Николас Спаркс Чудо любви 7 страница

– Хорошая мысль, – согласился он. – Я не знал, что мы будем пить, поэтому на всякий случай привез совиньон белое и зинфандель. Что предпочитаете?

– Полагаюсь на ваш вкус, – ответила она.

В кухне она прислонилась к стойке, скрестив ноги, и смотрела, как Алекс ввинчивал штопор в пробку, волнуясь больше хозяйки. Несколькими быстрыми движениями он открыл бутылку совиньона. Кэти тут же подставила бокалы, сознавая, как близко они с Алексом стоят друг к другу.

– Надо было сразу сказать, как приехал, – вы очень красивы сегодня.

– Спасибо, – поблагодарила она.

Алекс налил вина, отставил бутылку и протянул бокал Кэти. От ее руки на Алекса повеяло приятным кокосовым запахом лосьона.

– Я думаю, в смысле надеюсь, вино вам понравится.

– О, я уверена, что да, – сказала она, поднимая бокал. – За нас, – добавила Кэти, коснувшись бокала Алекса, и сделала глоток. Она ощущала небывалое удовольствие от всего – от сознания собственной красоты, хорошего настроения, вкуса вина, аромата ежевичного соуса, от того, что Алекс не может отвести от нее глаз, трогательно стараясь как-то это скрыть.

– Хотите, посидим на террасе? – предложила она.

Алекс кивнул. Они заняли кресла-качалки. В посвежевшем воздухе дружно кричали цикады, приветствуя приближающуюся ночь.

Кэти смаковала вино, оставлявшее на языке приятный тянущий фруктовый вкус.

– Как сегодня Кристен и Джош?

– Хорошо, – заулыбался Алекс. – Я их в кино возил.

– В такую чудесную погоду?

– Еще выберемся, в понедельник День памяти^[3].

– А магазин будет работать?

– Конечно, это один из самых напряженных дней в году. Всем хочется провести праздник у воды. Открыты будем, наверное, до часу.

– Я бы вас пожалела, но я тоже работаю.

– А мы снова нагрянем вам докучать!

– Вовсе вы мне не докучали. – Кэти поглядела на Алекса, держа бокал у щеки. – То есть дети мне не докучали. А вот вы, помнится, жаловались на качество обслуживания!

– Ну, я же желчный старик.

Кэти засмеялась и принялась качаться в кресле.

– В свободные часы я люблю сидеть здесь и читать. Тут так тихо, будто вокруг на много миль ни души.

– А тут действительно никого, настоящая глушь. Пять дней к вам на оленях добираться…

Она шутливо шлепнула его по плечу:

– Но-но! Я, между прочим, люблю этот домик!

– Еще бы его не любить! Он в лучшем состоянии, чем я думал. Здесь уютно.

– Уют только начался, – поправила Кэти. – Работы здесь непочатый край. Но лучше всего в нем то, что он мой, и никто его не отберет.

Тут пришла очередь Алексу поглядеть на нее из-за своего бокала. Кэти смотрела на гравийную дорожку посреди высокой травы.

– Что-то случилось? – осторожно спросил он.

Кэти ответила не сразу.

– Я рада, что вы приехали. Вы ведь меня даже не знаете.

– Я знаю вас достаточно хорошо.

Кэти опустила глаза.

– Вам кажется, что вы меня знаете, – прошептала она. – А ведь это не так.

Алекс чувствовал, что она боится говорить дальше. В тишине было слышно, как поскрипывает терраса под его качалкой.

– Давайте я расскажу вам то, что я, наверное, все-таки знаю, а вы скажете, прав я или нет. Годится?

Она кивнула, сжав губы. Алекс продолжал мягче:

– Я знаю, что вы умны, очаровательны, у вас доброе сердце. Когда захотите, вы умеете выглядеть красивее всех в Саутпорте. Вы независимы, обладаете хорошим чувством юмора, удивительно терпеливы с детьми. Вы совершенно справедливо полагаете, что я не знаю вашего прошлого, но это не столь уж важно, разве что сами захотите рассказать. Прошлое есть у всех, но ведь оно уже в прошлом. На пережитом можно научиться, но его нельзя изменить. Потом я не знал вас той, прежней. Я хочу узнать ближе ту, которую знаю сейчас.

На губах Кэти мелькнула улыбка:

– Как просто вы все изложили…

– Не вижу смысла усложнять.

Она медленно поворачивала бокал за ножку, подбирая слова.

– А если прошлое не осталось в прошлом? Если оно продолжается?

Алекс посмотрел на нее в упор:

– То есть – а вдруг он вас отыщет?

Кэти вздрогнула:

– Что вы сказали?

– Вы правильно расслышали. – Голос Алекса остался ровным, а тон – почти непринужденным. Этому учат в отделе расследований. – Я полагаю, вы были замужем… и, видимо, сейчас он пытается вас найти.

Кэти замерла с расширенными глазами. Ей вдруг стало душно и дурно. Она вскочила с кресла, расплескав остаток вина, и отступила на шаг, чувствуя, как кровь отлила от лица.

– Откуда вы столько обо мне знаете? Кто вам рассказал? – требовательно спросила она, лихорадочно думая. Не может он этого знать. Это невозможно. Она никому не говорила.

Разве что… Джо?

От этой мысли у Кэти перехватило дыхание. Она посмотрела на соседний коттедж. Ее соседка, ее подруга способна на предательство…

Алекс внимательно следил за Кэти. На ее лице появился страх, но он видел такое и раньше, много раз, и по опыту знал – наступил момент открыть карты, если они с Кэти хотят дальнейшего развития отношений.

– Мне никто не говорил, – заверил он. – Но по вашей реакции можно заключить, что я не ошибся. Не это важно, Кэти. Тогда я вас не знал. Если хотите рассказать о прошлом, я выслушаю и помогу всем, чем сумею, но выпытывать не стану. Не хотите делиться – тоже не страшно. Я же не знал ту Кэти. У вас должна быть веская причина хранить секрет, стало быть, я тоже не стану распространяться. Получится у нас с вами или не получится – не суть важно. Живите спокойно, придумайте любую историю, я подтвержу каждое ваше слово. Можете на меня рассчитывать.

Кэти, сконфуженная, испуганная и возмущенная, глядела на Алекса, жадно ловя каждое слово.

– Но как?..

– Я умею замечать то, чего не видят другие, – пояснил он. – Когда-то это было моей профессией. Вы не первая женщина в подобной ситуации.

Кэти смотрела на него, напряженно думая.

– Когда вы были в армии, – поняла она.

Он кивнул, глядя ей в глаза, потом поднялся с кресла и сделал к ней маленький шаг.

– Позволите налить вам еще вина?

Все еще в смятении, Кэти не ответила, но отдала свой бокал. Дверь в дом с коротким скрипом открылась и закрылась. Кэти осталась одна.

Она подошла к перилам. В голове царил хаос. Она боролась с инстинктивным желанием побросать в сумку самое необходимое, схватить свою жестянку из-под кофе и бежать из Саутпорта куда глаза глядят.

Но что потом? Если Алекс отгадал правду с одного взгляда, значит, и другие могут. Что, если они не проявят такой порядочности, как Алекс?

За спиной снова скрипнула дверь. Алекс вышел на террасу и остановился у перил рядом с Кэти, поставив перед ней бокал.

– Уже решили?

– Что?

– Бежать в неведомые дали при первой же возможности?

Она потрясенно повернулась к нему.

Алекс успокаивающе поднял руки:

– Ну а о чем еще вы могли думать? Я почему интересуюсь – очень есть хочется. Вы хоть до ужина не убегайте!

Спустя целую секунду Кэти поняла, что Алекс ее поддразнивает, и невольно улыбнулась, не в силах поверить, что может улыбаться после услышанного несколько минут назад.

– Отчего же, давайте поужинаем, – сказала она.

– А завтра?

Не отвечая, Кэти взяла свой бокал.

– Я хочу, чтобы вы объяснили, что меня выдало.

– Ну, это не что-то одно, это разные мелочи, – сказал он и перечислил то, что замечал. Помолчав, он добавил: – Большинство людей не сложат эти детали в единую картину.

Кэти внимательно рассматривала вино в бокале, заглядывая сверху.

– А вы сложили.

– По привычке. Это профессиональная деформация.

Она подумала.

– Значит, вы уже давно знаете. Или подозреваете.

– Да, – признался он.

– Поэтому вы никогда не расспрашивали меня о прошлом.

– Да.

– И все равно хотели куда-нибудь меня пригласить?

Его лицо осталось серьезным.

– Я захотел этого в тот момент, когда вы впервые зашли в магазин. Я ждал, когда вы будете готовы.

Последние лучи солнца, радужно переливаясь, погасли. Ранние сумерки превратили чистое голубое небо в бледно-сиреневое. Стоя у перил, Алекс смотрел, как теплый бриз нежно трогает непокорные пряди девушки. Ее гладкая кожа приобрела персиковый оттенок, и он не мог отвести взгляд от груди, поднимавшейся и опускавшейся при дыхании. Кэти смотрела вдаль с непонятным выражением. У Алекса даже сжалось горло, так ему захотелось узнать, о чем она думает.

– Вы не ответили на мой вопрос, – напомнил он.

Она немного помолчала, потом на ее губах появилась скромная улыбка.

– Я решила задержаться в Саутпорте.

Он невольно вдохнул ее запах:

– Можете на меня положиться.

Кэти прильнула к нему, бессознательно ища защиты. Алекс обнял ее за плечи.

– Пожалуй, так и придется поступить.

В кухню они вернулись спустя несколько минут. Поставив бокал на стойку, Кэти отправила в духовку сыр бри и фаршированные перцы. Все еще не вполне опомнившись от проницательности своего гостя, Кэти рада была чем-нибудь заняться. Непостижимо, что он по-прежнему хочет провести с ней вечер. А главное, что ей самой хочется пробыть с ним до ночи. В глубине души Кэти не верила, что заслуживает счастья или достойна такого мужчины, такого… нормального человека.

В этом и состояла позорная тайна ее прошлого – не в том, что ее постоянно избивали, а в том, что, по мнению Кэти, она это заслужила, раз допускала. Даже сейчас ей стало жарко от стыда, а были времена, когда она казалась себе отталкивающе безобразной, словно на лице и теле проступили старые шрамы души.

Но сейчас это отошло на задний план. Кэти показалось, Алекс понимает, чего она стыдится, и принимает ее такой.

Достав из холодильника ежевичный соус, Кэти принялась перекладывать его ложкой в маленькую кастрюлю, чтобы разогреть. Времени это заняло совсем немного. Отставив кастрюльку, она вынула из духовки бри с беконом, полила соусом и отнесла на стол. Вспомнив о своем бокале, она взяла его со стойки и села за стол напротив Алекса.

– Это для начала, – предупредила она. – Перцы еще не согрелись.

Он наклонился к блюду.

– Запах потрясающий!

Положив закуску на свою тарелку, он отрезал ломтик и отправил в рот.

– Ух ты! – вырвалось у него.

Кэти довольно улыбнулась:

– Вкусно?

– Не то слово! Где вы научились так готовить?

– Дружила когда-то с шеф-поваром. Он говорил – бри с беконом всем по вкусу.

Ребром вилки Алекс отрезал еще кусок.

– Хорошо, что вы остаетесь в Саутпорте, – сказал он. – Я готов есть такое каждый день, пусть в моем магазине и нет достойного бартера.

– Рецепт совсем несложный.

– О, из меня тот еще повар. Детям готовлю, но в остальном я – пас. – Он отпил вина. – Пожалуй, сыр лучше с красным. Вы не против, если я открою бутылку?

– Нет, конечно.

Алекс открыл зинфандель, а Кэти достала из буфета еще два бокала. Алекс налил вина и протянул ей бокал. Они стояли совсем близко, и Алекс подавил желание прижать к себе Кэти, заключив в объятия.

Он кашлянул:

– Хочу вам кое-что сказать, но боюсь быть неправильно понятым.

Она колебалась.

– Почему же я должна вас не понять?

– Я хотел сказать, что очень ждал сегодняшней встречи. Я… думал об этом всю неделю.

– И как я могу неправильно это истолковать?

– Не знаю. Потому что вы женщина. Потому что звучит так, словно я бью на жалость, а женщины не любят мужчин-попрошаек.

Впервые Кэти искренне рассмеялась:

– Ничего подобного! У меня чувство, что вы порой устаете от работы и забот о семье, но вы же не названиваете мне каждый день.

– Только потому, что у вас нет телефона… Словом, знайте, сегодняшний вечер много для меня значит. Я не могу похвастаться большим опытом в таких делах.

– В ужинах?

– В свиданиях. У меня давно ничего такого не было.

«Не только у тебя», – подумала Кэти. Но все равно ей было приятно.

– Давайте есть, – сказала она, показывая на сыр. – Он вкуснее теплый.

Когда доели закуску, Кэти встала и подошла к духовке. Посмотрев, как там перцы, она вымыла залитую водой кастрюлю и начала смешивать чесночный соус, поставив креветки жариться. Креветки и соус поспели одновременно. Кэти положила на каждую тарелку фаршированный перец и креветок в соусе, убавила свет и зажгла свечу в центре стола. От ароматных запахов и колеблющегося огонька свечи атмосфера в кухне сделалась какой-то вдохновенной, сулящей скорые перемены.

Они ели и говорили, пока в вечернем небе не заблестели первые звезды. Алекс не скупился на похвалы, повторяя, что в жизни не ел ничего вкуснее. Когда свеча наполовину догорела и бутылка опустела, Кэти рассказала кое-что о своем детстве в Алтуне. Утаив от Джо часть правды о своих родителях, с Алексом она была откровенной. Он узнал о постоянных переездах семьи, алкоголизме отца и матери, о том, как с восемнадцати лет Кэти зарабатывала себе на жизнь. Он слушал молча, и Кэти не знала, какого он теперь о ней мнения. В конце концов она замолчала, засомневавшись, не слишком ли много сказала, и тут он накрыл ее руку своей. Кэти не видела его глаз, но никто не хотел размыкать рук, и они долго сидели не шевелясь, словно в целом мире их осталось только двое.

– Пора мне, пожалуй, прибрать, – сказала Кэти после долгого молчания, разрушив чары, и резко встала из-за стола. Алекс слышал, как ее стул проехал по полу. Он понимал, что момент упущен, и страстно желал его вернуть.

– Сегодня восхитительный вечер, – начал он.

– Алекс, я…

Он покачал головой:

– Необязательно что-то говорить…

Она не дала ему закончить.

– Но я хочу сказать, ладно? – Она стояла у стола, глаза сверкали непонятным воодушевлением. – Я тоже прекрасно провела время. Я все понимаю и не хочу вас обижать. – Она выдохнула, собираясь с духом для слов, которые должна была сказать. – Но я не могу давать обещаний. Я не знаю, где буду завтра, не говоря уже о том, что будет через год. Когда я сбежала в первый раз, я надеялась, что смогу все забыть и начать сначала, жить, притворяясь, что ничего не было. Но разве это возможно? Вот вы думаете, что знаете меня, а я не уверена, что сама себя знаю. Вы о многом догадались, но есть и такое, чего вы не знаете.

У Алекса внутри что-то словно оборвалось.

– Вы хотите сказать, что не желаете меня больше видеть?

– Нет. – Неистово замотала головой Кэти. – Я все это говорю, потому что хочу с вами встречаться! Это меня пугает, ведь в глубине души я знаю, что вы заслуживаете женщины получше – на которую можно положиться, на которую ваши дети смогут рассчитывать. Повторяю, есть вещи, которые вы про меня не знаете.

– Это не имеет значения, – настаивал Алекс.

– Как вы можете так говорить?

В наступившей тишине Алекс слышал тихое гудение холодильника. За окном взошла луна и повисла над самыми верхушками деревьев.

– Потому что я знаю себя, – сказал он наконец, охваченный любовью. Он любил и ту Кэти, которую знал, и ту, которую никогда не узнает.

Поднявшись из-за стола, он подошел ближе.

– Алекс… это не может…

– Кэти, – прошептал он, и секунду они не двигались. Потом Алекс обнял ее и притянул к себе. Кэти выдохнула, словно сбрасывая столетнее бремя, и, подняв глаза на Алекса, вдруг подумала, что все ее страхи беспочвенны. Что он не разлюбит ее независимо от признаний, такой уж он человек. Раз полюбив, он будет любить всегда.

И Кэти поняла, что тоже любит его.

Она позволила себе прильнуть к этому сильному мужчине. Она чувствовала, как соединились их тела, а его рука поднялась к ее волосам. Прикосновение было мягким и нежным, раньше Кэти такого не знала. Она зачарованно смотрела, как Алекс прикрыл глаза и наклонил голову. Его лицо оказалось совсем рядом.

Когда их губы наконец соприкоснулись, Кэти ощутила на них вкус вина. Она отдала себя в его власть, позволяя целовать щеки, шею, откинула голову, упиваясь этим ощущением. Она чувствовала влажность его губ, скользивших по коже, и легко обняла его за шею.

«Вот каково любить по-настоящему и быть любимой», – думала Кэти. Отчего-то к глазам подступили слезы. Она заморгала, стараясь прогнать их, но это оказалось невозможным. Она любила Алекса и хотела его, но в ней пересилило желание быть любимой со всеми недостатками и тайнами. Она хотела, чтобы он узнал правду.

– Я хочу быть с тобой, но не могу, – прошептала она, надеясь, что он не рассердится.

– Ничего, – прошептал он. – Сегодняшний вечер не может стать лучше, чем сейчас.

– Но ты разочарован…

Он отвел прядь волос с ее лица.

– Ты меня никогда не разочаруешь, – сказал он.

Кэти проглотила комок в горле, пытаясь справиться со страхом.

– Ты должен знать обо мне одну вещь, – прошептала она.

– Что бы там ни было, мы с этим разберемся.

Она снова прижалась к нему.

– Я не могу быть с тобой сегодня, – шепнула она. – По той же причине, что и не могу выйти за тебя замуж. – Она вздохнула: – У меня есть муж.

– Я знаю, – прошептал он.

– Тебе это неважно?

– Ну, это не идеально, но поверь мне, я тоже неидеален, поэтому давай будем жить сегодняшним днем. А когда ты будешь готова, если такой момент наступит… Я буду ждать. – Он провел пальцем по ее щеке. – Я люблю тебя, Кэти, и пусть ты не отвечаешь мне тем же и даже никогда не скажешь этих слов, это не изменит моих чувств.

– Алекс…

– Я не требую ответа.

– Можно я объясню? – попросила она, отстранившись.

Он смотрел на нее с нескрываемым любопытством.

– Позволь мне кое-что рассказать, – сказала она. – Я хочу рассказать о себе.

 

 

За три дня до того, как Кэти сбежала из Новой Англии, подул резкий январский ветер. Мокрые хлопья снега замерзали на лету. Кэти шла к салону, низко нагнув голову. Длинные светлые волосы развевались на ветру, острые льдинки царапали щеки. На Кэти были не сапоги, а туфли на шпильках, и ноги сразу замерзли. Сзади в машине сидел Кевин, провожая ее взглядом. Она слышала урчание мотора и, не поворачивая головы, могла уверенно сказать, что рот Кевина сжат в тонкую полоску.

От покупателей, осаждавших торговые ряды перед Рождеством, не осталось и следа. «Радиорубка» слева от салона и зоомагазин справа стояли пустые – никого не привлекал шопинг в такую погоду. Кэти потянула дверь, которую сразу распахнуло ветром, и с усилием закрыла ее. Стылый воздух ворвался за ней в салон. Плечи жакета покрывал тонкий белый слой снега. Она стянула перчатки, сбросила жакет и обернулась помахать Кевину. Он любил, когда она ему улыбалась.

Она была записана на два к мастеру по имени Рейчел. Большинство кресел были заняты, и Кэти не знала, куда идти. В этом салоне она была впервые и чувствовала себя скованно. Все стилистки были молодыми, и почти каждая щеголяла ярко-красной или синей шевелюрой. К ней подошла девушка лет двадцати пяти, загорелая, с пирсингом и татуировкой на шее.

– Вы ко мне на два часа? Краситься и стричься? – спросила она.

Кэти кивнула.

– Я Рейчел. Пойдемте. – Она оглянулась через плечо: – Холодище, да? Я чуть не замерзла, пока дошла – нас заставляют ставить машины на той стороне парковки. Козлы, а мы ничего не можем сделать.

– Да, сегодня холодно, – отозвалась Кэти.

Рейчел подвела ее к креслу, обтянутому фиолетовым винилом. Пол был выложен черной плиткой. Какой-то подростковый стиль, подумала Кэти. Для одиноких и эксцентричных. Не для замужних блондинок. Она запоздало вздрогнула, когда Рейчел накрыла ее накидкой, и сидела, сжимая и разжимая пальцы ног, пытаясь согреться.

– Вы сюда недавно переехали? – спросила Рейчел.

– Я живу в Дорчестере.

– Далековато! Вам нас кто-то посоветовал?

Кэти проезжала мимо салона две недели назад, когда Кевин возил ее за покупками, но не стала об этом говорить, отрицательно покачав головой.

– Значит, мне повезло, что я ответила на ваш звонок, – улыбнулась Рейчел. – Вам какой цвет хочется?

Кэти не любила смотреть на себя в зеркало, но выбора не было. Прическа должна быть хорошей. Альтернативы нет. За оправу зеркала была заткнута фотография Рейчел, видимо с бойфрендом, превосходившим ее обилием пирсинга и носившим ирокез. Кэти стиснула под накидкой руки:

– Я хочу, чтобы выглядело естественно. Может, зимой сделать некоторые пряди потемнее? И корни подкрасьте, чтобы не выделялись.

Рейчел посмотрела на Кэти в зеркале:

– Остальное хотите примерно такого же тона? Или темнее, светлее? Мелирование делать не будем?

– Нет, оставьте примерно так.

– Против фольги не возражаете?

– Нет, – отозвалась Кэти.

– Проще простого, – сказала Рейчел. – Сейчас я все приготовлю и вернусь, о’кей?

Кэти кивнула и стала смотреть на женщину, опустившую затылок на раковину для мытья волос, и стилистку рядом. Она слышала журчание воды и гул голосов от других кресел. Из динамиков звучала приглушенная музыка.

Рейчел вернулась с фольгой и разведенной краской. Стоя у кресла, она размешивала мутную массу в широкой чашке, добиваясь нужной консистенции.

– А вы давно живете в Дорчестере?

– Четыре года.

– А выросли где?

– В Пенсильвании, – сказала Кэти. – До переезда сюда жила в Атлантик-сити.

– Вас сейчас муж привез?

– Да.

– Хорошая у него машина. Я видела, когда вы прощались. Это у него «мустанг»?

Кэти опять кивнула. Некоторое время Рейчел работала молча, нанося краску и заворачивая пряди в фольгу.

– А вы давно замужем? – спросила она, справившись с особенно непокорной прядью.

– Четыре года.

– А, вот почему вы переехали в Дорчестер!

– Да.

– А кем вы работаете?

Кэти упорно смотрела вперед, стараясь не видеть себя. Желая быть кем-то другим. До возвращения Кевина полтора часа, и она молилась, чтобы он не приехал раньше.

– Я не работаю, – ответила Кэти.

– Ого, я бы с ума сошла дома сидеть. Хотя работать тоже тяжело. А чем вы занимались до свадьбы?

– Была официанткой, разносила коктейли.

– В казино каком-нибудь?

– Да.

– Там мужа и встретили?

– Да, – подтвердила Кэти.

– А что он сейчас делает, пока вы волосы красите?

«В баре сидит», – подумала Кэти и ответила:

– Не знаю.

– А чего не сами приехали? Живете вы действительно далековато.

– Меня муж возит.

– Ой, я не представляю жизни без машины! Уход за ней, конечно, зато села и доехала, куда надо. Больно нужно от кого-то зависеть.

В воздухе пахло духами. Радиатор под столом начал пощелкивать.

– Я не умею водить.

Рейчел заворачивала в фольгу очередную прядь.

– Да это несложно! Попробуйте, потом отдохните, и все, можно ехать.

Кэти смотрела на Рейчел в зеркале. Мастерица вроде бы знала свое дело, но она совсем молодая, начинающая. Лучше бы кого-то опытнее, постарше. Странно, но Кэти, едва на пару лет старше этой Рейчел, рядом с ней чувствовала себя старой.

– А детки у вас есть?

– Нет.

Девушка, видимо, почувствовала, что сказала что-то не то, и несколько минут работала молча. С торчащей фольгой Кэти походила на инопланетянку с антеннами. Наконец Рейчел перевела клиентку на другое кресло и включила нагревательную лампу.

– Я подойду через несколько минут, о’кей?

Рейчел отошла к подружке-стилистке, и они принялись болтать. В общем шуме нельзя было расслышать ни слова. Кэти взглянула на часы. Кевин приедет меньше чем через час. Время шло быстро, слишком быстро.

Вернулась Рейчел и потрогала ее волосы.

– Еще немного посидите, – прощебетала она и возобновила разговор с товаркой, оживленно жестикулируя. Энергичная. Молодая и беззаботная. Счастливая.

Прошло десять минут. Кэти старалась не смотреть на часы. Наконец время вышло. Рейчел сняла фольгу и проводила Кэти к раковине, помогла сесть и откинуться назад. Под шею ей подложили полотенце. Стилистка включила воду. Кэти почувствовала на щеке холодные брызги. Рейчел помассировала с шампунем волосы и кожу и смыла, нанесла кондиционер и снова смыла.

– Теперь давайте вас подстрижем, о’кей?

Вернувшись в кресло, Кэти подумала, что волосы получились удачно, хотя в мокром виде судить было трудно. Они должны выглядеть хорошо, иначе Кевин заметит. Рейчел расчесала волосы Кэти, задерживаясь, чтобы распутать узлы. Осталось сорок минут.

Рейчел посмотрела на Кэти в зеркало.

– Сколько можно отрезать?

– Не очень много, – попросила Кэти. – Только концы подровняйте. Муж любит длинные волосы.

– А как будем укладывать? У меня есть альбом, хотите попробовать что-нибудь новое?

– Нет, лучше так, как я пришла.

– О'кей, – сказала Рейчел.

Кэти смотрела, как мастерица орудует расческой, пропускает волосы между пальцами и состригает концы острыми ножницами. Сперва сзади, затем с боков, наконец макушку. Рейчел где-то взяла жвачку, и теперь ее челюсть безостановочно двигалась вверх-вниз.

– Вот так нормально?

– Да, уже достаточно.

Рейчел взяла фен и круглую щетку и медленно провела ею под каждой прядью. Громкий вой фена давил на уши.

– Часто укладываетесь? – спросила Рейчел для разговора.

– Раз в месяц, – отозвалась Кэти. – Иногда просто подстригаюсь.

– Хорошие у вас волосы.

– Спасибо.

Кэти попросила сделать волны, и Рейчел достала плойку. Пару минут щипцы нагревались. Осталось двадцать минут.

Рейчел завивала и расчесывала, пока наконец не осталась довольна. Глядя на Кэти в зеркало, она спросила:

– Ну как?

Кэти внимательно оглядела цвет и укладку.

– Прекрасно, – искренне сказала она.

– Сейчас я вам затылок покажу, – сказала Рейчел, поворачивая Кэти в кресле спиной к большому зеркалу и поднося маленькое. Мельком взглянув на отражение, Кэти похвалила.

– Ну, тогда все, – сказала Рейчел.

– Сколько я вам должна?

Рейчел ответила. Кэти опустила пальцы в кошелек и достала, сколько спросили, прибавив чаевые.

– А можно мне чек?

– Конечно, – сказала Рейчел. – Пойдемте к кассе.

Она выписала чек. На обратном пути Кевин проверит его и спросит сдачу, поэтому Кэти проследила, чтобы Рейчел указала и чаевые. Она взглянула на часы. Двадцать минут.

Кевин еще не приехал. Кэти с бьющимся сердцем натянула жакет и перчатки и вышла из салона, не дослушав Рейчел. В соседней «Радиорубке» она, обмирая от страха, спросила дешевый сотовый и карту на двадцать часов. Теперь пути назад нет.

Продавец достал из-под прилавка телефон и начал его выписывать, попутно объясняя, как сотовый работает. Деньги у Кэти были спрятаны в коробке из-под тампонов – она знала, что туда Кевин в жизни не заглянет. Она вынула смятые банкноты и положила на прилавок. Минуты шли. Кэти то и дело поглядывала на стоянку. У нее начала кружиться голова, во рту пересохло.

Бумажная канитель заняла целую вечность. Хотя Кэти платила наличными, продавец спросил ее имя, адрес и почтовый индекс. Бессмыслица. Нелепость. Кэти рассчитывала заплатить и тут же выйти. Она досчитала до десяти. Продавец еще печатал. На светофоре загорелся красный. Машины остановились. Кэти подумала: а вдруг Кевин сейчас свернет на парковку и увидит, как она выходит из магазина. Ей снова стало трудно дышать.

Она попыталась вскрыть пластиковую упаковку, но пластик иногда делают прочнее стали. Слишком большая коробка для сумочки, в карман тоже не поместится. Кэти попросила ножницы, и продавец искал их целую драгоценную минуту. Ей хотелось закричать на него, приказать поторопиться, потому что Кевин может показаться в любую минуту. Вместо этого она отвернулась к витрине.

Вынув телефон из коробки, Кэти затолкала его в карман жакета вместе с оплаченной картой. Продавец спросил, не дать ли ей пакет, но Кэти, не ответив, вышла. Телефон казался ей противовесом на скользкой снежной корке с ледяной крупой.

Она открыла дверь салона, вошла, стягивая на ходу жакет и перчатки, и остановилась ждать у кассы. Через тридцать секунд на парковку въехала машина Кевина, остановившись передом к салону.

Кэти проворно смахнула снежинки с жакета. Увидев, что к ней снова идет Рейчел, Кэти ужаснулась при мысли, что Кевин догадается. Она собрала все свои силы, чтобы не потерять самообладания и держаться естественно.

– Что-нибудь забыли? – спросила Рейчел.

Кэти длинно выдохнула.

– Хотела подождать снаружи, но слишком холодно, – объяснила она. – Я вспомнила, что не взяла у вас визитку.

Рейчел просияла.

– А, правда. Секундочку. – Она прошла к своему креслу и достала карточку из ящика. Кэти знала, что Кевин следит за ней из машины, но делала вид, что не замечает.

Рейчел вернулась с карточкой и протянула ее Кэти.

– Я обычно выходная в воскресенье или понедельник, – сказала она.

Кэти кивнула.

– Я вам позвоню.

Позади нее открылась дверь. На пороге стоял Кевин. Обычно он в парикмахерские не входил. Сердце Кэти сильно забилось. Она натянула жакет, стараясь, чтобы руки не дрожали, обернулась и улыбнулась.

 

 

Снег повалил сильнее, когда Кевин Тьерни свернул на дорожку, ведущую к гаражу. На заднем сиденье лежали пакеты с продуктами, он взял три и пошел к двери. Всю обратную дорогу он не сказал ни слова и очень скупо говорил с Кэти в магазине. Он не отставал ни на шаг, пока она ходила по рядам и выбирала покупки, стараясь не думать о телефоне в кармане. Денег было мало, Кевин рассердится, если она потратит слишком много. Рассрочка за дом отнимала почти половину его заработка, платежи по кредитной карте съедали вторую половину. В основном они питались дома, но Кевин требовал обедов, как в ресторане, чтобы кроме главного блюда еще несколько и иногда салат. Разогретую пищу он есть отказывался, и бюджет трещал по швам. Кэти приходилось тщательно планировать меню и вырезать купоны из газет. Когда Кевин платил за продукты, она отдала ему сдачу из салона и чек. Он сосчитал деньги и проверил по чеку, все ли правильно.