Защитительная речь в суде

 

Речь присяжного поверенного Н. П. Шубинского по делу крестьяни­на Сергея Киселева на сессии Влади­мирского окружного суда в г. Муроме 29 октября 1898 года

 

Гг. Присяжные заседатели!

Подробности настоящего дела кратки и немногосложны. Они состоят из откровенного рассказа самого обвиняемого и шести свидетельских показаний. И все-таки они с замечательной ясно­стью и силой рисуют перед нами многолетнюю и глубокую дра­му человеческой жизни. Я не понимаю только, почему неискрен­ними считает объяснения обвиняемого г. прокурор. Право, я ред­ко встречал такую прямоту, такое мужество в передаче обвиняе­мым каждого факта, каждого события, какие желал бы знать и установить даже против него суд. Не вижу я и той озлобленности и жестокосердия, какие находит в душевном состоянии его г. обвинитель в роковой для него день 21 июня. Свидетели говорят совсем о другом: что всегда, вне случаев опьянения покойной, Киселев нежно любил жену, «души в ней не чаял», как выражает­ся свидетель Тальникова, а после события свидетель Иван Кисе­лев находит его на завалинке своего дома горько плачущего, ок­руженного своими детьми, которым он говорил, указывая на бра­та: «Вот вам теперь отец, - а на его жену, - вот мать... Только не проклинайте своего отца!» Вот настроение человека в первые моменты после события. Можно ли говорить о какой-либо дико­сти, жестокосердии в те минуты с его стороны? Нет, я думаю, тогда произошло раздвоение: в нем померк под давлением роко­вых событий - горя, отчаяния, стыда, душевных мук - бодрый, мягкий, любящий человек и вырвалась наружу гневливая воля оскорбленного и негодующего мужа...

Отчего случилось это? Здесь я охотно присоединюсь к призы­ву г. прокурора и прошу изучить прошлое, проследить, как до­шел обвиняемый до рокового порыва.

Г. прокурор говорит: «Еще 8 лет тому назад появилось облач­ко на горизонте семейной жизни Киселевых - пьянство жены, постепенно перешедшее в тучу, но «разразившуюся не благодат­ным дождем», а событием, за которое вы нынче судите мужа. Да, я вполне присоединяюсь к образному сравнению г. прокурора, но только прошу вас припомнить, что туча шлет не один только благодатный дождь, но и молнии, которые разрушают все, что встречают на своем огненном пути. Так случилось и с Киселевой. Быть может, и были минуты всепрощения у обвиняемого и бла­годатных слез, когда он просит жену бросить порок. И она обе­щала ему, но исполнения не случилось, и та же почва должна была дать огневой удар. Вот уж поистине с ней случилось то, что говорит пословица: сеющий ветер пожнет бурю. Горька, конеч­но, ее судьба, но никто в мире не в состоянии вернуть ее к жизни и никакое негодование, которого просят у вас, не внесет облегче­ния прошлому. Напротив, формой вашего негодования должна явиться гибель другого человека. Справедлива ли она, мера ли это его проступка? - решите сами. Прошу вас только вникнуть всесторонне в то, что это был за преступник. Было ли это зло­деяние сознательное, преследующее определенную цель и выра­жающее ясно сознаваемое намерение - убить, как думает г. прокурор, или же это были минуты утраченной воли, померкше­го сознания от целого ряда глубоких жизненных мук, огорчений, отчаяния, стыда?

Мне кажется - последнее, и я постараюсь доказать вам правоту моей мысли событиями прошлой жизни обвиняемого. Обратимся же к ним. Они с неоспоримой ясностью расскажут нам, что в этом деле говорить о «запальчивости и раздражении» мало; их рождают минуты гнева, порыва, ссоры. А здесь более глубокий процесс; здесь протекал ряд лет, переполнивших мука­ми отчаяния и горя грудь этого человека. Он боролся, справлялся иногда с ними, побеждал. Так было до рокового дня, когда него­дование и гнев победили его усилия и вылились в порыв, кото­рый он сам оплакивает горше всех нас!...

Да, чем проникновеннее вы отнесетесь к прошлому, подгото­вившему почву для взрыва, тем священнее выполните свой су­дейский долг. Не механическую только сторону события рассудить вы призваны сюда, не осудить только руки, поднятые в по­рыве негодования, или лицо, искаженное бессилием противосто­ять порыву, - а тот процесс медленного набухания горя, гнева и отчаяния в человеческой груди, который привел, наконец, к ро­ковой катастрофе. И тогда, пройдя этот путь познания, вы в си­лах будете сказать, волен или неволен этот грех человека.

Приступим же к этому делу изучения прошлого.

Жизнь выработала во мне свой взгляд на преступление. Если оно является результатом порочности человека, я первый гово­рю: «Бестрепетно карайте его». Если же в преступление впадает человек безупречного прошлого ми всегда праведной жизни, не спешите осуждением его, вглядитесь с отеческим вниманием: есть ли вина в содеянном, нет ли тут вины других, их порочного отношения к жизни, их беззаботности к тому, что вызвало порыв негодования другого человека? О, не судить погибшую хочу я здесь, но судить порок, который довел ее до преждевременной гибели. А порок, это был велик и жесток в ней. Я не знаю более печального, отвратительнейшего явления, чем пьянство женщи­ны. И в мужчине оно постыдно, но в женщине, где стыдливость уместнее всего, оно поистине отвратительно. Есть мудрая посло­вица: «Муж пьет - полдома горит, жена пьет - весь дом горит». Здесь было не только употребление покойной вина для веселья или бодрости; нет, это был твердо вкоренившийся порок. «Пила всегда одна, без мужа, до безобразия, до бесчувствия», как пока­зывают свидетели. Г. прокурор говорит - это была болезнь. Да, но от которой больше всего страдали другие, и болезнь неизле­чимая, если не сделает усилий сам больной. Однако же при муже она умела сдерживать себя: пила, когда оставалась одна. Значит, владеть еще могла собою. Подумайте, что должен был испыты­вать муж ее? Это, ведь, не работница, не кухарка — ее не сгонишь со двора... Они связаны были вечными узами! Припомните так­же его самого по отзывам всех свидетелей. Он третье трехлетие староста, всеми уважаемый человек, безупречный торговец, у него, ведь, своя честь, свой стыд. И вот, на глазах всех, жена предается грубейшему пороку. Что должен был испытывать он? Какие печали мучили и угнетали его грудь, когда он возвращался домой и находил такую, по словам работницы Рыжовой, обста­новку: «дети не умыты, не причесаны, не накормлены, а сама она пьяная, растрепанная, нечесаная»... Так протекали годы, пока не наступил последний, роковой день жизни покойной.

21-го июня муж рано утром уехал в село строить лавку. По­койная остается одна, немедленно напивается и засыпает. Про­спавшись, она обливает голову водой и идет пить чай. Работница думает: «Ну, хотя к приезду мужа будет трезвой». Но после чая она берется за водку и напивается так же жестоко во второй раз, проходит в омшаник, существующий для нечистот, сваливается там, среди них, и засыпает. Возвращается муж. Первый вопрос его: «Где Паша?» Рыжкова что-то невнятно отвечает и видит, как мрак опускается на его лицо. Он спешит к омшанику и будит спящую. Та появляется на дворе - муж это видит - пьяная, рас­трепанная, с бессмысленным лицом, покрытая грязью нечистот, и с трудом, шатаясь, добирается до сеней, где сваливается на пол и засыпает. Он говорит нам, что что-то такое невыразимо-тягостное защемило грудь и помутило сознание. Он помнит, что что-то делал, куда-то ходил, потом вернулся в сени, где положил раньше топор, придя с постройки лавки. Топор оказался в руке, и катастрофа совершилась. Он опомнился, по его словам, когда «зашумела кровь»... Теперь уже говорят другие: они слышать крики, видят его, в воротах, со словами: «Вяжите меня - я зару­бил жену». Он обливается слезами; к нему подходит жена брата; он опирается о ее плечо рукою, и она ведет его к своему дому. Там видит его прибегающий Тальников, по словам которого, «он сидел у дома брата и, обняв детей, горько плакал; глаза у него были не свои, весь трясся». Вот каковы события! Вот две жертвы одного и того же проклятого порока!

Да, милостивые государи, в народной жизни нет более роко­вого, печального порока, чем пьянство. Нет беды, нет горя, нет несчастья, нет преступления, которое не порождало бы оно. И если диавол - прародитель греха, то вино - главное из воплоще­ний его. Нет ученого, богослова, мыслителя, которые не прокли­нали бы пьянство. Ни бедствия войн, ни эпидемий не могут срав­ниться с этим пороком, - говорят они. - Он уничтожает человека, божеский образ в нем, доводит его до животного. Нет - хуже! У животного остается инстинкт, у опьяневшего человека нет даже и его!...

Теперь рассудите, что же должен был испытывать Киселев, человек вовсе не пьющий. От наших пороков более всего стра­дают близкие, окружающие нас люди. С другой стороны, порок ни в ком так не противен, как в близком нам человеке. Чем чище сам человек, тем тяжелее ему мириться с бесстыдством другого. Долгие годы мучительной борьбы с собою переносил обвиняе­мый, пока гнев не затмил его разума, не взял верх над его волею. Скажут мне: ведь это-то и есть худое — гнев, охватывающий че­ловека. Но всякий ли гнев и безусловно ли должен осуждаться людьми? Нет, милостивые государи, бывают положения в жизни, когда даже высшее проявление гнева ненаказуемо. В дружест­венной нам стране - Франции, - где высоко ценится и ограждена человеческая личность, ненаказуем гнев мужа, убившего жену на месте ее измены. А ведь, по словам Писания, пьянство не отли­чается от измены. Там сказано: «дела плоти: прелюбодеяние... пьянство»...

Попытаемся же, с другой стороны, уяснить себе вопрос: что такое наказание? Какие цели преследует оно? Первое - удовле­творить общественному негодованию против преступника. Но разве здесь можно говорить о нем? Припомните слова Ивана Ки­селева: «Когда народ узнал о событии, он хлынул не в дом, где лежала покойная, а к дому, где был обвиняемый, и, окружив его, все плакали навзрыд». Второе - подвергнуть преступника мукам. Но разве он мало их вынес за годы своей жизни с покойной, да и теперь, когда события разбили его семейную, личную, общест­венную жизнь? И третье - осуждают, чтобы оградить общество от злого человека. Таков ли он? Вглядитесь со вниманием — по­хож ли он на злодея? События еще не делают человека таковым. Есть незабвенные слова, сказанные знаменитым ученым Фейер­бахом: «На убийство в состоянии душевного возбуждения спо­собны и благородные характеры». А о Киселеве все говорят: «че­стный, трезвый, преданный заботам и трудам человек». Если та­кой человек срывается в пропасть, не хочется верить, что это -неразрешимая вина его...

Но вернемтесь еще раз на одну минуту к основному утвер­ждению обвинителя. Он настаивает на умысле на убийство у об­виняемого. Сопоставьте это утверждение с фактами дела. К ро­ковому для него дню он выстраивает большой и ценный дом, отдается всегдашним заботам жизни, строит лавку и, весь погру­женный в деловые заботы, возвращается домой. Где же тут место умыслу? Умысел, если бы он в действительности существовал, нашел бы иные формы покончить с женою. Да и зачем было ис­кать их? Стоило только не поберечь ее, чтобы случай явился и сделал то, что сделала его рука. Нет, здесь была нечаянность, роковой момент, затмение человеческой мысли. Я знаю, вам будут говорить: «Да, ведь, не мог же он не знать, ударяя топором, что он лишает жизни». Это - не признак умысла. Сумасшедший, стреляя в другого, тоже знает, что лишает жизни; животное, уда­ряя рогами, знает и хочет отнять жизнь. Но их не судят: у них нет рассудка. То же бывает и с человеком. У одних в злые минуты -гнева, злости, ожесточения, у других - в пору горя, скуки, стыда, отчаяния. Последнее и есть признак помрачения ума, бессилия воли, способной удержать порыв, сдержать негодование.

По-моему, все эти черты здесь налицо перед вами, и вам надо решать, что здесь - злодеяние или несчастье, - и решить, только руководясь одним своим убеждением, ибо только вы несете ответ за свои слова. Закон наделяет вас величайшей властью - опреде­лять виновность и невиновность. И нет границы ей, кроме вашей совести. Отпустив его, вы скажете лишь: «Да рассудит их Бог».

Теперь я отдаю вам его судьбу. Да укрепит Господь ваш ра­зум, да смягчит ваши сердца!..²⁹⁶

 

Задания.

=> Внимательно прочитайте текст речи и найдите в нем тезу, главное положение, которое доказывается в речи.

=> Определите тип вступления, дайте обоснование вашего отве­та.

=> Укажите границы изложения; выделите в изложении повест­вовательные, описательные, объяснительные фрагменты и объясните их взаимное расположение в составе изложения.

=> Укажите границы подтверждения, дайте обоснование вашего ответа.

=> Найдите в подтверждении аргумент к авторитету (общему мнению), аргумент к личности, аргумент от противного (к авторитету), аргумент к иерархии норм, диахронический ар­гумент к структуре реальности (к последовательности собы­тий), к признаку.

.