Сенсорные данные ⇐ Предыдущая123456Следующая ⇒ (содержание)

 

Нечто неизвестное (вещь сама по себе), воздействуя на чувственность человека, порождает многообразие ощущений; они упорядочиваются с помощью априорных форм пространства и времени. Так на ступени созерцания сенсорные данные получают самую первую форму организации, располагаясь рядом друг с другом в пространстве и друг за другом - во времени.

Но созерцание носит индивидуальный и субъективный характер. Для того, чтобы оно превратилось в опыт, т.е. в нечто общезначимое и в этом смысле объективное, необходимо участие другой познавательной способности, а именно мышления, оперирующего понятиями. Эту способность Кант именует рассудком. Рассудок он определяет как спонтанную активность, отличая ее тем самым от восприимчивости, пассивности, характерной для чувственности. Рассудок выполняет синтез II ступени, подводя многообразие чувственного материала (уже организованного на I ступени с помощью априорных форм созерцания) под единство понятия. Этот синтез проводится с помощью определенных правил синтеза – категорий рассудка.

Категориальный синтез отличается от пространственно-временного синтеза тем, что он впервые создает предметность. Предметность - это правило для расположения ощущений в пространстве и времени, и это правило дается рассудком в виде одной из его категорий. Например, когда мы приписываем признаки круглости, сладости и т.д. определенному предмету (яблоку) и высказываем суждение "Яблоко круглое, сладкое и т.д.", мы применяем категорию субстанции, относя тем самым многообразие ощущений не просто к определенной точке пространства, а к некоторому объекту, существующему независимо от нас. Однако этот объект обладает независимостью только от эмпирического (индивидуального), но не трансцендентального субъекта; и лишь потому, что мы не сознаем той деятельности рассудка, с помощью которой объект создается, мы готовы считать его вещью самой по себе. В действительности же в мире опыта мы всегда имеем дело лишь с явлениями, которые представляют собой продукт априорного синтеза, осуществляемого нами бессознательно.

Однако Кант не считает рассудок высшей познавательной способностью. Рассудку недостает цели, которая придавала бы смысл и направление его деятельности. Существует ли среди наших познавательных способностей такая, которая могла бы руководить деятельностью рассудка, ставя перед ним определенные цели? Такая способность существует, и называется она разумом.

На ступени опыта мы познаем явления. Всякое явление А обусловлено некоторым другим явлением В, которое мы называем его причиной. -- Таким образом, В есть условие А. В свою очередь явление В обусловлено третьим явлением С, С имеет в качестве своего условия явление D и т.д. до бесконечности. Научное познание состоит в том, чтобы раскрыть причинную зависимость все более широкого круга явлений. Однако при этом рассудок всегда переходит от одного обусловленного к другому обусловленному, не имея возможности закончить этот ряд некоторым последним, безусловным, ведь в мире опыта нет ничего безусловного. В то же время человеческому разуму свойственно стремление обрести абсолютное знание, т.е. получить абсолютно безусловное, из которого, как из некоей первопричины, вытекал бы весь ряд явлений и объяснялась сразу вся их совокупность.

Тем самым разум ставит цель перед рассудком, предписывая ему направление его деятельности. Эта цель состоит в достижении «такого единства, о котором рассудок не имеет никакого понятия и которое состоит в соединении всех действий рассудка в отношении каждого предмета в абсолютное целое». Так, стремясь найти последний безусловный исток всех явлений внутреннего чувства, наш разум приходит к идее души. Стремясь подняться к последнему безусловному истоку всех явлений внешнего мира, мы приходим к идее мира в целом. И наконец, желая постигнуть абсолютное начало всех явлений вообще - как психических, так и физических, - наш разум восходит к идее Бога. Как и у Платона, идеи понимаются как предельные смыслы, но в отличие от Платона, придавшего идеям статус бытия, Кант связывает их исключительно с познавательными способностями человека. Идеи разума - это представления о цели, к которой стремится наше познание. Научное познание стремится к тому, чтобы познать мир в целом. Этот идеал недостижим, но таким образом осуществляется прогресс науки. Идеи разума выполняют регулятивную функцию в познании, побуждая рассудок к деятельности, но не более того

Таким образом, достижение «безусловного» – вот та задача, к которой стремится разум. Но тут возникает парадокс: задача, которую ставит разум перед рассудком, невыполнима. Ведь рассудок может работать только с чувственным материалом, а значит только в пределах опыта. А в этих пределах нет (и не может быть) ничего безусловного, здесь каждое явление обусловлено другим. Всякое явление имеет свою причину, и этот ряд причин и следствий никогда не может быть завершен. Наука может давать нам только относительное, а не абсолютное знание.

Разрешить этот парадокс должна критика разума, последовательно проводя различие между явлением и вещью-в-себе. Чтобы определить сферу законного применения разума, необходимо, полагает Кант, строго различать то, что познается в нашем опыте (явления), и то, что существует независимо от нас (вещь-в-себе).

На ступени созерцания мы еще не познаем, поскольку не высказываем суждения (для суждений необходимы категории рассудка).

На ступени метафизики мы уже не познаем, поскольку выходим за пределы возможного опыта (мир в целом или душа в целом никогда не станут предметом опыта).

Таким образом, по отношению к нам как познающим все в мире выступает как явления, и все наши знания о мире ограничены пределами возможного опыта. Этот вывод кантовской теории познания вполне отвечает духу науки Нового времени, принявшей за образец научности «позитивное знание», то есть мысль, обоснованную опытом.

Но тогда может быть следует отказаться от понятия вещи самой по себе и говорить только о явлениях, о том, что познаваемо? Нет, отвечает Кант, понятие вещи-в-себе необходимо как понятие о пределе, к которому стремится наше познание. То, что этот предел недостижим, не основание для пессимизма, а напротив, является гарантией бесконечного прогресса науки.