Зак. № 4 33 6 страница

«Курс позитивной философии» обосновывает новую нау­ку — социологию, которая, признавая приоритет целого над ча­стью и синтеза над анализом, своим объектом имеет историю человеческого рода. В этой работе налицо слабость либо пре­восходство — на мой взгляд, все же слабость — Конта по срав­нением с Монтескье. Тогда как Монтескье исходит из факта, каковым является разнообразие, Конт, с его злоупотреблением логикой, свойственным великим и некоторым невеликим лю­дям, исходит из единства человечества и намечает в качестве цели социологии изучение истории человеческого рода.

Следует добавить, что Конт, рассматривая социологию как науку в ряду других наук, пользуется формулой, которую он

уже Применял в «Опускулах»: подобно тому как нет свободы совести в математике или астрономии, ее не должно быть и в социологии. Раз уж ученые навязывают свои сентенции не­веждам и дилетантам в области математики и астрономии, ло­гично, что они должны равным образом навязывать свой при­говор в сфере социологии и политики. А это, очевидно, пред­полагает, что социология может устанавливать сразу то, что есть, что будет и что должно быть. Впрочем, синтетическая социология Конта подразумевает такой масштаб компетенции. Будучи наукой об истории как целостности, она в самом деле определяет не только то, что было и есть, но и то, что будет, на основании принципа детерминизма. То, что будет, оказыва­ется обоснованным в соответствии с тем, что философы про­шлого именовали человеческой природой, а Конт попросту на­зывает реализацией человеческого и общественного порядка. На третьем этапе эволюции своего мышления он приходит к доказательству единства человеческой истории на базе теории природы человека и одновременно общества.

«Система позитивной политики» написана после романа ее автора с Клотильдой де Во. По стилю и языку она несколько отличается от «Курса позитивной философии». Тем не менее «Система позитивной политики» соответствует направлению Контовой мысли, которое явно обнаруживается уже на пер­вом и в особенности на втором этапе.

Действительно, если, как я полагаю, маршрут Конта можно объяснить желанием подтвердить идею единства человеческой истории, естественно, что в последней книге он подвел фило­софскую базу под это понятие. Для того чтобы история челове­чества предстала единой, важно, чтобы во всех обществах, во все времена человек обладал некоторой узнаваемой и поддаю­щейся определению природой. Нужно также, чтобы любое об­щество имело свой порядок, который можно было бы обнару­жить при всем разнообразии обществ. Наконец, из природы чело­века и общества должны выводиться основные характеристики становления истории. Итак, по-моему, этими тремя идеями можно объяснить суть «Системы позитивной политики».

Теория природы человека включена в то, что Конт называ­ет таблицей мозга — совокупностью понятий, относящихся к локализациям деятельности мозга. Но, за исключением отдель­ных неясностей, эта таблица служит определителем видов де­ятельности, свойственных человеку как таковому. Основной общественный порядок, поддающийся вычленению из разно­образия институтов, описывается и анализируется во 2-м то­ме, посвященном социальной статике. Наконец, таблица мозга и социальная статика лежат в основе исследования в 3-м томе «Системы позитивной политики», где речь идет о социальной

динамике. Вся история нацелена на достижение фундамен­тального порядка во всяком обществе (его анализ дан во 2-м томе) и на реализацию всего лучшего, что есть в природе че­ловека (ее описание дается в таблице мозга в 1-м томе).

Отправная точка учения Конта — размышление о внутрен­нем противоречии общества его времени, противоречии между теологическим и военным типом и научным и индустриальным типом. Поскольку тот исторический момент характеризовался расширением научных знаний и индустриальной деятельности, единственный способ покончить с кризисом состоял в ускоре­нии становления общества путем создания системы научных идей, которая определяла бы общественный порядок, тогда как в прошлом он формировался системой теологических идей.

Отсюда Конт переходит к «Курсу позитивной философии», то есть к синтезированию научного творчества человечества, чтобы выявить методы, которые применялись в разных дис­циплинах, а также основные результаты, достигнутые в каж­дой из них. Этот синтез методов и результатов должен послу­жить базой для недостающей науки — социологии.

Но социология, которую хочет создать Конт, — не осто­рожная, непритязательная, аналитическая социология Монте­скье, стремившегося за счет увеличения количества объясне­ний разобраться в чрезвычайном разнообразии человеческих институтов. Она служит средством преодоления кризиса со­временного мира, то есть системой научных идей, способных определить перестройку общества.

Однако, чтобы наука могла выполнить такую роль, она должна приносить бесспорные результаты, как математика и астроно­мия. Важно также, чтобы эти научные данные принадлежали к определенному типу. Аналитическая социология Монтескье предлагает проведение в том или другом месте конкретной ре­формы; законодателю она дает советы. Но, исходя из представ­ления о том, что учреждения любого общества обусловлены множеством факторов, она не допускает институтов, значи­тельно отличающихся от существующих. А Конт стремится быть одновременно ученым и реформатором. Какая же наука может одновременно быть достоверной в своих утверждениях и служить реформатору императивом? Несомненно, наука син­тетическая, как ее представляет себе Конт, наука, способная основываться на общих фундаментальных законах, эволюции человека и раскрыть глобальный детерминизм, который так или иначе смогут учитывать люди. Или, если использовать позити­вистское выражение, «колеблющуюся фатальность».

Социология Конта начинается с того, что представляет наи­больший интерес. Детали она оставляет историкам, т.е. тем, по мнению нашего автора, безвестным поденщикам, погруженным

в сомнительную ученость, которых презирает всякий, кто од­ним махом постиг самый главный закон становления истории.

Монтескье и Токвиль явно отдают пальму первенства по­литике или форме государства, Маркс — экономике. Учение Конта основано на представлении о том, что любое общество держится на согласии умов³. Общество существует постольку, поскольку его члены придерживаются одинаковых верований. Именно образ мыслей отличает разные этапы развития челове­чества. Нынешний же, и последний, этап будет ознаменован победным триумфом позитивного мышления.

Таким образом, развивая до конца концепцию единой исто­рии человечества, Конт вынужден создавать это единство, а обосновать его философски он может, только ссылаясь на концепцию неизменной природы человека, а также стабильно­го общественного порядка.

В философии Конта, следовательно, ставятся три большие проблемы.

Первая: характерное для стран Западной Европы индустри­альное общество — пример, которому последует все челове­чество. Не доказано, что Конт не прав, считая, что определен­ные аспекты европейского индустриального общества имеют всеобщее значение. Научная организация труда, отличающая европейское общество, настолько эффективнее любой другой организации труда, что после раскрытия ее секрета все ос­тальные народы должны овладеть ею, ибо она есть условие процветания и могущества общества.

Вторая проблема — двойственная универсальность научно­го мышления. Позитивное мышление в математике, физике или биологии имеет универсальное значение, т.е. все челове­чество принимает, поскольку очевидны достигнутые с его по­мощью успехи. Конт оказался прав: западная наука сегодня стала наукой всего человечества, идет ли речь о математике, астрономии, физике, химии и даже в огромной мере о биоло­гии. Однако универсальность науки имеет и другой смысл. Когда начинаешь позитивно мыслить в астрономии или физи­ке, нельзя традиционно мыслить в сфере политики или рели­гии. Позитивный метод, приносящий успехи в науках о неор­ганической природе, должен охватывать все аспекты мысли. Однако распространенность позитивного метода вовсе не оче­видна. Неужели мы обречены воспроизводить в социологии, в сфере морали или политики методы, используемые в матема­тике или физике? По крайней мере спор еще не закончен.

Третья основная проблема поднята Контом в «Системе по­зитивной политики». Если природа человека как таковая одна и та же, если общественный порядок в своей основе одина­ков, то как, в конце концов, сохранить разнообразие?

Другими словами, концепция единства человечества Огю-ста Конта принимает три формы, соответствующие трем ос­новным этапам его пути.

Общество на Западе, находящееся в процессе становления, показательно; все человечество встанет на путь, которому сле­дует западный авангард.

История человечества — это история духа как становления позитивной мысли и, кроме того, история обучения позитивиз­му всего человечества.

История человечества — это развитие и расцвет природы человека.

Эти три взаимосвязанные проблемы Конт так или иначе поднимает на всех этапах своего пути, но по-разному оттеняет их. Они являют собой три возможные интерпретации темы единства человечества.

2. Индустриальное общество

Ведущие идеи Огюста Конта периода его молодости — не его собственные. Он воспринял их в атмосфере эпохи, убеж­денный в том, что теологическое мышление принадлежит про­шлому; что, говоря словами Ницше, Бог умер; что отныне науч­ное мышление определяет сознание современных людей; что вместе с теологией исчезает феодальная структура или монар­хическая организация; что в современном обществе будут гос­подствовать ученые и промышленники.

В постановке проблем нет оригинальности, но характерен сам выбор Контом именно этих носящихся в воздухе идей, чтобы выработать собственную интерпретацию современного общества.

Реальностью, поразившей тех, кто внимательно наблюдал за жизнью общества в начале XIX в., стало развитие промыш­ленности. Все считали, что рождается нечто поразительно но­вое. Но в чем заключается своеобразие современной -промыш­ленности?

Мне кажется, что развитие промышленности в начале XIX в. отличалось следующими особенностями:

1. Промышленность базируется на научной организации труда.
Вместо привычной организации производство нацелено на
максимальную отдачу,

2. Благодаря применению науки в организации труда челове­
чество колоссально раскрывает свои ресурсы.

 

 

3. Промышленное производство предполагает концентрацию
рабочих на фабриках и в предместьях крупных городов; по­
является новый общественный феномен: рабочие массы.

4. Концентрация рабочих в местах работы предопределяет
скрытое или даже открытое противоречие между наемны­
ми работниками и нанимателями, между пролетариями и
предпринимателями, или капиталистами.

5. Несмотря на то что в результате научного характера труда
богатство не перестает расти, множатся кризисы, связан­
ные с перепроизводством, следствием которых становится
бедность среди изобилия. Вопреки разуму, в то время как
миллионы людей страдают от бедности, товары не находят
покупателя.

6. Экономическая система, основанная на промышленной и
научной организации труда, характеризуется свободой то­
варообмена и погоней за прибылью со стороны предприни­
мателей и торговцев. Некоторые теоретики делают из этого
вывод о том, что основным условием роста богатств как раз
и служит погоня за прибылью и конкуренция и что чем
меньше государство вмешивается в экономику, тем быст­
рее растут производство и богатство.

Интерпретаторы расходятся в определении важности каж­дой из этих особенностей.

Сам Конт останавливается на первых трех как имеющих решающее значение. Промышленность зависит от научной ор­ганизации труда, из чего следует непрерывный рост богатств и концентрация рабочих на фабриках; последнее обстоятельство оказывается, впрочем, компенсацией за концентрацию капита­лов или средств производства в относительно немногих руках.

Четвертая особенность — противоречие между рабочими и предпринимателями — имеет для него второстепенное значе­ние⁴. Оно — результат плохой организации индустриального общества и может быть ослаблено реформами. Кризисы, по его мнению, — это тоже эпизодические и поверхностные яв­ления. Что касается либерализма, то в нем Конт усматривает не суть нового общества, а нечто патологическое, кризисный момент в развитии организации, устойчивость которой будет иной, нежели стабильность организации, основанной на сво­бодной конкуренции.

По мнению социалистов, решающее значение, разумеется, имеют 4-ая и 5-ая особенности. Социалистическая мысль, как и мысль экономистов пессимистического склада первой поло­вины XIX в., отталкивается от констатации конфликта между пролетариями и предпринимателями, а также частоты кризи-

сов, рассматриваемых как неизбежное следствие капиталисти­ческой анархии. Именно с помощью этих двух особенностей Маркс строит свою теорию капитализма и дает свое толкова­ние истории.

Что касается 6-ой особенности — свободы товарообме­на, — то именно ей придают важное значение теоретики-ли­бералы, считая ее решающей причиной экономического про­гресса.

В начале XIX в. все одновременно констатировали рост бо­гатств, применение науки в производстве и либеральный ре­жим обмена товарами. Интерпретации варьировались в зави­симости от того, какую роль приписывали каждому из этих двух последних феноменов в развитии первого.

Конт развивает свою теорию индустриального общества в форме критики, направленной либо против либеральных эко­номистов, либо против социалистов. Он предлагает не либе­ральное и не социалистическое толкование индустриального общества, а то, которое можно было бы определить как тео­рию организации, если бы это выражение не было использо­вано во французском переводе книги Бёрнхема «Революция менеджеров»^, потому что организаторы у Конта значительно отличаются от менеджеров у Бёрнхема.

Конт упрекает либеральных экономистов — задающихся вопросом о стоимости и пытающихся абстрактно определить функционирование системы — в метафизическом подходе к делу. По его мнению, метафизическое мышление — это абст­рактное, понятийное мышление. Таким он считал мышление современных ему экономистов⁶.

Вместе с тем метафизики совершают ошибку, рассматри­вая экономические явления в отрыве от социального целого. Политическая экономия начинается с безосновательной изоля­ции от целого какого-то сектора, который можно правильно понять только в рамках целого.

Эта двусторонняя критика оказала серьезное влияние на большинство французских социологов дюркгеймовской шко­лы и определила полувраждебное отношение тех, кого назы­вали социологами, к тем, кого называли экономистами, по крайней мере во французских университетах.

Словом, Конт упрекает либералов за переоценку действен­ности механизмов обмена или конкуренции в росте богатств.

Однако заслуга экономистов — в утверждении, что с тече­нием времени частные интересы согласуются. Если основное противоречие между либералами и социалистами заключается в том, что первые верят в окончательное согласование интере­сов, а вторые — в классовую борьбу, то Конт в этом основном пункте стоит на стороне либералов. Он не видит существенно-

го противоречия интересов пролетариев и предпринимателей. Между ними может наблюдаться временное и второстепенное по значению соперничество в распределении богатств. Конт вместе с либеральными экономистами полагает, что рост про­изводства, по существу, отвечает интересам всех. Закон инду­стриального общества — рост богатств, утверждающий или предполагающий окончательное согласование интересов.

В отличие от экономистов, считающих главными причинами промышленного роста свободу и конкуренцию, основатель по­зитивизма принадлежит к школе, представителей которой я буду называть политехниками-организаторами.

Сегодня два экономиста выступают от имени двух идейных направлений Политехнической школы. Морис Алле — яркий представитель первого направления, придающего решающее значение в экономическом регулировании механизмам конку­ренции⁷. Другой выпускник Политехнической школы, Альфред Сови, в гораздо меньшей степени приверженный рыночным механизмам, чем Морис Алле или Жак Рюефф, олицетворяет другое направление, делающее основную ставку на эффектив­ность организации⁸. Конта можно считать покровителем шко­лы организаторов.

Этот политехник-организатор враждебен социализму (или, точнее, тем, кого он называет коммунистами), доктринерам и теоретикам его времени — противникам частной собственно­сти. Он организатор, верящий в добродетели не столько кон­куренции, сколько частной собственности сконцентрирован­ных богатств.

Конт в самом деле оправдывает концентрацию капитала и средств производства, которая не противоречит, по его мне­нию, принципу частной собственности. Концентрация неиз­бежна и, утверждает он, в соответствии с провиденциальным оптимизмом, столь характерным для его философии истории, благотворна. Она соответствует основной тенденции, наблюда­емой в ходе истории человечества. Материальная культура мо­жет развиваться лишь при условии, если каждое поколение производит больше того, что ему необходимо для жизни, и вследствие этого передает следующему поколению больший запас богатств, чем оно получило.

Конт невосприимчив к утверждениям, будто значитель­ность сконцентрированных капиталов не может не иметь след­ствием общественный характер собственности. Он не выводит из концентрации средств производства необходимость нацио­нализации. Совсем наоборот, он довольно равнодушен к про­тиворечию между частной и общественной собственностью, поскольку считает, что власть, будь она экономическая или политическая, всегда носит личный характер. Во всяком обще-

4 Зак. № 4

стве командует небольшое количество людей. Одной из побу­дительных причин (сознательных или бессознательных) требо­вания общественной собственности служит обоснованная или необоснованная вера в то, будто замена одного уклада собст­венности другим изменит структуру управления обществом. В этом вопросе Конт скептик. Именно богатые всегда удержива­ют часть могущества, которое неизбежно при любом обще­ственном порядке, и им не может не улыбаться фортуна. Вез­де есть те, кто командует, и хорошо, если необходимую эко­номическую и общественную власть осуществляют люди, вла­деющие концентрированными капиталами.

Однако владельцы частной собственности не должны допу­скать произвол, поскольку те, кого Конт называет патрициями, светскими начальниками, промышленниками, банкирами, дол­жны осознать свою роль как общественную функцию, Част­ная собственность неизбежна, необходима и полезна, но она терпима, только если воспринимается не как право прибегать к злоупотреблениям, а как осуществление коллективной фун­кции теми, на кого указала судьба или добродетель⁹.

Конт, следовательно, занимает промежуточную позицию между либерализмом и социализмом. Он не теоретик частной собственности, как ее трактует римское право. Он не рефор­матор, добивающийся социализации средств производства. Он организатор, желающий одновременно сохранения частной собственности и преобразования ее значения в том смысле, чтобы отдельные индивиды могли осуществлять общественную функцию. Его концепция недалека от некоторых учений соци­ального католицизма.

К теории частной собственности Огюст Конт добавляет еще одну идею, особенно значимую в его последних книгах, в «Системе позитивной политики», — идею второстепенного значения мирской иерархии.

Теоретик позитивизма тем более склонен соглашаться с концентрацией богатств и властью промышленников, что жизнь людей не определяется исключительно их местом в экономической и общественной иерархии. Кроме мирского порядка, где властвует закон могущества, существует духов­ный порядок, порядок моральных добродетелей. Рабочий, на­ходящийся в самом низу мирской иерархии, может занимать в духовной иерархии высшее положение, если его достоинст­ва и готовность к самопожертвованию во имя коллектива вы­ше, чем подобные качества у его иерархических начальников.

Духовный порядок не есть трансцендентный порядок, ка­ким он представляется христианской религии. Это не порядок вечной жизни. Это порядок здесь, на Земле, заменяющий светскую иерархию силы и богатства духовным порядком мо-

ральных достоинств. Каждый должен задаваться высшей целью — стать первым не в иерархии власти, а в иерархии до­бродетелей.

Конт ограничивает свои стремления к экономической ре­форме, ибо индустриальное общество может стабильно суще­ствовать только в том случае, если его направленность, уме­ренность и преображение будут обеспечиваться влиянием ду­ха. И поскольку реформаторский замысел Конта сосредоточен на созидании силы духа, он предстает в качестве умеренного реформатора экономики.

Такая интерпретация индустриального общества не имела почти никакого значения для развития экономических и соци­альных учений, по крайней мере в Европе. Контовская кон­цепция индустриального общества оставалась вне соперниче­ства учений в качестве некоей достопримечательности. Ника­кая — ни правая, ни левая — политическая партия по-настоя­щему не приняла ее, за исключением нескольких лиц, одни из которых к тому же были крайне правыми, а другие — крайне левыми.

Впрочем, среди французских авторов нашего века двое за­являли о себе как о сторонниках Конта. Одним из них был Шарль Морра, теоретик монархии, другим — Ален, теоретик радикализма. По разным причинам оба считали себя позитиви­стами. Морра был позитивистом, потому что видел в Конте доктринера, придающего особое значение принципам органи­зации, авторитету и возрожденной силе духа¹⁰. Ален был по­зитивистом, т.к. интерпретировал Конта в свете идей Канта и основной идеей позитивизма полагал обесценение мирской иерархии. «Пусть назовут королем лучшего повара, лишь бы он не пытался заставлять нас целовать кастрюлю» *!.

И у Конта есть эти два аспекта: принятие авторитарного и иерархического мирского порядка и наложение на мирскую иерархию духовного порядка. Конт включает философию Гоб-бса, то есть философию силы, в мирской порядок только для того, чтобы дополнить ее философией Канта. Достоин уваже­ния только дух, достойна уважения только моральная цен­ность. Как писал Ален: «Порядок никогда не почитается».

Почему концепция Конта осталась в стороне от основного философского течения современного общества? Вопрос заслу­живает внимания. В определенном смысле учение Конта се­годня ближе к модным учениям, чем многие другие учения XIX в. Все теории, которые в настоящее время подчеркивают сходство большинства институтов по обе стороны железного занавеса, обесценивают значимость механизмов конкуренции и постепенно сосредоточиваются на основных признаках ин­дустриальной цивилизации, могли бы ссылаться на Конта. Он

теоретик индустриального общества, поднимающийся над спо­рами между либералами и социалистами, доктринерами рынка и апологетами плана.

Основные контовские проблемы (свободного труда, приме­нения науки в промышленности, первостепенного значения организации) достаточно характерны для нынешней концепции индустриального общества. Почему же Конт забыт и не при­знан?

Первая причина в том, что если основные идеи позитивиз­ма отличаются глубиной, то развернутое описание индустри­ального общества, особенно в «Системе позитивной полити­ки», нередко вызывает легкую иронию. Конт хотел подробно объяснить, как будет организована мирская иерархия, каково будет точное место светского начальства, промышленников, банкиров. Он хотел показать, почему те, кто выполняет самые главные функции, будут иметь больше власти и займут самые высокие посты в иерархии. Он желал точно указать число лю­дей в каждом городе, число патрициев. Он хотел объяснить, как будут передаваться богатства. Словом, он составил точный план своих мечтаний, или грез, которым может предаваться каждый из нас в те моменты, когда он полагает себя Богом.

Вместе с тем концепция индустриального общества Конта связана с положением о том, что войны стали анахрониз­мом^. Однако бесспорно, что между 1840 и 1945 гг. исто­рия обманула его ожидания. В первой половине нашего века жестокие войны разочаровали верных последователей позити­вистской школы¹³. Последняя декретировала, что войны дол­жны исчезнуть в среде авангарда человечества, т.е. в Запад­ной Европе. И как раз Западная Европа оказалась центром и очагом войн XX в.

По Конту, западное меньшинство, по счастливой случайно­
сти ставшее во главе движения человечества, не должно было
покорять народы других рас, чтобы *навязывать им свою циви­
лизацию. Он объяснял свою позицию, превосходно аргументи­
руя — я хочу сказать, приводя аргументы, казавшиеся ему
превосходными и которые нам представляются превосходны­
ми благодаря мудрости, которой нас наделила история. Аргу-
! менты сводились к тому, что Запад не должен был покорять

Африку и Азию и что если он совершил ошибку, неся на шты­
ках свою цивилизацию, то ее результатом стали несчастья и
jj - для него, и для других народов. Он и прав и не прав. В течение

| века события не соответствовали тому, что он возвещал¹⁴.

Конт стал пророком мира, т.к. считал, что война больше не играет никакой роли в индустриальном обществе. Война была необходима, чтобы принудить к упорядоченному труду людей, от природы ленивых и склонных к анархии, чтобы создать

большие государства, чтобы возникло единство Римской импе­рии, где предстояло распространиться христианству, из кото­рого в конце концов выйдет позитивизм. Война выполнила двойную историческую миссию: обучения труду и формирова­ния больших государств. Но в XIX в. она растеряла все свои роли. Отныне общество определяется приматом трудовой дея­тельности, трудовыми ценностями. Не стало военного класса, не стало причин воевать¹⁵.

Завоевания могли быть в прошлом законным или, во вся­ком случае, рациональным средством приумножения ресурсов для тех, кто из завоеваний извлекал пользу. В эпоху, когда бо­гатство зависит от научной организации труда, добыча лиши­лась смысла и стала анахронизмом. Передача ценностей впредь осуществляется посредством даров и обмена, а дар, по мнению Конта, должен играть все более заметную роль, даже сократить в определенной мере роль обмена¹⁶.

В конце концов, философия Конта не была сосредоточена на интерпретации индустриального общества. Ее целью была главным образом реформа мирской организации посредством силы духа, которая должна стать делом ученых и философов, заменивших священников. Силе духа надлежит управлять чув­ствами людей, объединять людей во имя общего труда, освя­щать права тех, кто правит, умерять произвол или эгоизм тех, в чьих руках сила. Общество, о котором мечтают сторонники позитивизма, определяется не столько двойным отказом от ли­берализма и социализма, сколько сотворением силы духа, ко­торая в эпоху позитивизма станет тем, чем были священники и церковь в теологическую эпоху прошлого.

Однако именно здесь история, вероятно, больше всего раз­очаровала последователей Конта. Хотя мирская организация индустриального общества напоминает ту, что представлял се­бе Конт, духовной силы ученых и философов пока нет. Суще­ствующее духовное влияние исходит либо от церквей прошло­го, либо от идеологов, которых он сам не признал бы в качест­ве истинных ученых или истинных философов.

Люди, претендующие на научное толкование общественно­го порядка, осуществляя духовное влияние, например в СССР, не делали акцента на общих признаках всех индустриальных обществ, а опираются на своеобразное учение об организа­ции индустриальных обществ. Ни та, ни другая сторона не же­лает считать своим покровителя того, кто обесценил идеологи­ческие конфликты, которые пережили европейские общества и в результате которых погибли миллионы людей.

Конт хотел, чтобы духовное влияние осуществляли толко­ватели общественной организации, и в то же время они прини­жали бы моральное значение мирской иерархии. Такого рода

духовного влияния как не было, так и нет. Вероятно, люди всегда отдают предпочтение тому, что их разделяет, а не тому, что их объединяет. Вероятно, каждое общество вынуждено подчеркивать свои особенности, а не черты, присущие и ему и всем другим обществам. Вероятно также, что пока еще нет и тех добродетелей, какие Конт признавал за индустриальным обществом.

В самом деле, он полагал, что научная организация индуст­риального общества приведет к тому, что каждый получит ме­сто, соответствующее его способностям, и таким образом бу­дет достигнута общественная справедливость. Такой взгляд полон оптимизма. В прошлом наилучшее место людям обеспе­чивали возраст или сам факт рождения, отныне же в обще­стве труда все чаще и чаще место каждого определяется его способностями.

Английский социолог Майкл Янг посвятил сатирическую книгу режиму, именуемому меритократией, т.е., в сущности, идее, которой с преждевременным энтузиазмом отдавался Конт, представлению о том, каким будет порядок в индустри­альном обществе¹⁷. Янг не цитирует Конта, и последний не обнаружил бы в описании такого порядка своих упований. В самом деле, Янг с юмором показывает, что если бы каждый занимал место в соответствии со своими способностями, то занявшие худшие места оказались бы в отчаянном положении, ибо не могли бы больше жаловаться на судьбу или несправед­ливость. Если все убеждены в справедливости общественного порядка, последний в определенном отношении и в особенно­сти для некоторых невыносим; разве что благодаря наставле­ниям Конта люди убеждены в том, что иерархия интеллекту­альных качеств ничто по сравнению с единственно важной иерархией достоинства и благородства. Однако не легко убе­дить человечество в том, что мирская иерархия имеет второ­степенное значение.