Время в минутах

Рис.;14. Изменения уровня кровяного давления при погружении во виушенный сон и выходе из него.

мы, возникающие при ne-j реходе от бодрственного| состояния в состояние; внушенного сна. Как видно из плетизмограмм (записанных с помощью сфигмографа]

Ускова), при засыпании наблюдается понижение, а с пробуждением—]

повышение сосудистого тонуса (рис. 15).

Л1 \<\у

Рис. 15. Расширение сосудов при переходе во внушенный сон и сужение их при пере­ходе в состояние бодрствования. Плетизмограммы записаны сфигмографом Ускова.

Следует отметить, что при этЪм вполне отчетливо сказывается так­же влияние самой формы и тона производимого врачом внушения. Так, энергично и коротко произнесенные слова: «Спать!», «Проснуться!» дают быстрое изменение уровня кривой, в то время как медленное, спокойное произнесение слова «про-сы-пай-тесь» вызывает соответствующую мед­ленную реакцию со стороны сосудов (рис. 16). При этом уровень кривой после приказа: «Спать!» закономерно падает, в том время как после сигнала: «Проснитесь!» повышается.

Плетизмографические кривые полученные А. М. Цынкиным, также свидетельствуют о понижении сосу­дистого тонуса во внушенном сне. При этом, по данным Ю. А. Пово-ринского (1949,1953), плетизмограм-мы во время внушенного и естест­венного сна почти не отличаются друг от друга, причем в течение глу­бокого естественного, как и глубоко­го внушенного сна автор получал «нулевую кривую с четким рисунком дыхания, пульсации и достаточно большой амплитудой».

Относительно состояния дых а-н и я и пульса в условиях вну­шенного сна единства мнения также не было. Результаты, полученные различными авторами, оказывались весьма разноречивыми.

Так, по Дейч и Кауфу (1923), пульс и дыхание при усыплении и во время внушенного сна учащают­ся, по Киршенбергу (Kirschenberg, 1925) —во внушенном сне замедля­ются, а по мнению других авторов [Бернгейм, Левенфельд, Кронфельд (Kronfeld)], каких-либо изменений в характере пульса и дыхания не про­исходит. По данным А. Ф. Лазурско-го и Э. А. Гизе, как ускорение пуль­са и дыхания, так и замедление их (наблюдения над 11 лицами) стоит в зависимости от глубины внушен­ного сна. Наконец, по мнению Брэда (1843), Ленка (1920), А. В. Герве-ра (1925), пульс и дыхание во вну­шенном сне ускоряются. Нужно ду­мать, что такие противоречия в вы­водах могли быть обусловлены несо­вершенством применяемой ими ме­тодики исследования.

Как показали наши наблюдения «спокойной» методике усыпления при инструкции «Спать!», «Засыпай­те!» наблюдается замедление пуль­са (на 8—12 ударов в минуту) и ды­хания.

Так, А. М. Цынкин (1930), ис­следуя пульс и дыхание у 24 человек (1930) в большинстве случаев во внушенном сне (67 исследований), пришел к выводу, что в состоянии глубокого внушенного сна пульс за­медляется на 6—12 ударов в минуту,

а пр«внушенном сне слабой и средней степени на 3—7 ударов в минуту. Число дыханий у всех наблюдаемых им лиц также замедлялось на 3—6 в минуту (рис. 17), что находилось в зависимости от глубины внушенно­го сна. Замедление дыхательных экскурсий происходило за счет удли­нения паузы между вдохом и выдохом. В этих условиях дыхание стано-; вилось более равномерным и в то же время в большей или меньшей! степени поверхностным. Глубина дыхания, как показали измерения кривых, в среднем уменьшалась почти вдвое. Некоторое исключение составили двое наблюдаемых, у которых в мо­мент усыпления отмечалось учащение дыхания (так же, как и пульса);! потом оно, однако, замедлилось. Лишь в некоторых случаях частота его стала такой же, как и в бодрственном состоянии, при пониженном арте-

Рис. 17. Пульс (1) и дыхание (2) в состоянии бодрствования (а) и во внушенном сне (б). Цифры обозначают частоту пульса и дыхания в минуту.

риальном давлении. Кривая дыхания у этих исследуемых в бодрствен­ном состоянии была не всегда ровной как по ритмике, так и по глубине. ₍Во внушенном сне эти колебания исчезали.

Обратимся к рассмотрению данных, полученных нами в 1928 г. при электрокардиографической регистрации состояния сердечной деятельно­сти наблюдаемых нами лиц. Приводим пример.

У исследуемой Ш., 42 лет, в бодрственном состоянии в положении лежа пульс был 62 удара в минуту, артериальное давление 135 мм рт. ст. Дается приказ «Засыпайте!» С этого момента пульс несколько уча­щается, причем если до того длительность одной сердечной волны была 0,97 секунды, то она стала равной 0,90 секунды. Однако после полного перехода в состояние внушенного сна длительность сердечной волны вер­нулась к ее прежнему значению — 0,97 секунды. В дальнейшем пульс стал замедляться: через 30 минут после усыпления — 60 ударов в мину­ту, на 40-й минуте—■ 57 ударов в минуту, артериальное давление 125 мм. Пробуждение с полной амнезией.

Эти данные говорят о том, что если при переходе из бодрственнога состояния в состояние внушенного сна пульс учащается, то во время, самого процесса усыпления он замедляется. По-видимому, это учащение нужно рассматривать как прямую реакцию непосредственно на самое внушение, в то время как состоянию внушенного сна как таковому от­вечает замедление пульса, возникающее с момента начала развития сонного торможения и в дальнейшем выражающееся еще более резко.

У одной находившейся в нашей клинике больной базедовой болез­нью в течение первых сеансов гипноза пульс замедлялся со 117 до 105 ударов в минуту, а при последующих — даже до 100 ударов (А. М. Цын-кин и Ю. Б. Грунфест). И. М. Русецкий (1930), исследуя пульс и дыха­ние, также нашел, что переход в состояние внушенного сна ведет к за­медлению ритма дыхания, быстро выравнивающегося по прекращении

сна, в то время как пульс обнаруживает более стойкую и более замет­ную тенденцию к замедлению.

Сюда могут быть отнесены произведенные Г. Я- Либерманом у 13 лиц исследования глазо-сердечного рефлекса, показавшие, что во время внушенного сна этот рефлекс усиливается почти вдвое, тогда как орто-статический сердечный рефлекс выражен в меньшей степени. При этом в положении лежа пульс во внушенном сне замедлен больше, чем в бодрственном состоянии.

Рис. 18. Изменение дыхания при переходе во внушенный сон и в состояние бодр­ствования.

Переходя к рассмотрению реакции со стороны дыхания, следует отметить, что у ряда наблюдаемых нами лиц при переходе их в состоя­ние внушенного сна наблюдалось не только замедление дыхания, но и изменение глубины дыхательных экскурсий, причем у большинства — в сторону их большей поверхностности.

Рис. 19. Изменение дыхания при переходе во внушенный сон и в состояние бодрство­вания.

/ — в начале сеанса; // — в конце сеанса.

Например, находившийся под нашим наблюдением исследуемый К-, 28 лет, в прошлом алкоголик, засыпал быстро, под влиянием одного лишь словесного сигнала: «Спать!» На рис. 18 очень демонстративно показано возникающее при этом быстрое и резкое замедление дыхания. уплощение дыхательных волн, а также быстрый подъем их при противо­положном сигнале: «Проснитесь!» На 20-й минуте внушенного сна ды­хание у исследуемого К. оказалось замедленным.

У исследуемой Ф., 27 лет, при 8-м исследовании, проведенном в сидячем положении, наблюдалась ясная картина обычного во внушен­ном сне выравнивания дыхательных волн и наряду с этим ослабление дыхания (по сравнению с дыханием в бодрственном состоянии). Верх­няя кривая (рис. 19) иллюстрирует картину дыхания перед усыплением

и в начале сна, а нижняя — в конце непрерывного длительного сна и по пробуждении. Пробуждена на 28-й минуте. Здесь, как и в первом случае, при переходе из одного состояния в другое особенно демонстра­тивна быстрая смена реакций со стороны дыхания. Это выравнивание дыхания, спокойствие и ритмичность его особенно отчетливо вырисовы­ваются на пневмограммах, записанных в течение почти Р/г-часового внушенного сна при лежачем положении наблюдаемой (рис. 20).

Рис. 20. Дыхание во внушенном сне, продолжавшемся 1 У₂ часа.

На протяжении всего этого времени дыхание оставалось поверхност­ным, на уровне выдоха, и в достаточной степени ритмичным. На кривой видны нарушения глубины дыхания и его ритма, обусловленные привхо­дящими факторами — переменой положения тела, общими движениями, движениями головой, звуковыми раздражениями (случайное падение стула). В конце пневмограммы представлена картина дыхания в бодрст-венном состоянии. Видны изменения ритма дыхания, имевшие место при переходах из одного состояния в другое: наряду с изменением глубины дыхания отмечалось и замедление его.

Как пример выравнивания и замедления дыхания во время внушен­ного сна приводим наблюдение над больным Н. Дыхание в бодрствен-ном состоянии у него оказалось крайне неравномерным. Во внушенном сне дыхание замедлилось (9 в минуту) и в значительной мере выравня-лось (рис. 21).

Следует отметить, что быстрота изменения ритма дыхания происхо­дит при этом параллельно быстроте засыпания что особенно заметно

у наблюдаемой Ш. У других лиц, засыпавших не сразу, при постепенном развитии глубины внушенного снй изменения дыхательной кривой раз­вивались также постепенно.

Итак, на основании довольно большого числа наблюдений, прове­денных нами совместно с А. М. Цынкиным, можно принять, что во вну­шенном сне пульс и дыхание, как правило, замедляются, причем дыха­ние в большинстве случаев становится не только ослабленным, но и бо­лее ритмичным, т. е. выравнивается, в то время как кровяное давление при этих условиях, как правило, падает.

Исследования Я. Л. Шрайбера (1948) также показали, что при дли­тельном состоянии внушенного сна вегетативные показатели (пульс, кровяное давление, дыхание, потоотделение, уровень сахара в крови) падают, что происходит без каких-либо специальных внушений в этом направлении. _;..

Рис. 21. Дыхание во внушенном сне у больного аффективной эпилепсией.

И. М. Виш (1959) получил аналогичные данные при исследовании сосудистых реакций и дыхания, причем те же. явления были получены им даже после введения стрихнина.

Таким образом, реакции со стороны пульса, дыхания, кровяного давления и тонуса сосудов действительно могут служить объективны­ми признаками наступившего сна, в частности внушенного. Особенно ценны в этом отношении изменения артериального давления.

Далее представляют интерес данные Р. Я. Шлифер (1930), получен­ные в нашей клинике у 6 лиц с регистрацией во внушенном сне реакции артериального давления на инъекцию адреналина. По этим данным, при введении под кожу 1 мл 1 % раствора адреналина у 4 наблюдаемых воз­никала ваготоническая реакция, а у 2 реакции со стороны кровяного давления совсем не было в противоположность симпатикотонической реакции, имевшей место у всех них в бодрственном состоянии.

Аналогичные результаты были получены И. С. Сумбаевым, а за ру­бежом— Гейлихом и Гоффом (Heilig и Hoff). Исследуя состояние веге­тативной нервной системы у лиц, находящихся в глубоком естественном сне, они обнаружили, что подкожное введение адреналина, вызывавшее значительное повышение артериального давления в состоянии бодрство­вания, в естественном сне приводило к незначительному его повышению или совершенно не меняло его. У 4 человек в глубоком внушенном сне инъекции адреналина также не вызывали повышения артериального Давления.

Столь же показательны данные исследований И. М. Виша (1953), свидетельствующие, что подкожная инъекция лечебной дозы фенамина,

 

[' \

'i t

сделанная во время внушенного сна, вызывает у больного пониже­ние артериального давления и замедление сердечной деятельности.

По данным Ф. П. Майорова (1948), изменения двигательной хро-наксии в неглубоком естественном сне сходны с изменениями, наступа­ющими во внушенном сне.

К этим наблюдениям нужно добавить данные рентгенографических исследований, проведенных нами совместно с рентгенологами Т. Г. Осе­тинским (1927), Н. М. Бесчинской (1931) и В. А, Плотица (1950) в отно­шении мышечного тонуса желудка во время внушенного сна.

У 16 здоровых лиц после усыпления, как правило, отмечалось рез­кое понижение тонуса желудочной мускулатуры: желудок опускался ниже, чем в бодрственном состоянии, меняя при этом свою форму (рис. 22). Вместе с тем замедлялась и эвакуация бариевой массы.

Картина гипотонического состояния желудка наблюдалась в основ­ном у всех наших исследуемых, причем эта гипотония всегда была вы­ражена довольно резко.

Понижение тонуса наблюдалось и со стороны других органов. Так, особенно бросалось в глаза изменение экскурсии куполов диафрагмы. Амплитуда их колебаний становилась меньше, что, по-видимому, было обусловлено не только влиянием коркового сонного торможения на то­нус самой диафрагмы, но и понижением дыхательной функции грудной клетки в целом.

По нашим данным (совместно сМ. Л. Линецкими А. К- Трошиным), в состоянии внушенного сна наблюдаются соответствующие изменения также со стороны выделения желудочного сока: секреция его резко уменьшается, а при более глубоком внушенном сне и полностью прекра­щается (при исследовании на тощий желудок).

О. Л. Гордон (1948), изучая у больной с фистулой желудка желу­дочную секрецию, установил, что в условиях внушенного сна возникает значительное снижение секреции. Как это выяснил Ф. И. Комаров (1953), в условиях обычного сна имеет место уменьшение и желудочной, и гепато-панкреатико-дуоденальной секреции. Таким образом, и в этом отношении явления во внушенном сне сходны с таковыми и в естествен­ном сне.

Аналогичные результаты были получены Джонстоном и Васгеймом (Johnston a. Washeim, 1928). Их исследования показывают, что состоя­ние внушенного сна приводит к временному торможению желудочной секреции, причем кривые общей кислотности и свободной соляной кислоты во время естественного и внушенного сна почти тож­дественны.

Исследования Глазера (Glaser, 1924), касающееся содержания ионов кальция в крови, показали, что как во время естественного сна, так и в условиях внушенного сна концентрация ионов кальция в крови падает пропорционально степени углубления сна.

Считаем необходимым (упомянуть также об исследованиях дерма­толога А. И. Картамышева (1942) в отношении так называемого фено­мена Мюллера, заключающегося, как известно, в том, что после внутри-кожного введения бодрствующему лицу незначительного количества молока (или раствора виноградного сахара, воды, воздуха и т. п.) наблюдается падение количества лейкоцитов в периферической крови. Ф. М. Мюллер считал, что это явление обусловлено болевым раздра­жением кожи, рефлекторно вызывающим раздражение блуждающего нерва, что и ведет к расширению сосудов в области п. splanchnici и уве-"«tTouuin r ней количества лейкоцитов, за счет-чего в периферических

F.::. 22. Рентгенограмма же­лудка, с — а бодрственном состоянии;

Рис. 22. Рентгенограмма же

Изучая механизм данного феномена у 22 больных с заболеванием кожи в (условиях внушенного сна и проделав 311 исследование, А. И. Кар-тамышев установил, что при этом феномен Мюллера отсутствует. А. И. Картамышев пришел к выводу, что в феномене Мюллера имеет значение не болевое раздражение, которое он устранял соответству­ющим внушением, а само состояние глубокого внушенного сна, в кото­ром делалась инъекция. У тех же больных по прекращении внушенного сна феномен Мюллера получался снова. Отсюда автор делает правиль­ный вывод, что этот феномен может быть обусловлен сдвигами в состоя­нии вегетативной нервной системы, связанными с самим состоянием вну­шенного сна.

В 1927 г. нами совместно с А. В. Репревым была проделана проба кожно-гальванического рефлекса в бодрственном состоянии наблюдае­мых и в состоянии внушенного сна, показавшая, что и с этой стороны могут быть получены объективные доказательства в пользу происходя­щих в организме изменений. Действительно, исследованиями, проделан­ными в последнее время Ю. А. Поворинским, установлено, что при дей­ствии снотворных, при самостоятельном засыпании или же при погруже­нии во внушенный сон колебания кожно-гальванического рефлекса становятся незначительными и более или менее однообразными по своему характеру. Пробуждение же во всех случаях вызывает быстрое измене­ние характера этого рефлекса, сопровождающееся колебаниями его величины.

А. И. Маренина (1952 а) проводила гальванометрическое исследо­вание потоотделения (по модифицированному ею методу Подерни) в условиях «эк естественного, так и внушенного сна. Она установила, что в обоих случаях при засыпании потоотделение уменьшается, доходя при глубоком сне до наиболее низкого уровня. Во внушенном сне секреция пота снижается тем больше, чем глубже состояние внушенного сна. По ее же данным, как во внушенном, так и в естественном сне характер электрической активности коры мозга совпадает (1952 6).

Н. Г. Безюк (1953), проводя у больных с кожными заболеваниями исследования электрической активности головного мозга, показал, что во внушенном сне происходит полное угасание альфа-ритма, или же уменьшение его частоты и амплитуды (по сравнению с бодрственным состоянием). При лобном отведении альфа-ритм исчезает быстро, одно­временно с чем снижается частота и амплитуда бета-ритма. По пробуж­дении альфа-ритм появляется с большими амплитудами, учащается и бета-ритм. Через 8—10 секунд после пробуждения электрическая актив­ность мозга приобретает характер, обычный для бодрственного со­стояния. Важно выяснить картину вегетативных реакций при различной глубине внушенного сна. Мы уже видели, что глубина внушенного сна не остается без влияния на глубину дыхания. Так, на рис. 9 и 11 нами были приведены кривые, полученные при углублении внушенного сна путем соответствующего словесного внушения, причем параллельно с другими объективными признаками углубления сна име­ло место также уплощение дыхательной кривой.

Аналогичная картина отмечалась, когда сон исследумой Ш. был неглубок. Глубина дыхания уменьшалась у нее в среднем веего лишь вдвое (рис. 23). На этот раз исследуемая Ш., всегда засыпавш ая быстро и быстро впадавшая в состояние глубокого сна, спала неглубоко. По ее заявлению, она лишь «глубоко дремала» и иногда даже смутно улавли­вала все происходившее в лаборатории. При этом и артериальное давле­ние у нее упало на 5, а не на 110 делений, как это наблюдалось, при глу­боком внушенном сне.

По-видимому, степень падения артериального давления действи­тельно могла служить объективным критерием глубины сна. Так, в 1ря-де случаев с полной очевидностью проявлялся параллелизм этих явле­ний: чем ниже при процессе развития сна падало артериальное дав­ление, тем поверхностнее было и дыхание (независимо от способа усы­пления). В пользу наличия постоянной связи между глубиной сна и глубиной дыхания могла говорить также постепенность уменьшения амплитуды кривой дыхания в период засыпания. Таким образом, кривая дыхания может служить также показателем скорости засыпания. Более детальные исследования А. М. Цынкина (1930) подтверждают, что ар­териальное давление и глубина дыхания находятся в обратном отноше­нии к глубине внушенного сна. При этом чем медленнее происходит засыпание, тем медленее падает артериальное давление.

Рис. 23. Дыхание в условиях позерхностного внушенного сна.

На основании этих данных мы с полной уверенностью можем гово­рить о том, что с (углублением внушенного сна дыхание и пульс замедляются, причем у большинства наблюдаемых лиц дыхание становится более поверхностным. Однако могут быть индиви­дуальные отступления от этого общего положения, что отмечается, как известно, и во время естественного сна, когда с углублением сна может встречаться даже своеобразный чейн-стоксоподобный тип дыхания.

Особенно отчетливо иллюстрируют сказанное, кривые дыхания ис­следуемого М., 45 лет (рис. 24). Из них видно, что до усыпления дыха­ние у исследуемого М. было довольно глубоким. По мере внушения бо­лее глубокого сна глубина дыхания постепенно уменьшалась. Чрезвы­чайно интересна в данном случае картина изменения высоты дыхатель­ных волн, относящаяся к моменту словесного внушения: «Спите, как ночью!», что, по-видимому, явилось условнорефлекторным воспроизве­дением картины перехода к режиму дыхания, возникающего во время естественного ночного сна.

Подметив это явление и зная, что исследуемый, будучи охотникам, привык просыпаться на рассвете, мы сделали ему соответствующее вну­шение: «Вы спите, как на рассвете!». Если присмотреться к пневмограм-ме (рис. 25), можно подметить известные изменения в глубине дыха­ния: оно сделалось менее поверхностным.

О возможности такой именно условнорефлекторной связи говорит следующее наблюдение, сделанное нами совместно с А. Н. Мацкевич: стремясь приблизить условия внушенного сна к состоянию естественного ночного сна, мы сделали исследуемой Ш., погруженной в гипнотический сон, внушение: «Теперь 3 часа ночи, и вы спите так же крепко, как в этот ночной'час!» Мы тотчас же заметили, что артериальное давление упало

на 10мм больше против обычного его падения во внушенном сне. Таким образом, как в данном, так и в предыдущем случаях возник условный сонный рефлекс на определенное время ночи.

Из всего этого следует, что картина изменений со стороны ряда вегетативных показателей, имеющая место при переходе в состояние внушенного сна, с углублением этого сна претерпевает аналогичные даль­нейшие изменения, параллельные изменению глубины внушенного сна.

Рис. 24. Дыхание медленно засыпающего исследуемого. Наиболее заметное измене­ние дыхания произошло после сделанного внушения: «Спите, как ночью!».

Нам кажется, что приведенные данные вполне достаточны для утверждения, что переход в состояние внушенного сна влечет за собой картину общего вегетативного сдвига в сторону ваготонии, тем более, что в этих условиях наблюдаются и другие симптомы этого сдвига —

^Зис. 25. Изменение дыхания при переходе сна в более поверхностный после сделан­ного внушения: «Спите, как на рассвете!».

сужение зрачков, гипотония поперечнополосатой мускулатуры, мягкого неба и т. п. (рис. 26), а также желудочной мускулатуры (рис. 22, б).

Рассмотрим явления и состояния, в равной мере связанные как с естественным, так и с внушенным сном. Из повседневных наблюдений хорошо известно, что спящий может реагировать на некоторые внешние раздражения, причем глубину его сна обычно принято определять имен­но по величине реакции его на раздражения той или иной силы. Таким образом, спящий не теряет связи с внешним миром и так или иначе реагирует на раздражения. В противном случае его невозможно было бы вывести из глубокого сна, пока он сам не проснется. В связи с этим представлял интерес вопрос о возможности таких же реакций и у лиц, находящихся во внушенном сне.

В поставленных для этой цели ориентировочных исследованиях мы пользовались различного рода раздражителями, усыпляя исследуемого

лишь приказом: «Засыпайте!», «Спите!», т. е. без каких бы то ни было других внушений, могущих повлиять на глубину сна или на характер возникающих в организме реакций. При этом мы применяли звуковые раздражители небольшой интенсивности. Все это не вызывало измене­ния кривой дыхания у наблюдаемого нами лица, находящегося в состоя­нии внушенного сна. Но более сильные звуковые раздражения, в виде хлопанья в ладоши над самым ухом или сильного стука, не пробуждая спящего, уже вызывали реакцию со стороны его дыхания (рис. 9).

Так, у исследуемой Ш. в состоянии внушенного сна при изменившем­ся дыхании и пульсе, падении артериального давления на 10 делений и постгипнотической амнезии, т. е. при всех объективных признаках вну­шенного сна, реакции на звуковые раздражители определенной силы со стороны дыхания и кровяного давления сохранились, что наблюдалось нами и у других лиц. Таким образом, с этой стороны в условиях внушен­ного сна мы видели то же, что и в условиях естественного сна.

Рис. 26. Дыхание в глубоком внушенном сне.

Далее многие авторы отмечают, что лица, находящиеся в состоянии внушенного сна, иногда видят сновидения. Нам и нашим сотрудникам это явление нередко приходилось наблюдать, причем возникновение сновидения не нарушало установившегося изолированного раппорта, т. е. реагирования только на слова усыпившего.

Так, сновидение исследуемого М., имевшее место во время вну­шенного сна, сопровождалось нарушением характера дыхания и его рит­ма (рис. 25). Так как исследуемый М. после пробуждения не мог вос­произвести содержание виденного им сновидения, нами было сделано повторное легкое усыпление, в котором путем словесного отчета было вскрыто содержание этого сновидения: исследуемый М. видел летящих вальдшнепов (он любитель-охотник и беседа о вальдшнепах имела ме­сто часа за три до начала исследования).

Надо сказать, что старым гипнологам путем различного рода раз­дражений, наносимых на периферические рецепторы, удавалось искусст­венно вызывать в состоянии гипноза сновидения. У многих исследуемых нам также удавалось вызывать сновидения в состоянии внушенного сна искусственно, например путем звуковых раздражений, сдавливания ко­нечностей, давления в области надплечий, путем кругового проведения тупым предметом по кожной поверхности и т. п. При этом у каждого из исследуемых развивалось сновидение соответствующего содержания, о чем можно было аудить как но внешним реакциям во время внушенного сна, так и по рассказам самих исследуемых после пробуждения. Иногда они делились с нами содержанием своих сновидений без соответствую­щих наводящих вопросов. Таким же способом, без внушения их содер­жания, сновидения вызывались А. К. Ленцем (1927), а в последнее вре

по более усовершенствованной методике И.Е.Вольпертом-

---- тл с Ппппоптпч MQF>9'(

Приводим случай, сообщенный нашим сотрудником С. М. Нейме-ром, когда сновидение было обусловлено звуковым раздражителем. Работая на Горловском руднике и проводя психотерапию больной, стра­давшей тяжелым неврозом, автор однажды усыпил ее в амбулатории рудника. Во время гипнотического сна в соседнем дворе раздался силь­ный гудок, за ним другой. Во время второго гудка больная, не открывая глаз, вздрогнула и привстала, воскликнув: «Ой, боже!» Соответствую­щим словесным внушением она была успокоена. При этом путем рас­спроса, проведенного во внушенном сне, было выяснено, что во время первого гудка больной приснилось, что она находится на железно­дорожной станции и выходит из вагона на платформу, а во время вто­рого лудка, •— что она попадает под приближающийся по соседнему пу­ти паровоз.

Как известно, генетическая связь между содержанием сновидения и внешними раздражителями (всех органов чувств) установлена многи­ми исследователями — Мори (Могу), Санте де Санктис (Sante de Sanctis), Грегори (Gregory) и др.¹. Поэтому на кору мозга спящего можно воздействовать словесным раздражением во время естествен­ного сна, предопределяя таким путем содержание сновидения и его характер.

Имеются указания, что в некоторых случаях внушения можно про­изводить также в естественном сне, причем они реализуются после про­буждения [Дж. Джексон, 1926; Шильдер (Schilder), 1928; Шульц (Schultz), I1925]. Нужно сказать, что у людей, привычных к гипнозу, во время их естественного сна можно вызвать те же реакции на слова ис­следующего, что и во время внушенного сна. О таком сохранении рап­порта в естественном сне, отмечаемом старыми гипнологами, говорят и наши наблюдения.

Так, в нашей клинике больной в условиях гипносуггестивной тера­пии исполнял в ночном сне внушения лечившего его врача (наблюдение П. Л. Крючковича). Некоторые гипнологи, например Веттерстранд (1893), производили внушения также в естественном сне.

Один из наших исследуемых, К-, 63 лет, обратил наше внимание на следующее весьма часто наблюдавшееся им явление: ему нередко прихо­дилось засыпать в крупу своей семьи, когда жена читала детям вслух. Мало интересуясь чтением, он всегда засыпал в начале чтения и спал, обычно с храпом, 30—40 минут. Если во время его сна чтение продол­жалось, то все прочитаное им усваивалось.

Есть основание думать, что в данном случае возникла условнореф-лекторная связь при переходном (фазовом) состоянии коры мозга (в порядке «естественного раппорта»). Подобного рода явления не должны игнорироваться. Более того, основываясь на этих данных, мы должны предостеречь взрослых от громких бесед в комнате, где спят дети, так как спящие не лишены способности восприятия во сне,,как это имело место у описанного нами исследуемого.

Далее, как отмечается многими авторами, во время длительного пребывания во внушенном сне у исследуемого нередко появляются дви­гательные реакции, как в обычном сне (вздохи, перемена поло­жения тела, похрапывание, различного рода голосовые реакции и пр.), обусловливаемые, очевидно, раздражителями эндо- или экзогенного по­рядка. Дневной внушенный сон сопровождается большим количеством двигательных реакций, чем ночной, что может быть поставлено в связь с большей глубиной торможения во время ночного сна.

К.._______ /А* _ 1 1

^: Иллюстрацией может служить следующее наше наблюдение инте

ресное и в других отношениях. Исследуемая Ш. свыше 2 часов находи­лась в состоянии внушенного сна. Она спокойно опала, изредка делая небольшие движения головой или конечностями, меняя положение. Но затем, на исходе последнего получаса, сон ее стал неспокойным, что выражалось в частых движениях головы из стороны в сторону, вздохах, гортанных звуках и т. п. Мы предполагали, что исследуемая видит не­приятное сновидение, и задали ей вопрос: «Что тревожит вас?» Она отве­тила: «Боюсь опоздать на поезд». Из дальнейших вопросов выяснилось, что она должна была возвратиться в поселок, муда поезд отходит в 1 час 20 минут, но уже за час до этого она стала беспокойно спать.

На данном примере мы видим, что во внушенном сне возможна мотивировка реакций, как и в естественном сне, с готовностью реагиро­вать в определенном направлении (независимо от наличия раппорта с усыпившим).

Необходимо указать на многие другие явления, с которыми также приходится часто встречаться. Это — привычные реакции при пробуж­дении, которые наблюдаются во время выхода из естественного ночного (или дневного) сна и из внушенного сна: трудность пробуждения, потя­гивание, протирание глаз, потирание лица руками, кашель, легкое голо­вокружение и т. п. По заявлениям самих усыпляемых и близких им лю­дей, все эти явления привычны им при их утреннем пробуждении. Так, (Мы имели случай особенно трудного выведения усыпленного из внушен­ного сна, которое продолжалось в течение 10—15 минут. Как оказалось, этого человека дома будят по утрам также с большим трудом.

То же нужно сказать о привычных условиях засыпания, обычно спо­собствующих гипнотизации. Одного алкоголика нам долго не удавалось усыпить. Наконец, приняв во внимание его привычку засыпать (на ночь) при чтении книги, мы дали ему книгу и предложили начать читать про себя. После нескольких наших слов усыпления книга выпала из его рук, и он заснул.

Наконец, нужно отметить также, что для скорейшего развития вну­шенного сна к нему желательно прибегать в конце дня, когда под влия­нием утомления тонус коры головного мозга оказывается более или ме­нее сниженным и поэтому иррадиация торможения по всей коре мозга происходит значительно легче. Наряду с этим и поза, привычная при засыпании естественным сном, также облегчает успех приведения в со­стояние внушенного сна. В силу этого мы пользуемся привычной позой сна как сонным условно-рефлекторным комплексным раздражителем.

Чем же отличается внушенный сон от сна естественного?

Различия весьма существенны и заключаются, по-видимому, з следующем:

1. Для внушенного сна, являющегося, как правило, 'сном парциаль­ным, гипнотическим, специфично переходное, фазовое состояние тормо­жения корковых клеток и наличие создаваемого словесными внушениями очага концентрированного возбуждения (зона раппорта), сохраняющего­ся в течение всего периода внушенного сна. В силу этого во внушенном сне отмечаются наличие раппорта, обеспечивающего возмож­ность непрерывного речевого контакта между усыпляющим и усыплен­ным, и наличие повышенной внушаемости. Все это и состав­ляет необходимые условия для успешного осуществления словесного внушающего воздействия.

2. В отличие от естественного сна в основе развития внушенного сна лежит процесс функционального расчленения коры мозга на отделы сна и бодрствования, особенно выраженного в его сомнамбулической ста-

дни. Усыпляющее словесное воздействие, ведя к образовании ничейном участке коры мозга очага концентрирова'нного возбуждения, выполняющего в этих условиях весьма важную роль бодрствующей зоны раппорта, одновременно создает диаметрально противоположный этому процесс иррадиации сонного торможения на все прочие районы коры.

3. Такое концентрированное возбуждение ограниченного участка доры мозга при слабой коре, слабом и низком тонусе порождает силь­ную отрицательную индукцию, которая изолирует этот активный воз­бужденный участок коры от всех других влияний. Это и составляет осно­ву физиологического механизма повышенной внушаемости, столь специ­фичной для состояния внушенного сна.

Повышенной внушаемости в этих условиях содействует также и то, что заторможенные корковые районы в свою очередь положительно индуцируют продолжающую бодрствовать зону раппорта, еще более усиливая ее возбуждение, а тем самым и ее разобщенность от всех про­чих заторможенных районов коры.

4. Если глубина естественного сна зависит от определенных условий соматического состояния организма и потому управлять ею мы не мо­жем, то глубиной внушенного сна мы можем управлять. Раздражение бодрствующего участка коры мозга, каким является зо«а раппорта, производимое словами, внушающими усыпление, при каждом их повто­рении ведет к дальнейшему усилению процесса функционального рас­членения коры мозга. Между тем то же раздражение, но оказываемое словами пробуждения, наоборот, ведет к снижению концентрированного возбуждения в зоне раппорта, а вместе с тем и к ослаблению силы сон­ного торможения в других ее районах, т. е. способствует ослаблению внушенного сна. Это и дает возможность управлять глубиной внушен­ного сна, а также полностью прекращать его в любой момент по жела­нию усыпившего.

5. При определенных условиях внушенный сон может быть искус­ственно вызываем в любое время бодрствования именно путем словес­ного усыпления. Его возникновение не связано с утомлением (истощени­ем) корковых клеток, как и с потребностью организма в сне.

6. Используя то, что кора мозга является «распорядителем и рас­пределителем всей деятельности организма» и в силу этого «держит в своем ведении все явления, происходящие в теле» ⁴, мы можем через бодрствующую во внушенном сне ее зону раппорта воздействовать на все функции организма. В условиях естественного сна мы этой возмож­ности, конечно, не имеем.

Все это составляет важные особенности физиологического состоя­ния внушенного сна, отличающие его от сна естественного.

¹ И. П. Павлов. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных. Медгиа, 1951, стр. 473.

Влияние словесного внушения на деятельность коры головного мозга

ГЛАВА IV