Реалистические концепции права в США

Реалистические концепции права в США

 

Под влиянием социологической юриспруденции в правоведении США первой трети XX в. возникло движение "реалистов", объединявшее в основном представителей отраслевых юридических дисциплин — специалистов в области гражданского, коммерческого, предпринимательского и других отраслей права. Многие реалисты, прежде чем обратиться к научным исследованиям, занимались адвокатской практикой.

Лидером этого движения был видный американский цивилист Карл Ллевеллин (правильнее Ллуэллин; 1893—1962). Он определил общие черты, характерные для концепций, с которыми выступили участники движения, и дал ему название "правовой реализм". Теоретические взгляды Ллевеллина нашли отражение в его курсе лекций "Куст ежевики" (1930 г.; в заголовке обыгрываются слова из колыбельной песни), а также в сборнике статей "Юриспруденция: реализм в теории и на практике". С 1944 г. Ллевеллин руководил комиссией, подготовившей проект Единообразного торгового кодекса США — самой обширной систематизации коммерческого права в истории страны. К настоящему времени этот Кодекс принят во всех штатах, за исключением Луизианы.

Второй по значению фигурой в движении американских реалистов обычно называют Джерома Фрэнка (1889—1957), автора нашумевшей книги "Право и современное сознание". В 30-е гг. Фрэнк занимал ответственные посты в ряде учреждений и комиссий, созданных для реализации программы "Нового курса"; затем исполнял обязанности федерального судьи.

Идеи реалистического подхода к праву разрабатывали также Т. Арнольд, У. Кук, М. Рейдин и ряд других юристов. Некоторые из них, отмечая неопределенность термина "правовой реализм", предлагали иначе именовать свою концепцию и направление в целом, однако ни одно из этих предложений не получило поддержки, и в юридической литературе укоренилось название, которое было дано движению Ллевеллином.

Реалистическая теория права имела много общего с положениями социологической юриспруденции США. философско-методологической основой концепции Ллевеллина, как и учения Р. Паунда, послужили идеи прагматизма (см. § 6.). Подобно теоретикам социологического направления в правоведении реалисты подвергли критике юридический позитивизм и призывали исследовать не только правовые нормы, установленные в законах и судебных решениях, но и сам процесс воздействия права на поведение людей. По общему мнению реалистов формально-догматические приемы изучения правовых актов уже не отвечают требованиям современной науки. Ллевеллин в одной из своих программных статей указывал: "Тщательный анализ формальной логики судебных решений полезен. В то же время важно подчеркнуть, что его полезность значительно возрастет, если решения по этим делам будут столь же тщательно изучены с точки зрения инструментализма, под углом зрения их прагматического и социально-психологического содержания".

Идейные разногласия между реалистами и сторонниками социологической юриспруденции проявились при обсуждении вопроса о том, какое место в правовом регулировании занимают нормативные предписания и правоприменительная деятельность. Если Паунд, напомним, рассматривал эти категории вих взаимосвязи, как равноценные элементы многоаспектного понятия права, то реалисты, не отрицая значения правовых норм, стремились переориентировать юридическую науку на изучение судебной и административной практики. Именно практика образует, по словам Ллевеллина, "костяк правовой системы". Вместо того чтобы спорить о содержании общих принципов и норм права, юристам следует прежде всего обобщить существующую юридическую практику. В условиях современного общества, считал Ллевеллин, на первый план выдвигаются вопросы о том, "как, насколько и в каком направлении расходятся между собою принятая норма и практика вынесения решений".

Согласно взглядам реалистов действующее право создается не законодателем путем установления абстрактных норм, а судебными и административными органами в ходе разрешения конкретных споров, возникающих между людьми. "Сферой права, — писал Ллевеллин, — является деятельность, относящаяся к разрешению споров. А люди, осуществляющие эту деятельность по должности, будь то судьи, шерифы, чиновники, тюремщики или юристы, являются официальными выразителями права. То, что эти должностные лица решают в отношении споров, и есть, по моему мнению, само право"; (в американской юридической литературе это высказывание нередко цитируют как определение права, сформулированное Ллевеллином).

Правовые нормы, вторил ему Фрэнк, "не действуют сами по себе". Нормы права содержат определенные идеалы, моральные ценности и ориентиры политики государства, однако они не порождают у индивида субъективных прав до тех пор, пока не будут применены в решении по конкретному делу. "Право состоит из решений, а не из норм. Если это так, то судья создает право всякий раз, когда решает дело", — утверждал Фрэнк. Под правом реалисты понимали, таким образом, совокупность индивидуальных предписаний, т.е. правил поведения, установленных компетентными органами государства применительно к конкретным ситуациям.

Сторонники правового реализма сконцентрировали свое внимание на вопросах практико-прикладного характера. Они достаточно редко обращались к анализу социальных условий возникновения и развития права, его взаимодействия с другими нормативными системами общества (исключение составляли работы Ллевеллина, в которых рассматривались обычаи, действующие в резервациях американских индейцев, и была предложена трактовка права как социального института).

Многие участники движения, подчеркивая практическую направленность реализма, призывали вообще отказаться от теоретических исследований в юриспруденции и ограничить ее задачи изучением реальных, эмпирически наблюдаемых фактов. "Неизменным врагом реализма является концептуализм", — заявлял, например, один из теоретиков. Подобного рода представления сыграли отрицательную роль в развитии реалистической теории права, послужив одной из главных причин, обусловивших довольно низкий уровень ее обоснования по сравнению с иными политико-правовыми учениями того времени. Реалисты не создали целостной, систематически разработанной правовой теории.

Центральное место в сочинениях реалистов занимали проблемы, связанные с процессом вынесения судебных решений. Описывая процесс судебного разбирательства, сторонники реализма широко использовали положения современной им психологии. В этом отношении особенно показательна концепция Фрэнка, проводившего в своих работах идеи фрейдизма, гештальт-психологии и других учений. Реалисты доказывали, что судья, рассматривая дело, сначала принимает решение по интуиции и только затем подыскивает для него аргументы с помощью логических умозаключений, ссылок на статьи закона, прецеденты и т.п. Интерес реалистов к интуитивной стадии судопроизводства во многом был продиктованих стремлением опровергнуть концепции юридического позитивизма, представители которого сводили процесс судебного разбирательства к логическим операциям подведения конкретного случая или спора под абстрактные нормы права. Ллевеллин, Фрэнк, Кук и другие реалисты в своих трудах показали, что судебная деятельность имеет значительно более сложный характер, чем ее изображали последователи формально-догматической юриспруденции конца XIX — начала XX в.

Правовой реализм в целом представлял собой доктрину, построенную на соединении принципов социологического и психологического подходов к изучению права. Своеобразие этой доктрины заключалось и в том, что практико-прикладная проблематика в ней превалировала над теоретическим содержанием.

Обобщения и выводы, сделанные реалистами в ходе изучения судебной практики, были использованы Ллевеллином при подготовке проекта Единообразного торгового кодекса США.

 

72. Теория элит (В. Парето, Г. Моска).

 

§ 10. Теории элит, бюрократии и технократии

Во второй половине XIX в. в связи с дальнейшей централизацией и бюрократизацией политической жизни наступил период критической переоценки опыта представительного правления и либерально-демократических ценностей. Это нашло свое отражение в теории элит Вильфредо Парето (1848–1923) и в концепции политического класса Гаэтано Моска (1858–1941). В начале XX в. элитарный подход к изучению политики был дополнен изучением влияния так называемых заинтересованных групп (А. Бентли) и новым взглядом на упорядочивающую роль бюрократии в деле осуществления власти в обществе и государстве (М. Вебер). Особую разновидность социально-группового анализа политики составили концепции технократии и технодемократии (Д. Белл, М. Дюверже и др.)

Первым наброском теории политического класса стала работа 26-летнего итальянского правоведа Г. Моски «Теория правления и парламентское правление» (1884). Более развернутый вариант обоснования этой концепции был представлен затем в его работе «Основы политической науки» (2 тома, 1886,1923). Теория элиты была впервые обстоятельно изложена В. Парето в его «Трактате общей социологии» (1916), в котором социологическая тематика сочеталась с исторической, политико-идеологической и социально-философской. Парето был по образованию инженером, но впоследствии глубоко и основательно заинтересовался политэкономией и социологией.

Оба итальянских мыслителя исходили из весьма близкой идеи о наличии в сфере управляющей деятельности каждого общества двух значительно обособленных групп– правящих и управляемых. Самое большое новшество, предложенное ими при обсуждении этого вопроса, состояло в утверждении, что в обществе всегда правит «ничтожное меньшинство» в виде «политического класса» (Г. Моска) или «правящей элиты» (В. Парето).

708 Глава 22. Политические и правовые идеи XX в.

Согласно разъяснениям Моски, «во всех человеческих обществах, достигших известного уровня развития и культуры, политическое руководство в самом широком смысле слова, включающее административное, военное, религиозное и моральное руководство, осуществляется постоянно особым, т.е. организованным, меньшинством». Это меньшинство Моска, по всей видимости не без влияния Маркса, именовал также господствующим классом, руководящим классом, правящим классом.

Парето в своем обосновании концепции правящей элиты исходил из предположения, что каждое общество можно разделить на две страты, или слоя,– высшую страту, в которой обычно находятся правящие, и низшую страту, где находятся управляемые. Он усложняет привычную дихотомию классов (господствующий и подчиненный) и выделяет в высшем слое (элите) две подгруппы– правящую и неправящую элиты, а в низшей страте такое разделение считает неоправданным. Таким образом, фундаментальное различие у Парето выглядит как различие между элитой и массой.

Элита в широком смысле весьма сходна по значению с аристократией (власть лучших) или, в более современной формулировке, с меритократией (власть достойных). Такое понимание исходит из того представления, что узкий слой лучших из лучших всегда обнаруживает себя в каждой обособленной общественной деятельности или в иерархии профессионального престижа. Если мы станем присваивать тому, кто превосходнейшим образом делает свое дело, индекс 10, а самому нерадивому 1 и поставим ноль полному неумельцу, то подобное разделение получит свою логику и оправдание. Область индексируемой деятельности может быть связана не только с политикой или бизнесом, но также с просвещением, поэтическим ремеслом и т.д. Ловкому жулику, который обманул многих и еще не попал под карающий меч правосудия, тоже следует поставить индекс 8, 9 или 10. Легче всего ставить индексы шахматистам, основываясь на количестве побед и поражений. Однако в делах управления к правящей элите должны быть отнесены те, кто прямо или косвенно заметно влияет на правительственную политику. Остальные образуют неправящую элиту. Понятное дело, что известный шахматист или писатель–властитель дум также входят в элиту.

Очень важное место в социологе-политической концепции Парето занимает толкование логического и нелогического поступка (поведения в широком смысле). По мнению Р. Арона, в

709 § 10. Теории элит, бюрократии и технократии

уяснении этой проблемы сильно помогут наблюдения за поведением таких распространенных и типичных участников деловой современной жизни, как инженер и спекулянт. Инженер, если он не ошибается, ведет себя логично. Экономист и юрист, если не сильно завышают роль своих познаний, способны понять определенные формы поведения людей. И только социология имеет дело с людьми, которые обычно не ведут себя ни как деловитые инженеры, ни как осторожные спекулянты. Человек по природе своей существо хотя и рассудительное, но в своем практическом поведении нередко безрассудное. Наблюдая эа его поведением, социолог должен выявить и учесть особую роль чувств и аффектов (страстей) в этом поведении. Эта роль так велика и так постоянна в своем воздействии на поведение, что умственные построения выглядят удивительно переменчивыми, тогда как чувства относительно постоянными. Вот за эту постоянность все чувства и аффекты Парето отнес к особой категории компонентов в человеческом поведении и назвал их термином «резидуа» (буквально «остатки», т.е. то, что остается, выпадает в осадок). В отличие от чувств и аффектов умственные построения, т.е. аргументы и системы оправдания, а также идеологии, с помощью которых люди обычно маскируют свои страсти и тем самым придают своим поступкам или высказываниям вид обдуманных поступков, Парето именует «дериватами» («производные»).

Все общества отличаются между собою во многом вследствие различий, коренящихся в природе своих элит. Это связано также с тем, что ценности мира сего распределяются неравномерно, а вместе с ними столь же неравномерно распределены престиж, власть или почести, связанные с политическим соперничеством. В результате меньшинство управляет большинством, прибегая к двум разновидностям приемов и средств– силы и хитрости. С учетом такого толкования политические элиты подразделяются на два семейства, названия которых восходят к Макиавелли. Предпочитающие насилие именуются элитой львов, другие, тяготеющие к изворотливости,– элитой лис. Самым важным событием в истории Парето считает жизнь и смерть правящего меньшинства. «История,– согласно его крылатой формуле,– кладбище аристократий» (Трактат общей социологии). Отсюда и другая его формула– «История обществ есть большей частью история преемственности аристократий».

710 Глава 22. Политические и правовые идеи XX в.

Правление элит из семейства львов– это правление радикальных меньшинств в условиях сильно бюрократизированной деятельности. Западноевропейские общества управляются, согласно Парето, плутократическими элитами («семейство лис»). «Проблема организации общества должна решаться не декларациями вокруг более или менее смутного идеала справедливости, – утверждал Парето,– а только научными исследованиями, задача которых найти способ соотнесения средств с целью, а для каждого человека– соотношения усилий и страданий с наслаждением, так чтобы минимум страданий и усилий обеспечивал как можно большему числу людей максимум благосостояния».

Вклад Моски и Парето в современную политическую теорию связан главным образом с определением структуры власти и сосредоточением внимания на групповом характере реализации власти в любой ее форме. Следующим этапом разработки подобной методологии стала концепция «железного закона олигархии» Роберта Михельса (1876–1936), возникшая, как и элитарная теория, в полемике с марксизмом. По собственному обобщению Михельса, «формула необходимости смены одного господствующего слоя другим и производный от нее закон олигархии как необходимой формы существования коллективной жизни ни в коем случае не отбрасывает и не заменяет материалистическое понимание истории, но лишь дополняет его. Не существует никакого противоречия между учением, согласно которому история– это процесс непрерывной классовой борьбы, и тем учением, по которому классовая борьба приводит к созданию новой олигархии».

Сама олигархия объяснялась Михельсом порождением потребностей психологии масс и психологии организации, а также отчасти особенностями самих организаций, которые подвержены особым «законам структур организаций». Эта концепция, воспроизводившая на материале организаций политических партий паретовский принцип правления меньшинства, была изложена в работе «Социология партийных организаций в современной демократии» (Вена, 1911). Одной из самых шокирующих констатации автора стало наблюдение о несовместимости начал современных бюрократических организаций и демократии: «Кто говорит об организации, говорит о тенденции к олигархии. По мере развития организации демократия приходит в упадок». В условиях сложного взаимодействия технических свойств политической организации с психическими свой-

711 § 10. Теории элит, бюрократии и технократии

ствами организованых масс и их политических лидеров происходит постепенный переход от «спонтанного лидерства» к «олигархическому руководству» через стадии «профессионализированного» и «стабилизированного» лидерства. Основное применение эта концепция нашла при объяснении причин упадка демократии и «создания нового политическогоо мышления» в духе теории фашизма, а также в современной социологии лидерства, партийных организаций и бюрократии.

 

73. Политико-правовые взгляды О. Шпенглера.

 

Матарас:

Политико-правовые взгляды О. Шпенглера (1880-1936) Автор работы «Закат западного мира» («Закат Европы»). Окончил университет в Галле, затем работал учителем, защитил докторскую диссертацию. Запершись на восемь лет, занимался только наукой. Его работа «Закат Европы» возбудила ажиотаж. В соответствии со взглядами Шпенглера, европейцы – это невероятно скудная и бессмысленная схема, которая европоцентрична и отражает тщеславие западного человека. История Европы искусственно раздувается, незаслуженно ценится, хотя на самом деле другие страны (Китай, Индия, например) ничем не хуже. Каждая культура живет особой жизнью. И человек, принадлежащий к одной культуре, не в силах понять ценности другой культуры и жить ими. Каждой из великих культур присущ тайный язык мира чувствования, вполне понятный только тому, кто принадлежит к этой культуре. Как только достигнуты цели культуры и исчерпаны ее возможности, она коченеет и отмирает, ее силы свертываются, и она становится цивилизацией. А цивилизация – это конец. Этапы заката западного мира: 1) эпоха Реформации (кризис католической церкви, появление протестантизма, который порождает политический либерализм); 22 2) эпоха Просвещения. На сцену выходит буржуазия, желающая достичь царства разума. Буржуазия уже не говорит о религии и Боге, она говорит о безрелигиозном человеке; 3) эпоха революций. Характеризуется разорением крестьян и превращением их в наемных рабочих. Дворянство и крестьянство исчезает, и город начинает доминировать над деревней; 4) период империализма, символом которого признается откровенный расизм и национализм. В искусстве господствует модернизм, который характеризуется Шпенглером как «победа плебса над обществом». К демократии Шпенглер относится отрицательно, так в ней тон задает плебс (толпа). В этот период люди не желают достичь идеалов красоты. Плебс хочет понятного искусства. Должно господствовать всеобщее равенство, т. е. все должно быть одинаково пошлым. Парламент начинает перерождаться, а власть переходит к частным лицам, влиятельным семействам и кланам. Идеи Шпенглера о государстве и праве заключаются в следующем. Государство он представляет как естественную форму существования народа. Динамику общественного и государственного устройства Шпенглер рассматривал следующим образом: феодальный союз – сословное государство – дворянство. Дворянство и духовенство – это те два сословия, которые создают культуру. Каждое сословие вырабатывает свой идеал государства. Но эти идеалы чаще становятся утопичны, ибо в исторической действительности нет никаких истин, имеются только факты. Нет никакой справедливости и никакой мировой ценности. В реальном мире нет государств, построенных их идеала, есть только органически произросшие. Если раньше государство, войско и общество использовались как синонимы, то сейчас государственная власть обособляется в отдельный институт со своими собственными интересами. Конституция, по Шпенглеру, никогда не отражает реального положения вещей. Политика – это жизнь, а жизнь – это политика. Человек всегда становится либо объектом, либо субъектом политики. Шпенглер считал, что государство образуется один раз и в одной культуре. При этом слов «абсолютизм», «демократия» каждый раз приобретают новый смысл. В культуре выделяются сословия, а в цивилизации появляются партии («это когда безработные организуются бездельниками»). Право, по Шпенглеру, - собственность сильного для бессильного. 23 Шпенглер утверждал, что античное право – это право, созданное гражданами для граждан. Античности неведомы судьи в качестве сословия. Их юриспруденция – это опытная наука единичных случаев. В античном праве важнейшую роль играет практика. Римляне никогда не изучали понятие «судебная ошибка», они различают виды договоров, но самого понятия договора не дают. Право возникает в Византии в религиозных община. То, что в Риме было принятием в гражданство, в Византии заменялось крещением. В Византии всякое право становится божественным. Римское право, попадая в западный мир, начинает комментироваться, возникают глоссаторские школы.

 

74. Правовая теория И. Ильина.

 

Правовая теория И. Ильина (1882-1953) Окончил юридический факультет Московского университета с дипломом I степени. Автор работы «О несопротивлении злу силой». Юриспруденция Ивана Ильина строится на православном мировоззрении. Он всегда утверждал объективное значение права. И. Ильин различает естественное и положительное право. Причем последнее является видоизменением естественного права. У Ильина право имеет духовный смысл. Правосознание, по Ильину, - это не только знание и мышление, это еще и воображение, воля и вся человеческая душа. Правосознание – это особое соотношение инстинкта и духа. Корень правосознания необходимо искать в религиозном чувстве и совести, на которых коренится естественная система. Государство, по Ильину, имеет не только материальный, но и духовно-душевный характер. Он предлагает смотреть на государство как на институт творческого единения и сотрудничества, а не классовой борьбы. Ильин против сведения государства к насилию и злу, а также к непротивлению злу. В государстве он выделяет два элемента: 1) корпорация – система солидарно заинтересованных. Для нее характерен высокий уровень правосознания; 2) учреждение, которое строится по принципу «опеки над». Исторически государство совмещает в себе черты корпорации и учреждения, но необходимо найти их лучшую комбинацию для данного исторического момента. Неотъемлемый атрибут государственной власти, по Ильину, - это ее аристократический характер. Причем Ильин в этом случае подразумевал не аристократию богатства, а аристократию воли и сознания. 24 Лучшая форма правления для России – это монархия. Форма правления вырастает из единства этноса и ландшафта. Причем ее становление происходит иррационально, исторически. Так как Запад воспитан на индивидуализме, уважении собственности, то ему монархия не подходит. В России власть всегда воспринималась персонифицировано, поэтому для нее выйти на демократическую дорогу проблематично. Монархия и республика определяются разними элементами правосознания. В монархии гражданин – это верный и справедливый раб. В республике утверждается культ уравнения и равенства. Монархическое государство – это великая семья, спаянная кровью и предками. Республиканское государство – конгломерат договорившихся индивидуальностей. В монархии существует культ доверия к главе государства, а республика занята поиском гарантий против главы государства. Монархии присущ культ верности. А в республике избирают главу государства, который наиболее удобен при создавшихся условиях. Дл монархии характерны культ независимости и пафос закона и законности, а для республики – культ чести и пафос договора и договоренностей. Ильин особо подчеркивал, что монархия не может существовать без религиозных ценностей В своей работе «О несопротивлении злу силой» Ильин задается вопросом: нужно ли сопротивляться злу силой? В основу названной работы положено Евангелие. Основная мысль названной работы заключается в том, что православный человек всегда должен сопротивляться злу, но не силой, а любовью, религиозным и нравственным совершенствованием, духовным воспитанием. И лишь когда названные выше способы не действуют - то силой и мечом, а в некоторых случаях и смертной казнью. Смертная казнь, по Ильину, вполне приемлема для православного христианина, но ее применение есть трагедия. При сопротивлении злу человек, применяющий смертную казнь, «не праведен, но прав». Кроме того, Ильин отмечал, что к смертной казни нельзя применять слово «месть».

 

75. Политико-правовые идеи К. Шмитта.

 

Интернет:

Политические идеи К. Шмитта

Шмитт Карл - немецкий юрист и политический философ проживший 96 лет с 1888 по 1985 года.

 

Говоря о его политических идеях, как того требует заголовок в первую очередь следует сказать о его понимании политики. Деля, как в школьных учебниках по обществознанию, общество на сферы (экономическую, социальную, культурную) в отличие от них, и не только, он не выделяет политическую. Политической сферы просто нет, что же тогда такое политика и где она находится?

Определить понятие политического можно, лишь обнаружив и установив специфически политические категории.

Пишет Шмитт, под этими специфическими категориями он понимает бинарные оппозиции (красивое-безобразное в эстетике, доброе-злое в морали, выгодное и нет в экономике и т. д.). Такой оппозицией в политике является оппозиция друг-враг.

Понятия "друг", "враг" и "борьба" свой реальный смысл получают благодаря тому, что они в особенности соотнесены и сохраняют особую связь с реальной возможностью физического убийства. Война следует из вражды, ибо эта последняя есть бытийственное отрицание чужого бытия. Война есть только крайняя реализация вражды. Ей не нужно быть чем-то повседневным, чем-то нормальным, но ее и не надо воспринимать как нечто идеальное или желательное, а скорее, она должна оставаться в наличии как реальная возможность, покуда смысл имеет понятие врага.

Всякая противоположность - религиозная, моральная, экономическая или этническая - превращается в противоположность политическую, если она достаточно сильна для того, чтобы эффективно разделять людей на группы друзей и врагов. Политическое заключено не в самой борьбе, которая опять-таки имеет свои собственные технические, психологические и военные законы, но, как сказано, в определяемом этой реальной возможностью поведении, в ясном познании определяемой ею собственной ситуации и в задаче правильно различать друга и врага.

Политика таким образом по Шмитту есть то, что разделяет на друзей и врагов в подлинном смысле слов, то есть с возможностью войны и физического уничтожения врага.

Политическое может извлекать свою силу из различных сфер человеческой жизни, из религиозных, экономических, моральных и иных противоположностей; политическое не означает никакой собственной предметной области, но только степень интенсивности ассоциации или диссоциации людей, мотивы которых могут быть религиозными, национальными (в этническом или в культурном смысле), хозяйственными или же мотивами иного рода, и в разные периоды они влекут за собой разные соединения и разъединения. Реальное разделение на группы друзей и врагов бытийственно столь сильно и имеет столь определяющее значение, что неполитическая противоположность в тот самый момент, когда она вызывает такое группирование, отодвигает на задний план свои предшествующие критерии и мотивы: "чисто" религиозные, "чисто" хозяйственные, "чисто" культурные - и оказывается в подчинении у совершенно новых, своеобразных и, с точки зрения этого исходного пункта (т. е. "чисто" религиозного, "чисто" хозяйственного или иного), часто весьма непоследовательных и "иррациональных" условий и выводов отныне уже политической ситуации.

Це было самое интересное, но политические идеи Шмитта конечно этим не ограничиваются. Всё таки человек писал 70 лет, аж с 1910 года, так что написал он много, это и ранние его работы «Политический романтизм» (1919), «Диктатура» (1921), «Политическая теология» (1922), «Духовно-историческое состояние современного парламентаризма» (1923), «Понятие политического» (1927), «Учение о конституции» (1928). В 1933 он поддержал национал-социалистов чем фактически подписал себе позже и приговор на тюремное заключение и смертный приговор своей академической карьере, а также обрек себя на интеллектуальную изоляцию.

 

Децизионизм.

Был один из первых концептов изобретенных К. Шмиттом в донацистский период, работа "Учение о конституции", где конституция рассматривается не просто как договор, а как «всеобщее решение о виде и форме политического единства народа». В рамках децизионистской модели политики – в противоположность «нормативизму» неокантианца Х. Кельзена – правовая форма связывается с решением, исходящим от суверена. «Суверенен тот, кто принимает решение о чрезвычайном положении. Иначе говоря, суверен стоит вне закона, hors-la-loi, поскольку его действия в случае серьезной внутренней или внешней угрозы не могут быть ограничены законами, более того, делают впервые возможным нормальное функционирование правопорядка.

 

Антилиберализм

Основным оппонентом Шмитта является либерализм, который характеризуется неспособностью к принятию решений. Принцип разделения властей разрушает единство государства (ср. критику разделения властей у Руссо), лишая его возможности суверенно определять экзистенциального врага. В политике нужно быть готовым к чрезвычайной ситуации, когда дипломатические переговоры прекращаются, и две партии противостоят друг другу в бескомпромиссной и непримиримой борьбе. Политический враг не может быть союзником или другом в экономической, социальной, культурной или иных сферах; тем самым исключается само понятие нейтралитета. В либеральной же системе взглядов нейтралитет по отношению к существующему положению вещей предполагает молчаливое с ним согласие.

 

Полемизируя с плюралистической школой и, в частности, с британским политическим теоретиком Х. Ласки, Шмитт подчеркивает, что государство есть не просто произвольная «ассоциация» («governmental association»), а политическое единство, и как таковое оно тотально и суверенно. Политическое единство предполагает реальную возможность и другое сосуществующее политическое единство. «Поэтому на Земле, пока вообще существует государство, есть много государств и не может быть обнимающего всю Землю и все человечество мирового "государства". Политический мир – это не универсум, а плюриверсум».

 

Как уже было сказано, «Понятие политического» было консервативно-революционным ответом на Веймар и Версаль. Шмитт понимал, что в эпоху «нейтрализаций и деполитизаций» понятия «гуманности», «права» или «мира» оказываются предлогом для политических действий, за которым кроется господство одних групп людей над другими. Однако и после Второй мировой войны он продолжал видеть главную опасность для мирового устройства в политической унификации, а также в том, что место «политического» занимает «моральное» – концепция, которая «дискриминирует» и демонизирует врага, выступая от имени «человечности». Отрицание конкретной вражды открывает путь для вражды абсолютной, ибо как раз во имя человечества ведутся самые бесчеловечные войны.

 

Геополитика

Главная книга позднего Шмитта – «Номос Земли» (1950) – пронизана размышлениями о конце Вестфальской системы международных отношений и содержит предостережения об опасности глобальной унификации. Шмитт выступает как «последний сознательный представитель» jus publicum Europaeum (права континентальных европейских народов), которое предполагало войны ограниченного масштаба между суверенными государствами и сражения регулярных армий по типу дуэли. Англо-американский империализм, прикрываясь новой универсалистской фразеологией, разрушил классическое международное право, которое исходило из четкого разделения «земли» и «моря», стер линии демаркации и ввел дискриминирующее понятие врага, основанное на понятии «справедливой войны». Европоцентричный номос (связь места, закона и порядка) позволял сохранять мир между сильными государствами и минимизировать жестокость в межгосударственных отношениях. Распад же jus publicum Europaeum и асимметричный мировой порядок с его попытками уничтожить войну во всем мире чреват «всемирной гражданской войной». Шмитт считал, что утрата порядка, основанного на национальном государстве, без четкой организации больших пространств» может привести только к «размытым пространствам» и «псевдо-фронтам», когда Америка будет стремиться играть роль «настоящей Европы» и «хранительницы закона и свободы». Как заметил Шмитт в своем дневнике еще в 1947 г., традиционное государство имело суверенное право принять решение о завершении гражданской войны, глобальное же господство означает противоположное: «соединение войны по принципам международного права и гражданской войны»

 

Положения современного шмиттианства:

 

a) Признание противоположности «друга-врага» как исходной точки политики;

b) критика «делиберативной демократии» и моральной модели политики. Признание невозможности рационального консенсуса без исключения, проведения границы между «Нами» и «Ними»;

c) Критика экономической модели политики как сохранения «нормального состояния» глобализации.

d) Проблема «асимметричных войн»; анализ войны с терроризмом как новым «врагом», не имеющим конкретного лица, т.е. не представленного государством-субъектом.

e) Ложно понятый «универсализм» (глобальный мультикультурализм) vs политический плюриверсум.

 

К современным левым шмиттианцам можно отнести таких политических философов, как Дж.Агамбен, А.Негри и С.Жижек. Однако наиболее систематично противоположность политики sub specie consensus и понятия политического sensu schmittiano представлено в работах Шанталь Муфф.

 

 

76. Политико-правовое учение П.Сорокина.

 

Политико-правовое учение Петерима Сорокина (1889-1968) Известный социолог. В 20-е гг. выслан в Америку. П. Сорокин писал, что в ХХ в. произошла замена линейных теорий на нелинейные. 18 История – это история культурных суперсистем. Суперсистема – единство целостностей, сложная взаимосвязь; это определенный народ, нация. Каждая культурная суперсистема представляет собой культурное единство. Сорокин наделяет суперсистемы следующими свойствами: реальность, индивидуальность, зависимость от главных частей, избирательность и ограниченная изменчивость. Каждая суперсистема имеет свои границы (как правило, географические). Периодам роста, зрелости и распада соответствуют следующие фазы суперсистем: 1) идеациональная; 2) идеалистическая; 3) чувственная. Охарактеризуем каждую из названных фаз. Идеациональная фаза. Ее главный принцип и ценность – Бог. Литература и живопись основывались на Библии, архитектура и скульптура выражались как Библия в камне. Этика и право представляли собой дальнейшую разработку заповедей христианства. Нормы идеационального права не были направлены на достижение удовольствия и счастья, но их необходимо было выполнять так же, как и заповеди Абсолюта. Главная цель норм права состояла в содействии союзу человека с Богом. Преступление в этот период было синонимом греха, а послушание закону отождествлялось с послушанием Богу. Уголовные нормы