Толстый журнал на рубеже веков. Примеры

 

В 1892 г. вышел журнал «Мир божий», сыгравший затем за­метную роль в системе русских журналов. Но задуман он был как издание «для юношества и самообразования». Во второй половине 90-х годов журнал превратился в общественно-политическое и литературное издание того же «обычного русского типа».

 

Журнал «Жизнь», созданный как журнал для семейного чте­ния, «Образование», первоначально называвшееся «Женское обра­зование», и некоторые другие, возникшие в 90-х годах XIX в., не­избежно трансформировались в традиционные толстые издания.

 

Это было вызвано, во-первых, требованиями аудитории, кото­рая хотела видеть новый журнал таким, какой она привыкла читать за почти 100-летнюю историю развития журналистики. Во-вторых, усложнившаяся в предреволюционный период общественная жизнь требовала от редакций широкого обобщающего освещения, развер­нутых комментариев, именно того, к чему был так хорошо приспо­соблен толстый журнал.

 

Но на рубеже XIX и XX вв. развитие газет отодвинуло журнал с первого места в системе прессы. Повсеместно слышались разгово­ры о смерти подобного типа изданий. Журнал «Современная жизнь» в 1906 г. писал, что толстые журналы «слишком медлительны и слишком громоздки, чтобы в острые периоды общественной жизни быть главными руслами идейных течений. Правда, их солидность, основательность в разработке задач времени куда выше приемов лег­комысленной прессы. Но когда центр тяжести интересов не в теоре­тическом, а в практическом творчестве, пока нет вольного или не­вольного затишья, реакции — эта солидность мало помогает им»7.

 

Основной упрек толстому журналу — медлительность и громоз­дкость. Но были и другие причины падения престижа изданий та­кого типа. Убыстрившийся ритм исторического развития, усложне­ние общественной жизни, рост грамотности населения привели к значительному увеличению читательской аудитории, которую инте­ресовал более широкий круг не только общественных, но и научных и культурных проблем. Толстый журнал при всей его универсаль­ности уже не удовлетворял всем требованиям читателей. Так, на­пример, значительно повысился интерес к научным проблемам, тем более что научно-технический прогресс начала XX в. этому способ­ствовал. Толстые журналы это заметили, на рубеже веков повыси­лась роль энциклопедического материала, много внимания уделялось проблемам образования и просвещения. На достаточно корот­кое время журналы вновь стали энциклопедическими. Но значи­тельная дифференциация наук, интерес к естественнонаучным дис­циплинам — математике, химии, медицине и т.п. — вызвали к жизни большое количество специализированных изданий для подготов­ленных читателей и научно-популярных для интересующихся. «Ве­стник знания», «Вестник и библиотека для самообразования», «Знание для всех», «Вокруг света», «Природа и люди» в XX в. в полной мере решали энциклопедические задачи.

 

Перед первой русской революцией, а также в 1905—1907 гг. развитие событий заставило толстые журналы вновь сконцентриро­вать внимание на осмыслении происходящего. В это время практи­чески вся пресса была политической, а журналы приобрели публи­цистический характер. Но развитие политических газет, особенно партийных органов, составляло журналу серьезную конкуренцию.

 

Еще одно повое явление жизни отразилось на судьбе толстого журнала — возникновение новых литературных течений и школ, вызвавших большой общественный резонанс и обострение литера­турной борьбы. Для решения сложных эстетических вопросов боль­ше подошли появившиеся в самом конце XIX в. «журналы-манифе­сты», «Мир искусства», «Новый путь», «Весы» и др. Художествен­ные произведения начали печататься не в журналах, а в различных альманахах, выпускавшихся многочисленными издательствами, вокруг которых группировались писатели разных направлений. Сборники издательств «Знание», «Шиповник», «Северные цветы», «Скорпион» и многих других давали возможность показать свое творчество без идеологической «добавки», привнесенной направле­нием журнала. Художественная литература, самые лучшие ее об­разцы, тоже постепенно уходила из-под обложки традиционного из­дания, так как там ей становилось тесно. Это не значит, что толстые журналы совсем остались без хорошей беллетристики, после рево­люции 1905—1907 гг. многие русские писатели снова вернулись в солидные, читаемые интеллигенцией издания, даже попытались придать им преимущественно литературный характер, по в годы, предшествовавшие революционным потрясениям 1917-го этот про­цесс «не пошел». В период классовых боев, Первой мировой вой­ны, революций публицистические статьи выходили на первый план. Уходят из толстого журнала театральные и художественные ре­цензии: развитие театра и изобразительного искусства, усложнение эстетических споров и в этих областях способствуют формированию специальных изданий — театральных, художественных, музыкаль­ных и т.д.

 

В конце XIX — начале XX в. толстый журнал вновь быстро прошел все этапы развития этого типа издания в XIX в.: от энцик­лопедического к публицистическому. Но в прошедшем веке каждый этап занимал 30 — 40 лет, в начале нового — подтип журнала изме­нялся за 5—10 лет.

 

И несмотря на все разговоры о смерти толстого журнала, он не умер, не исчез, а еще раз доказал жизнеспособность «обычного рус­ского» издания в качественно изменившейся системе журналистики. «Современная жизнь» оказалась права: отошедший в тень в период общественных потрясений толстый журнал вновь занял свое место в период затишья,.реакции, когда настало время углубленного ана­лиза пережитых революционных бурь: журнал этого типа еще раз доказал, что именно он наилучшим образом приспособлен для такой работы.

 

Классическому типу толстого журнала в XX в. остались верпы «Вестник Европы», «Русское богатство», «Русская мысль», «Мир божий», «Современный мир» и другие издания, но под влиянием общественных потребностей они вынуждены были изменяться.

«Вестник Европы»

В начале XX в. самым старым из толстых журналов был «ВЕСТНИК ЕВРОПЫ». В 1915 г., во время Первой мировой вой­ны, журнал скромно отметил свое 50-летие.

 

Издание с таким названием существовало в русской журналис­тике без малого целый век. Основанный в 1802 г. Н.М. Карамзиным в Москве, журнал закрылся в 1830 г. В 1866-м пять опальных про­фессоров Петербургского университета, вынужденных уйти в отстав­ку из-за несогласия с политикой правительства в области образова­ния, — М.М. Стасюлевич, К.Д. Кавелин, А.Н. Пыпин, В.Д. Спасович, Б.И. Утин — выпустили в свет новый журнал в Петербурге.

 

«Мы восстановили имя карамзинского журнала в 1866 г., когда ис­полнилось 100-летие со дня рождения Карамзина, желая тем самым почтить его память», — писал «Вестник Европы» впоследствии1.

 

Причины появления своего журнала редакция объясняла тем, что среди журналов в 1866 г. взгляды «левых» были представлены некрасовским «Современником», «правые» группировались вокруг «Русского вестника» М.Н. Каткова, но представителей «центра» среди толстых журналов не было. Выразителем центристских взглядов и должен был стать «Вестник Европы». «Я соединяю под именем «центра», — писал позже К.К. Арсеньев, — сторонников безостановочного движения по той дороге, на которую вступила Россия в эпоху великих реформ... Нужно было охранять сделанное и настаивать на осуществлении всего задуманного во всей его полноте... Все это увеличивало потребность в новом журнале, который, оставаясь одинаково свободным от воздыхания о прошлом и от стремления покончить с ним сразу и всецело, освещал бы путь, ве­дущий без потрясений к заветной цели»2.

 

Высшим достижением России «Вестник Европы» считал реформы 1861 г. Его идеалом было постепенное, без революционных потрясе­ний переустройство страны. Но наступление реакции, особенно в 80-е годы, стремление самодержавия сузить реформаторскую деятельность, невыполнение того, что было записано в Указах 1861 г., — все это за­ставляло журнал становиться в умеренную оппозицию существую­щим порядкам, критиковать действия правительства. В январском номере за 1901 г. ведущий политический обозреватель журнала К.К. Арсеньев сравнивал начала XIX и XX вв.: «Сто лет назад на пути развития России, умственного и материального, было крепост­ное право». XX в. «застает крестьянскую массу юридически свобод­ной, но все еще зависимой и неполноценной... Задачей, достойной нового века, было бы... возвращение к заветам эпохи реформ, не в смысле повторения или подражания, а в смысле плодотворной ра­боты, преемственно связанной с лучшими традициями нашего про­шлого»3.

 

В начале XX в. «Вестник Европы» оставался верен своему ге­неральному направлению: пропаганде реформаторской деятельнос­ти как основного залога прогресса России.

 

Журнал осудил русско-японскую войну, считая, что она поме­шает разработке законодательства и дальнейшему переустройству страны, т.е. занял свое место в числе изданий, каких было боль­шинство, войну не принявших и не поддержавших.

 

В первые дни 1905 г. «Вестник Европы», как и вся прогрессивная пресса, испытывал тревогу и был возмущен тем, что происходило в стране. К.К. Арсеньев вошел в число делегатов, которые 8 января от­правились к Святополк-Мирскому, чтобы предотвратить готовящийся расстрел рабочих. События революционного года постоянно освеща­лись на страницах журнала. Манифест 17 октября 1905 г. «Вестник Европы» воспринял, как и многие газеты и журналы, с удовлетворе­нием, посчитав требования революции выполненными. Все последу­ющие события и особенно Декабрьское вооруженное восстание в Москве, журнал не поддержал, считая, что причиной их были «ошибки Кабинета Витте и переход крайних партий к революцион­ным действиям». Таких действий журнал не одобрял.

 

Вот как оценивал роль революции И. Жилкин, автор «Провин­циального обозрения» во 2-м номере журнала за 1909 г.: «Вихрь революции» вынес из провинции «все культурные силы, которые делали там много полезного... и большинство радикальных работ­ников... Реакция доканчивала опустошение. Она выметала не рево­люционных, а мирных культурных деятелей»4.

 

После образования партий «Вестник Европы» заявил о своей симпатии к кадетам, завоевавшим на выборах в I Государственную думу абсолютное большинство голосов избирателей. Но для журна­ла, выражавшего на протяжении 40 лет взгляды самой привилегированной части интеллигенции, оказалось неприемлемым требова­ние обязательного подчинения партийной дисциплине, ограничива­ющее, по мнению журнала, свободу личности. В январском номере за 1906 г. спор о партийной дисциплине вел с кадетами К.К. Арсе­ньев, а в февральском номере журнал опубликовал программу по­вой партии — партии демократических реформ, в оргкомитет кото­рой вошли К.К. Арсеньев, М.М. Ковалевский, В.Д. Кузьмин-Кара­ваев, М.М. Стасюлевич и др., т.е. практически весь редакционный комитет «Вестника Европы». В этой программе отразились взгляды деятелей русского земства, так как многие из числа организаторов новой партии являлись активными деятелями земского движения. Сама партия не состоялась, не набрав достаточного числа сторонников, поив1915г., в статье, посвященной 50-летию журнала, «Вест­ник Европы» заявлял о своей верности опубликованной программе.

 

В 10-й книжке за 1908 г. было напечатано обращение к читате­лям М.М. Стасюлевича, одного из организаторов и бессменного ре­дактора журнала, в котором он оповестил, что прекращает свою де­ятельность «вследствие слабости здоровья и значительного утомле­ния после 43 лет трудов по изданию и редакции журнала». Вскоре 82-летний М.М. Стасюлевич умер. Издателем «Вестника Европы» стал М.М. Ковалевский — историк, известный политический дея­тель, редактором К. К. Арсеньев.

 

К.К. Арсеньев (1837—1919) — адвокат, общественный деятель, публицист, принадлежал к старшему поколению русских журнали­стов. Он стал редактором «Вестника Европы» в 70 лет. Свою лите­ратурную деятельность, которую он долго сочетал с адвокатской практикой, Арсеньев начал в 1858 г. в «Русском вестнике», с 1862 г. стал постоянным сотрудником «Отечественных записок», где заве­довал иностранным отделом. В «Санкт-Петербургских ведомостях» В. Корша также занимался иностранной политикой. В «Вестник Европы» пришел в год его основания, с 1 марта 1880 г. взял на себя «Внутреннее обозрение» и «Общественную хронику» — основные отделы политического характера. В автобиографии К.К. Арсеньев подсчитал, что до 1 июля 1901 г. «внутренних обозрений» им напи­сано 235, а «общественных хроник» — 203. Став редактором, он взял «Внутреннее обозрение», а отдел «Из общественной хроники» передал В.Д. Кузьмину-Караваеву, тоже юристу, по только военно­му, депутату Государственной думы. Это было сделано и для привлечения последнего в журнал, и потому что сам Арсеньев, как он писал в дневнике, чувствовал себя «утомленным и отстающим от времени»5. С 1911 г. этот отдел получил название «Вопросы внут­ренней жизни». Оба отдела утратили редакционный характер, что было характерно для классического толстого журнала, под ними стояли имена авторов.

 

К.К. Арсеньев имел большой авторитет в среде журналистов, его называли «совестью» русской журналистики». Он участвовал в различных третейских судах, выступал адвокатом на литературных процессах.

 

Новая редакция начала понемногу изменять характер журнала, эти изменения были не радикальными, по заметными читателю. Оставаясь сторонником реформаторской деятельности, «Вестник Ев­ропы» в опенке столыпинских реформ смыкался иногда с народни­ческим «Русским богатством». В 1912 г., подводя итоги последних преобразований, журнал заявлял, что он «решительно против аг­рарного законодательства последних лет»6. К столыпинской реак­ции журнал относился с негодованием, его страницы этих лет пол­ны рассказов о многочисленных репрессиях, казнях, администра­тивном произволе в стране.

 

Ведущие обозреватели журнала являлись профессиональными юристами и на страницах «Вестника Европы» постоянно анализи­ровали все законодательные акты, обсуждаемые в Думе в 1909 — 1912 гг., пытаясь оцепить их с точки зрения улучшения положения России. Они пришли к неутешительным выводам: ни одна предпри­нятая реформа, в том числе и самая главная — земельная, интере­сам страны не соответствовала.

 

В 6-м номере журнала за 1912 г. в статье «Ответственность за преступления периодической печати», основой которой послужил доклад, прочитанный на 9-м съезде русской группы Международ­ного союза криминалистов, отмечалось: «По юридическому положе­нию прессы в такие переходные эпохи можно... судить о прочности самого преобразованного государственного строя»7. Закон этот не удовлетворял специалистов «Вестника Европы», как не принимали они и многие другие преобразования того времени.

 

В то же время журнал чувствовал, что назревает нечто новое. «На грани наступающего (1911-го. — С.М.) года что-то произош­ло, — писал В.Д. Кузьмин-Караваев в «Вопросах общественной жизни». — Что именно, с точностью формулировать пока трудно. Но что в воздухе потянулись какие-то струи ветра, заколебавшие как будто атмосферу, — это чувствуется достаточно определен­но»8. Журнал ощутил новый подъем общественного движения, на его страницах публиковались сочувственные статьи о тяжелом по­ложении рабочих, но основное требование оставалось прежним — законодательная реформаторская деятельность. Очень много внима­ния «Вестник Европы» уделял деятельности Думы, постоянно рас­сказывая о том, что там происходит. Думские отчеты писал в основ­ном В.Д. Кузьмин-Караваев.

 

Определенное расширение программы журнала сделало воз­можным появление на его страницах новых имен, людей, сотрудни­чество которых в этом журнале раньше было невозможным. Первое такое имя — A.M. Горький. После «золотого века» отдела беллетристики «Вестника Европы», когда там печатались И.С. Тургенев, И.А. Гончаров, А.Н. Островский, М.Е. Салтыков-Щедрин, литера­турный материал оставлял желать лучшего. Потоки серой беллет­ристики заполняли редакционный портфель. В 1910 г. активную роль в журнале начинает играть Д.Н. Овсянико-Куликовский — академик, один из ведущих литературоведов страны. С его прихо­дом в журнале появляются произведения писателей горьковского круга, в апреле 1912 г. — рассказ A.M. Горького «Три дня» и в этом же номере — одна из лучших повестей И.А. Бунина «Сухо­дол». С 1913 г. Овсянико-Куликовский стал соредактором «Вестни­ка Европы», Горький и Бунин — постоянными его авторами. И это в журнале, в котором в 1909 г. автор отдела «Критические наброс­ки» С. Андрианов обвинял A.M. Горького в том, что он продал свой талант «за чечевичную похлебку партийного функционера»!

 

Еще одно новое имя появилось на страницах издания. Постоян­ный отдел «Провинциальное обозрение» начал вести И. Жил кип, делегат I Думы от крестьян, член трудовой партии. Большая часть материалов отдела строилась на впечатлениях самого автора, полу­ченных во время частых поездок по стране. Иногда он комментиро­вал сообщения столичных и провинциальных газет. Благодаря ма­териалам Жилкина в журнал широко входила провинциальная рус­ская жизнь, которой в прошлом достаточно элитарное издание уде­ляло не слишком много внимания.

 

Сознавая, что ежемесячный журнал может проиграть соревно­вание с газетой, если не предпримет каких-то важных перемен в форме и характере своих публикаций, новая редакция начала мо­дернизировать издание. Уже в первых номерах за 1909 г. редакция объявила: «Кроме прежних отделов, журнал будет заключать обо­зрение провинциальной жизни, периодические обзоры новых явле­ний в мире науки, корреспонденции из главных центров Западно-Ев­ропейских и Северо-Американских»9. То есть расширялись информационные и научные отделы толстого журнала. Изменился подза­головок, который теперь гласил: «Журнал пауки, политики, литера­туры». Так, паука оказалась на первом месте, заменив историю, а литературный отдел отошел на последнее. На журнальные страницы выходят естественные пауки, интерес к которым стремительно возра­стал. Одним из ближайших сотрудников становится К.А. Тимирязев, печатаются В. Бехтерев, А. Бекетов, И. Мечников и др. Упорядоче­на нумерация страниц: если раньше она была сквозной для двух но­меров, то теперь отдельно нумеровалась каждая книжка.

 

Но время диктовало свои требования, и несмотря на то что в подзаголовке на первом месте стояла паука, ее начинает обгонять политика. Основное нововведение — значительное расширение от­дела «Хроника». Теперь к «Хронике» относились не только при­вычные «Обозрения», не только статьи, освещавшие проблемы внутренней или международной жизни, но и крупные теоретические публикации, такие, например, как статья Л.З. Слонимского о мар­ксизме. Из почти 400 страниц журнального текста — 140—180 от­водилось «Хронике». В 1912—1913 гг. изменился сам принцип вер­стки хроникальных статей, они стали печататься одна за другой, в подборку, без переноса начала повой статьи на новую страницу. Расширяя хронику, журнал стремился дать читателю, если не опе­ративную, то более подробную информацию о современной жизни.

 

Наибольшей реорганизации подверглись основные публицисти­ческие отделы — «Из общественной хроники» и «Внутреннее обо­зрение». Сначала последний отдел был передан В.Д. Кузьмину-Ка­раваеву, который вел его в более журналистском репортажном сти­ле, в отличие от К.К. Арсеньева, писавшего традиционно теорети­ческие статьи. В 1912 г. начинается реорганизация «Внутреннего обозрения» и затем оно исчезает совсем, а Арсеньев выступает с ав­торскими статьями на общественно-политические темы. Два старых отдела, слившись, образовали «Вопросы внутренней жизни», кото­рые вел Кузьмин-Караваев.

 

Данью времени стало также появление на страницах толстого журнала цветных рисунков и репродукций, рекламы и объявлений. Объявления о новых книгах, о подписке на журналы традиционно помещались на обложках таких изданий. Но «Вестник Европы» в 1910-е годы начинает публиковать и другую рекламу: швейных ма­шинок, женского белья и т.д. Это давало журналу материальные средства, так как тираж был невысоким, и денег от подписки не хватало. Журнальная статистика, помещаемая в конце подписного года, давала 6392 подписчика на 1905 г., 5291 — на 1906-й, жур­нал имел в среднем 6000 подписчиков — это один из самых низких для подобного издания показателей.

 

«Вестник Европы» под новой редакцией значительно расширил круг тем журнала, стал внимательнее относиться к общественной проблематике и пытался, расширив хроникальный отдел, преодо­леть ту медлительность и громоздкость, в которой упрекали журна­лы критики. Но довести начатые преобразования до конца не уда­лось. Этому помешала начавшаяся Первая мировая война и рево­люции 1917 г. В начале 1918-го журнал был закрыт.

 

«Русское богатство»

В начале XX в. почти во всех толстых журналах, создан­ных за 10 и больше лет до нового столетия, происходит естествен­ная смена лидеров — редакторов и ведущих публицистов, опреде­лявших направление издания. Это произошло с «Вестником Евро­пы», такую же эволюцию пережило «РУССКОЕ БОГАТСТВО».

 

В 1904 г. умер Н.К. Михайловский — идейный вдохновитель журнала, его неофициальный редактор, один из крупнейших рус­ских публицистов, любимец передовой молодежи. После сто смерти новым редактором стал В.Г. Короленко, вторая но величине фигу­ра среди сотрудников журнала с середины 90-х годов.

 

12 апреля 1905 г. Н.Ф. Анненский, ВТ. Короленко, А.Г. Горнфельд, А.И. Иванчин-Писарев, П.В. Мокиевский, В.А. Мякотин, А.В. Петнехонов, С.Н. Южаков и П.Ф. Якубович заключили согла­шение о создании Товарищества по изданию «Русского богатства». Редактирование журнала теперь осуществлял Редакционный коми­тет, который избирался общим собранием членов Товарищества. Это собрание являлось высшим органом, решавшим все вопросы ведения журнала. Хозяйственную часть контролировал наблюдательный комитет1. Таким образом, издание наиболее оппозицион­ного в начале XX в. толстого журнала было основано на самых пе­редовых для того времени кооперативных принципах, которые, как сетовал С.Н. Кривенко, «не пошли» в русской прессе, но прекрас­но работали в «Русских ведомостях» и «Русском богатстве».

 

Принципы организации номера журнала остались неизменными. «Русское богатство» состояло из двух основных разделов. В первом печатались научные статьи и беллетристика. Все остальное счита­лось публицистикой и входило во второй отдел, который называли «корпусным». По мнению редакции, именно публицистика состав­ляла «корпус» журнала, что было характерно для издания публи­цистического типа. В «корпусном» отделе имелись постоянные руб­рики: «Хроника внутренней жизни», «Политика», обзор зарубеж­ных событий и библиографический отдел под названием «Новые книги». По утверждению сотрудников, все другие отделы журнала «при отборе материала руководствовались тематикой основных ста­тей публицистического отдела как главного»2.

 

«Русское богатство» редакция составляла по хорошо продуман­ному плану, она старалась подчеркнуть основную идею не только одного месяца, но даже и года. Первую скрипку в доказательстве этой идеи опять же играли материалы публицистические, все осталь­ные — в особенности беллетристика — должны были их дополнять.

 

Это определяло отношение к художественной литературе в «Русском богатстве». Романы и рассказы, принимаемые в журнал, должны были соответствовать идейным установкам журнала, даже в ущерб художественному замыслу. Наверное поэтому беллетристи­ка «Русского богатства» была традиционно серой, вызывала много­численные критические оценки, но для журнала она первостепен­ной роли не играла. Редактировал отдел беллетристики В.Г. Коро­ленко. Он много писал сам для «Русского богатства», здесь опубликовал знаменитую «Историю моего современника», широко изве­стные публицистические работы: «О свободе печати», «Сорочинская трагедия», «К полтавской трагедии». Менее известен отклик В.Г. Короленко на события Кровавого воскресенья. Как упомина­лось выше, было запрещено что-либо публиковать по этому поводу. Статья Короленко напечатана через две недели после событий. Он писал: «Бывают дни и бывают события, в которых, как в фокусе, сосредотачивается значение самых глубоких сторон данной истори­ческой минуты. Таково, по нашему глубокому убеждению, значение январских событий в Петербурге»3.

 

 

Короленко выражал неудовольствие беллетристикой, высказы­вал претензии к критике и библиографии, сетовал на «Хронику», которая «стремится слишком заполонить журнал», находил, что мало выдающихся сторонних работ по литературным и другим вопросам. Ежегодно Короленко прочитывал по 400 — 500 рукопи­сей, но беллетристка все равно оставалась на низком уровне. Пи­сатель В.Г. Короленко, естественно, хотел печатать в журнале больше художественной литературы, но тип журнала и насыщенное политическими событиями время не позволяли реформировать из­дание. Из писем Короленко становится ясно, что он пытался реор­ганизовать «Русское богатство», но задуманная реформа осуществлена не была. Короленко начал отходить от редакционной работы, много сотрудничал в «Русских ведомостях». Боялись даже, что он совсем уйдет. А.В. Пешехонов высказывал опасения, как бы Коро­ленко совсем «не отбился от журнала». Связующим звеном в жур­нале был Н.Ф. Анненский; экономист и статистик, он сам писал в журнал мало, но его роль организатора была чрезвычайно велика. После смерти Н.Ф. Анненского в 1912 г. А.Б. Петрищев писал: «Пока в корню стоял Н.Ф., наши внутренние противоречия и разногласия примирялись в его авторитете... Когда Н.Ф. выбыл, внут­ренние трения получили гораздо большую остроту»4.

 

Одним из лучших считался отдел критики и библиографии, ко­торый возглавлял А.Г. Горнфельд — по образованию юрист, по в то же время довольно известный критик. По количеству рецензий, написанных для журнала, он был первым среди сотрудников.

 

«Хронику внутренней жизни» с 1905 по 1907 г., т.е. в период революции, вел А.В. Пешехонов, после 1908 г. отдел перешел к А.Б. Петрищеву и имел более информационный характер. А.В. Пе­шехонов в XX в. был одним из основных сотрудников «Русского богатства», определял его позицию. Земский статистик, экономист, он пришел в журнал в середине 90-х годов, член редколлегии с 1901-го. В годы первой русской революции стал одним из создателей партии народных социалистов — энесов, — близкой к эсерам, но более умеренной, менее нацеленной на тактику индивидуального террора. С мая 1917 г. работал министром продовольствия во Временном правительстве. После Октября остался в России, но был выслан за границу в 1922 г. Через три года заявил о своем выходе из ЦК партии энесов и желании вернуться в Россию. С 1927 г. сотрудни­чал в советском торгпредстве в Риге, в 1933 г. умер.

 

С 1905 г. постоянным членом Товарищества «Русского богат­ства» стал A.M. Редько, известный своей революционной деятельностью, в 1886 г. он был сослан на пять лет в Сибирь. В начале века окрепла связь журнала с партией эсеров, там публиковались лидер партии В. Чернов, Н. Русанов (псевдоним П. Кудрин), П.Ф. Якубо­вич (псевдоним Л. Мельшин).

 

Перед 1905 г., по мнению Витте, «Русское богатство» являлось самым левым, «анархическим» изданием России.

 

В марте 1906 г. «Русское богатство» опубликовало основные положения партии народных социалистов. В отличие от партии де­мократических реформ, которую попытался создать «Вестник Евро­пы», энесы долго выступали на общественной арене и в России, и в эмиграции. Народные социалисты объявили себя независимой от эсеров отдельной партией. Программа энесов была более умерен­ной, чем эсеровская. В пей излагались демократические идеалы, де­лался акцепт на нравственном факторе жизни общества и человека. Основной движущей силой энесы считали интеллигенцию и предпо­читали мирную тактику революционной. В первом номере журнала за 1906 г. В.Я. Яковлев-Богучарский писал: «Центральное место в нашем миропонимании занимает человек. Идея самоценности и верховенства человеческой личности всегда была одной из самых ха­рактерных для нашего направления»5. Журнал шел в русле этичес­ких поисков своего времени. Кстати, в это время он назывался «Со­временность». Сменив название, «Русское богатство» стремилось уйти от цензурных преследований, по очень быстро старое название было возвращено.

 

Цензура постоянно следила за журналом. В одном из отчетов Главного управления по делам печати содержится интересная ха­рактеристика издания. «Будучи... едва ли не единственным в совре­менной периодической печати органом, оставшимся верным «старо­му знамени» когда-то чрезвычайно популярного народничества, «Русское богатство» питает надежды вновь собрать и объединить под этим знаменем все более или менее радикально-настроенные элементы русского общества и постоянно призывает своих читате­лей на путь служения интересам трудового парода, усматривая в этом служении одну из самых славных традиций и лучших особен­ностей русской интеллигенции». Говоря об основном направлении журнала, цензор отмечал и главную особенность его типа: «Указан­ное направление «Русского богатства» с особенной ясностью сказы­вается в его публицистическом отделе»6.

 

Но после событий первой русской революции такая пропаганда уже не находила многочисленных сторонников, и читателей у жур­нала не прибавлялось. Тиражи были небольшими: в 1904 г. — 8019 подписчиков, в 1908-м — 10833, в 1909-м — 10771.

 

Естественно, редакция «Русского богатства» старалась работать для широких кругов читателей, но предназначение и реальный ре­зультат не всегда одно и то же. В 1900—1910-х годах народничес­кая пропаганда уже не привлекала «широких кругов интеллиген­ции», да и политические ссыльные дифференцировались по партий­ной принадлежности и читали «свои» издания. Тираж 10 тыс. даже для толстого издания небольшой и говорить о «Русском богатстве» как о массовом журнале не позволяет. Наоборот, журнал потерял популярность у той аудитории, которой гордился в XIX в.

 

Основным достоинством «Русского богатства» явилась верность один раз выбранному пути и направлению, постоянная защита ин­тересов крестьян и близость к политической деятельности почти всех сотрудников, активно участвовавших в разворачивающихся событиях.

 

После Февральской революции 1917 г. политическая программа журнала была изложена А.В. Пешехоновым. «Русское богатство» требовало всей власти Учредительному собранию. Главная идея, ко­торая, по мысли редакции, могла бы сплотить все передовые силы страны, выражалась лозунгом «Земля и воля». После победы боль­шевиков народнический журнал прекратил свое существование.

 

«Мир божий»

 

Некоторые новые толстые русские журналы появлялись рядом со своими старшими собратьями, их редакции находились в близких отношениях. Так возник «МИР БОЖИЙ», издательница которого Александра Аркадьевна Давыдова — вдова директора Пе­тербургской консерватории К.Ю. Давыдова, начинала свою дея­тельность под влиянием Н.К. Михайловского, с которым ее связы­вала многолетняя дружба.

 

Многих членов редакции связывали родственные отношения, благотворно отразившиеся на деятельности журнала. Активное уча­стие принимали в журнале дочери Давыдовой — Лидия Карловна Туган-Барановская по мужу и приемная дочь Мария Карловна, из­вестная в русской журналистике под двойной фамилией Куприна-Иорданская. Женой А.И. Куприна она стала в 1903 г., в это же время после смерти матери и старшей сестры она стала издательни­цей «Мира божьего». За редактора «Современного мира», сменив­шего «Мир божий», Н.И. Иорданского она вышла замуж в 1910 г. М.К. Куприна-Иорданская работала в журналистике и после октяб­ря 1917 г. Она оставила интересные воспоминания «Годы молодос­ти», где рассказала и о А.И, Куприне, и о журнале «Мир божий».

 

М.И. Туган-Барановский — экономист, историк, один из пред­ставителей «легального марксизма» сотрудничал в журнале сам и привел своих единомышленников — П.Б. Струве, Н.А. Бердяева и С.А. Булгакова. Много работал в журнале А.И. Куприн, активно публиковался Д.Н. Мамин-Сибиряк, маленькую дочь которого пос­ле смерти его жены взяла в свой дом А.А. Давыдова.

 

Первый помер журнала за 1892 г. вышел с опережением — 13 де­кабря 1891-го. Редактором вначале был В.П. Острогорский — про­фессор, известный литературовед и педагог. Давыдова и Острогор­ский планировали создать журнал для подростков, по планы посте­пенно менялись. В подзаголовке «Мира божьего» в год выхода зна­чилось: «Литературный и научно-популярный журнал для юноше­ства». В объявлении об издании подчеркивалось, что журнал хочет давать своим читателям «общедоступное образовательное чтение». В качестве основного читателя предполагалась и образованная се­мья, и читатели из различных слоев общества. Но журнал стал рас­ширять предполагаемую аудиторию, выводить ее за пределы соб­ственно подростковой. От первоначальных планов осталось только название: «Мир божий» — мир вокруг человека, со всеми его про­явлениями, тайнами и загадками1. В 1893 г. редакция получила разрешение добавить к подзаголовку слова «и для самообразования». Значит, аудитория расширилась еще больше, так как самообразованием могут заниматься люди любого возраста.

 

«Мир божий» формировался как образовательный научно-попу­лярный журнал для юношества и «средней по образованию публики». Этим объяснялось обилие научных и научно-популярных публикаций, которыми журнал славился все время своего существования.

 

Общественный подъем 90-х годов XIX в., яростные споры меж­ду марксистами и народниками, приход в журнал талантливых пуб­лицистов и общественных деятелей — все это способствовало изме­нению типа журнала. Постепенно «Мир божий» превратился в журнал «обычного русского типа», сохранив черты научно-попу­лярного издания.

 

Это произошло по инициативе и при активном участии появив­шегося в журнале в 1894 г. А.И. Богдановича, который взял на себя обязанности неофициального редактора «Мира божьего». А.А. Да­выдова, хотя и прочитывала все рукописи, предложенные редакцией к публикации, редакторских функций на себя не брала. В.П. Ос­трогорский постепенно отходил от журнала и в последние годы, как вспоминали сотрудники, подписывал журнал не читая. Редак­торские обязанности легли на А.И. Богдановича, который из-за своего прошлого не мог быть утвержден в качестве редактора офи­циального. Он не мог даже подписывать свои публикации, и в тече­ние 10 лет его знали под литерами «А.Б.». Только четыре материа­ла, напечатанные после октября 1905 г., он смог подписать полным именем — Ангел Богданович.

 

А.И. Богданович родился в 1860 г. в польско-литовской семье. (Свое имя Анжело он перевел на русский язык, отсюда непривычное Ангел.) Он начал учиться на медицинском факультете Киевского уни­верситета, но с 3-го курса был исключен за участие в кружке отстав­ного военного Л свинского, который хотел открыть типографию. Даль­ше планов дело не пошло. После ареста у членов кружка нашли, по словам А.И. Куприна, «81 точку из шрифта». И хотя обвинение стро­илось на этих «точках», Богданович был «привлечен к военному суду по политическому процессу, просидел год в тюрьме, произнес на суде блестящую речь, по которой был совершенно оправдан, но исключен из университета и выслан в Нижний Новгород»2.

 

Десять лет провел Богданович в провинции, сначала в Нижнем Новгороде, где сошелся с кружком общественных деятелей, группировавшихся вокруг В.Г. Короленко и Н.Ф. Анненского, затем пять лет в Казани. Там он сотрудничал в газете «Волжский вест­ник» и был воскресным фельетонистом «Казанских вестей», где писал под псевдонимом «Зритель». В Нижнем Новгороде под псев­донимом «Сын своей матери» в той же роли выступал В.М. Доро­шевич. «Полемика этих двух бойких соперников вызывала звон в ушах», — вспоминал известный в свое врем