ПРИНЦИП СПРАВЕДЛИВОСТИ В ПРАВЕ СОБСТВЕННОСТИ И ИНЫХ ВЕЩНЫХ ПРАВАХ

ПРИНЦИП СПРАВЕДЛИВОСТИ В ПРАВЕ СОБСТВЕННОСТИ И ИНЫХ ВЕЩНЫХ ПРАВАХ

Право собственности как основа функционирования любого правового государства всегда подчиняется социальным целям и задачам. В противном случае государство может потерять свой публичный статус и превратиться в рядового частного собственника¹. Поскольку институт права собственности отражает все изменения, происходящие в жизни государства и общества, исследование проблем реализации принципа справедливости в этом российском институте представляется наиболее актуальным.

Ключевые слова: экономическая и социальная функции государства, свобода действий собственника, институт права собственности, новые экономические условия.

Институт права собственности, оказывая непосредственное влияние на становление новой российской государственности начала XXI в., служит фундаментом формирования рыночных отношений и является одним из приоритетных направлений реализации экономической и социальной функций государства.

Многие из древних законодателей дают основание думать, что родовая (или коллективная) собственность предшествовала личной. Иными словами, сознание не только права «своей» собственности, но и обязанности считаться с «чужой» собственностью возникло благодаря совместной жизни и коллективной защите «своего» от покушений «чужих». Древнейшей нормой защиты права собственности была, как считает Г.К. Гинс, норма «не укради». Сознание обязательности этой нормы должно было быть связано с существованием общественной среды, которая охраняла свое благополучие и не допускала ни покушений на них извне, ни нарушения мира внутри¹. Таким образом, сознание права на «свою» собственность и обязанности уважать «чужую» собственность обязано невидимому своим происхождением коллективному взаимодействию людей, живущих в организованном обществе.

Правила, определяющие взаимоотношения людей, могут быть сведены к следующим трем простейшим формулам: нельзя (запрет), можно (дозволение), надо (обязывание). Например, воспитание детей и даже дрессировка животных начинаются с внушения правил, сводящихся к формуле «нельзя». Когда определены границы возможного, то этим установлены и сами возможности². Границы, отмечающие пределы собственности, указывают, в каких пределах предоставляется свобода действий собственника. Однако возникает вопрос: как правильно, справедливо установить эти пределы и границы? Кто и как должен это делать и кем и как будет оценена подобная «справедливость»?

Отрицательные правовые последствия тотального разгосударствления бывшей социалистической собственности для экономического и социального положения России заключаются в том, что российский народ снова, как и в 1917 г., лишился своей (в тот момент «социалистической») собственности по воле «новых русских» и попал в экономическую зависимость от западных производителей. В 1990-е годы в России фактически произошел государственный переворот, и оказавшиеся у руля власти чиновники механически перенесли западный путь развития в Россию конца XX в. Отсутствие выраженных «кровавых последствий», как после революции 1917 г., не умаляет негативной роли новой «революции» – передела собственности в России¹.

Проблемы права собственности являлись² и являются наиболее актуальными среди прочих правовых категорий российского гражданского права³. По мнению Г.В.Ф. Гегеля, осуществление права возможно лишь при наличии свободы и собственности. А свобода личности, по мнению большинства ученых, может иметь место лишь при наличии собственности. Глубину этого мнения выразил Н.А. Бердяев, считавший, что собственность «по природе своей есть начало духовное, а не материальное»⁴.

Исследованию института права собственности (как центрального института гражданского права) и связанных с ним проблем посвящены многочисленные работы отечественных авторов дореволюционного, советского и современного российского периодов, в том числе: С.С. Алексеева, М.И. Брагинского, В.В. Безбаха, Ю.Е. Булатецкого, А.В. Венедиктова, В.В. Витрянского, С.Е. Десницкого, В.М. Иванова, И.А. Исаева, В.А. Кикотя, Н.М. Коршунова, М.И. Кулагина, Е.А. Лукашевой, В.П. Мозолина, Л.А. Морозовой, В.С. Нерсесянца, И.Б. Новицкого, А.С. Пиголкина, И.С. Перетерского, Л.И. Петражицкого, И.А. Покровского, В.К. Пучинского, О.Н. Садикова, Е.В. Спекторского, Е.А. Суханова, Ю.К. Толстого, В.М. Хвостова, С.А. Хохлова, А.Е. Шерстобитова, Г.Ф. Шершеневича, В.А. Язева.

В работах этих авторов отражены исторические, теоретические и цивилистические аспекты института права собственности и его роли в жизни государства и общества, исследовано соотношение института права собственности с другими гражданско-правовыми институтами, а также с другими областями знаний (экономикой, политологией, философией, религией).

Увеличение числа ограничений права собственности, расщепление его на частичные права, существующие самостоятельно, а также научно-технический прогресс, новые экономические условия обнаруживают некоторую узость содержания права собственности как совокупности прав по владению, пользованию и распоряжению. Западные юристы стали критически относиться к известной еще римскому праву триаде полномочий собственника: правомочия собственника, по мнению зарубежных ученых, должны быть расширены.

К триаде прав добавляются от одного (право управления) до двенадцати и более других элементов. Так, согласно каталогу правомочий английского юриста А. Оноре, правом собственности может являться любое сочетание правомочий при условии, что в это право входит хотя бы одно из первых пяти правомочий собственника: 1) право владения, понимаемое как исключительный физический контроль над вещью или как право исключительного ее использования; 2) право пользования или личного использования вещи, когда оно не включает два последующих правомочия; 3) право управления (право решать, как и кем может быть использована вещь); 4) право на доход (на те блага, которые дает реализация двух предыдущих правомочий); 5) право на отчуждение, потребление, трату по своему усмотрению, изменение или уничтожение вещи¹.

По подсчетам американского юриста Л. Беккера, возможно существование около 1 500 вариантов прав собственности из каталога А. Оноре. При этом право собственности, из скольких бы правомочий оно ни состояло, должно быть гарантировано государством². Этот процесс закрепился юридичес­ки в правомочиях собственника, разработанных А. Оноре, наиболее полно характеризующих право собственности. Это следующие правомочия: 1) право владения; 2) право пользования; 3) право распоряжения; 4) право управления, т.е. право решения, кто и как будет обеспечивать использование благ; 5) право на доход, на присвоение результатов от использования благ; 6) право суверена (абсолютное право на определение судьбы блага, т.е. его отчуждение, потребление, изменение, уничтожение); 7) право на безопасность – на защиту от экспроприации, хищения благ и от вреда со стороны внешней среды; 8) право на передачу благ в наследство и на дарение; 9) право на бессрочность обладания благом; 10) запрет на использование способом, наносящим вред внешней среде; 11) право на ответственность в виде взыскания (возможность взыскания блага в уплату долга); 12) право на остаточный характер, т.е. право на существование процедур и институтов, обеспечивающих восстановление правомочий, например возврата переданных кому-то правомочий по истечении срока.

Перечисленные правомочия могут сочетаться в любых ва­риантах. Право владения и пользования повторяют первые два правомочия римского права, а третье, относительно распоряжения, получается из совокупности 6, 8, 11 и 12-го прав. Право наследования и дарения являются сугубо юридическими конструкциями. Поэтому экономическую суть собственности отражают лишь права владения, пользования, распоряжения и управления.

Формы собственности, отражая экономическое содержание (присвоение благ), проявляются в субъектах и объектах собственности, в отношениях между субъектами по поводу присвоения благ, включая распределение правомочий между субъектами собственности. Они не остаются неизменны­ми, а в зависимости от развития производительных сил ста­новятся все более разнообразными и требуют более сложных способов для реализации своих экономических право­мочий. Рыночная экономика, изменившая политическое и правовое устройство, вызвала существенные перемены в отношениях права собственности.

По общему правилу нельзя использовать имущество с намерением причинить вред другим лицам (ст. 10 ГК РФ). Если гражданин занимается предпринимательской деятельнос­тью, он не должен использовать имущество в целях ограничения конкуренции, злоупотреблять доминирующим положением на рынке. Данная норма в полной мере отражает принцип справедливости.

Основаниями приобретения и прекращения права собственности юридических лиц являются общие основания, предусмотренные в гл. 14 ГК РФ: гражданско-правовые сделки, объединение имущества, создание его в процессе производственной деятельности и т.п. Вместе с тем, согласно п. 3 ст. 212 ГК РФ, законом могут устанавливаться особенности приобретения и прекращения права собственности юридических лиц. Именно с частной собственностью связана экономическая власть собственников над несобственниками, экономическая зависимость последних от первых¹. Акционерные общества занимают лидирующее положение как форма организации среднего и крупного бизнеса (форма частной собственности) в зарубежной рыночной экономике. Приобретение акций открытого и даже закрытого акционерного общества (компании, корпорации) создает лишь иллюзию собственника. В связи с этим особенно актуальным становится рациональное изменение отношений собственности в период реформирования экономики в России. Становление правового государства должно повышать роль согласования интересов собственников с интересами трудящихся и общества. Наличие подобного согласования служит ярким показателем того, как учитывается (и учитывается ли вообще) принцип справедливости.

Во всем мире довольно спокойно относятся к переоценке роли частного собственника в развитии экономики. Так, по мнению Д. Львова, В. Гребенщикова, В. Зотова и В. Преснякова, «если какое-либо лицо (должностное или частное) получает возможность распоряжаться имуществом предприятия в своих собственных интересах, то сколь бы ни было эффективным такое распоряжение, оно всегда обернется убытком для предприятия. И при широких масштабах такого распорядительства, которое является не чем иным, как личным присвоением имущества предприятия, последнее обречено на разорение. Поэтому крупное предприятие несовместимо с таким частным «хозяйствованием»¹. Но именно оно приняло сегодня угрожающие масштабы на российских предприятиях. При сохранении подобного положения российским предприятиям уже не суждено перестроиться на «западные рельсы», хотя именно это декларировалось в качестве одной из важнейших целей российских реформ.

Крупная частная собственность, безусловно, обладает определенными достоинствами, хотя развитая западная постиндустриальная экономика отошла от этой формы, сделав свой выбор в пользу интегрированных форм собственности. Иными словами, на Западе формируется класс так называемых макрособственников¹. Изменения в отношениях собственности постепенно получают отражение и в классических зарубежных учебниках по экономике. Так, например, П. Самуэльсон и Н. Нордхауз указывают, что природа капитализма изменилась: частная собственность становится все менее частной, а свободные предприятия становятся все менее свободными². Здесь становится понятной тенденция западной экономики к коллективной (или государственной) как наиболее эффективной форме собственности.

Развитие частного права сопровождается усилением публично-правовых начал в сфере, обычно регулируемой гражданским правом. Особенно наглядно это проявляется применительно к таким традиционным частноправовым ценностям, как свобода договора и неприкосновенность частной собственности³.

Частное право обеспечивает равенство заключающих договор сторон и их свободу в определении его условий. Появившееся сравнительно недавно (если иметь в виду многовековую историю частного права) публичное право, отражая интересы стремительно усложняющегося общества, подвергает право частной собственности некоторым ограничениям. Так, У. Матеи считает, что точка равновесия в политической организации современного общества находится где-то между крайностями чисто рыночной экономики и чисто планового хозяйства. Подобную «золотую середину», точку равновесия он определяет, используя терминологию Л. Дюги⁴, как социальную функцию частной собственности: это понятие рассматривается как основной принцип права собственности, а это означает, что права собственника предполагают известную долю социальной ответственности¹. Избегая неосторожных оценок, можно утверждать, что публично-правовое регулирование призвано нивелировать крайности частноправового регулирования, подразумевая под ними лежащий в основе частного права эгоистический интерес².

Из принципиальной установки на защиту интересов всех у Г. Иеринга вытекает его «общественная теория собственности», перекликающаяся как с представлениями о собственности как опеке, выдвинутыми еще Аристотелем, так и с идеями солидаризма от О. Конта и Л. Дюги и его последователей о том, что собственность представляет собой социальную функцию³.

Справедливость без регулирования частной собственности, а следовательно, известного ее ограничения едва ли возможна. Не на этом ли основана современная идея социального государства, провозглашенная в Конституции РФ, хотя почти не обеспеченная? Социальное государство – это выход за рамки юридического равноправия, признание его недостаточным. Это – признание несправедливым неравенства стартовых условий, вытекающего из социально-экономического неравенства, стремление смягчить фактическое неравенство и расширить сферу равенства посредством перераспределения общественного богатства⁴.

Из печального опыта российской экономики 1990-х годов и успешного опыта экономически развитых западных стран Запада следует вывод о необходимости сосуществования частной и государственной (коллективной) форм собственности при соблюдении определенного баланса⁵. Сейчас очевидно, что сделанный в последнее десятилетие акцент на частную форму собственности в России не дал ожидаемых положительных результатов. Более того, как показал опыт США и других развитых стран, определенные сферы экономики не могут развиваться без государственной поддержки. Цель «новых русских» частных собственников одна – максимальное извлечение сиюминутной прибыли, в то время как государство должно ставить перед собой цели и задачи, исходя из долгосрочных национальных интересов.

Государственная форма собственности необходима в тех сферах экономики, где объективно велика потребность в прямом централизованном управлении и нецелесообразно или невозможно развивать конкуренцию в целях соблюдения государственных интересов. Это естественные монополии (связь, трубопроводный транспорт и др.), наукоемкое производство (например, освоение космоса).

Влияние принципа справедливости на юридическое содержание правовых норм института права собственности заключается в том, что, только опираясь на представления о справедливости, сложившиеся в обществе, государство может определять оптимальное количественное соотношение и конкретные формы существования государственной и частной собственности в экономике страны. В связи с внедрением приватизационных тенденций в стратегически важные сферы промышленности (например, самолетостроение, судостроение и иные аналогичные отрасли), имеющие определяющее значение для обеспечения экономической и военной безопасности страны, следует дополнить норму ст. 3 Федерального закона от 21 декабря 2001 г. № 178-ФЗ «О приватизации государственного и муниципального имущества»¹ частью третьей следующего содержания (а существующие часть третью и четвертую сделать соответственно частью четвертой и пятой): «Действие настоящего Федерального закона не распростра­няется на приватизацию объектов военно-промышленного и оборонного комплекса, а также приватизацию наукоемких отраслей, имеющих стратегическое назначение»¹. Приватизация подобных объектов права собственности делает страну уязвимой, неизбежно ставя в зависимость от ино­странных производителей (и иностранных государств).

Составляющие содержание государственной и муниципальной собственности правомочия владения, пользования и распоряжения осуществляют от имени Российской Федерации, ее субъектов, муниципальных образований органы государственной власти и органы местного самоуправления. Пределы осуществления этих прав устанавливаются законом, государственной и местной программами приватизации².

Положительная динамика экономического и социального развития досли обратиться к прошлому, то положительная динамика экономического и социального развития дрсоциальной сферы и особенно малоимреволюционной России была связана с тем, что руководство страны на всем протяжении монархического правления проводило весьма грамотную политику сосуществования и конкурирования государственной, общинной (общественной) и частной форм собственности в зависимости от изменений экономической и политической ситуации в стране. Так, стратегически важные отрасли практически всегда были в государственной собственности, что обусловливало возможность быстрой концентрации материальных и финансовых средств для укрепления обороноспособности страны и защиты ее независимости. С другой стороны, частные производители, эффективно используя банковские организации, успешно развивали отечественную промышленность в условиях здоровой конкуренции.

Государственная форма собственности возникает также при необходимости оказать помощь терпящим банкротство негосударственным предприятиям. Происходит это на основе национализации фактически убыточных предприятий, их санации с помощью государственных средств и последующей реприватизации. В связи с этим целесообразным представляется разработать и принять в ближайшее время федеральный закон «О национализации». В случае принятия такого закона недобросовестные частные собственники, умышленно или по незнанию наносящие урон экономике, обороноспособности и социальной сфере России, не смогут проводить дальнейшую антинациональную политику¹.

В норме п. 2 ст. 209 ГК РФ в общей форме установлены пределы осуществления права собственности. Они состоят в непротиворечии действий собственника закону и недопустимости нарушения прав и законных интересов других лиц. Применительно к таким особо значимым и в силу этого ограниченно оборотоспособным объектам гражданских прав, как земля и природные ресурсы, эти пределы дополнены требованием недопустимости нанесения ущерба окружающей среде². Очевидно, что любой член общества несвободен в отношении бесчисленных действий (всех тех, которые запрещает закон) и свободен во многих действиях благодаря закону, запрещающему другим препятствовать в их совершении. Так, согласно п. 3 ст. 209 ГК РФ, владение, пользование и распоряжение землей и другими природными ресурсами в той мере, в какой их оборот допускается законом (ст. 129 ГК РФ), осуществляются их собственником свободно, если это не наносит ущерба окружающей среде и не нарушает прав и законных интересов других лиц.

Учитывая негативные последствия реформ права собственности в России и попрание принципа справедливости в последнее десятилетие XX в., представляется, что необходимо внести следующие изменения и дополнения в нормативные правовые акты, регулирующие отношения собственности.

В связи с необходимостью ограничить правомочия большинства крупных собственников земли и иных природных ресурсов страны, ущемляющих национальные интересы России, целесообразно изменить правомочия собственника, закрепленные в п. 3 ст. 209 ГК РФ, следующим образом: «Владение, пользование и распоряжение землей и другими природными ресурсами осуществляется их собствен­ником исходя из интересов государства и общества. В противном случае земля, другие природные ресурсы и иму­щество могут быть принудительно изъяты у собственника в пользу государства с соответствующей компенсацией, в случаях и порядке, предусмотренных законом».

Необходимость такого изменения продиктована тем, что интересам стран Запада и прозападных «новых рус­ских» собственников не может противостоять весьма лояльная формулировка п. 3 ст. 209 ГК РФ. Существующая в настоящее время норма допускает свободное осуществление пра­вомочий собственника, «если это не наносит вреда окружа­ющей среде и не нарушает прав и законных интересов других лиц».

Представляется, что недопустимо давать возможность частным интересам влиять на судьбу страны и ее народа. Целью приватиза­ции должна быть национальная доктрина экономики страны, способная оказывать оздоравливающее влияние на переходном этапе развития отношений собственности. В связи с этим необходимо внести изменения и дополнения в Федеральный закон от 21 декабря 2001 г. № 178-ФЗ «О приватизации государственного и муниципального имущества». Предоставленная органам местного самоуправления законная возможность инициировать проведение приватизации государственного и муниципального имущества является источником коррупции и, по сути, дает право инициативы проведения приватизации государственного и муниципального имущества России неограниченному кругу лиц¹. Для недопущения этого предлагается внести следующие изменения и дополнения в Федеральный закон от 21 декабря 2001 г. № 178-ФЗ «О приватизации государственного и муниципального имущества»:

- исключить из Закона ч. 3 ст. 2 (приватизация муниципального имущества осуществляется органами местного самоуправления самостоятельно в порядке, предусмотренном настоящим Федеральным законом);

- исключить из Закона ч. 3 ст. 4 (приватизация муниципального имущества осуществляется органами местного самоуправления самостоятельно в соответствии с законодательством Российской Федерации о приватизации);

- изменить название статьи 6 Закона таким образом: «Компетенция Правительства Российской Федерации и органов государственной власти субъектов Российской Федерации в сфере приватизации», исключив слова «и органов местного самоуправления»;

- часть 2 ст. 6 Закона изложить в следующей редакции: «Компетенция органов государственной власти субъектов Российской Федерации определяется законами и иными нормативными правовыми актами субъектов Российской Федерации», исключив, таким образом, из оригинальной редакции слова «и органов местного самоуправления» и «и правовыми актами органов местного самоуправления соответственно».

Концепция социальной функции собственности. Неприкосновенность собственности. Из римского права западная цивилистика заимствовала абсолютный характер права собственности¹. Например, согласно ст. 544 Французского гражданского кодекса 1804 г. («кодекса Наполеона»), «собственность есть право пользоваться вещами наиболее абсолютным образом с тем, чтобы пользование не являлось таким, которое запрещено законами или регламентами»¹. Аналогичные концепции права собственности содержались и в гражданском законодательстве других европейских стран. В соответствии с §903 Германского гражданского уложения «собственник вещи может… распоряжаться вещью по своему усмотрению и устранять других лиц от всякого на нее воздействия»². В Швейцарском гражданском уложении содержалась аналогичная формулировка. Однако с определенного исторического этапа абсолютный характер права собственности стал постепенно ограничиваться³.

Ограничение права частной собственности предусматривается конституциями некоторых государств с целью «установления справедливых социальных отношений», «для общего блага», при случаях, «оправданных общественной пользой или социальными интересами», «по мотивам общественной пользы» и т.д.⁴ По мнению японских ученых С. Вагацума и Т. Ариидзуми, «право свободного использования, извлечения выгоды и распоряжения в настоящий момент имеет не более чем историческое значение»⁵.

Процесс перехода от абсолютного к ограниченному характеру права собственности связан с концепцией социальной функции собственности (авторы – О. Конт и Л. Дюги), положение которой, в частности, воспроизводит ч. 2 ст. 14 Основного закона ФРГ 1949 г.: «…собственность обязывает». Пользование ею должно одновременно служить общему благу. В части 1 ст. 17 Конституции Греции воспроизведена эта же формула, в ней подчеркивается, что «право собственности… не может… осуществляться в ущерб общественным интересам»¹. Особенно ярко социальная функция собственности проявляется в ч. 2 ст. 42 Конституции Итальянской республики 1947 г.: «Частная собственность признается и гарантируется законом, который определяет способы ее приобретения и границы ее действия с целью обеспечить ее социальную функцию и сделать ее доступной для всех»². По мнению Ф. Лукарелли, процесс ограничения собственности, становящийся неотъемлемым элементом его содержания, является «индивидуализацией» правовых режимов собственности, ограничением права собственности в зависимости от различий в функциях и социальном назначении того или иного имущества³.

Институту собственности сопутствует начало неприкосновенности собственности (при его отсутствии собственнику невозможно было бы гарантировать имущественную стабильность). Вместе с тем на данный институт распространяется действие всех остальных основных начал гражданского законодательства.

В России идея неприкосновенности собственности впервые была отражена в Своде законов Российской империи, в котором, во-первых, провозглашалась и закреплялась свобода лица господствовать над вещью, во-вторых, устанавливался запрет для третьих лиц «вторгаться» в это право. К этому моменту можно отнести возникновение права на неприкосновенность собственности как категории юридической. В ГК РСФСР 1922 и 1964 гг. идея неприкосновенности была трансформирована в лозунг о священности и нерушимости социалистической собственности¹.

В этих кодексах отсутствовала законодательная дифференциация права собственности по субъектам, что не вызывало к жизни начало неприкосновенности как гарантию прав частного собственника. Ведь охрана социалистической собственности выдвигала на первый план проблему защиты общих интересов. Когда же речь идет о собственности частной, то имеется в виду конкретное лицо, не только нуждающееся в беспрепятственной реализации своих собственнических (индивидуальных) прав, но и способное требовать их уважения, а также защиты от посягательств государства и третьих лиц. Таких механизмов прежние кодификации не знали. Возврат к идее неприкосновенности, ориентированной на имущественные интересы физических и юридических лиц, произошел в 1990 г. с принятием Закона РСФСР «О собственности в РСФСР»². В части первой ГК РФ 1994 г. идея правовой охраны неприкосновенности собственности обрела более глубокий смысл, став, по сути, одним из основополагающих начал гражданского законодательства. Право собственника на неприкосновенность его собственности предстало в виде самостоятельно охраняемой ценности. Современная цивилистическая наука пока не имеет трудов, посвященных характеристике исследуемого начала и в целом проблеме неприкосновенности собственности. Хотя термин «неприкосновенность» вниманием не обойден. Неприкосновенность дословно означает непричастность ни к чьему ведению, кроме ведения того, кому законно принадлежит³.

Смысл начала неприкосновенности собственности заключается в том, что запрещено лишать собственника его имущества без оснований, указанных в законе. Право на имущественную неприкосновенность собственности становится постоянным атрибутом, сопутствующим праву собственности. Отражение в законе принципа неприкосновенности собственности (ст. 209 ГК РФ), который возник в древности как форма различения «своей» и «чужой» вещи, является опосредованным закреплением в гражданском законодательстве принципа справедливости.

Вводя в законодательный оборот это начало, законодатель ставит всех лиц, противостоящих собственнику, в определенные рамки, обеспечивая, с одной стороны, нормальное беспрепятственное развитие и реализацию прав собственника, с другой – защиту при их незаконном ограничении или нарушении. Несмотря на значимость приводимого при характеристике неприкосновенности собственности конституционного положения, следует учитывать, что Конституция РФ не содержит принципиально нового подхода к частной собственности, которая с давних пор в большинстве стран «священна и неприкосновенна» во всех своих проявлениях, а не только в случаях ее лишения. Вследствие этого существующее в юридической литературе понятие неприкосновенности собственности следует считать недостаточно точным: в нем нарушение собственнического иммунитета связывается лишь с фактом физического отчуждения лица от его собственности, а если точнее, то лишь с полномочием владения. На самом деле содержательную сторону этого начала образуют такие положительные действия собственника, как:

1) свободно, по своему усмотрению совершать любые не запрещенные законом действия в отношении вещи, исключая всякое незаконное посягательство на эту свободу усмотрения;

2) ограждать собственность от необоснованных притязаний других лиц;

3) быть информированным об основаниях ограничения либо лишения имущества или имущественных прав, если это происходит против воли собственника;

4) оспаривать ограничения и изъятия, не соответствующие закону;

5) требовать устранения любых незаконных препятствий со стороны третьих лиц, в том числе государства, посягающих в той или иной форме на права собственника.

Согласно ч. 3 ст. 35 Конституции РФ, никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда. В литературе появилось неоднозначное толкование логической формулы ст. 35 Конституции РФ «по решению суда». Так, по мнению Г.А. Гаджиева, она не означает дословно права быть лишенным собственности только по решению суда¹. Ее суть в том, что у собственника должна быть возможность обжаловать любой акт о лишении имущества в суде.

На наш взгляд, такая формула не была бы столь противоречива, если не учитывать современные социально-правовые реалии, когда налоговые и другие административные органы наделены правом оценки юридических обстоятельств, установления фактического состава, принятия решения и его принудительной реализации. Нельзя исключать и состояние современной судебной системы. При нынешнем положении дел собственник может быть лишен собственности без решения суда (выделено мной. – С.И.), а затем годами доказывать, что это было необоснованно. Аналогична позиция в этом вопросе и Конституционного Суда РФ, который в своем постановлении от 20 мая 1997 г. указал следующее: «Акт суда является итогом решения вопроса о лишении лица его имущества. До вынесения судебного решения государственные органы могут осуществлять установленные законом меры административно-правового характера (изъятие, конфискация и т.д.). Если лицо не согласно с изъятием имущества в виде административного решения о конфискации, оно имеет возможность оспорить его правильность в суде»¹.

Приводя данную формулировку, Конституционный Суд РФ использует понятия «лишение имущества» и «конфискация» в самостоятельных значениях, что не представляется оправданным. Конфискация как основание изъятия имущества, его лишение относится к числу юридических фактов, прекращающих право собственности (ст. 235 ГК РФ). Статья 243 ГК РФ под конфискацией понимает безвозмездное изъятие, т.е. лишение собственника его имущества, а потому нет оснований придавать действиям по конфискации и по лишению имущества различные правовые последствия в том смысле, что лишение – это еще не прекращение права собственности. Представляется, что закон должен иметь в виду наличие судебного решения именно как юридического факта для лишения собственника его права, а не последующего его восстановления. Ибо право быть лишенным по судебному решению и иметь возможность обжаловать любой акт о лишении имущества в суде – это не одно и то же. «При той оценке Г.А. Гаджиева, которую он дает норме ст. 35 Конституции РФ, мы будем иметь, – отмечает В. Кочура, – не конституционные гарантии судебной защиты от необоснованных нарушений прав и свобод, а только право обжалования в суд уже свершившихся действий»². Шагом вперед в юридическом анализе данного вопроса стало постановление Конституционного Суда РФ от 17 декабря 1996 г., которым при рассмотрении полномочий налоговых органов было признано неконституционным право бесспорного взыскания с юридических лиц сумм штрафа, а также всей суммы сокрытого или заниженного дохода (прибыли) без их согласия³.

Право государства на принудительное отчуждение права частной
собственности столь же важно, сколь и опасно. Последнее можно объяснить тем, что российский опыт еще не выработал эффективных (и оправдавших себя на практике) механизмов, призванных ограничить это право в целях возможного злоупотребления им. Часть проблем неприкосновенности собственности расположена на стыке различных отраслей права, и их решение находится как в плоскости теории права вообще, так и в области различных частноправовых и публично-правовых отраслей.

Думается, возможность и порядок лишения собственности различными органами в области налоговых, административных и иных отношений должны проверяться на легитимность с точки зрения гражданского права потому, что регулирование отношений собственности является прерогативой гражданского права. Сейчас это представляется не всегда возможным ввиду наличия самостоятельных оснований для принудительного изъятия в других нормативных актах без непосредственной «привязки» к нормам ГК РФ.

Необходимо на уровне норм ГК РФ, вслед за Конституцией РФ, установить исчерпывающий перечень таких исключений, последовательно дополняя или сокращая его по мере развития законодательства. Это позволит исключить оценку действий по принудительному изъятию без решения суда как нарушение начала неприкосновенности собственности.

Библиографический список:

1. Бердяев Н.А. Философия неравенства. Письма к недругам по социальной философии. Письма двенадцати. О хозяйстве // Русская философия собственности. XVIII–XX вв. СПб., 1993. С. 303, 304.

2. Вагацума С., Ариидзуми Т. Гражданское право Японии. Книга первая. М., 1983. С. 179.

3. Власова М.В. Право собственности в России: возникновение, юридическое содержание, пути развития. М.: М3-Пресс, 2002. С. 145.

4. Гаджиев Г.А. Конституционные гарантии предпринимательской деятельности // Хозяйство и право. 1995. № 8. С. 28, 29.

5. Гаджиев Г.А. Конституционные принципы рыночной экономики. Развитие основ гражданского права в решениях Конституционного Суда Российской Федерации. М.: Юристъ, 2004. С. 13.

6. Гинс Г.К. Право и культура. Процессы формирования и развития права. М., 1938. С. 17.

7. Дюги Л. Социальное право, индивидуальное право и преобразование государства. М., 1909. С. 68.

8. Иеринг Г. Цель в праве. СПб., 1881.

9. Иеринг Г. Борьба за право. М., 1901.

10. Капелюшников Р.И. Экономическая теория прав собственности (Методология, основные понятия, круг проблем). М., 1990. С. 11, 12.

11. Кикоть В.А. Современные тенденции и противоречия учения о праве собственности в развитых капиталистических странах // Актуальные проблемы современного буржуазного гражданского права. Сборник трудов. М., 1983. С. 33, 34.

12. Корняков В. Новая модель отношений собственности // Экономист. 1994. № 3.

13. Кочура В. Изъятие имущества у собственника без решения суда. М., 1999. С. 81.

14. Лаз