Рекомендации по созданию графических интерфейсов пользователя

 

Создание графического интерфейса пользователя, в процессе которого требуется размещать графические элементы, выбирать общую структуру и поток приложе­ний, побуждает программиста становиться в определен­ной мере художником. Стандартные правила, которые могли бы помочь при создании презентаций, размещении элементов и организации структуры, отсутствуют. Удач­ный графический интерфейс пользователя рассматрива­ется как произведение искусства. Поскольку создание интерфейсов — это скорее не наука, а искусство, в этой области отсутствуют твердые правила, которым необхо­димо следовать. Слишком много параметров определяют­ся характером приложения, пользователей и контекста.

Однако существует целый ряд практических реко­мендаций, которых следует придерживаться разработчи­кам для облегчения проектирования интерфейсов [53].

♦ Следует избегать сложных структур (типа дерева) для связи различных меню. В одну линейку меню лучше всего включать не более шести меню, каждое из кото­рых будет содержать не более шести опций.

♦ Объекты должны иметь согласованное значение. На­пример, для активизации всех пиктограмм следует ис­пользовать двойной щелчок мышью. Некоторые совре­менные интерфейсы не отвечают этой рекомендации и содержат пиктограммы, которые начинают действо­вать только после того, как пользователь отбуксирует к ним объект. Линейки прокрутки должны служить толь­ко для прокрутки, а если используются готовые библио­течные пиктограммы, необходимо тщательно их прове­рить и убедиться, что, например, пиктограмма принте­ра всегда используется для вывода на печать.

♦ При активизации всех пиктограмм, как отмечалось выше, следует использовать двойной щелчок мышью. А для получения аналогичного результата для пикто­грамм объектов, которые активизируются одинарным щелчком мышью, рекомендуется также запрограммиро­вать двойной щелчок. Многие опции, например из меню Control Panel, выглядят как пиктограммы, но яв­ляются объектами, которые активизируются одинар­ным щелчком мышью. Следует предусмотреть возмож­ное поведение пользователей при работе с такими объектами (т.е. допустить, что они будут дважды щел­кать по ним мышью) и помочь им достигнуть желаемо­го результата.

♦ Меню интерфейса должны отражать текущее состоя­ние системы. Одним из основных принципов, которы­ми руководствуется большинство создателей графичес­ких интерфейсов пользователя, является обеспечение доступа ко всем средствам интерфейса независимо от

действий пользователя. Данное правило хорошо согла­суется с простыми приложениями, но для более слож­ных оно менее полезно.

♦ Элементы, общие для различных меню, следует разме­щать в одном месте. Например, кнопки ОК и Cancel должны всегда располагаться одинаково относительно друг друга и занимать одно и то же место в различ­ных диалоговых окнах.

♦ Не следует стремиться к согласованности элементов меню, если это не соответствует мнению пользовате­лей. Например, пользователи считают, что буксировка файла из одной папки в другую, расположенную на этом же устройстве, вызывает перемещение файла во вторую папку. Они также полагают, что буксировка файла на другое устройство создает там копию ориги­нала. Из этого следует, что реализация функции букси­ровки будет несогласованной, т.е. различной в разных случаях. Однако таково пожелание пользователей, с которыми необходимо считаться. Стремление к согла­сованности — это только рекомендация, а не жесткое правило.

Эргономических требований к графическим интер­фейсам пользователя оказалось явно недостаточно с раз­витием "мультимедиа" (multimedia) — интерактивных систем, обеспечивающих работы с неподвижными изо­бражениями и движущимся видео, анимированной ком­пьютерной графикой и текстом, речью и высококачест­венным звуком. Эргономические исследования и разра­ботки этих систем представляют сложную и в професси­ональном отношении увлекательную задачу [53].

Большинство руководителей проектов по разработке приложений, отмечает Б.Тогназзини, ждут завершения проекта, чтобы приступить к интерфейсу. Это напомина­ет постройку дома, когда архитектора приглашают после возведения каркаса здания. Все разработчики по-разно­му подходят к организации процесса создания интерфей­са. Однако существуют общие моменты, которых следует придерживаться всем разработчикам:

1) понять назначение программного продукта во всех де­талях путем тесного общения с пользователями, проводя зачастую с ними целые рабочие дни, чтобы лучше понять стиль их работы и индивидуальные привычки;

2) создание интерфейса — это работа не одиночки, а представителей трех областей: специалиста, который выясняет мнение пользователей об основных элементах интерфейса и описывает их; разработчика интерфейса и создателя графики;

3) один опытный сотрудник должен быть назначен экспер­том по интерфейсу и посредником между рабочей группой и пользователями;

4) проверка, создание макета и снова проверка, так как даже если совершенно точно понято назначение про­граммного продукта, невозможно предусмотреть все потребности пользователей [54].

Интерфейсы должны создаваться людьми, считает Д.Норман, не принимающими участие в разработке при­ложения, так как разработчики слишком много знают о принципах работы программы, а это только мешает со­зданию интерфейса. Достоинства графического интер­фейса пользователя общепризнаны, и, может быть, поэ-

тому он не стал объектом серьезного анализа. Традици­онное правило разработчика программ, согласно которо­му простота обучения нередко мешает пользователю впоследствии полностью применить все возможности программы, имеет отношение и к графическому интер­фейсу. Примером может служить разработка проекта для одной американской страховой компании, в котором применили одно страховое приложение для Macintosh, снабженное прекрасным интерфейсом, очень легким в обучении. Однако после двух лет работы конечные поль­зователи настолько овладели различными функциями этого приложения, что графический интерфейс пользо­вателя только замедлял их работу. Выбор графического интерфейса должен определяться характером задачи пользователя [55].

 

Глава IX

РАЗВИТИЕ ТЕОРИЙ ПРОЕКТИРОВАНИЯ

СИСТЕМ "ЧЕЛОВЕК-МАШИНА"

 

Еще во второй половине 60-х годов Ж.Эллюль писал, что техника стала фатальностью — судьбой современно­го человека. Сегодня это с лихвой подтвердилось. Все виды деятельности, все реалии схвачены техническими средствами и больше не осталось никакого "резерва" вне их досягаемости. Техника стала ни от кого не зависимой, все за собой увлекающей силой. "И она сама по себе предстает причиной себя" [1, с.283]. "Эра планетарной техники", о которой писал М.Хайдеггер,—- это не просто накопление машин, а планетарный закон, и человек во­влечен в него, не имея вдобавок никакой реальной власти над ним.

Объектом инженерного проектирования, как прави­ле, становятся системы "человек —машина". Однако новые объекты проектируются инженерами в основном все еще как технические системы, хотя такого рода инженерная практика выходит на непривычные для нее явления — человека или группы людей с их поведением и деятельностью, сложные социальные системы и т.д. Подавляющее большинство инженеров не готовы иметь дело с этими явлениями и убеждены, что они не имеют.отношения к их профессиональной деятельности, хотя фактически, прямо или косвенно, воздействуют на них при проектировании систем "человек —машина".

 

9.1. Техника важнее людей?

 

Проектируя машины, системы, программное обеспе­чение, инженеры предопределяют необходимые для их использования, управления и обслуживания виды дея­тельности, действия, функциональные состояния, рабо­чие позы, мышечные усилия, движения тела и отдельных его частей. Осуществляется это как побочный, порой плохо осознаваемый продукт проектной деятельности. В результате точный расчет, экономия финансовых средств и материальных ресурсов соседствуют с огром­ными издержками в использовании человеческих ресур­сов, обусловленных непродуманными с точки зрения работающего человека проектными решениями.

Если задать вопрос любому проектировщику, кон­структору, инженеру: "Заинтересованы ли они планиро­вать, разрабатывать и создавать технику и технологию, ухудшающую условия труда и быта людей?", все едино­душно ответят: "Нет". Тогда кто же заинтересован в этом? Ведь не работающие же люди. Тогда кто же? Оказывается, на словах никто, но такая техника и техно­логия планируются и создаются буквально каждый день. Если включить в содержание данного учебника рекомен­дацию располагать ручки дверей на уровне пола, то можно представить реакцию студентов... Однако в про­мышленности имеются станки, где кнопки "включено" и "стоп", представляющие своеобразные "дверные ручки" техники, расположены почти на уровне пола, что вынуж­дает рабочих совершать несколько тысяч бессмысленных "поклонов" станку за смену, что приводит к неоправдан­ному и преждевременному утомлению.

Укоренившееся представление о том, что прогресс техники автоматически влечет за собой облегчение, оз­доровление и очеловечивание труда, порождает благоду­шие и безучастное отношение заказчиков и разработчи­ков к решению указанных проблем. В лучшем случае руководствуются принципом: создадим машину, а потом посмотрим, почему она не устраивает работающего чело­века. А так как времени на то, чтобы "посмотреть", как правило, не остается, то сразу же принимаются за разра­ботку другой машины в соответствии с тем же принципом.

К деятельности конструкторов с пресловутым подхо­дом "потом посмотрим" побуждает остаточный принцип

финансирования работ по созданию техники в соответ­ствии с возможностями и особенностями человека. Эко­номия на создании техники, отвечающей требованиям работающего человека, оборачивается огромными поте­рями в ее эксплуатации, авариями и катастрофами. Эта экономия на удобстве и безопасности человека приводит к ухудшению его здоровья, снижению эффективности и качества труда (рис. 9-1).

Вместе с тем всегда находились проектировщики и конструкторы, которые, действуя в соответствии со здра­вым смыслом и в меру полученного практическим путем знания законов психофизиологии, создавали удобные в эксплуатации и легко управляемые машины. Например, рулевое управление первых, еще несовершенных в кон­структивном отношении летательных аппаратов соответ­ствовало логике движений пилота и гарантировало от ошибок в критических ситуациях: чтобы набрать высоту, летчик тянул ручку "на себя", а при посадке отводил ручку "от себя".

Сегодня задача освоения данных о возможностях и особенностях человека при проектировании и создании техники не может быть решена без высокой культуры проектирования, неотъемлемой частью которой должны стать фундаментальные знания о человеке и его дея­тельности. Для ее решения необходима и высокая мето­дологическая культура, в частности отказ от установок адаптационно-гомеостатических концепций, согласно которым человек в любых случаях может установить равновесие с физической и социальной средой. Наконец, решение этой задачи требует и правильной социальной ориентации в человеческих (а лучше бы сказать — чело­вечных) аспектах развития техники, правильной соци­альной ориентации в перспективах человека в эпоху информационных технологий. Все перечисленное — не благие пожелания, а черты формирующегося нового про­фессионального мышления проектировщиков, конструк­торов, технологов.

Однако технико- центрированное проектирова­ние продолжает доминировать в нашей стране. У него есть пять отличительных черт. Во-первых, техничес­кий аспект разработки поглощает наибольшее количест­во ресурсов. По крайней мере 90 — 95% ресурсов (время, энергия, финансовые ассигнования и др.) затрачиваются на решение технических проблем. Во-вторых, техничес­кие вопросы рассматриваются в первую очередь, а чело­век и организационные факторы — с запозданием, а иногда уже после сдачи системы в эксплуатацию. В-тре­тьих, человек рассматривается как приложение к техни­ке, выполняющее "оставшиеся функции", пока не затро­нутые техникой. В-четвертых, человек в таких системах рассматривается как источник непредсказуемости и по­грешностей, которые следовало бы устранить, в идеаль­ном случае путем дальнейшей автоматизации. И, нако­нец, психологические проблемы обычно сводятся к обу­чению пользователей работе с техникой и ею же опреде­ляются [2].

Еще более определенно суть технико-центрированного проектирования определяется следующими постулатами:

1) техника важнее людей;

2) человек не имеет существенного значения в технических системах;

3) следует полагаться только на технику и инженеров;

4) следует предоставлять информационную технологию специалистам.

Многие автоматизированные системы с инженерной точки зрения спроектированы хорошо, а с позиций же пользователя их функциональные свойства далеко не оптимальны. Техническое оснащение кабины современ­ного самолета, например, зачастую не создает необходи­мых предпосылок для оптимизации деятельности пилотов и условий ее осуществления. В чем дело?

Е.Эдварде выделяет три основные причины такого ненормального положения [3]. Во-первых, в авиационной промышленности имеет место серьезное несоответствие в различных типах экспертизы ресурсов и их использо­вания. Существуют огромные ресурсы для разработки компонентов оборудования и проводится соответствую­щая экспертиза. В то же время условия деятельности и жизнеобеспечения в кабинах самолетов рассматривают­ся крайне нерегулярно и зачастую зависят от бессистем­ного и эпизодического вмешательства опытных летчиков и проницательных инженеров. Во-вторых, стоимость, га­бариты, надежность и возможности цифровых электрон­ных компонентов изменяются очень быстро. Вчерашние мечты сегодня становятся реальностью. В этих условиях трудно сопровождать разработку технических средств согласованной, солидной и долговременной эргономичес­кой программой. Совершенно очевидна тенденция к раз­работкам, которые решают исключительно технические вопросы. При этом человеку-пилоту оставляют те задачи, которых не коснулась автоматизация, и те, которые воз­никают вновь. И опять отсутствует экспертиза, связанная с анализом деятельности пилотов и ее условий. В то время как многочисленный инженерный корпус постоянно и систематически рассматривает применение каждого но­вого технического достижения, армии эргономистов, оце-

нивающих эти технические новшества на соответствие деятельности пилотов, нет. В-третьих, когда технические решения принимают определенное направление, быстро возникают конкурентные коммерческие условия. Хотя такие критерии, как безопасность и экономичность, не остаются без внимания разработчиков, делается слишком мало для того, чтобы с достаточной степенью точности определить количественно эти два фактора в момент принятия проектных решений. И уже совсем не отводит­ся времени на анализ и определение того, как должна меняться деятельность экипажа в соответствии с теми или иными техническими решениями. Большинство этих жизненно важных для пилотов особенностей их деятель­ности достаточно откровенно рассматриваются произво­дителями авиационного оборудования как исключитель­но технические проблемы.

Своим побочным результатом технико-.центрирован­ное проектирование имеет машинизированные виды работ с их однообразием и естественным отсутствием интереса к ним со стороны работающих людей. Эти работы, в свою очередь, приводят к проблемам физичес­кого и психического здоровья; увеличивают текучесть кадров и количество невыходов на работу без уважитель­ных причин; затрудняют отношения, возникающие в процессе производства; обусловливают ошибочные дей­ствия и аварии [4].

Реальной профессиональной идеологией технико-центрированного проектирования стало технок­ратическое мышление. Мышление это сформировалось в материально-преобразующей деятельности людей, в которой техника противопоставляет себя природе как материалу технического воздействия. "В этом смысле техника, можно сказать, самая непочтительная сфера человеческой деятельности... Никакого пиетета к действи­тельности, полное распоряжение этой действительностью" [5, с.115].

Со времен промышленной революции инженер иг­рает основную роль в развитии техники и технологии на основе освоения научных достижений, с одной стороны, и выполняет функции организации труда и производства, с другой. Однако на каком-то этапе к компетенции ин­женера стали относить и организацию экономики в целом, что явилось предпосылкой экспансии технократи­ческого мышления на многие сферы развития общества. Технократическое мышление не есть неотъемлемая черта представителей науки вообще и технического знания в частности. Оно может быть свойственно и политическо­му деятелю, и представителю искусства, и гуманитарию. Технократическое мышление — это род мировоззрения, существенными чертами которого являются примат средства над целью, цели над смыслом и общечеловечес­кими интересами, смысла над бытием и реальностями современного мира, техники (в том числе и психотехни­ки — "душевной техники") над человеком и его ценнос­тями. Технократическое мышление — это Рассудок, ко­торому чужды Разум и Мудрость. Для технократическо­го мьпиления не существует категорий нравственности, совести, человеческого переживания и достоинства. Такой тип мышления — это симптом бездуховности.

Если все стало искусственным, то сама ментальность, которой соответствует такое состояние вещей, должна быть, отмечает Р.Генон, как и все остальное, "сфабрико­ванной", а вовсе не спонтанной [6].

Существенная особенность технократического мышления — во взгляде на человека как на обучаемый программируемый компонент системы, как на объект самых разнообразных манипуляций, а не как на личность, для которой характерна не только самодеятельность, но и свобода по отношению к возможному пространству деятельностей.

Технократическое мышление — не следствие науч­но-технического прогресса. Оно ему предшествовало и существовало в самых различных сферах человеческой деятельности. Более того, представляется, что великие завоевания научно-технического прогресса — это по­рождение не технократического мышления, а дело рук человеческих. Вместе с тем научно-технический прогресс создает благоприятные условия не только для беспреце­дентного распространения технократического мышле­ния, но и для чрезвычайно быстрой реализации его результатов.

Сейчас становится общим местом последователь­ность задач, выдвигаемых перед человечеством. Приме­чательно, что эти задачи носят инженерный характер и основаны на технологической классификации прошлых, существующих и будущих видов общества: индустриаль­ное, постиндустриальное, технотронное, информацион­ное, наконец, все чаще речь идет о создании экологичес­кого общества. Последнее относят к XXI веку. Разумеет­ся, когда речь идет о видах общества, когда прогнозиру­ются пути и перспективы его развития, то непременно вспоминаются идеи о ноосфере, ноократии, говорится и о человеческом измерении научно-технического прогрес­са, о пределах и опасностях роста, о человеке как о самоцели истории и т.д. Однако реальная власть принад­лежит технократии, которая ослеплена своими успехами и плохо слышит голос Разума, отстаивает свое понимание свободы, свои интересы, свое понимание истории и пока успешно навязывает обществу свои цели, делает его своим заложником и средством их достижения. Есть реаль­ная опасность, что, если власть будет оставаться у технок­ратов, экологическое общество некому будет строить.

 

9.2. Социально-гуманитарные основания изменения инженерного проектирования систем "человек—машина";

 

Тем не менее после двух столетий промышленной революции приходит осознание того, что настало время вернуть признаки человечности работе, рабочему месту, машинам, оборудованию и системам. Происходит это не в силу какой-то вдруг проявившейся сентиментальности инженеров, а как отражение современных тенденций развития общества, науки и культуры.

Наметилась тенденция к изменению границ между сферами точного и гуманитарного знания, которые еще настолько отчетливы, что постоянно речь идет о двух культурах, о непонимании ими друг друга и т.п. В глубин­ных своих основаниях — это проблема взаимодействия количественных и качественных характеристик бытия. "Человек «механизировал» все вещи, и в результате он пришел к «механизации» самого себя, впадая мало —по­малу в состояние ложных нумерических «единств», теря­ющихся в единообразии и неразличимости «массы», то есть, в конце концов, во множественности; в этом состо­ит, конечно, самая полная победа, какую только можно вообразить, количества над качеством" [6, с.200].

В промышленно развитых странах явно выражена тенденция к преодолению культурного отставания тех-нико-центрированного проектирования. И дело здесь не только в возросших требованиях работающих людей к условиям труда и быта, Но и в том, что развитие современной техники и технологии упирается в социаль­ные, человеческие и организационные факторы.

Поиски выхода из экологического кризиса связаны с формированием новых ценностных ориентации, кото­рые расшатывают основы инструментального отношения к природе. Формируются новое экологическое сознание и новые общечеловеческие ценности, утверждается есте­ственно-исторический взгляд на человека, на его дея­тельность и на его место в космосе. Процесс экологиза­ции, охватывающий природу и культуру, предметную среду и образ жизни, синтезирует некое новое интуи­тивно ощущаемое состояние условий человеческого суще­ствования. Это состояние неразрывно связано с проект-ностью, с ценностями проектного отношения к дейст­вительности, которое играет существенную роль в фор­мировании проектной культуры, своеобразного индика­тора изменений в проектировании.

Определение проектной культуры, как и культуры вообще, — задача не из простых. В первом приближении ее понимают как творческое пространство, в котором проектное воображение реализуется благодаря произ­водным от него способностям смыслоразличения (пони­мания) и вкуса, критического суждения и проектного замышления. Центром, вокруг которого организуется проектное воображение, являются аксиоматические со­стояния сознания (ценностные ориентации в аксиомах культуры) [7]. Представляется значимым, что в проектной культуре среда рассматривается не только в качестве вещественных, пространственных условий жизни людей, но и как условие реализации весьма глубоких изменений человеческой природы.

Культура может быть представлена как некая сово­купность граничащих друг с другом и вместе с тем проникающих друг в друга сфер деятельности, одной из которых является проектирование. "В сферах деятель­ности, таких как проектирование, всякий акт творческой деятельности означает изменение границ, а границы де­ятельности проходят в культуре" [8, с.26].

На формирование новых подходов и методов проек­тирования повлияли идеи В.И.Вернадского о ноосфере и "научная феноменология" философа и теологаПьера Тейяра де Шардена, синтезирующая данные науки и религиозного опыта для раскрытия содержания эволюции Вселенной ("Космогенеза"). Для понимания указанной эволюции определяющим является "феномен человека". Эволюция Вселенной разделяется философом на стадии "преджизни", "жизни", "мысли" и "сверхжиз­ни". На этапе "мысли" появляется человек, сгущающий в себе психическую энергию, творящий "ноосферу", персонализирующий мир. У человека техническую дея­тельность направляет отличающая его индивидуальность. Здесь приходит в действие вся волна жизни, порождаю­щая новый порядок, как говорит Тейяр де Шарден, "реф­лективность", овладевающая своей собственной судьбой, становящаяся хозяйкой своей телесности и истории, кото­рую она творит по личному проекту [9].

Обращает на себя внимание в книге философа на­звание главки "Внутреннее вещей" в разделе "Пред-жизнь". Говоря о спорах между материалистами и спи­ритуалистами, которые не могут разрешить противоре­чия между механизмом и свободой, смертью и бессмер­тием, Тейяр де Шарден пишет: "По моему мнению, эти две точки зрения требуется объединить. Внутренняя сто­рона вещей должна быть принята во внимание, как и внешняя сторона мира. Вещи имеют свое внутреннее, свою, так сказать, «сокровенность». И она выступает в определенных отношениях, то качественных, то коли­чественных, вместе с выявленным наукою развитием космической энергии" [10, с.54 —55].

Новые подходы и методы в проектировании разви­ваются под влиянием многих идей и концепций. К ним относится концепция постиндустриального общества. Этот термин предложил американский социолог Д.Белл для обозначения нынешнего этапа развития ряда стран и он же сформулировал основные признаки такого обще­ства. В концепции постиндустриального общества отмечается отход от прямолинейного технологического детерминизма; общество рассматривается как система взаимодействующих факторов — техники, социальной структуры, политики, духовных ценностей. Проводится мысль о необходимости переориентации экономики от погони за чисто количественным ростом производства в сторону улучшения качества жизни, включая и жизнь на работе [11].

Активизировали деятельность по разработке новых подходов и методов проектирования исследовательские проекты Римского клуба и Международного инсти­тута прикладного системного анализа, направленные на изучение перспектив развития человеческой цивили­зации и решение глобальных проблем современности. Изменения в проектировании — в какой-то мере ответ на стремление этих международных организаций развен­чать технократические иллюзии и пробудить сознание людей, не задумывающихся над последствиями своей недальновидной деятельности в глобальном масштабе. Проблемы, поставленные Римским клубом, имеют важ­ное методологическое значение для анализа форм интел­лектуальной деятельности. На смену бескомпромиссным лозунгам о тотальной власти науки, проектирования,

планирования, управления, прогнозирования и т.п. начи­нает приходить мысль об их гармоничном сочетании [8]. Исторические перемены, происшедшие в искусстве, физике, обществе, мышлении, частным проявлением ко­торых является постмодернизм, также влияют на изме­нения в проектировании. Буквально постмодернизм — то, что после модерна или современности. Постмодер­низм — совокупное обозначение тенденций в культур­ном самосознании развитых стран Запада [12]. Модерн — классическое выражение этого явления, постмодер­низм — современное, неклассическое. "Постмодернизм возникает как осознание исчерпанности онтологии, в рамках которой реальность могла подвергаться насильст­венному преображению, переводу из «неразумного» со­стояния в «разумное». Квалификация такой онтологии как «модернистской» и исторически исчерпавшей себя есть вместе с тем провозглашение новой эпохи — по­стмодернизма. Скептическое отстранение от установки на преобразование мира влечет за собой отказ от попы­ток его систематизации: мир не только не поддается человеческим усилиям его переделать, но и не умещается ни в какие теоретические схемы. Событие всегда опере­жает теорию. Антисистематичность как характерная черта постмодернизма не сводится к простому отказу от притязаний на целостность и полноту теоретического охвата реальности — она связана с формированием не­классической «онтологии ума»" [13, с.265].

Новые горизонты для проектирования открываются с преодолением ограниченности эмпиризма совре­менной науки, который далек от того, чтобы быть всеох­ватывающим, поскольку не учитываются те данные, ко­торые обладают качественным характером в собственном смысле слова, как это имеет место, например, в науках о человеке. Развитие проектирования все больше опреде­ляется взаимоотношением в нем точного и неточного знания. С последним связывают широкие пласты гумани­тарной культуры. "Любое не поэтическое раскрытие ре­альности не может быть полным" [14, с.210]. Поэзия, конечно, не всегда точна, но смысла в ней часто больше, чем в точном знании.

Изучая природу эстетического постижения реаль­ности, А.Маслоу лишний раз убеждается в том, что наш рассудок слишком аналитичен и рационален, чересчур коцептуален; рассудочное восприятие слепо к отдельным сторонам реальности и особенно к той, что находится внутри нас. "В настоящий момент мы, представители западной культуры,— отмечает выдающийся психолог,— долгое время переоценивавшие роль абстрактного в по­нимании реальности, порой сводившие реальность к аб­стракции, восстанавливаем нарушенный баланс, подчер­кивая необходимость конкретного, эстетического, фено­менологического, не абстрактного познания всех сторон и составляющих любого явления в их реальной целокуп-ности, не отвергая бесполезных на первый взгляд, не имеющих утилитарного значения компонентов" (14а, с.81).

Гуманитарные факты, как правило, недоступны пря­мому наблюдению. Для их "визуализации" требуется множество знаковых систем, а для некоторых из таких культурных феноменов до сих пор не найдено подходя­щих форм записи. Каждый из таких способов визуализа­ции принципиально неоднозначен и многовариантен. Поэтому "возможно, что использование точных методов в гуманитарных дисциплинах станет более плодотвор­ным, когда будет выработано новое понимание самого понятия «точность», учитывающее многовариантность «визуализации»" [15, с.23].

Для решения указанной проблемы перспективными представляются исследования в области когнитивной компьютерной графики и систем искусственной реаль­ности. В результате проведенных А.А.Зенкиным исследо­ваний проблем аддитивной теории чисел с использовани­ем специально разработанной диалоговой системы для когнитивной компьютерной графики удалось показать, что когнитивная визуализация математических абстрак­ций позволяет нередко увидеть такие свойства даже очень хорошо изученных математических объектов, ко­торые без когнитивной компьютерной графики увидеть очень и очень непросто даже самому изощренному мате­матическому уму. При построении когнитивных изобра­жений абстрактных теоретико-числовых объектов (так называемых пифограмм этих объектов) синтезируется некоторое музыкальное произведение, определяемое чисто математическими свойствами отображаемых объ­ектов. Погружение исследователя в цветомузыкальную искусственную реальность, созданную средствами совре­менной информационной технологии, позволяет ему при­коснуться к великим тайнам Бытия, первооснову которо­го, по Пифагору, составляет Число. До сих пор об этом можно было только догадываться, сегодня это можно умо-зреть, а завтра и по-чувствовать [16]. ЭВМ, будучи удивительным продуктом формально-логического мыш­ления человека, превращается в настоящее время, счита­ет ученый, в уникальный инструмент активизации и реализации образных, интуитивных процессов мышле­ния человека.

Проникновению точных методов в гуманитарные дисциплины всегда препятствовало противоречие между повторяемостью и единственностью (уникальностью). В наши дни это противоречие все более и более ощущается и представителями наук о природе, которые осознают необходимость обращения к уникальным, неповторимым событиям и явлениям. И если гуманитарии черпают опыт выявления повторяемости у естествоиспытателей, то пос­ледние все чаще обращаются к опыту гуманитариев в изучении уникальных событий и явлений. Поэтому И.Пригожий и Л.Стенгерс не случайно пишут о том, что сегодня всякая наука должна быть гуманитарной [17]. В этом же направлении происходят изменения в проек­тировании.

На протяжении всей долгой истории выделившегося из природы "искусственного" человека, констатирует Е.Манциани, "человеческий" порядок противопоставлял­ся хаосу. Развитию культуры сопутствовало все большее усложнение систем упорядочивания. Но когда была до­стигнута тотальная упорядоченность всего окружения человека, а ее уровень достиг предельной сложности, ситуация изменилась: традиционная антиномия искусст-

венного — естественного, порядка — хаоса потеряла смысл. Освоив всю естественную среду, человек изменил статус искусственного и тем самым оказался погружен­ным во "вторую природу", продукт собственной деятель­ности, но безграничную, сверхсложную, непонятную, подобную первобытному хаосу. "Происходит возврат к конкретно-непосредственному, а значит, локальному, дробному, случайному, вероятностному восприятию мира. Цикл культурной эволюции завершается, чтобы вновь начаться с нуля: с выделения собственного локуса, с самоопределения в социальной группе, с защиты от враждебных духов и ублажения добрых. И здесь требу­ются не универсальные трансцендентальные схемы — «монотеизм» бессилен в этой ситуации, а возврат к жесту, знаку, первобытному ритуалу,- родовому закону и магии" [Цит. по: 18, с. 145].

Носитель современного дизайнерского сознания, продолжает Е.Манциани, не столько ищет примитивное (изначальное), сколько в известном смысле сам примити­вен. Лишившись опоры на большие системы глобальной интерпретации и объяснения мира, он вынужден дейст­вовать в сверхсложной реальности как в плане техноло­гическом, так и социальном. У него нет адекватных средств прочтения этой реальности, и поэтому ее образ непроницаем, непонятен для него, насыщен магическими смыслами. Видимо, так же воспринимали природу при­митивные народы, и в этом смысле западная культура возвращается к своим истокам. Возвращение к прошлому ради созидания будущего, ибо строить можно только на фундаментальных основах прошлого.

Р.Генон рассматривает антитрадиционную деятель­ность, с помощью которой в некотором роде "сфабрико­ван" современный мир, как производящую в целом рабо­ту извращения по отношению к нормативному состоя­нию, присущему всякой традиционной цивилизации, ка­ковы бы ни были ее частные формы. "Достаточно бросить вокруг себя взгляд, чтобы убедиться, что повсюду стре­мятся все свести все больше и больше к единообразию, идет ли речь о самих людях или же о вещах, среди которых они живут; очевидно, что такой результат может быть достигнут лишь при уничтожении, насколько это возможно, всякого качественного различия. Но еще более достойно внимания то, что по странной иллюзии некоторые охотно принимают это единообразие «за объ­единение», в то время как оно представляет собой как раз обратное... Количество — мы настаиваем на этом — может только разделять, а не объединять; все, что исходит из «материи», производит лишь антагонизмы различной формы между фрагментарными «единствами», которые крайне противоположны истинному единству или, по край­ней мере, имеют эту тенденцию со всей весомостью коли­чества, не уравновешанного более качеством..." [6, с.50 —51].

Одним из свидетельств перемен, происходящих в науке, является развитие синергетики, принципиально отличной от классической науки. Синергетика перестра­ивает наше мировоззрение. Меняется представление о самой Эволюции, которая осознается как устремленность к Духу, расширение сознания, внутреннего бытия лич­ности. Высвобождение индивидуальных сущностей предполагает их "локализацию", "прерывность" общего про­цесса, т.е. переосмысление превратно понятой эволюции (прогресса) как одностороннего движения по горизонта­ли. "Происходит переход от внешнего к внутреннему, от колич