XVI веке скорее прослеживается тенденция к замене «показных» блюд настоящими.

В эпоху Возрождения еще большее, чем прежде, значение приобретали не только кухня, но и само застолье: сервировка стола, порядок подачи блюд, правила поведения за столом, манеры, застольные развлечения, общение.

Столовая посуда обогатилась новыми предметами и стала значительно изящнее. Разнообразные судки объединялись под общим названием «нефы». Встречались судки в форме сундуков, башен, зданий. Они предназначались для пряностей, вин, столовых приборов.

Генрих III Французский в один из таких нефов клал перчатки и веер.

Сосуды для вина назывались «фонтаном», имели различную форму и обязательно краны внизу. Подставками для блюд служили треножники. Почетное место на столах занимали солонки и конфетницы из драгоценных металлов, камня, хрусталя, стекла, фаянса. В Венском художественно-историческом музее хранится знаменитая солонка, выполненная для Франциска I Бенвенуто Челлин.

Тарелки, блюда и сосуды для питья делались металлическими: у королей и знати -- из серебра, позолоченного серебра, а иногда из золота. Увеличился спрос на оловянную посуду, которую научились обрабатывать и украшать не хуже золотой и серебряной. Но особенно важным изменением можно считать распространение с XV в. фаянсовой посуды, секрет изготовления ко-торой открыли в итальянском городе Фаэнце. Больше стало посуды из стекла -- одноцветного и цветного.

Нож по-прежнему оставался главным орудием за столом.

Большими ножами нарезали мясо на общих блюдах, с которых каждый брал для себя кусок своим ножом или руками.

И хотя в лучших домах подавали салфетки и почти после каждого блюда гостей и хозяев обносили посудой с ароматизированной водой для мытья рук, скатерти приходилось менять не один раз в течение обеда. Почтенная публика не стеснялась вытирать о них руки.

Столовой ложкой стремились обеспечить уже каждого из сидящих за столом. Но случались дома, в которых ложек не хватало на всех -- и гости или приносили ложку с собой, или как в старину твердую пищу брали руками, а в соус или похлебку погружали свой кусок хлеба. Вилка прижилась раньше всего у итальянцев.

Пользование вилками несколькими гостями при дворе французского короля Генриха II послужило предметом грубого высмеивания. Не лучше обстояло дело с бокалами и тарелками. Все еще бытовал обычай ставить одну тарелку для двух гостей. Но случалось, что суп продолжали черпать своей ложкой из супницы.

Банкеты. Интерьер по этому случаю специально оформлялся. Стены зала или лоджии увешивались тканями и гобеленами, богатым шитьем, цветами и лавровыми гирляндами, увитыми лентами. Гирляндами украшали стены и обрамляли семейные гербы.

В зале ставили три стола в форме буквы «П», оставляя в середине пространство, как для разносчиков блюд, так и для увеселений.

Гости рассаживались с внешней стороны стола -- иногда попарно дамы с кавалерами, иногда отдельно. За главным столом располагались хозяин дома и высокие гости. В ожидании трапезы присутствовавшие пили легкое вино, закусывали его сухими фруктами, слушали музыку.

Главная идея, которую преследовали устроители пышных застолий, -- показать великолепие, богатство семьи, ее власть. От банкета могла зависеть судьба предстоящего брака, имеющего цель объединить процветающие семьи, или судьба делового соглашения и т.п.

Богатство и могущество демонстрировались не только перед, равными себе, но и перед простолюдинами. Для этого было как раз удобно устраивать пышные пиры в лоджии. Мелкий люд мог не только поглазеть на великолепие власть имущих, но и приобщиться к нему. Можно было послушать веселую музыку, потанцевать, принять участие в театральной постановке. Но самое главное -- «на дармовщинку» выпить и закусить, ибо было принято раздавать бедным оставшуюся еду.

Времяпрепровождение за столом в компании становилось обычаем, широко распространившимся во всех слоях общества. Таверны, трактиры, постоялые дворы отвлекали посетителей от монотонности домашней жизни.

Названные формы общения, как бы они не отличались друг от друга, свидетельствуют о том, что общество преодолевало былую относительную замкнутость и становилось более открытым и коммуникативным.

Город являлся сценой, на которой при всем честном народе происходило то, что ныне творится в тиши кабинетов. В глаза бросались детали, поражающие своей изменчивостью: неправильность зданий, эксцентричные фасоны и пестрота костюмов, бесчисленные товары, которые производились прямо на улицах, – все это придавало ренессансному городу яркость, отсутствующую в однообразной монотонности современных городов. Но была там и некая однородность, слияние групп, провозглашавшее внутреннее единство города. В XX веке глаз уже привык к разделению, созданному разрастанием городов: движение пешеходов и машин происходит в разных мирах, промышленность отделена от коммерции, и обе они отделены пространством от жилых районов, которые, в свою очередь, подразделяются в зависимости от состоятельности их обитателей. Горожанин может прожить всю жизнь, так и не увидев, как выпекается хлеб, который он ест, или как хоронят покойников. Чем больше становился город, тем сильнее отдалялся человек от своих сограждан, пока парадокс одиночества посреди толпы не стал заурядным явлением.

В обнесенном стенами городе с населением, скажем, 50 тысяч человек, где большинство домов представляли собой жалкие лачуги, недостаток пространства поощрял стремление проводить больше времени на публике. Лавочник продавал товары практически из ларька, через малое окошко. Ставни первых этажей делались на петлях, чтобы быстро откидываться, образуя полку или столик, то есть прилавок (см. рис. 60). Жил он вместе с семьей в верхних комнатах дома и, лишь значительно разбогатев, мог держать отдельный магазин с приказчиками, а сам жить в садовом пригороде.