Деятельность коры мозгав различных стадиях внушенного сна
Переходим к рассмотрению вопроса о характере деятельности коры мозга в различных стадиях внушенного сна. Как известно, степень глубины внушенного сна издавна определялась способностью к восприятию словесных воздействий усыпившего и наличием амнезии по отношению ко всему пережитому во внушенном сне. При этом В. М. Бехтерев считает практически наиболее удобным различать три стадии: малый гипноз, средний гипноз и глубокий гипноз. При малом гипнозе исследуемый отмечает слабое влияние усыпления, способен противостоять воздействиям словесного внушения, может самостоятельно производить движения, не теряет связи с окружающим и, находясь в дремотном состоянии, ощущает некоторую слабость в частях тела и отяжеление век. При среднем гипнозе (так называемая гипотаксия) усыпляемый не может самостоятельно выйти из охватившего его двигательного оцепенения, у него отмечается некоторое притупление органов чувств и он пассивно подчиняется приемлемым для него внушениям усыпляющего, частично сохраняя их в памяти. Иногда наблюдаются явления каталепсии (стойкое пассивное сохранение конечностями усыпляемого приданного им положения). Он ориентируется в окружающем и после пробуждения в большинстве случаев кое-что помнит из сделанных ему внушений. Наконец, глубокий гипноз характеризуется внешней картиной глубокого сна, полным отсутствием ориентировки в окружающем, а после пробуждения — полным отсутствием воспоминаний о производившихся внушениях (если не сделано специального внушения о том, что он будет их помнить). При этом отмечается значительное понижение функций воспринимающих органов и осуществляются словесные внушения самого разнообразного содержания (в отношении психики и соматики). Словесные внушения реализуются как в самом гипнотическом сне, с полным забвением их после пробуждения, так и после пробуждения, з .ouv-г-пдннир шпганы. М., 1947, стр. 121. срок, заданный внушением (так называемое постгипнотическое внушение). Это состояние известно под названием сомнамбулической стадии гипноза. Достаточно детальная систематизация признаков различных стадий внушенного сна, имеющая практический интерес, разработана Е. С. Катковым (1941), располагавшим данными исследований 100 здоровых людей (студенты вузов). В схеме Е. С. Каткова (см. приложение) приведены последовательные этапы развития внушенного сна, причем в ней использованы данные школы И. П. Павлова. Именно в сомнамбулической стадии внушенного сна получаются особенно четкие и разнообразные реакции на внушения словом и быстрая реализация внушенных действий и состояний. Обычно такая стадия внушенного сна появляется сразу, с места, и может быть стойко поддерживаема соответствующими словесными внушениями. Вместе с тем, по-видимому, именно в сомнамбулической стадии возможно получение извращенных реакций (см. главу VII). Физиологические механизмы, лежащие в основе той или иной стадии внушенного сна, остаются не вполне выясненными. В отношении исследования сомнамбулической стадии интересные попытки сделаны Ф. П. Майоровым (1950) и его сотрудниками М. М. Сусловой (1940, 1952) и А. И. Марениной (11952). По их данным, для этой стадии специфично состояние не глубокого она, а наиболее глубокой диссоциации корковой деятельности. Эти исследования освещают также некоторые физиологические механизмы диссоциированной деятельности коры мозга, в частности механизмы постгипнотической амнезии. Исследования В. Е. Рожнова (1959) показали, что различные гипнотические фазы, в том числе парадоксальная фаза, могут встречаться во-всех стадиях внушенного сна, как и в состоянии, едва отличимом от бодрственного состояния, на что в свое время указывал И. П. Павлов и что всегда нужно иметь в виду. Все это говорит о том, что высокая эффективность словесных внушений, присущая сомнамбулической стадии гипноза, обусловлена отнюдь-не глубиной сонного торможения, а именно наибольшей степенью диссоциаций корковой деятельности, специфичной для этой стадии. Далее следует отметить, что и субъективные переживания в различных стадиях внушенного сна, оказываясь ограниченными и видоизмененными, также имеют свои качественные особенности. В этом отношении представляет интерес описание такого состояния, сдела'нное самим усыпленным после пробуждения. Приводим одно из таких описаний. «Когда я нахожусь в гипнозе, — пишет одна из испытуемых, — я в каждом сеансе испытываю различные по своему характеру ощущения. Так, в первый сеанс я продолжала чувствовать все свое тело, но ни одним членом двинуть не могла, ясно слыша голос усыпившего и все сознавая. Но мысли как-то путались. Это был, я бы сказала, телесный сон. Но с каждым последующим сеансом тело все более тяжелело, я переставала его ощущать, продолжая слышать все происходящее, но мне казалось, что все это происходит где-то далеко, сознается неясно, причем является для меня совершенно безразличным. В последний, 5-й сеанс я своего тела уже совершенно не ощущала, будто его не было совсем. Я слышала разные посторонние звуки, меня совершенно не трогавшие. При внушениях все ясно слышала, но мысли совершенно не работали и слова внушения, касавшиеся моих прежних переживаний, меня совершенно не трогали. При словах пробуждения я начинаю просыпаться сначала как бы головой: появляются мысли, начинаю думать о том, что надо двигаться, вставать, понимаю, что делается вокруг, но свое тело начинаю ощущать несколько позже, причем, когда сознание прояснилось, стала ощущаться тяжесть во всем теле, которая в дальнейшем, при полном пробуждении, исчезала». Другой испытуемый описывает свое состояние во внушенном сне так: «Все отяжелело и как будто отнялось, не могу двинуть ни одной частью своего тела. И какая-то легкость, как в безвоздушном пространстве. Но сознание не ослабевало и мысли были четкие и ясные, несмотря на то, что усыпивший внушал мне отсутствие мыслей». Таким образом, в последнем случае психика бодрствовала, и сон был «физический», а не «психический». Подробнее о состоянии усыпленного во время внушенного сна см. примечание 2 (стр. 470). Итак, из изложенного выше видно, что основные особенности деятельности коры головного мозга человека, проявляющиеся в состоянии внушенного сна, выражаются в следующем. 1. Кроме свойственного гипнотическому сну животного функционального расчленения больших полушарий на участки сна и бодрствования, здесь имеет место еще функциональное разобщение обеих сигнальных систем, как и в пределах самой второй сигнальной системы. 2. Деятельность второй сигнальной системы в этих условиях не только оказывается ограниченной узкими рамками зоны раппорта, но и имеет часто пассивный характер, находясь в прямой зависимости от словесных воздействий усыпившего. Вне этих воздействий она полностью (или почти полностью) отсутствует. 3. В зоне раттпорта отмечается значительное усиление замыкатель-ной функции по отношению к раздражителям второй сигнальной системы. Это особенно благоприятствует формированию под влиянием ело-. весных воздействий усыпившего новых корковых динамических структур, что и составляет физиологическую основу реализации внушенных действий и состояний. 4. С развитием внушенного сна связаны изменения индукционных отношений между бодрствующей зоной раппорта и заторможенными районами коры (стр. 67, п. 3), приводящие к еще большему усилению зоны раппорта и к еще большему функциональному разобщению ее от заторможенных районов коры. Благодаря этому эффективность речевых внушений усыпившего от стадии к стадии все более возрастает. Таким образом, во внушенном сне вся внешняя второсигналь-ная деятельность усыпленного сведена лишь к прямым реакциям на воздействия усыпившего при отсутствии самостоятельного реагирования на какие-либо иные воздействия. При этом деятельность второй сигнальной системы усыпленного приобретает совершенно особой характер, что проявляется исключительной силой влияния на нее слов усыпившего. Последние могут вести к образованию и прочному закреплению в коре мозга усыпленного новых корковых динамических структур, не связанных с прежними такими же структурами, и этим путем оказывать воздействие на сознание и деятельность усыпленного впоследствии после его пробуждения. Это обусловлено изолированностью зоны раппорта от всех остальных районов коры мозга, заторможенных в силу отрицательной индукции. Временно и частично растормаживаются лишь те участки коры, которые вовлекаются в реакцию специально направленными словами — 74 — усыпившего, вследствие этого последние дествительно получают пре! обладающее значение, т. е. имеют силу внушения. Чем же в этих условиях характеризуется деятельность первой сигнальной системы усыпленного? В этих условиях вся высшая нервная деятельность усыпленного, по-видимому, ограничивается деятельностью его второй сигнальной системы. Именно через нее она и регулируется речевыми воздействиями -усыпившего. При этом и безусловная, и первосилнальная деятельность усыпленного в той или иной степени заторможена и проявляется лишь в той мере, в какой вызывается она содержанием слов усыпившего. Вместе с тем наблюдается некоторое изменение и характера самой корковой замыкательной и анализаторной функции. Поэтому под влиянием слов внушения в этих участках коры мозга легко может происходить полное извращение деятельности отдельных анализаторов или же кх гипер- или гипофункция. Таким образом, высшая нервная деятельность усыпленного в условиях внушенного сна детерминируется речевыми раздражениями, исходящими от усыпившего. Вся внешняя среда для усыпленного ограничивается воздействиями со стороны усыпившего. И даже безусловнореф-лекторная деятельность усыпленного оказывается в значительной мере, а иногда и полностью подчиненной этим влияниям. Каков же характер подкорковой деятельности усыпленного в условиях внушенного сна? Подкорковая деятельность его, по-видимому, также лишена той активности, которой она обладает в бодрственном состоянии, и также подчинена воздействиям усыпившего, которые доходят до нее через кору головного мозга, причем таким путем деятельность подкорки может быть полностью заторможена, изменена в силе и даже извращена. Итак, деятельность коры и подкорки в условиях внушенного сна резко отличается от таковой в состоянии бодрствования. Переходя к рассмотрению вопроса об особенностях условнорефлек-торной деятельности во время внушенного сна, нужно сказать, что работ, посвященных этому вопросу, немного. Тем не менее данные разных авторов представляют несомненный интерес, так как помогают вскрыть ряд специфических особенностей состояния высшей нервной деятельности в этих условиях. Согласно этим данным, условнорефлекторная деятельность во внушенном сне претерпевает определенные изменения. Так, С. Л. Левин в своих ранних работах (1931) отмечал, что у детей в условиях внушенного сна двигательные и секреторные условные рефлексы, выработанные ранее в бодрственном состоянии, резко падают, причем обнаруживается диссоциация как между двигательными и секреторными условными рефлексами, так и между слюноотделительными и жевательными безусловными рефлексами; выявляются также переходные (фазовые) состояния — парадоксальная, ультрапарадоксальная и тормозная фазы, вплоть до возникновения полного сна. По данным И. М. Невского и С. Л. Левина (1932), вызываемая путем внушения в гипнотическом сне секреция слюнных желез на определенные внушаемые вещества, т. е. по механизму обычного условного рефлекса, оказывается более обильной, чем при аналогичном внушении, сделанном в бодрственном состоянии. Это также говорит о том, что корковые клетки во внушенном сне в зоне раппорта способны к более усиленной деятельности, чем в бодрственном состоянии. По данным Ю. А. Поворинского и Н. Н. Траугот (1936), в условиях внушенного сна у разных усыпляемых торможение условнорефлекторных — 75 — связей оказывается различным по величине, вплоть до полного их исчезновения. При пробуждении же у большинства условные рефлексы восстанавливаются не сразу и не в полной мере, что относится как к первой, так и ко второй сигнальной системе, причем речевые реакции затормаживаются первыми и восстанавливаются последними. Согласно исследованиям Р. М. Пэн и М. А. Джигарова (1936), в неглубоком внушенном сне выработанные ранее условные рефлексы сохраняются, но понижаются и их скрытый период увеличивается. При этом-отмечается последовательное торможение дифференцировочных раздражителей. После пробуждения наблюдается явление концентрации тормозного процесса. Что касается образования в состоянии внушенного сна новых услов-норефлекторных связей в первой сигнальной системе, то, по данным этих авторов, в неглубоком внушенном сне это оказывается возможным, хотя и затруднено; в глубоком же сне образование новых условных рефлексов, относящихся к первой сигнальной системе, невозможно. По данным Ю. А. Поворинского (1937), условные рефлексы, выработанные в бодрственном состоянии, проявляются во внушенном сне с большим латентным периодом, а у части исследуемых вообще отсутствуют. При этом даже в условиях самого глубокого внушенного сна сохраняется реакция на словесные воздействия усыпившего. Более сложные и онтогенетически более поздние условные связи речедвигательного анализатора затормаживаются при погружении в состояние внушенного сна первыми, а при пробуждении из этого состояния освобождаются от торможения последними. По данным И. И. Короткина, Ф. П. Майорова и М. М. Сусловой (1951), условные рефлексы, выработанные в бодрственном состоянии на первосигнальный условный раздражитель (удары метронома), в сомнамбулической стадии внушенного сна исчезают; в случае же перехода исследуемого в легкое дремотное состояние они проявляются. Что касается безусловных рефлексов, то в глубоком внушенном сне они уменьшаются, а при обратном переходе в легкое дремотное состояние увеличиваются до своего исходного, нормального значения. Новые условные рефлексы в сомнамбулической стадии внушенного сна совсем не вырабатываются. Н. И. Красногорский (1951) отмечает, что возникновение в коре мозга в условиях внушенного сна обширных заторможенных полей, естественно, не может остаться без влияния на другие клетки и отделы больших полушарий, в которых могут создаваться разнообразные изменения возбудимости и деятельности. Он подчеркивает, что при этом условные рефлексы, осуществляемые клетками, лежащими в зоне раппорта, могут быть большими, чем в бодрственном состоянии. Это, по его мнению, обусловлено тем, что вследствие индукционных воздействий с заторможенных полей деятельность бодрствующих отделов коры приобретает большую силу. В то же время прочие условные рефлексы, связанные с корковыми клетками, лежащими вне этой бодрствующей зоны, оказываются в большей или меньшей степени задержанными. Выработка в этом состоянии новых условнорефлекторных связей,, по данным Н. И. Красногорского, может осуществляться с полным успехом всеми бодрствующими в этих условиях клетками коры головного мозга. По мнению автора, «во время этих разделенных состояний коры могут возникать стойкие связи между бодрствующими корковыми и подкорковыми системами». Исследования И. И. Короткина и М. М. Сусловой (1953) показали, что при достаточно глубокой степени коркового торможения в сомнам- -булической стадии гипноза ранее выработанные первосигнальные условные рефлексы не проявляются и значительно уменьшаются безусловные рефлексы. Кроме того, такое тормозное состояние коры головного мозга ведет к быстрому затуханию следов первосигнальных условных рефлексов. Как отмечают Б. В. Павлов и Ю. А. Поворинский (1953), условные связи при словесных подкреплениях, исходящих от усыпившего, во внушенном сне образуются быстрее, чем в бодрственном состоянии. При этом в сомнамбулической стадии внушенного сна словесные подкрепления, как правило, вызывают более сильную и более длительную реакцию с меньшим скрытым периодом, чем непосредственные первосигнальные раздражители. Указанные авторы отмечают также, что в бодрственном состоянии условная двигательная реакция, как правило, в большей мере отвечает непосредственному раздражителю, чем словесному; во внушенном же сне она в большей степени следует словесному раздражителю, исходящему от усыпившего, причем в этом случае она нередко возникает с места. Таким образом, во внушенном сне более сильными и более лабильными оказываются те процессы коры головного мозга, которые связаны с деятельностью второй сигнальной системы в зоне раппорта. Если же словесный раздражитель исходит от постороннего лица, то ■ответные двигательные реакции в сомнамбулической стадии внушенного сна либо совсем отсутствуют, либо оказываются значительно меньшими, чем на соответствующий непосредственный раздражитель, а скрытый период реакции является более длительным. В то же время если словесный раздражитель в этих условиях исходит от усыпившего, то он вызывает реакцию даже более сильную, чем первосигнальный условный раздражитель, на основе которого она была выработана. Более того, образование временных связей на непосредственные раздражители (как и на словесные раздражители, исходящие от постороннего лица) во внушенном сне происходит медленнее, чем в бодрственном состоянии. Интересно также то обстоятельство, что условные связи, возникшие во внушенном сне, как правило, проявляются только в этом состоянии и не бывают в период бодрствования. Однако если во внушенном сне будет сделано специальное словесное внушение реагировать по пробуждении так же, как и во время внушенного сна, то эти условные связи после пробуждения оказываются сохраняющимися. Это говорит о том, что характер условнорефлекторной деятельности можно изменять путем тех или иных словесных внушений. По данным Б. В. Андреева (1941), в момент того или иного словесного внушения происходит ослабление внушенного сна. По данным же Ю. А. Поворинского (1937), внушение галлюцинаций в гипнотическом сне углубляет тормозное состояние коры мозга, что, по его мнению, может быть обусловлено образованием при словесном внушении нового очага возбуждения, усиливающего по закону отрицательной индукции торможение в остальных районах коры мозга. Согласно исследованиям Ф. П. Майорова (1950) и М. М. Сусловой (1948), во время сомнамбулической стадии внушенного сна значительно •снижается количество правильно сделанных сложений (в психологическом эксперименте), т. е. число ошибок увеличивается. Это свидетельствует о том, что в этих условиях торможение распространилось также на вторую сигнальную систему. По данным Н. Н. Красногорского (1951), степень заторможенности:во внушенном сне деятельности различных анализаторов может быть — 77 — различной. Так, в то время как реакция на свет в сомнамбулической стадии внушенного сна у одной из его исследуемых полностью отсутствовала, реакции слухового анализатора не только не ослабевали, а, наоборот, оказывались резко усиленными. По данным И. И. Короткина и М. М. Сусловой (1955), различия в характере реализации внушений, сделанных во внушенном сне, отмечающиеся у разных исследуемых, определены условиями взаимодействия их сигнальных систем. Так, у одних исследуемых внушаемое получает преобладающее отражение в деятельности первой сигнальной системы,, у других — в деятельности второй сигнальной системы, у третьих — то первой, то второй, у четвертых — в обеих сигнальных системах одновременно. По мнению авторов, все это зависит от глубины внушенного сна и от типовых особенностей нервной системы. Интересными в этом отношении являются исследования В. Е. Рож-нова (1956). По его данным, от одной стадии внушенного сна к другой,, по мере нарастания торможения, усиливается также и диссоциация деятельности сигнальных систем. Вследствие этого реакции усыпленного на раздражители первой сигнальной системы от стадии к стадии все более ослабляются вплоть до полного их отсутствия в сомнамбулической стадии. Одновременно с этим реакции его на раздражения, падающие на вторую сигнальную систему, наоборот, от стадии к стадии прогрессивно усиливаются и в сомнамбулической стадии превышают по силе даже реакции на соответствующие первосигнальные раздражители, какие те исследуемый давал в бодрственном состоянии. Это подтверждается данными проведенных им электрогастрографи-ческих исследований хорошо гипнабильных алкоголиков. Согласно этим исследованиям, порция водки, выпиваемая испытуемым, находящимся в-сомнамбулической стадии внушенного сна, сама по себе вызывает лишь едва заметное усиление биотоков его желудка, в то время как одно лишь словесное внушение о запахе и вкусе водки тотчас приводит к резкому усилению электрической активности желудка. По мнению автора, это обусловлено различием в степени экстенсивности и интенсивности торможения в сомнамбулической стадии каждой из сигнальных систем, в частности может быть связано с распространением по коре мозга парадоксальной фазы переходного состояния. Как нам кажется, этими исследованиями автора в вопрос о состоянии замыкательной функции во внушенном сне вносится некоторая ясность, а именно: имеющаяся в работах разных авторов противоречивость данных по этому вопросу происходит от недоучета различия в степени диссоциации в сомнамбулической стадии внушенного сна сигнальных систем. Дело в том, что в этой стадии во второй сигнальной системе (в той ее части, какая входит в бодрствующую зону раппорта) замыка-тельная функция выражена даже лучше, чем в бодрственном состоянии, в то время как в первой сигнальной системе она может полностью отсутствовать. Следовательно, при решении вопроса о состоянии во внушенном сне замыкательной функции и о возможности образования новых условных связей необходимо учитывать, о какой именно сигнальной системе идет речь и входит ли в данный момент та или иная ее часть в бодрствующую зону раппорта. Это вполне согласуется с указаниями И. П. Павлова, что замыка-тельный процесс может осуществляться лишь в бодрствующих в данный момент районах коры мозга. В условиях же сомнамбулической стадии внушенного сна бодрствующей является, как мы знаем, только зона рап- Я _ порта, которая по самой своей природе лежит в сфере деятельности ре-чедвигательного анализатора и потому в основном относится к области второй сигнальной системы. В заключение остановимся еще на одном явлении, физиологический механизм которого также остается недостаточно освещенным: чем объяснить' столь значительную яркость и четкость реализации у сомнамбул гипнотических и постгипнотических внушенных явлений и состояний? Этому вопросу посвящены исследования, проведенные Ф. П. Майоровым в руководимой им лаборатории (1950). В физиологической основе этого явления лежит взаимная индукция (И. П. Павлов): создаваемый в коре мозга словами внушения сильный очаг концентрированного раздражения при слабом тонусе коры вызывает индукционное торможение (в силу отрицательной индукции) остальных, заторможенных ее районов. Но тормозное состояние последних в свою очередь тотчас же положительно индуцирует этот очаг возбуждения, еще более усиливая этим его активность. Об этом и говорит п. 4 наших выводов на стр. 74. Это и служит причиной особенной четкости, силы и яркости вызываемых речевыми внушениями состояний и переживаний, которая характерна именно для сомнамбулической стадии внушенного сна и проявляется в форме гипнотических и постгипнотических внушенных состояний. Отсюда становится понятным физиологический механизм столь ярких внушенных зрительных, вкусовых и слуховых галлюцинаций, приводящих, например, к съеданию усыпленным куска мела под видом яблока, сопровождающемуся соответствующими адекватными содержанию внушения мимико-соматическими эмоциональными реакциями. Все изложенное свидетельствует о закономерно происходящих в условиях внушенного сна значительных изменениях в характере корковой деятельности, определяющих в целом специфику высшей нервной деятельности усыпленного. Систематическое изучение ее составляет предмет дальнейших исследований.
|
