ВВЕДЕНИЕ. В царстве Иудейском существовал обычай, обязывавший родителей приводить детей, которым исполнилось 12 лет

В царстве Иудейском существовал обычай, обязывавший родителей приводить детей, которым исполнилось 12 лет, в иерусалимский храм, где они подвергались своего рода экзамену.

В присутствии старейшин, фарисеев и книжников им задавались вопросы, чтобы выяснить их религиозные познания, то, чему их учили дома, а также о том, что они усвоили относительно Бога и пророков.

Подобные испытания сопровождались, разумеется, установленной платой, а желающим получить свидетельство о выдержанном экзамене таковое предоставлялось тоже за известную плату. Если дети выделялись своими знаниями и умом, они получали право поступить в школы при храме; последнее давало им возможность со временем сделаться служителями храма.

Если родители могли доказать, что родом они из колена Левитова, поступление детей в храмовые школы препятствий не встречало, в противном случае дело обстояло хуже и сложнее: родители должны были сначала приписаться к колену Левита -разумеется, за большие деньги, - и, кроме того, они были обязаны внести крупные пожертвования и дары на храм.

Девушки экзаменам не подлежали, хотя, при желании родителей, они все-таки имели возможность показать свою набожность и знания религии.

Девушек опрашивали матери-старейшины, жившие при храме в отдельном здании. После экзамена девушки тоже могли получить свидетельство; такие девушки впоследствии выходили замуж за священников и левитов.

Обыкновенно подобные испытания молодежи длились недолго. Быстрее всего экзаменовали девушек. Все ограничивалось несколькими общими вопросами, ответ на которые каждый иудей знал уже с детства, ибо подобное "знание" вколачивалось в него с малолетства пинками и подзатыльниками.

Поэтому на экзаменах нередко случалось, что священник, даже не закончив вопроса, уже получал на него трафаретный ответ.

Испытание сводилось не более чем к десяти вопросам, чаще всего далеко не достигая и этого числа.

Для каждого отдельного ребенка экзамен продолжался не долее одной-двух минут; если на первые вопросы были даны правильные ответы, ребенка сразу же отпускали, не задавая остальных вопросов. После экзамена мальчику выдавали записку, которую он предъявлял у кассы, где, еще до начала экзамена, его родители вносили плату за право быть допущенным к испытаниям.

Здесь, по желанию, ему могли выдать и свидетельство, но, разумеется, тоже за установленную плату. Дети несостоятельных родителей были обязаны предъявить свидетельство о бедности (Signum paupertatis), без которого их не допускали к испытаниям.

Подобные испытания происходили, как правило, два раза в год: на Пасху и на праздник Кущей, продолжаясь, в зависимости от количества детей, пять-шесть дней.

За несколько дней до начала испытаний слуги храма обходили гостиницы в Иерусалиме, чтобы узнать число экзаменующихся детей. Желавшие быть спрошенными вне очереди, и, следовательно, первыми отпущенными, записывались у этих слуг за плату, а не платившие ожидали очереди и были последними. К детям не плативших относились небрежно и свидетельств им не выдавали, несмотря на заверения и обещания храма, что свидетельства будут высланы "позже".

Однако бывали случаи, когда одаренные выдающимися способностями и выделявшиеся из общей группы мальчики, в свою очередь, получали право обращаться к священникам с вопросами и просить их разъяснить то или иное место в Писании.

Подобные исключительные случаи всегда вызывали недовольство священников; экзаменаторы хмурились, ибо нередко сами они были столь же сведущи в Писании и Пророках, сколь искушен в них современный сельский учитель, преподающий азбуку. (NB: современный Лорберу в 1859 году -году написания книги - прим. ред.)

Обыкновенно их знания ограничивались тем, о чем они должны были спрашивать, а все, что было сверх или вне этого, -было для них темно и неясно.

При испытаниях в качестве почетных заседателей присутствовали и старейшины. Они не спрашивали, а только слушали и следили за ходом экзамена.

Лишь в определенных случаях, при крайней необходимости, вмешивались они в прения и обыкновенно начинали с того, что делали строгое замечание мальчику за его неразумные вопросы, упрекали его в самомнении, в том, что злоупотребляет их временем, а также в том, что осмелился поставить экзаменаторов в неловкое и затруднительное положение.

Если же мальчик продолжал настаивать на своем, не испугавшись строгих нравоучений старейшин, то подобного упрямца в конце концов уводили в другое помещение, где он сидел до вечера и ждал установленного часа, когда старейшины и священники освободятся, чтобы заняться им и ответить на его вопросы.

Когда приходил назначенный час, упрямца приводили к старейшинам, и, встав перед ними, он должен был повторить свои вопросы.

Отвечал тогда обыкновенно один из старейшин или книжников, придавая ответу мистическую и по возможности запутанную форму, так что мальчик никакой для себя пользы не извлекал; но для темного, неграмотного народа речь священника была как откровение свыше, как неисчерпаемая Премудрость Господня, являемая устами священнослужителей, - после чего все спешили возмутиться неслыханно дерзким поведением ребенка.

Однако некий весьма одухотворенный Мальчик не опустил головы и не испугался, но сказал: "Вся деятельность и все действование великого Мира Божьего освещается днем солнцем, и даже ночи не так темны, что нельзя было бы различить предметов; отчего же наиважнейшее Учение, которое указывает человеку ясный и светлый путь к спасению, излагается столь туманно и путанно, что ни одной душе не понять объяснений?"

И Мальчик, заявивший это старейшинам, был Я, и Моими словами Я привел их в большое смущение; некоторые же из присутствующего народа взяли меж тем Мою сторону и сказали, что Я прав.

И рассуждали они так "Клянемся Богом Авраама, Исаака и Иакова - этот Мальчик положительно умен. Ему следует продолжить прение со старейшинами и книжниками, и мы готовы положить в храмовый ящик значительную сумму для Него."

И один состоятельный израильтянин из Вифании (а был это в ту пору еще живший отец Лазаря, Марфы и Марии) положил 30 фунтов серебра и немного золота, чтобы купить Мне "свободу слова" и получить для Меня разрешение на продолжение прений.

Старейшины и книжники с удовольствием приняли подношение, и благодаря этому Я смог приступить к чрезвычайным и небывалым (по вполне понятным причинам) прениям с духовенством.

Первый вопрос, заданный Мною во время испытания, был из Исайи. Ответ же священников - неясный, запутанный и полный мистики - и послужил поводом к длительным переговорам в храме, описываемым ниже. Читающий книгу эту с чистым и любящим сердцем почерпнет из нее многое для Души и для Духа.