Слайд 2.13. · все, что еще нуждается в более близком определении в данной речи, может определяться только из языка автора и его первоначального круга читателей;

Каноны герменевтики:

· все, что еще нуждается в более близком определении в данной речи, может определяться только из языка автора и его первоначального круга читателей;

· смысл всякого слова в данном месте должен определяться по его связи со смыслом контекста.

____________________________________________

 

Герменевтика, философско-методологические основы которой были заложены в XIX в. Ф. Шлейермахером, в XX в. обретает ста­тус самостоятельного направления современной философской мысли.Со времен Ф. Шлейрмахера нам известны следующие каноны герменевтики:

· все, что еще нуждается в более близком определении в данной речи, может определяться только из языка автора и его первоначального круга читателей;

· смысл всякого слова в данном месте должен определяться по его связи со смыслом контекста.

Если говорить о правилах истолкования текста, то, следуя традиции Ф. Шлейрмахера, можно предложить такие.

1. Истолкование должно начинаться с общего обзора, дающего возможность понять единство произведения и его основные черты.

2. Всегда необходимо соотносить целое и части – следовать правилу герменевтического круга.

3. Стремиться к пониманию стиля в рамках не только языка, но и мышления автора, однако помнить, что это понимание не может быть абсолютным.

4. Прежде, чем истолковывать текст, нужно знать биографию автора и культурно-исторический контекст появления текста.

 

5. При истолковании использовать как интуитивный метод («прочувствование»), так и аналитический.

6. Идея или цель текста ожет быть видна только из объединения содержания текстов и круга адресатов, для которых он был написан.

Чем же герменевтика интересна для социологов? Работая с событиями, мы комментируем и интепретируем их, используя герменевтику для восстановления пропущенных смыслов и создания новых символов. Однако при применении герменевтической техники к языку СМИ возникают некоторые трудности. Традиционная модель текста, на которой базируется герменевтика, предполагает, прежде всего, существование границ текста и его смысловую завершенность (и даже совершенность). Кроме того, текст для герменевтики существует в традиции – а следовательно, механизмы его освоения в культуре не являются произвольными.Текст же СМИ вовсе не предполагает эти моменты обязательными. Во-первых, он обладает адресатом, но не обязательно обладает смысловой совершенностью – хотя бы потому, что исходно является именно звеном в передаче информации. Т.е. речь идет не о тексте, а о гипертексте, или интертексте, в котором данный конкретный текст является лишь фразой. Гипертекст, или интертекст – это постоянная и бесконечная ссылка друг на друга и бесконечное цитирование; здесь нет базовых текстов, исходя из освоения которых шло бы развитие; здесь трудно указать исходные или направляющие моменты восприятия текста.

Смысловая совершенность текста традиционной герменевтики предполагала наличие «источника» текста – автора. Для герменевтики XX века исследование души автора не является центральным (во главу угла ставится причастность общему смыслу, на основе которого и возможен диалог автора и интерпретатора), оно могло быть специальной исследовательской задачей. Однако эта герменевтика вовсе не отказывается от идеи автора – предпосылка смысловой завершенности текста предполагает именно исходную индивидуальную причастность смыслам, «самодвижение» этих смыслов в душе конкретного человека. Текст же СМИ нередко является текстом команды, а не отдельного человека, даже если под ним стоит имя автора. Уже такие простые факторы, как регулярность и свежесть информации, ставят под вопрос индивидуальное творчество.

Итак, коллективный автор и коллективный реципиент информации – новые аспекты текста СМИ для герменевтики. Обратим здесь внимание на то, что речь идет не просто о том, что субъект творчества, равно как и субъект восприятия информации, стал коллективным. Когда традиционная герменевтика ведет разговор о коллективном субъекте, она исходит из допущения, что, несмотря на различие интерпретация, можно говорить об общем для всех смысловом ядре (значении), которое можно выделить в каждой отдельной интерпретации. А каждая отдельная интерпретация является вариацией этого отдельного значения (смыслом). Теперь же происходит размывание традиции в широком смысле слова, т.е. нельзя исходить из допущения «образцовых текстов» и общей логики образования, которая обеспечивала бы общность механизмов восприятия текстов. Сама идея «общего смысла» этого коллективного субъекта стала проблематичной. «Совпадение» в смыслах – желаемое, но отнюдь не само собой разумеющееся состояние коллективного субъекта СМИ.

Кроме того, в анализе мы исходили из модели «искренней» коммуникации – т.е. полагали добрую волю субъектов коммуникации, их полное понимание того, о чем они говорят и исключали из анализа намерения манипулирования информацией. Между тем модель функционирования текста в СМИ не может не учитывать этого. Возьмем простой факт – в текстах СМИ встречаются не просто слова и понятия в строгом смысле слова, а «слова для опознания». Например, вместо «Германская Демократическая Республика» средства массовой информации ФРГ в 50-е годы XX века употребляли словосочетание «средняя Германия», которое трудно погрузить в логику языка. Географическое понятие циркулирует в политическом дискурсе как указание на нежелание признать определенные политические реалии, что ведет к нарушениям в едином строе языка.

Приступая к анализу текстов СМИ, необходимо, таким образом, учитывать «искаженность» коммуникации.

Кроме того, свой существенный нюанс вносит и особенность средств передачи информации. Не только телевидение, но и газеты начинают с изложения «фактов»; это изложение претендует на статус «неприкрытой правды» – а вовсе не ее описания. Особенно ясно это видно на примере визуальных СМИ, когда картинку реальности (отметьте – кем-то снятую и, возможно, даже смонтированную) выдают за саму реальность. Современные СМИ как бы говорят: «Мир таков – смотрите сами». Эту тенденцию обозначим как тенденцию «визуализации» информации.

Такое понятие, как «монтаж», приобретает важное значение. Вспомним хрестоматийный пример с кадром, на котором крупным планом было снято лицо известного русского актера С. Мозжухина. В первом случае за лицом следовала тарелка супа, стоящая на столе; во втором в кадр был вмонтирован гроб, а в третьей за лицом следовала маленькая девочка, играющая с милым плюшевым мишкой. Зритель находил соответственно выражения удовольствия, скорби и умиления. Но ведь это один и тот же кадр, на котором зафиксировано одно и то же лицо! «Визуализация» текстов СМИ ставит серьезной вопрос о существовании той самой подлинной и единой для всех реальности, о которой рассуждают. Возмущенные звонки в редакции телевещания 11 сентября 2001 г. с требованием прекратить дурные шутки и розыгрыши с обвалом зданий – яркое выражение тех проблем, которые ставит эта «визуализация» информации (повторим еще раз, она свойственна не только телевидению, но и традиционным источникам информации – газетам и т.д.).

Не столь важным, однако, действующим фактором является и информационная пресыщенность. Ранее информация, так или иначе, в основном обрабатывалась личностью, осмыслялась ею. Теперь же нередка ситуация, когда мы имеем дело просто с маркировкой факта, события; нет того самого вдумывания, которое вело бы к освоению этого факта личностью и осмыслению его в рамках целостного мироотношения.

Все вышеперечисленные моменты изменяют традиционное понимание текста, на котором базируется инструментарий его анализа.