Студопедия — Зак. № 4 33 5 страница
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Зак. № 4 33 5 страница






Теория влияния климата вызывает ряд любопытных и забавных за­мечаний со стороны Монтескье. Проявляя постоянный интерес к Ан­глии, он стремится таким образом выявить особенности жизни Анг­лии и климата Британских островов. Ему удается это не без труда:

«Для нации, у которой порождаемая климатом болезнь удручает душу до такой степени, что поселяет в ней отвращение ко всему на свете, вплоть до самой жизни, для людей, которым все стало невыно­симо, наиболее подходящим образом правления был бы тот, при кото­ром они не могли бы возлагать вину за свое несчастье на одно лицо, страной управляли бы не столько люди, сколько законы, и потому для изменения государственного строя приходилось бы ниспровергать самые законы» (Œuvres complètes, t.II, p.486).

Эта сложная фраза, похоже, имеет тот смысл, что климат Англии приводит людей в такое смятение, что им следовало бы отказаться от правления одного лица с тем, чтобы естественная горечь жителей Британских островов могла бы быть излита на свод законов, а не на одного человека. Анализ климата Англии продолжается на протяже­нии нескольких глав в таком же стиле: «И если бы при этом та же на­ция получила от своего климата некоторую нетерпеливость характе­ра, которая не позволяла бы ей долго выносить однообразие, то оче­видно, что образ правления, о котором мы только что говорили, ока­зался бы для нее еще более подходящим» (ibid.). Нетерпение британского нахюда находится, таким образом, в тонкой гармонии с политическим строем, при котором граждане, не имея возможности излить чувства на одного обладателя власти, некоторым образом па­рализованы в выражении своего нетерпения.

В книгах о климате Монтескье использует много такого рода вы­сказываний, о которых можно сказать, что в них больше блеска, чем убедительных доводов.

Слово «ремесла» используется здесь в смысле, означающем деятель­ность кустаря, то есть речь идет о производстве, которое мы называем сегодня вторичным и которое заключается в изготовлении предметов, их переработке, а не непосредственно в земледелии.

Было бы неверно сводить экономический анализ Монтескье к этому пробелу. Монтескье представляет детальную и чаще всего точную картину факторов, влияющих на развитие экономики. Как эконо­мист, он мало систематичен. Он не принадлежит ни к меркантилист­ской, ни к физиократической школам. Однако можно, как это было сделано выше, считать его таким социологом, который предвосхитил современное изучение экономического развития путем именно учета воздействующих на него факторов. Он анализирует труд крестьян,


 


сами основы существования человеческих групп. Он проводит разли­чие между системами собственности, находит результаты воздействия различных систем собственности на число тружеников и производст­во земледельческих культур. Он устанавливает связь между системой собственности, земледелия и численностью населения. Затем он про­водит анализ соотношения между числом жителей и многообразием социальных классов. Он набрасывает теорию, которую можно на­звать «теорией роскоши». Нужны богатые классы для того, чтобы су­ществовала торговля ненужными товарами, не входящими в разряд товаров первой необходимости. Он устанавливает связи между тор­говлей внутри различных социальных групп и внешней торговлей всего сообщества. Он затрагивает проблему денежного обращения, роли денег в торговых операциях внутри сообщества и между различ­ными обществами. Наконец, он изучает вопрос о том, в какой мере определенный политический строй способствует или не способствует экономическому процветанию.

Речь идет о более широком и менее схематичном анализе, чем тот, что свойствен экономистам в узком смысле этого слова. Монтескье претендует на то, чтобы сделать социологию всеобъемлющей, включа­ющей и экономическую теорию.

В такого рода анализе постоянно присутствует взаимное влияние различных элементов. Характер собственности соответствует качеству труда земледельцев, качество труда в свою очередь — взаимоотношени­ям социальных групп. Структура социальных классов влияет на внут­реннюю и внешнюю торговлю. Центральная мысль Монтескье заклю­чается в том, что существует взаимозависимость, взаимное, бесконеч­ное воздействие различных аспектов социальной жизни друг на друга.

По мнению Л. Альтюссера, изложенному в его книге «Монтескье: политика и история», автор «О духе законов» стоит у истоков подлин­ной теоретической революции, которая «предполагает возможность применения к политике и истории ньютоновских категорий закона. Она предполагает также, что из самих человеческих институтов мож­но извлечь мысль об их многообразии в единстве и их переменчиво­сти в постоянстве: закон их диверсификации, закон их бытия. Этот закон будет уже не олицетворением идеального порядка, а отношени­ем, свойственным явлениям. Он больше не будет заниматься уста­новлением сущностей, а будет извлекаться из самих фактов, без предвзятой мысли, путем поисков и сравнений, на ощупь» {L. Althussei. Montesquieu, la politique et l'histoire, p.26). Однако «со­циолог не имеет дело, как физик, с предметом (телом), который под­чиняется простому детерминизму и следует линии, от которой он не уклоняется. Он имеет дело с типом объектов, совершенно особых, с людьми, которые уклоняются даже от законов, установленных ими для самих себя. Что можно сказать в таком случае о людях и их взаи­моотношениях со своими законами? Пусть они их меняют, обходят или нарушают? Но все это не наводит на мысль, что из их поведения, безразлично покорного или мятежного, можно извлечь закон, которо­му они следуют, не зная того, и даже из их ошибок — истину. Чтобы не прийти в отчаяние от невозможности открыть законы поведения людей, нужно просто взять такие законы, какие они себе составляют в силу необходимости, которая ими правит! По правде говоря, их ошибка, отклонения в их настроениях, нарушение и изменение их законов просто составляют часть их поведения. Остается только из­влечь законы нарушения законов или их изменений... Такая позиция предполагает очень плодотворный методический принцип, который заключается в том, чтобы не принимать мотивы человеческих дейст^ вий за побуждения, цели и причины, которые люди сознательно вы-


дают за реальные причины, поскольку чаще всего их заставляют дей­ствовать причины неосознанные» (ibid., р.28, 29).

Я

По вопросу об идеологическом споре в XVIII в. следует обратиться к диссертации Эли Каркассона «Монтескье и проблема Французской конституции в XVIII в. (Ehe Carcassonne. Montesquieu et le problème de la Constitution française au XVIIIe siècle. Paris, 1927).

19 Луи Альтюссер подводит такое резюме этой дискуссии: «Одна идея доминировала во всей политической литературе XVIII в.: идея, будто абсолютная монархия была установлена вопреки интересам знати и будто король опирался на разночинцев, чтобы преодолеть мощь своих противников-феодалов и подчинить их себе. Крупная ссора германи­стов и романистов, которая касалась происхождения феодальной зна­ти и абсолютной монархии, происходила на фоне этого всеобщего убеждения... С одной стороны, германисты (Сен-Симон, Буленвилье и Монтескье — последний отличается большей информированностью и большей тонкостью, но тоже очень твердый) с тоской вспоминают времена примитивной монархии — король, избранный аристократа­ми, и пэр среди пэров, каким он был в прежние времена в «лесах» Германии, — чтобы противопоставить его монархии, которая стала абсолютной: король, побивший сильных мира сего и пожертвовав­ший ими, чтобы набрать своих слуг и союзников в простонародье. С другой стороны, абсолютистская партия буржуазного толка, романи­сты (аббат Дюбо, автор заклинания против аристократии, ставший мишенью последних книг «О духе законов». См.: L'Esprit des lois, Liv.XXX, chap. 10) и энциклопедисты, которые славят то ли в Людови­ке XIV, то ли в просвященном деспоте идеал государя, сумевшего предпочесть заслуги и звания трудолюбивой буржуазии отжившим претензиям феодалов» (op. cit., p. 104 et 105).

Началом для германистского традиционализма послужила неиз­данная работа аббата Лё Лабурера, которому 13 марта 1664 г. пэры Франции поручили найти в истории «доказательства и прерогативы, связанные с их рангом». Лё Лабурер, чья работа почти наверняка бы­ла известна Сен-Симону, счел, что он нашел истоки появления ари­стократии в победе франков, и разработал теорию аристократии, принявшей участие вместе с королем в управлении страной в ходе ассамблей на Марсовом и на Майском полях. Герцог де Сен-Симон (1675—1755) в своих правительственных проектах, написанных к 1715 г., граф де Буленвилье (1658— Р 22) в своей «Истории былого образа правления Францией» (1727), в «Мемуарах монсеньору гер­цогу Орлеанскому — регенту» (1727), в «Очерке о благородном со­словии Франции» (1732) изложили апологию былой монархии «не­сравненного Карла Великого», разделившего, по традиции франков, свою власть с вассалами. Этот германский феодализм продлился вплоть до первой половины XIX в. Монлозье в своем трактате «О французской монархии» уже в 1814 г. поднял темы, затронутые Бу­ленвилье, чтобы «защитить исторические права дворянства». Такая форма аргументации вызвала ответную реакцию со стороны многих крупных историков поколения 1815 г., и в частности Огюстена Тьер-ри, первые произведения которого ("Подлинная история Жака Про­стака", 1820 г.) могли бы иметь в качестве эпиграфа слова Сьейеса: «Почему бы третьему сословию не отправить в леса Франконии все эти семьи, которые сохранили ненормальную претензию на принад­лежность к расе завоевателей».

Германизм Лё Лабурера и Буленвилье являлся одновременно и

«расистским» в смысле поддержки прав на завоевание, но и либе-

■ ральным, будучи враждебным по отношению к абсолютной власти и


благосклонным к парламентскому варианту. Однако два таких эле­мента были несовместимы.

Это политико-историческая доктрина, которая в форме ссылки на традиции франков, касающиеся свободы, и на «лесные» собрания в Германии не была, таким образом, полностью связана с интересами аристократии. Аббат Мабли в своих «Замечаниях по истории Фран­ции» (1765), одной из книг, несомненно оказавшей сильное влияние на поколение революционеров, излагает по этому поводу свою вер­сию, оправдывавшую созыв Генеральных штатов и политические ам­биции третьего сословия. Когда в 1815 г. Наполеон хотел примирить­ся с народом и свободой, он позаимствовал в книге Мабли идею чрез­вычайной ассамблеи Майского поля. Таким же образом в XIX в. Ги-зо, которого можно квалифицировать как историка закономерно поднимающейся буржуазии, был убежденным германистом, (см.: «Очерки об истории Франции», 1823 г., или «Уроки общей истории цивилизации в Европе», 1828 г.).

Токвиль и Гобино являются, без сомнения, последними выразите­лями германистской идеологии. Вместе с Токвилем феодализм испы­тывает мучения, будучи свидетелем подъема абсолютизма монархии, и душой склоняется к либеральным убеждениям, а разумом — к де­мократическим. Что касается Гобино, который через своего дядю и непосредственно у Монлозье черпал свое вдохновение у сторонников аристократической доктрины XVIII в., то у него источник либерализ­ма иссяк, и его восполнил расизм (см. переписку Токвиля и Гобино в: Tocqueville. Œuvres complètes. Paris, Gallimard, 1959, t.IX, и, в част­ности, предисловие Ж.-Ж. Шевалье).

Это не мешает ему видеть ясно все, что касается его собственного ок­ружения. Его произведения содержат немало выпадов против недо­статков и пороков аристократии и придворных. Конечно, сатира про­тив придворных направлена скорее против того, что сделала монар­хия с благородным сословием, чем против самой аристократии или такой аристократии, какой она должна быть, то есть свободной и не­зависимой. «Сословие лакеев уважается во Франции больше, чем где-либо; это питомник вельмож. Он заполняет пустоту в других со­словиях» (Lettres persanes. Lettre 98; Œuvres complètes, t.II, p.277). Или еще: «Нет ничего, что могло бы так приблизиться по невежеству к людям французского двора, как духовенство Италии» (Mes Pensées; Œuvres complètes, t.I, p. 1315).

Léon Brunschvicg. «Le Progrès de la conscience dans la philosophie

occidentale», p.489—501.

Eric Weil. Philosophie politique. Paris, Librairie philosophique J. Vrin,

1956, p.264. Эрик Вейль пишет, в частности: «Естественное право философа составляет основу всякой критики позитивного историче­ского права, так же как принцип морали обосновывает любую крити­ку индивидуальных правил... Вместе с позитивным правом оно опре­деляет всякому человеку, что именно в такой-то исторической ситуа­ции он должен делать, с чем согласиться и чего может требовать; отла­женная система подвергается критике только в том случае, если она не считается с равенством людей как разумных существ или отрицает разумный характер людей... Естественное право не дает своего собст­венного материального приплода, но, когда он есть, оно воспринима­ет его таким, каков он есть, а затем развивает его согласно своему собственному критерию... Естественное право, как критикующая ин­станция, должно решить, не вступают ли в конфликт те роли, кото­рые распределены положительным законом, не противоречит ли сис­тема, представляющая единое целое, принципу равенства людей как


разумных существ? Любой ответ на этот вопрос будет одновременно безусловным и историческим: естественное право, когда оно ставит задачу быть примененным, применяется непременно к позитивной исторической системе. А то, что таким же образом применяется к по­зитивному праву и через суждение о нем преобразует его во всей его полноте, не относится к позитивному праву» (р.36 à 38).

Библиография

Сочинения Шарля Луи Монтескье

«Œuvres complètes». Éd. par Edouard Laboulave. Paris, Garnier Frères, 7 vol., 1875—1879.

«Œuvres complètes». Texte présenté et annoté par Roger Caillois, Bibliothèque de la Pléiade. Paris, Gallimard, t.I, 1949, t.II, 1951.

«Œuvres complètes». Publiées sous la direction d'André Masson. Paris, Nagel, 3 vol., 1950—1955.

«L'Esprit des lois». Texte établi et présenté par Jean Brethe de La Gressaye. Paris, Les Belles-Lettres, 4 tomes, 1950—1961.

(Перевод цитат из произведений Монтескье на русский язык приводится по следующему изданию: Ш. Монтескье. Избранные про­изведения. М., ГосПолитиздат, 1955. — Прим. ред.)

Работы по теме в целом

Léon Brunschvicg. Le Progrès de la conscience dans la philosophie occidentale. Paris, Alcan, 1927.

Ernst Cassirer. La Philosophie des Lumières. Paris, Fayard, 1966.

Jean-Jacques Chevallier. Les Grandes Œuvres politiques. Paris, Armand Colin, 1949.

J.H. Laski. The Rise of European Liberalism, An Essay in Interpretation. London, George Allen & Unwin, 1936.

Maxime Leroy. Histoire des idées sociales en France, I. De Montesquieu à Robespierre. Paris, Gallimard, 1946.

Kungsley Martin. French liberal Thought in the Eighteenth Century. A study of political ideas from Bayle to Condorcet. London, Turnstile Press, 1954.

Friedrich Meinecke. Die Entstehung des Historismus. München, Berlin, R. Oldenburg, 2 vol., 1936.

C.E. Vaughan. Studies in the History of Political Philosophy before and after Rousseau. Edited by A.G. Little. Manchester, University Press, 2 vol., 1939.

Работы о Шарле Луи Монтескье

L Althusser. Montesquieu, la politique et l'histore. Paris, P.U. F., 1959.

•H. Barkhausen. Montesquieu, ses idées et ses oeuvres d'après les papiers de la Brède.'Paris, Hachette, 1907.


P. Barrière. Un grand provincial: Charles-Louis de Secondât, baron de la Brède et de Montesquieu. Bordeaux, Delmas, 1946.

E. Carcassonne. Montesquieu et le problème de la constitution française au XVIIIe siècle. Paris, Presses Universitaires (s. d.), 1927.

A. Cotta. «Le développement économique dans la pensée de Montesquieu». — In: «Revue d'histoire économique et sociale», 1957.

S. Cotta. Montesquieu e la scienza délia politica. Torimo, Ramella, 1953. СР. Courtney. Montesquieu and Burke. Oxford, Basil & Blackwell, 1963.

J. Dedieu. Montesquieu et la tradition politique anglaise en France, les sources anglaises de «L'Esprit des lois». Paris, J. Gabalda, 1909.

J. Dedieu. Montesquieu, l'homme et l'œuvre. Paris. Boivin et С, 1943.

E. Durkheim. Quid Secundatus politicae scientae instituendae contuturit. Thèse latine. Bordeaux, 1892 (traduite dans la «Revue d'histoire politique et constitutionnelle», juillet-septembre 1937, sous le titre «En quoi Montesquieu a contribué à la fondation de la science politique»).

E. Durkheim. Montesquieu et Rousseau précurseurs de la sociologie. Paris, M. Rivière, 1953.

J. Ehrard. Politique de Montesquieu. Paris, Armand Colin, 1965.

Ch. Eisenmann. «"L'Esprit de lois" et la séparation des pouvoirs». — In: «Melanges Carré de Malberg». Paris, 1933.

Étiemble. «Montesquieu». — In «Histoire des Littératures», III, Encyclopédie de la Pléiade. Paris, Gallimard, 1958, p.696—710.

E. Faguet. La Politique comparée de Montesquieu, Russeau et Voltaire. Paris, Société française d'imprimiere et de librairie, 1902.

F.T.H. Flechter. Montesquieu and English Politics 1750—1800. London, E. Arnold, 1939.

В. Groethuysen. Philosophie de la Révolution française, précédée de Montesquieu. Parist Gallimard, 1956.

A. Shackleton. Montesquieu, a Critical Biography, London, Oxford University Press, 1961.

A. Sore]. Montesquieu. Paris, Hachette, 1887.

P.M. Spurlin. Montesquieu in America, 1760—1801. Louisiana State University Press, 1940.

J. Starobinski. Montesquieu par lui-même. Paris, Éd. du Seuil, 1957.

Revue de Métaphysique et de Morale, numéro spécial d'octobre (vol. 46) consacré à Montesquieu à l'occasion du 250e anniversaire de sa naissance. Textes de R. Hubert, G. Davy, G. Gurvitch.


огюст конт

Разумная политика не может задаваться целью заставить развиваться человечество, которое приводится в движение собственными импульсами согласно закону, столь же неотвратимому, как закон гравитации, хотя и более гибкому. Но она задается целью облегчить развитие человечества, просвещая его.

Огюст Конт

Как социолог, Монтескье прежде всего осознает разнооб­разие во всем, что касается людей и общественных явлений. По его мнению, цель науки состоит в упорядочении внешнего хаоса; и он достигает этой цели через постижение типов прав­ления или обществ, перечисление детерминант любого коллек­тива и в конечном счете, может быть, через раскрытие неко­торых рациональных принципов, имеющих всеобщее значе­ние, хотя при необходимости ими и поступаются в том или ином случае. Таким образом, Монтескье исходит из разнооб­разия явлений жизни людей, а приходит, хотя и с трудом, к их единству.

В отличие от Монтескье Огюст Конт — прежде всего со­
циолог, приверженный единству людей и общественных явле­
ний, единству всей истории человечества. Идею единства он
доводит до такого предела, за каким обнаруживается препят­
ствие обратного свойства: он с трудом возвращается к разно­
образию процессов и обосновывает это разнообразие. По­
скольку существует лишь один безусловно приемлемый тип
общества, человечество должно будет, согласно философии
Конта, прийти к обществу именно этого типа. v

1. Три этапа развития научной мысли Конта

Мне кажется, поэтому можно представить этапы философ­ской эволюции Конта как три способа утверждения, объясне­ния и оправдания тезиса о единстве человечества. Эти этапы обозначены тремя основными работами Конта.

Первый этап (1820—1826 гг.) — этап написания неболь­ших работ, «Опускулов социальной философии»: «Общая оценка элементов современности в прошлом» (апрель ■1820 г.); «План работ, необходимых для реорганизации обще-


ства» (апрель 182 2 г.); «Философские размышления о науках и ученых» (ноябрь—декабрь 1825 г.); «Размышление о силе духа» (1825—1826 гг.). Второй этап составляют лекции «Кур­са позитивной философии» (выходившего в свет отдельными томами с 1830 по 184 2 г.). Третий этап представлен работой «Система позитивной политики, или Социологический трактат об основах религии человечества» (выходила в свет с 1851 по 1854 г.).

На первом этапе в своих «Опускулах» (переиздавая их в конце 4-го тома «Системы позитивной политики», Конт таким образом хотел подчеркнуть единство своего замысла), моло­дой выпускник Политехнической школы размышляет об обще­стве своего времени. Для большинства социологов начало их деятельности связано с размышлениями о характере эпохи, в которую они живут. Это свойственно и Огюсту Конту. Его «Опускулы» представляют собой описание и толкование того момента истории, который переживало европейское общество в начале XIX в.

По мнению Конта, определенный тип общества, описывае­мого двумя прилагательными — теологическое и военное, — умирает. Средневековое общество скреплялось трансцендент­ной верой, как она интерпретировалась католической цер­ковью. Теологическое мировоззрение принадлежало тому же времени, какое характеризовалось и преобладанием военной деятельности, когда видное место в обществе занимали воен­ные. Возникает иной тип общества — общество научное и ин­дустриальное. Зарождающееся общество — научное в том же смысле, в каком общество умирающее было теологическим: для современной эпохи характерно научное мировоззрение, подобно тому как прошедшей эпохе было свойственно миро­воззрение теологов или жрецов. Ученые заменяют жрецов или теологов в качестве общественной группы, образующей интеллектуальную и моральную основу общественного поряд­ка. В наследство от жрецов они приобретают духовную власть, которая, как подчеркивается в первых работах Конта, непременно воплощается в каждую эпоху в тех, кто предлага­ет господствующий образ мыслей, а также идеи, служащие фундаментом социального строя. Так же как ученые заменяют жрецов, индустриалы в самом широком смысле этого термина (предприниматели, управляющие фабриками, банкиры) прихо­дят на место военных. С того момента, как люди начинают мыслить научно, война людей между собой перестает быть преобладающей деятельностью коллективов — таковой стано­вится борьба людей с природой и, кроме того, рациональная эксплуатация естественных ресурсов.


В контексте условий своего времени Конт, проанализиро­вав общество, в котором живет, делает следующий вывод: ос­новным условием общественной реформы служит реформа интеллектуальная. Случайности революции или насилие не обеспечивают перестройки общества, переживающего кризис. Для этого необходим синтез наук и формирование позитивной политики.

Огюст Конт, как и многие его современники, считает, что общество находится в состоянии кризиса, и обнаруживает объяснение общественных потрясений в противоречии между исчезающим теологическим и военным общественным строем и рождающимся научным и индустриальным строем.

Следствием такого толкования кризиса современного об­щества было, то, что реформатор Конт не стал доктринером революции, подобно Марксу, а тем более — свободных инсти­тутов, подобно Монтескье или Токвилю. Он доктринер пози­тивной и общественной науки.

Общая направленность его мысли, и в особенности планов преобразования общества, связана с его интерпретацией со­временного общества. Подобно тому как Монтескье наблюдал кризис французской монархии и эти наблюдения послужили одним из истоков его концепции в целом, Конт наблюдает противоречие между двумя типами общества, которое, пола­гал он, может разрешить только победа социального типа об­щества, называемого им научным и индустриальным. Эта побе­да неизбежна, но может оказаться отсроченной или ускорен­ной. Социология в самом деле служит средством постижения неотвратимого становления истории, одновременно необходи­мого и неизбежного, таким образом помогая закладке конк­ретного строя.

На втором этапе «Курса позитивной философии» ведущие идеи не меняются, но перспектива расширяется. В «Опуску-лах» Конт, в сущности, рассматривает современные общества и их прошлое, то есть историю Европы. Неевропейцу нетруд­но заметить, что в первых работах Конт наивно полагает, буд­то история Европы впитала в себя историю человеческого ро­да и европейская история поучительна для всех, ибо строй, к которому стремится европейское общество, будет принят всем человечеством. На втором этапе своей эволюции, т.е. в «Курсе позитивной философии», Конт не обновляет, а углуб­ляет эти темы; он выполняет программу, основные направле­ния которой обозначил в своих юношеских работах.

Он знакомится с разными науками, формулирует и под­тверждает два основных закона, уже изложенные в «Опуску-лах»: закон трех состояний и закон классификации наук1.


Согласно закону трех состояний, ум человека проходит три последовательные фазы. На первой он объясняет явления, признавая в них существа или силы, сравнимые с самим чело­веком. На второй он взывает к абстрактным сущностям, та­ким, как природа. На третьей человек ограничивается наблю­дениями за феноменами и установлением регулярных связей, которые могут существовать между ними либо в данный мо­мент, либо во времени. Он отказывается раскрывать причины фактов и довольствуется обнаружением законов, управляю­щих ими.

Переход от теологической фазы к метафизической, а затем к позитивной в разных интеллектуальных дисциплинах совер­шается не одновременно. Закон трех состояний в учении Кон-та приобретает строгое значение лишь вкупе с классифика­цией наук. Порядок распределения разных наук раскрывает нам порядок становления позитивного разума в разных обла­стях2.

Другими словами, позитивное мышление не могло не сфор­мироваться в математике, физике, химии раньше, чем в биоло­гии. Впрочем, нормально, что в более сложных дисциплинах позитивизм проявляется позже. Чем проще материя, тем легче о ней позитивно размышлять. Есть даже такие феномены, на­блюдение за которыми само ведет разум к позитивной фазе.

Цель сочетания закона трех состояний с классификацией наук состоит в доказательстве того, что восторжествовавший в математике, астрономии, физике, химии и биологии образ мышления должен в конечном счете победить и в области по­литики и привести к созданию позитивной науки об обще­стве — социологии.

Но цель этого сочетания не только в доказательстве необ­ходимости создания социологии. Начиная с определенной нау­ки — биологии, — окончательно расстраивается методология: науки перестают быть аналитическими, а непременно стано­вятся по'преимуществу синтетическими. Это нарушение мето­дологии создаст основу для социологической концепции исто­рического единства.

Каждый из терминов — аналитический и синтетический — приобретает у Конта разные значения. Конкретный пример: науки о неорганической природе — физика и химия — анали­тические в том смысле, что они занимаются законами разви­тия единичных явлений, единичных неизбежно и закономерно. Напротив, в биологии невозможно объяснить орган или функ­цию, если не рассматривать их в рамках всего живого орга­низма. Только в целом организме отдельный биологический факт приобретает свое значение и находит объяснение. Если бы мы захотели произвольно и искусственно вырвать часть


живого организма, мы имели бы дело с мертвой материей. Живая материя как таковая — глобальна, или целостна.

Эта идея примата целого над частью должна быть перене­сена в социологию. Невозможно распознать состояние от­дельного общественного явления, если не поместить его в рамки социального целого. Неясно положение религии в от­дельном обществе или определенная форма государственного устройства, если не рассматривать это общество как целое. Но нельзя исходить из приоритета целого над частью по отно­шению к моменту, искусственно вырванному из процесса ис­торического развития. Состояние французского общества на­чала XIX в. можно понять, только рассматривая этот историче­ский момент в контексте преемственности становления фран­цузского общества. Реставрация понятна только на фоне Революции, а Революция объясняется веками монархического режима. Упадок теологического и военного духа можно ос­мыслить, только прослеживая его истоки в минувших веках. Подобно тому как элемент социального целого ясно проступа­ет лишь при анализе целого, миг исторической эволюции поня­тен, если рассматривать эволюцию истории в целом.

Но, продолжая такой ход размышлений, мы сталкиваемся с несомненной трудностью. Для понимания конкретных эпизо­дов летописи французского народа следует обратиться ко всей истории рода человеческого. Приоритет целого над час­тью приводит к выводу: история человеческого рода есть не­что первичное, а именно подлинный объект социологии.

Конт был приверженцем логики, воспитанным на тех дис­циплинах, какие преподавались в Политехнической школе. Раз он утверждал первенство синтеза над анализом, он должен был прийти к заключению, что общественная наука, которую он стремился создать, имела в качестве объекта историю че­ловеческого рода. Последняя рассматривалась как целое, что было необходимо для постижения будь то отдельных функций социального целого или особого момента его становления.







Дата добавления: 2015-06-15; просмотров: 391. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Аальтернативная стоимость. Кривая производственных возможностей В экономике Буридании есть 100 ед. труда с производительностью 4 м ткани или 2 кг мяса...

Вычисление основной дактилоскопической формулы Вычислением основной дактоформулы обычно занимается следователь. Для этого все десять пальцев разбиваются на пять пар...

Расчетные и графические задания Равновесный объем - это объем, определяемый равенством спроса и предложения...

Кардиналистский и ординалистский подходы Кардиналистский (количественный подход) к анализу полезности основан на представлении о возможности измерения различных благ в условных единицах полезности...

Мелоксикам (Мовалис) Групповая принадлежность · Нестероидное противовоспалительное средство, преимущественно селективный обратимый ингибитор циклооксигеназы (ЦОГ-2)...

Менадиона натрия бисульфит (Викасол) Групповая принадлежность •Синтетический аналог витамина K, жирорастворимый, коагулянт...

Разновидности сальников для насосов и правильный уход за ними   Сальники, используемые в насосном оборудовании, служат для герметизации пространства образованного кожухом и рабочим валом, выходящим через корпус наружу...

Решение Постоянные издержки (FC) не зависят от изменения объёма производства, существуют постоянно...

ТРАНСПОРТНАЯ ИММОБИЛИЗАЦИЯ   Под транспортной иммобилизацией понимают мероприятия, направленные на обеспечение покоя в поврежденном участке тела и близлежащих к нему суставах на период перевозки пострадавшего в лечебное учреждение...

Кишечный шов (Ламбера, Альберта, Шмидена, Матешука) Кишечный шов– это способ соединения кишечной стенки. В основе кишечного шва лежит принцип футлярного строения кишечной стенки...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.014 сек.) русская версия | украинская версия