Происхождение скифов глазами современного ученого

Проблема происхождения скифов как конкретного исторического этноса всегда была достаточно дискуссионной.[129] По нашему мнению, наиболее конструктивной является трактовка скифского этноса как гетерогенного, сформировавшихся в результате взаимодействия северопричерноморских ираноязычных кочевых племен киммерийцев, процесс формирования которых был также достаточно сложным,[130] и родственных им по языку и культуре носителей скифской культуры, которые продвинулись из восточных районов Евразии.

Подобные процессы хорошо известны этнографам. Освоение этносом новой территории и завоевание им местного населения в этническом плане может быть сведено к таким последствиям: завоеватели полностью ассимилируют побежденных; победители практически полностью растворяются в аборигенной среде; происходит синтез этнических суперстрата и субстрата. В истории наиболее часто встречаются примеры третьего варианта.[131] Безусловно, именно таким путем происходило и формирование скифского этноса как конкретного исторического народа. Об этом свидетельствуют как письменные[132], так и археологические источники.[133]

Мы считаем, что формирование скифского этноса началось в рамках триадной военно-политической организации. Ее зарождение связано с процессом разложения первобытных отношений. Возникновение имущественного неравенства приводит к социально-экономическому неравенству между родами, выделению знатных и правящих родов. В результате племенная организация постепенно становится орудием господства родовой знати и военных вождей над рядовыми общинниками.[134] Один из путей достижения такого господства – приспособление родовой организации к «родовой структуре», закрепление военных функций за определенными родо-племенными подразделениями.[135]

У кочевников с характерной для них структурой, организованной по родо-племенному принципу, по такой схеме строились отношения господства и зависимости внутри крупных племенных союзов и конфедераций. В условиях кочевого быта племена, входившие в их состав, создавали достаточно монолитные этносоциальные организмы.[136] При этом более слабым родам отводилось особое место – как правило «левое крыло» в рамках уже относительно единой родоплеменной структуры.[137] Так формировалась основа – два неравноправных «крыла» будущей триадной организации. В отличие от последней, такая организация получила название «дуальной». С завоеванием новых подданных она трансформировалась в триадную, что было связано с выделением «центра» - этой наиболее привилегированной части нового кочевого объединения. Таким образом триадная организация становилась орудием господства правящей верхушки («центра»), опиравшейся на «природных» подданных, над только что покоренными группами кочевого населения.[138]

Кстати, принцип трехчленного деления орды лежал в основе административно-территориальной организации многих кочевых образований. Достаточно вспомнить древних хунну, государство Сяньби, каганат древних тюрков-тюгю и пр.[139]

Как мы уже отмечали, возникновение на территории Северного Кавказа и Северного Причерноморья скифского объединения было результатом появления тут мощной волны носителей раннескифской культуры. Если учесть, что и киммерийцы, и ранние скифы являлись близкими по языку народами, это событие следует рассматривать как последствие каких-то значительных перегруппировок в том массиве многочисленных иранских племен, что занимали широкие просторы Великого пояса евразийских степей.

Что касается происхождения самих скифов, то, безусловно, оно связано с носителями андроновской культуры позднего бронзового века, которые, как отмечалось выше, уверенно отождествляются с восточной ветвью древних индоиранских племен. Дальнейшее их распространение с территории современного Казахстана и Приуралья на восток, скорее всего, происходило двумя путями. Северный протянулся по южным районам Западной Сибири, южный – через предгорья Тянь-Шаня вплоть до Синцьзаня и Северного Китая.[140] Поэтому есть все основания для поиска прародины скифов вблизи этих двух путей. В частности на территории от Восточного Казахстана до Западной Монголии включительно, где открыты наиболее ранние памятники культуры раннескифского типа, пржде всего курганы Чиликтинский, Аржан, Большой Гумаровский.[141] Известны и другие вещи раннескифского типа, выявленные вдоль указанных выше путей. Например, это зооморфные костяные псалии (деталь конской узды), найденные на южных склонах Тянь-Шаня (свыше 100 экз.), антропоморфные стелы, близкие по своей иконографии раннескифским, обнаруженные в бассейне Черного Иртыша.[142]

Таким образом, мы можем констатировать, что процесс формирования культуры скифского типа происходил на огромных просторах юга восточной Евразии, однако выявить конкретную точку, от которой началось движение предков европейских скифов на запад, мы еще, к сожалению, не состоянии. Поэтому пока остается согласится с точкой зрения выдающегося скифоведа А.И.Тереножкина, который писал о приходе скифов «из глубинных районов Азии».

Встреча пришлых, собственно скифских, и местных киммерийских племен в начале VII в. до н.э., что оставила свой след и в археологических памятниках, означала начало этногенеза конкретного исторического народа Восточной Европы. Хотя пришельцы победили аборигенов и распространили на них не только свою власть, но свое имя - по Геродоту [IV, 6], все племена вместе называются сколотами, а скифами их назвали эллины, на первом этапе их совместной истории термин «скифы» имел не столько этническое, сколько политическое содержание и отражал отношение разных по происхождению кочевых племен к новому этнополитическому образованию, которое сложилось в результате описанных выше событий. В пользу такого понимания данного термина свидетельствуют и письменные, и археологические источники.

Так, в ассирийских архивах эпохи Ассрхаддона есть сведения о том, что с северо-востока его государству угрожали не только скифы, но и киммерийцы. Если принять во внимание всю античную традицию, которая рисует киммерийцев и скифов как непримиримых врагов, то такое «мирное сосуществование» и совместные действия можно объяснить лишь неоднородным составом войска скифских царей, которое состояло не только из собственно скифов, но и киммерийцев, покоренных ранее или уже в Передней Азии.

Как археологическую иллюстрацию этой сложной ситуации можно привести материалы Келермесских курганов раннескифского времени, открытых в Прикубанье. Найденные в них детали конской узды достаточно четко делятся на две группы – изделия первой орнаментированы в типичном для киммерийского искусства геометрическом стиле, а второй – в традициях скифского звериного стиля.[143] Доказано, что погребенные в курганах степной аристократии кони были последними дарами умершему владыке от подданных. Поэтому материалы Келермесских курганов свидетельствуют о наличии внутри скифского объединения двух разных групп населения, первая их которых была носителем киммерийских культурных традиций, а вторая – новых культурных тенденций, связанных с древнейшей собственно скифской культурой.

Вывод о гетерогенном характере скифского этноса хорошо согласуется с наблюдениями Д.С.Раевского, согласно которым в Скифии существовали две разных мифологических традиции, в частности о сложении скифской этносоциальной структуры, и двух терминологических систем для определения ее элементов[144]. Характерно также, что скифское объединение было построено по принципу трехчленной «пирамиды», вершину которой занимали скифы-царские. Однако, по свидетельству Диодора Сицилийского, в самом начале своей истории скифская, вернее «протоскифская», орда делилась на две части – палов и напов[145]. Преобразование ее в трехчленую структуру должно было произойти именно в результате покорения киммерийского населения, которому было отведено особое место в рамках триадной организации (скорее всего – левое «крыло»). Она обеспечивала господство скифской правящей верхушки, опиравшейся на завоевателей-скифов, над покоренными кочевниками.

В рамках единой кочевой орды размывание культурных градаций происходило достаточно быстро и уже в начале VI в. до н.э. на всем пространстве европейских степей расширилась весьма единообразная скифская культура.

Постепенно происходил и процесс осознания степным населением своего этнополитического единства. Идеологически это единство, как и всегда в кочевых объединениях, обосновывалось на основании кровного родства всех групп населения, которые объединялись единой генеалогией. Будучи основанными на относительно простых связях, они наилучшим образом обеспечивали единство кочевого этносоциального организма.[146] Ярким примером такого генеалогического древа являются скифские этногенетические легенды. Как мы помним, одна из них возводила все скифские племена от трех братьев – Колоксая, Липоксая, Арпоксая и их отца Таргитая. Давно замечено, что подобные генеалогические легенды отражают не реальное кровное родство, а процесс формирования из разных по происхождению групп населения нового гетерогенного этноса и были идеологической основой возникшего реального социально-экономического и этнического единства. А в условиях подвижного образа жизни кочевников такое легендарное общее происхождение было единственной возможностью обеспечить стабильность кочевого новообразования.[147]

Процесс постепенного формирования у скифов единого этноэтнического самосознания оформился не только в возникновении генеалогических легенд. Хорошо известно, что одним из проявлений этнического единства является в противопоставлении людей, которые составляют определенный народ, себя другим по принципу «мы – они», «свои – чужие». Примером такого противопоставления могут служить зафиксированные Геродотом характеристики племен, окружавших скифов[148]. Они основывались, безусловно, на данных его скифских информаторов: андрофаги одеваются как скифы, но язык у них свой; меланхлены носят черные одежды, но язык у них скифский; савроматы пользуются скифским языком, но издавна говорят на нем с ошибками.

Приведем еще один интересный эпизод в подтверждение нашей мысли. Речь идет о котле Арианта, отлитого из наконечников стрел, принесенных всеми скифами. Емкость его составляла 600 амфор. Поскольку котлы таких гигантских размеров (не менее 9000 – 10000 тыс. литров) вряд ли существовали в действительности, остается допустить, что Геродотом был зафиксирован один из эпизодов скифского фольклора, который через понятную и прозрачную аллегорию – огромный котел, который вобрал в себя часть каждого – обосновывал единство скифского народа. Не случайно в курганах высшей скифской аристократии найдено немало бронзовых котлов большого размера (Рис. 22), которые можно рассматривать как символ легендарного котла Арианта.

Рис. 22. Бронзовый котел из курганаРаскопана Могила.