Основные направления правовой мысли

Философия права. Естественное право. Как мы уже говорили, исходной методологической установкой философии права служит формула «идеи правят миром». Применительно к праву это означает, что существует «идея права», некое идеальное правовое начало, которое призвано предопределить, каким должно быть действующее право. Эта ориентация получила свое наиболее полное выражение в доктрине естественного права. Она стара почти так же, как и само право, сопровождая «действующее право» на всем его историческом пути. Впрочем, она знала периоды как взлета, так и упадка. Конечно, естественное право не есть некая правовая система, существующая и действующая наряду с позитивным правом, как это полагали в прошлом некоторые представители доктрины. Оно — явление по преимуществу идеологическое, отражающее представления о справедливости, правах человека, иных социальных ценностях. Но эти представления формулируются как правовые требования, обращенные к действующему праву и законодателю. Их невыполнение должно влечь и юридические последствия. «Несправедливый закон не создает право» — такова формула, идущая еще от Цицерона.

Практическая реализация подобных установок в судебной и вообще правоприменительной деятельности представляется достаточно сложной. Однако это не умаляет важность проблемы. «Естественное право» выступало как средство против использования властью закона в своекорыстных целях, против того, что позднее получило название «правонарушающее законодательство». Доктрина естественного права первая привлекла внимание к тому, что право и закон могут не совпадать, и всегда подчеркивала возможность этого несовпадения с его опасными последствиями.

Доктрину упрекали в том, что понятие естественного права расплывчато и неопределенно, в него может быть вложено различное содержание. И этот упрек основан на конкретных примерах. Однако как ни широки возможности идеологических разночтений, общественное сознание, отражая социальные реалии, всегда знает некоторую общую сумму ведущих идей и ценностных установок. Ф. Энгельс обоснованно отмечал, что справедливость как мерило того, что юристы соединяют под названием естественного права, всегда представляет собой идеологизированное выражение существующих экономических отношений либо с их консервативной, либо с их революционной стороны[1].

Исторически произошло так, что наиболее развитой, яркий, отвечающий потребностям времени вариант доктрины сложился тогда, когда естественное право отразило прогрессивные потребности общественного развития. Речь идет о просветительстве ХVIII века, сформулировавшем в учении о естественном праве те принципы и требования, которые составили основу для последующего правового развития: свобода, равноправие, неприкосновенность собственности, безопасность от произвола властей, «дозволено все, что не запрещено законом» (и наоборот, никто не может быть принужден делать то, что не предписано законом), «разделение властей», презумпция невиновности и др.

Быть может, самая большая заслуга доктрины естественного права, также идущая еще от просветительства, — это утверждение идеи неотъемлемых прав человека и гражданина. Они не дарованы человеку добрым правителем или законодателем, а принадлежат ему от рождения (он есть «мера всех вещей»). Право становится не только средством управления, но и системой основных прав и свобод человека и гражданина, которые государственная власть обязана признать и снабдить конституционными и иными юридическими гарантиями.

Правда, такое понимание утвердилось далеко не сразу. От него отказался позитивизм как господствующее правовое учение ранних стадий капитализма. Оно не признавалось в условиях тоталитарных режимов XX века. Однако во второй половине этого века ситуация меняется коренным образом. Существенно расширенное и обогащенное понятие неотъемлемых прав человека и гражданина стало одним из ведущих и определяющих на уровне как международного права, так и большинства национальных правовых систем. Связанное с ним правопонимание — один из важнейших аспектов правового государства.

Особое значение института прав и свобод в его естественно-правовой трактовке признано сегодня всеми основными направлениями и школами правовой мысли, в том числе и враждебными ранее доктрине естественного права. С раширением каталога основных прав и включением в него социально-экономических прав потерял остроту и старый спор о том, чего больше в неотъемлемых правах — «естественного», на чем настаивала доктрина, или «социального», идущего не только от природы человека, но и от природы данного общества (марксистски ориетированный подход).

Конституционные суды, которые во многих странах играют сегодня значительную роль, решая вопрос о конституционности законодательных норм, нечасто, но все же обращаются к столь ценимым естественно-правовой доктриной «надпозитивным», «общим» правовым принципам.

Эти практические результаты привели к тому, что современная доктрина естественного права как бы потеряла четкие очертания. Ей не с кем вести принципиальную дискуссию, что обычно особенно резко разделяет школы. Остается лишь различие приоритетов в выборе аспектов исследования.

Юридический позитивизм. Мы уже охарактеризовали выше юридический позитивизм, который требует, чтобы право воспринималось исключительно как совокупность норм, являющихся продуктом государственной воли.

Позитивизм решительно отрицал существование каких-либо естественно-правовых начал. В отличие от естественно-правовой доктрины, для которой несправедливый закон (т. е. не соответствующий естественно-правовым принципам) не создает права, позитивизм руководствуется формулой «закон есть закон», независимо от его содержания. Если для естественно-правовой доктрины основные права и свободы первичны по отношению к законодательству и государство-законодатель обязано их признавать, то в позитивистском учении на смену им приходит понятие «субъективное право» — как производное от созданного законодателем права в объективном смысле. Другими словами, права гражданин получает от государства-законодателя. Судья, с позиции позитивизма, — это не более чем «уста, произносящие слова закона».

Задачу юридической науки позитивизм сводил исключительно к догматической обработке законодательного материала. Философские, нравственные и иные оценки исключались. Право рассматривалось как закрытая система, содержащая все необходимые данные в себе самой.

 

На первый взгляд может показаться, что подобный подход не может привести к серьезным научным успехам. Однако это не так. Именно школами, приверженными позитивистской ориентации, разработаны важнейшие понятия и конструкции, технические приемы юридической науки, на которых основывается и сегодня законодательная и правоприменительная деятельность. Не случайно позитивистские школы конца прошлого века в науках конституционного и уголовного права получили название «классических». Учение о правовой норме и ее структуре, виды толкования, понятия субъекта права, основания юридической ответственности — эти и многие сходные проблемы так называемой «догмы права» обязаны своей детальной разработкой позитивистской юриспруденции. Ее заслуга — утверждение принципа верховенства закона, требование строгой законности. Из трактовки права как самодостаточной системы, из

Учения о праве 27

которой логически можно вывести все необходимое для теории и практики, следовал важный вывод о недопустимости отказа Е правосудии из-за пробелов или неясностей в действующем законодательстве. Напомним, что позитивистские школы основывались на юридическом мировоззрении и, следовательно, право понималось ими не как некая рядовая, а как ведущая, основополагающая система для жизнедеятельности общества.

Тем не менее методологические установки юридического позитивизма предопределили его кризис и закат. Он потерял главенствующее значение, которое имел на первых этапах буржуазного общества. Все шло хорошо, пока с переходом капитализма в более поздние стадии не потребовалось существенно обновить правовые системы, приспособить их к изменившимся условиям, выйти за очерченные позитивистской концепцией рамки. Не сделав этого, позитивистские школы обнаружили явную тенденцию к перерастанию в «юриспруденцию понятий», где уже теряется грань между действительно нужным, работающим, и спекулятивными конструкциями, схоластической игрой в понятия.

В не меньшей мере дискредитировало юридический позитивизм и то, что отказ от социальной оценки права привел к одиозному звучанию формулы «закон есть закон», когда она открывает дорогу для оправдания законодательного волюнтаризма и произвола, «правонарушающего законодательства». С позиции позитивизма было невозможно осудить фашистское законодательство, преступления против мира и человечества.

Место и роль института прав и свобод, которое он приобрел сегодня в международном праве и национальных правовых системах, также не могли не сказаться на судьбах юридического позитивизма. Ушла в прошлое имевшая распространение в первой половине нашего века нормативистская концепция Г. Кельзена. Она получила название «чистой теории права», так как довела до крайности методологические установки позитивизма.

Кельзен утверждал, что юридическая наука должна отказаться от всех метаюридических подходов к праву. К ним он относил изучение порождающих право причин и производимых им следствий, психологических аспектов права, его связей с политикой и идеологией, моралью, экономикой и даже целей, которыми руководствовался законодатель.

Юридическая наука должна отказаться от оценки права и принимать его таковым, каково оно есть. Для того, чтобы ответить на вопрос, что такое стол, — говорил Кельзен, — нет необходимости устанавливать, как и почему он был сделан, кто и почему садится за него. Точно так же обстоит дело и с правом. Юридическая наука не может пользоваться принципом причинности, равно как и проверять свои выводы путем обращения к социальной реальности. Она призвана лишь устанавливать соответствие одних норм другим, более общим, и именно это соответствие делает нормы действительными. Договор и другие индивидуальные нормы черпают свою действительность в законе, законы — в конституционных нормах, последние — в нормах международного права. Всю эту лестницу венчает некая «основная норма», которая, по объяснению Кельзена, «не создается путем правовой процедуры» и «действительна потому, что предполагается действительной».

Таким образом, сила и действенность права заключены в самом праве. Само государство, по Кельзену, — это не более чем логическое следствие, «продолжение права». Государство — это тот же самый правовой порядок, но взятый под иным углом зрения. По Кельзену, не структура государственных органов определяет иерархию источников права, а наоборот, она — отражение этой иерархии.

Сегодня трудно встретиться со сколько-нибудь последовательными серьезными попытками защитить и поддержать методологию позитивизма. В определенной степени можно считать связанными с ним попытки формализации правовой теории на основе математической логики, а также попытки описания права с помощью теории систем.